Увы, времена, когда "я, Альберт Эдуард Кристиан Джордж Эндрю Патрик Дэвид" считался единственно достойным "взять тебя, Леопольдина", миновали бесследно, раз Джойс Флитвуд мог быть выдвинут в качестве замены. Возможно, леди Монтдор решила, что если уж Полли не изъявляет ни малейшего желания выйти замуж за наследника, то следующей хорошей попыткой будет выдать ее за молодого человека, способного добиться "всего этого" собственными усилиями. Джойс Флитвуд был шумный самоуверенный молодой консерватор, который в совершенстве владел несколькими темами парламентских дебатов, вроде сельского хозяйства, интересов Империи и так далее, и всегда был готов рассуждать о них где угодно. Он убедил леди Монтдор, что он умнее, чем был на самом деле, она знала его родителей, у них было поместье в Норфолке.
- Ну же, Полли.
- Почему бы и нет? - сказала Полли. - Правда, когда он начинает говорить, это напоминает извержение водопровода, но может быть забавным, не правда ли?
Леди Монтдор вышла из себя, ее голос стал визгливым. Я даже посочувствовала ей, Полли слишком откровенно ее провоцировала.
- Очень глупо продолжать беседовать в таком духе.
Полли не ответила. Она наклонила голову вбок и делала вид, что читает заголовки в вечерней газете, лежащей на стуле рядом с матерью. Она с таким же успехом могла сказать вслух: "Хорошо, ты ужасная вульгарная старуха, говори, что хочешь, я тебя не слушаю, ты ничто для меня".
- Пожалуйста, послушай, когда я говорю с тобой, Полли.
Полли продолжала щуриться на заголовки.
- Полли, пожалуйста, обрати внимание на то, что я говорю.
- Что ты говорила? Что-то о Флитвуде?
- И о Флитвуде в том числе. Я хочу знать, что ты планируешь делать со своей жизнью? Намерена ли ты жить дома и навсегда остаться с голым задом?
- А что еще я могу сделать? Вы ведь не готовили меня к карьере, не так ли?
- Да, это так. Мы готовили тебя к браку, который на мой взгляд (можешь считать меня старомодной) является лучшей карьерой для любой женщины.
- Все это очень хорошо, но как я могу выйти замуж, если меня никто не просит?
Да, предложений не было, это был действительно больной вопрос для леди Монтдор. Если бы Полли была веселой и кокетливой, окруженной толпой достойных кандидатов в женихи, играющей с ними, дразнящей женатых мужчин, разбивающей романы друзей, леди Монтдор с удовольствием наблюдала бы за ней в течение даже нескольких лет, при условии, что ее дочь наконец выберет достойного мужа и поселится с ним. Но она с ужасом осознавала, что эта признанная красота не привлекает мужской пол. Старшие сыновья глядели на нее, говорили: "Разве она не прекрасна?" и шли танцевать с маленькими существами без подбородка с Кадоган-сквер. Хотя в последнее время наметилось три или четыре более-менее заинтересованных танцора.
- Почему они не просят? Только потому, что ты их не поощряешь. Не могла бы ты быть хоть немного повеселее с ними, поприятнее, ведь ни один мужчина не может влюбиться в манекен, ты их просто обескураживаешь.
- Спасибо, но я не хочу, чтобы они влюблялись.
- Дорогая, но тогда чего же ты хочешь?
- Оставь меня в покое, мама, пожалуйста.
- Чтобы остаться здесь с нами до самой старости?
- Думаю, папа был бы не против.
- Да, он не против, можно не сомневаться. Но через год или два, он, возможно, передумает. Никого не радует, когда дочь остается сидеть рядом на всю жизнь с видом кислой старой девы. А у тебя будет кислый вид, моя дорогая, это уже очевидно, высохший и кислый.
Я едва могла поверить ушам, как могла леди Монтдор говорить такие откровенные и грубые слова Полли, своему сокровищу, которое она любила так, что даже смирилась с отсутствием наследника? Я похолодела и съежилась в углу дивана. Последовала долгая и неловкая тишина, которую нарушил Франкенштейн, который ворвался в комнату и доложил, что король Португалии ждет у телефона. Леди Монтдор метнулась прочь, а я воспользовалась случаем, чтобы бежать.
- Я ненавижу ее, - сказала Полли, целуя меня на прощание, - я ненавижу ее и хочу, чтобы она умерла. О, Фанни, как тебе повезло, что тебя не воспитывала родная мать - ты понятия не имеешь, к каким ужасным отношениям это может привести.
- Бедная Полли, - я была очень расстроена, - как это печально. Но когда ты была маленькой, это не было так ужасно?
- Всегда, это всегда было ужасно. Я всегда ненавидела ее от всего сердца.
Я не могла поверить.
- Ты никогда не любила ее? - спросила я. - И всегда ненавидела?
- Все сильнее и сильнее с каждым годом. Лучше было подвести черту под этой темой, чем выслушивать ее снова и снова. Я скоро позвоню.
Глава 11
Я вышла замуж за Альфреда в первый день рождественских каникул, и после нашего медового месяца мы приехали пожить в Алконли, пока идет ремонт в нашем маленьком домике. Это было очевидное и удобное решение, Альфред мог ездить оттуда каждый день на работу, а я всегда была под рукой и могла присматривать за ходом ремонта. Но, хотя Алконли и был моим домом с самого младенчества, не обошлось без опасений, могу ли я на такой долгий срок привезти туда Альфреда в самом начале нашего брака. Мой дядя Мэтью никогда не скрывал своих привязанностей и антипатий, тем более от их объекта, я видела, что он уже предвзято относится к бедному Альфреду. Общепризнанным в семье фактом было, что дядя ненавидел меня, кроме того, он ненавидел новых людей, ненавидел мужчин, которые женились на его женщинах, а так же ненавидел и презирал тех, кто не занимается кровавым спортом. Я чувствовала, что не стоит возлагать на Альфреда больших надежд, тем более, что, о ужас, "парень читает книги".
Все это должно было обрушиться на Дэви, когда он впервые появился на сцене после обручения с тетей Эмили, но он неожиданно приглянулся деде Мэтью с самого начала; не стоило ожидать повторения этого чуда. Мои опасения, однако, оправдались не полностью. Тетя Сэди, вероятно, учинила небольшой бунт перед нашим приездом, а я провела подготовку Альфреда. Я заставила его подстричься под гвардейца, объяснила, что открывать книгу он должен только в уединении своей спальни, и специально призвала проявлять особую пунктуальность в отношении приемов пищи. Дяде Мэтью, объяснила я, очень нравилось, когда мы собирались в столовой минут за пять до подачи блюд. "Давайте, - говорил он, - посидим вместе". И вся семья сидела перед пустыми тарелками, глядя на дверь кладовой. Я пыталась разъяснить все эти правила Альфреду, который слушал терпеливо, хотя ничего не понимал. Еще я постаралась подготовить Альфреда к дядиным приступам бешенства, чем довела беднягу до состояния паники.
- Может, не поедем к дяде Мэтью? - спросил он.
- Ну, может все будет не так уж плохо, - ответила я с сомнением.
Дело в том, что великая классическая ненависть ко мне дяди Мэтью, которая бросала тень страха на мои детские дни, давно стала легендой. Я стала таким привычным членом его семьи, а он был настолько консервативен, что эта ненависть, в общем, не имела ничего общего с тем, что он чувствовал к Джошу, женихам и различным пожилым наперсникам, и не только потеряла свою силу, но с течением лет превратилась в любовь; хотя теплая добродушная привязанность была ему совершенно чужда. Как бы то ни было, он, очевидно, не чувствовал никакого желания отравить начало моей семейной жизни, и делал трогательные усилия, чтобы не копаться в раздражавших его недостатках Альфреда, его мужской некомпетентности в собственном автомобиле, неумении ориентироваться во времени и фатальной предрасположенности разливать варенье за завтраком. Тот факт, что Альфред уезжал в Оксфорд в девять утра и возвращался только к ужину, и что мы все уикэнды проводили в Кенте у тети Эмили, облегчали жизнь дяди Мэтью и самого Альфреда, который не разделял моего слепого обожания ко всем членам семьи Рэдлеттов.
Мальчики вернулись в школу, моя двоюродная сестра Линда, которую я любила больше всех в мире после Альфреда, теперь жила в Лондоне и ждала ребенка, но, тем не менее, в Алконли никогда не забывали о ней, Джесси и Виктория жили дома (ни одна из девочек Радлеттов никогда не ходила в школу), так что дом был, как обычно, наполнен джинглами-джанглами и прочими идиотскими воплями. В Алконли всегда любили пошутить над смертью, только теперь дети на разные лады распевали заголовки из "Дейли Экспресс". Джесси: "Мучительная агония в лифтовой шахте". Виктория: "Медленная смерть в лифте". Тетя Сэди решительно пресекла это, сказав, что они уже слишком взрослые, чтобы быть такими бессердечными, и что это совсем не смешно, а только скучно и противно, и строго запретила им петь вообще. После этого они еще некоторое время толкали друг дружку локтями за столом, подмигивали и заходились в припадке озорного смеха. Я видела, что Альфред считает их ужасно глупыми, он с трудом сдержал свое негодование, когда узнал, что девочки не делают домашних заданий.
- Благослови, Боже, твою тетю Эмили, - сказал он, - что мне не пришлось жениться на неграмотной девушке.
Конечно, я тоже больше, чем когда-либо, благодарила небеса за дорогую тетю Эмили, но Джесси и Виктория так смешили меня, и я так любила их, что не могла желать, чтобы они изменились. Едва я приехала, как они потащили меня к секретному месту наших встреч в Достов чулан, чтобы как следует разузнать, на что Это похоже.
- Линда говорит, что это не так уж и великолепно, - сказала Джесси, - и мы не удивлены, ведь она замужем за Тони.
- А Луиза говорит, как только вы к нему привыкнете, это будет полным-полным-полным блаженством, - сказала Виктория, - и тут мы удивляемся, ведь она замужем за Джоном.
- Что не так с бедными Тони и Джоном?
- Один глупый, другой старый. Давай, Фанни, рассказывай.
Я сказала, что вполне согласна с Луизой, но отказалась вдаваться в подробности.
- Это несправедливо. Никто ничего не говорит. Сэди ничего не знает, это совершенно очевидно, а Луиза просто старый педант. Но мы думали, что можем рассчитывать на вас с Линдой. Ну, хорошо, вы можете оставить нас в полном неведении, как викторианских девственниц, а утром после свадьбы мы выйдем из спальни совершенно седые и с безумными глазами, а потом проживем шестьдесят лет среди роскоши, удалившись от мира.
- Да, увешанные драгоценностями и валансьенскими кружевами, - подтвердила Виктория.
- Профессор Безобразник был у нас на прошлой неделе, и он рассказал Сэди несколько хорошеньких сексуальных историй, нам, конечно, не полагалось слушать такие вещи, но ты знаешь, как это бывает, Сэди его не слушала, а мы да.
- Может, нам попросить его прочитать лекцию? - предложила я, - Он расскажет.
- Он сразу начнет показывать. Спасибо, нет.
Полли приехала ко мне. Она побледнела и похудела, под глазами залегли тени, и она казалось очень замкнутой, хотя, возможно, только на фоне буйных Радлеттов. Рядом c Джесси и Викторией она выглядела стройным лебедем рядом с двумя забавными шустрыми утятами. Она очень полюбила их. Полли никогда не была близка с Линдой по известным причинам, но она любила всех в Алконли, особенно тетю Сэди, и легче всех, кого я знала за пределами нашего семейного круга, нашла общий язык с дядей Мэтью. Он, со своей стороны, перенес на нее часть уважения, которое испытывал к лорду Монтдору, называл ее леди Полли и улыбался всякий раз, когда его взгляд падал на ее красивое лицо.
- А теперь, дети, - сказала тетя Сэди, - оставьте Фанни и Полли немного поболтать друг с другом, они не обязаны развлекать вас все время.
- Это несправедливо. Я думаю, Фанни, ты сейчас все расскажешь одной Полли. Значит, нам опять придется вернуться к Библии и медицинскому словарю? Нам нужна разумная замужняя женщина, чтобы все объяснить, но где нам ее найти?
Мы с Полли немного поболтали, пока я показывала ей наши с Альфредом фотографии с юга Франции. Мы ездили туда навестить мою мать Скакалку, которая теперь жила там с противным новым мужем. Полли сказала, что Дугдейлы поедут туда на следующей неделе, потому что леди Патриция ужасно себя чувствовала этой зимой. Еще она рассказала, что в Хэмптоне был огромный рождественский прием, и что Джойс Флитвут теперь в опале у леди Монтдор за уклонение от уплаты карточных долгов.
- А еще у нас сейчас живет Великая княгиня, бедная старая развалюшка. Боже, она совсем не такая, как мама ее описывала. Вероника Чаддерсли Корбетт называет ее Мумия-мэм и Супер-мэм.
Я хотела спросить Полли об ее отношениях с матерью, но она не затрагивала эту тему, хотя выглядела, на мой взгляд, очень несчастной. Наконец она сказала, что должна ехать.
- Приезжай поскорее к нам и привези Альфреда.
Но я боялась леди Монтдор даже больше, чем дяди Мэтью, и поэтому сказала, что он слишком занят, но я приеду одна.
- Я слышала, у них с Соней опять очень плохие отношения, - сказала тетя Сэди, когда Полли уехала.
- К черту старую ведьму, - заявил дядя Мэтью, - я давно бы утопил ее на месте Монтдора.
- Или он бы мог порезать ее на куски маникюрными ножницами, как рассказал Профессор Безобразник. Зря ты его не слушала, Сэди.
- Не называйте меня Сэди, дети, и не называйте мистера Дугдейла Профессором Безобразником.
- О, дорогая, мы всегда так говорим у вас за спиной, поэтому иногда проговариваемся при вас.
Приехал Дэви. Он приехал на неделю или около того, чтобы пройти курс лечения в лазарете Рэдклиффа. Тетя Эмили была всецело занята своими собаками, и очень редко удавалось убедить ее оставить их хоть ненадолго; впрочем, я была ей признательна за это, потому что воскресные визиты в Кент были для нас с Альфредом незаменимым убежищем.
- Я встретил Полли по дороге, - сказал Дэви, - мы остановились перекинуться парой слов. Мне кажется, она никогда еще не выглядела так плохо.
- Ерунда, - сказала тетя Сэди, которая не верила ни в какие болезни, кроме аппендицита, - с Полли все в порядке, просто ей нужен муж, вот и все.
- О! Вот вам типичная женщина! - заявил Дэви, - Секс, дорогая Сэди, это вовсе не панацея от всех болезней, знаешь ли. Но мне даже жаль, что это не так.
- Я вообще не говорила о сексе, - ответила тетя, очень удивленная этой интерпретацией. В самом деле, она была одной из тех, кого дети называли "противницей секса", считая, что она совсем им не интересуется. - Я совсем не это имела в виду, когда сказала, что ей нужен муж. Девушки ее возраста, живущие дома, почти никогда не бывают счастливы, а у Полли особенно тяжелый случай, потому, что у нее нет никаких занятий, ей не нравится ни охота, ни общественная деятельность, и мать ничего не может ей посоветовать. Очень плохо, что Соня все время дразнит ее и читает ей нотации, она бестактный человек, но, в сущности, она права. Полли нуждается в самостоятельной жизни, детях, доме, повседневных заботах - для всего этого она должна иметь мужа.
- Или леди из Ланголлен, - крикнула Виктория.
- Почему вы еще не легли спать, мисс? Отправляетесь в постели немедленно, обе.
- Но мне еще рано спать!
- Я сказала, обе, а теперь убирайтесь.
Они побрели из комнаты так медленно, как только осмеливались, и пошли наверх, тихонько напевая "Долгую мучительную смерть" так, чтобы никто в доме их не расслышал.
- Эти дети слишком много читают, - вздохнула тетя Сэди. - Но я не могу запрещать им. Я уверена, пусть лучше они читают этикетки на пузырьках с лекарствами, чем вообще ничего.
- О, я тоже люблю читать этикетки на лекарствах, - ответил Дэви, - это безумно полезное чтение.
Глава 12
Когда я следующим утром спустилась к завтраку, я нашла всех, даже детей, в похоронном настроении. Оказалось, что каким-то таинственным способом тетя Сэди узнала, что леди Патриция Дугдейл умерла сегодня ночью. Она вдруг упала у себя дома, лорд Монтдор помчался к ней, но к тому времени, когда он приехал, она уже потеряла сознание и через час была мертва.
- О, бедная Патриция, - твердила расстроенная тетя Сэди, а дядя Мэтью, который вообще легко плакал, низко наклонялся над своей тарелкой, поедая колбасу (которую он называл "фейерверком" за брызжущий жир) без обычного энтузиазма.
- Я видел ее всего лишь на прошлой неделе, - сказал он.
- Да, - ответила тетя, - ты говорил мне. Я так любила ее, хотя ее деликатность иногда бывала немного утомительной.
- Ну что ж, теперь вы можете лично убедиться в ее деликатности, - с торжеством в голосе произнес Дэви. - Она мертва. Она убила себя. Разве это вам ничего не доказывает? Мне жаль, что только такие примеры могут убедить Радлеттов, что не существует мнимых болезней. И каждый здравомыслящий человек должен, как я, например, делать все необходимое, чтобы поддерживать свой стареющий организм в должной форме.
Дети начали хихикать, даже тетя Сэди улыбнулась, потому что все знали, насколько всепоглощающая мания по поддержанию здоровья владеет дядей Дэви, и как он наслаждается этим занятием.
- О, конечно, я знаю, что вы считаете все это очень забавным, и, несомненно, Джесси с Викторией будут захлебываться от смеха, когда я наконец загнусь, но для меня это совсем не игрушки, уверяю вас, и печень Патриции сыграла с ней совсем плохую шутку.
- Бедняжка Патриция, и я боюсь, что она прожила очень печальную жизнь с этим скучным старым Безобразником.
Тетя Сэди так и сказала. После всех протестов и запретов называть Малыша Дугдейла Профессором Безобразником, она теперь сама использовала это прозвище. Джесси с Викторией переглянулись и с надеждой посмотрели на тетю Сэди, как будто она собиралась запеть: "До-о-олгая мучительная смерть".
- По некоторым причинам, которых я никогда не могла понять, она действительно любила его.
- До последнего времени, - сказал Дэви. - Я думаю, в последние год или два ситуация изменилась, и он начал зависеть от нее, но было слишком поздно, она перестала обращать на него внимание.
- Возможно. Во всяком случае, все это очень, очень грустно. Мы должны послать венок, дорогая. В это время года лучше заказать его в Оксфорде.
- Мой венок из икринок, из икринок лягушачьих, мой любимый вено-о-ок, - запела Джесси.
- Если вы будете так глупо себя вести, дети, - сказала тетя Сэди, заметив явное неодобрение на лице Альфреда, - мне придется отправить вас в школу.
- А мы можем это себе позволить? - спросила Виктория. - Вам придется купить для нас тапочки и спортивные костюмы, и приличное нижнее белье, и хорошие сумки. Я видела девочек в школе, они очень хорошо одеты. Нам бы очень хотелось ходить на уроки и жить в общих спальнях. Быть школьницей очень сексуально, Сэди.
Но тетя опять их не слушала, мыслями она была далеко и сказала только:
- Ммм, нелепо и глупо, и не зовите меня Сэди.
Тетя Сэди отправилась на похороны вместе с Дэви. У дяди Мэтью это был судебный день, который он особенно не хотел пропускать, чтобы убедиться, что некий неисправимый негодяй предстанет перед судом присяжных и получит свои заслуженные несколько лет тюрьмы и порку. Пара судей графства придерживались нелепых современных представлений о справедливости, и дядя Мэтью вместе с отставным адмиралом вели с ними непримиримую борьбу. Таким образом, они должны были ехать без него и вернулись в совершенно подавленном настроении.