– А вы гурман, оказывается. – Лиза улыбнулась.
– Вовсе нет. Один я вполне удовлетворяюсь самой обычной едой. Просто мне хочется угодить вам. Ведь такие встречи случаются раз в жизни. Еще сегодня я представить себе не мог, что вот так запросто да еще в такой хорошей камерной обстановке мы будем сидеть вместе, одни. И поэтому мне кажется, что все кругом сейчас недостойно вас.
Принесли холодные закуски. Руднев разлил кальвадос по коньячным рюмкам.
– За вас, и только за вас... – С нескрываемым восхищением он глядел на Лизу. И, не спуская с нее глаз, выпил, кажется не почувствовав вкуса напитка. – Мне кажется, здесь все недостойно вас. И поэтому вы немного грустите, – продолжил он. – Но эта грусть безумно вам идет. Вы несказанно обаятельны. Но вместе с тем ужасно, что такая женщина грустит... Мне неудобно вас расспрашивать о причинах грусти, но... если я могу вам чем-нибудь помочь... Вы можете полностью рассчитывать на меня. Пожалуйста, распоряжайтесь мною свободно. Я готов ради вас на все...
– Спасибо, Олег. – Лиза засмеялась. Кальвадос оказался крепче водки, и теперь у нее немножко шумело в голове.
– Я буду счастлив, если смогу оказать вам хоть какую-то услугу, что-то сделать для вас. Мне тяжело видеть вас расстроенной. Лиза, вы просто скажите, что я должен сделать. И даже если это будет не в моей власти – я это сделаю. Вот увидите...
– Вы это уже сделали! Мне больше не грустно, совсем-совсем. Посмотрите! – улыбнулась Лиза. – У меня и вправду было плохое настроение. И давно. Мне казалось, ничто его не переменит. Но вы, Олег, совершили чудо! И давайте-ка выпьем теперь за вас, и только за вас! За человека, способного совершать чудеса!
"А ведь действительно! – подумала Лиза, прислушиваясь к себе. – Во мне нет больше той тяжести и угнетенности... Он на самом деле совершил чудо – снял с души моей камень! И мне теперь легко... Очень легко!"
Они чокнулись и, глядя друг другу в глаза, медленно выпили.
– Олег, у вас счастливые способности. – Лиза поставила пустую рюмку, душистый кальвадос пился без труда. – Поделитесь своими секретами.
– Хорошо. – Он сделал вдруг загадочное лицо, наклонился к ней и тихо произнес: – Хорошо. Я вам открою один секрет. Но только поклянитесь, что никому, никогда, ни под каким видом не раскроете его. И эта тайна останется при вас.
– Клянусь, – серьезно и тихо пообещала Лиза.
– Поклянитесь, что никогда не воспользуетесь полученными сведениями в ущерб другим людям.
– Клянусь вам, Олег! – прошептала она и подалась вперед, чтобы их никто не услышал.
– Прекрасно. Теперь слушайте внимательно... – Олег сделал основательную паузу. – Лиза, я вас люблю! И в этом все и дело!
Лиза откинулась на спинку кресла и радостно расхохоталась.
– Ну что же вы смеетесь?! – сконфузился он. – Я же вам объяснился в любви?!
– Олег, я смеюсь от радости! Вы так здорово это сделали! Ваша любовь очень действенна. Ее нельзя не почувствовать! И как все просто и легко оказалось! А скажите, вам трудно было меня полюбить?
– Вас?! – опешил он. – Трудно полюбить?! Вас трудно не полюбить! Я влюбился с первого взгляда. С самого-самого... Едва увидел вас. А между прочим, я увидал вас вначале со спины, а лица вашего я еще не видел. Но тотчас почувствовал к вам нечто необыкновенное.
– Так. И что вы стали делать дальше? Как себя повели?
– У меня картина вашего прихода в бар стоит перед глазами как живая. Если вам интересно, могу подробно ее описать. Я часто вспоминаю ее.
– Да, опишите. Мне интересно. Значит, у вас возникло чувство к моей спине...
– Нет, вовсе не к спине. Меня просто как магнитом потянуло к вам. Захотелось на вас посмотреть. Рассмотреть, почему меня так сильно тянет именно к вам?! Для меня это было совершенно новое и неожиданное чувство.
– И вы доверились вашему новому чувству? Или боролись с ним?
– Это чувство, Лиза, слишком приятное и радостное, чтобы с ним бороться... А вот надо было бы побороться, – вдруг с горечью прибавил он. – Вы, Лиза, смеетесь надо мной!
– Нет, нет! Я смеюсь от радости, что у нас все так интересно получается! Рассказывайте, но только подробно.
– Так, я сидел в глубине зала и увидел только ваш нежно-зеленоватый халат. Я поднялся со стула, вернее, меня будто подняло силой и потянуло к вам. Но пока я пробирался между столами, вы уже шли назад. И тут я увидел ваше лицо. И совсем опешил. А вы на меня не обратили никакого внимания. Прошли рядом. Когда я очухался и рванул за вами, вы уже вышли из бара. Тогда я думал только об одном – не упустить вас. Но вы бесследно исчезли. Я толокся около лифта, на котором вы, вероятно, уехали, и мучительно соображал. И там-то мне и явилась блестящая идея: раз вы были в халате, значит, вы тут работаете... Вы сотрудник фитнес-центра, осенило меня!.. Остальное вы знаете. Я кинулся к моему тренеру, потом к администратору... И вот я пришел к вам на прием!
– Здорово! – радостно вздохнула Лиза. – Значит, вы влюбились в меня прямо со спины?!.
– Я вам больше скажу! – горячо подхватил Олег. – Я ведь сидел спиной ко входу в бар и не мог видеть входящих. Но тут меня словно что-то кольнуло. Я обернулся – и увидел ваш нежно-нежно-зеленый халат.
– Ах, Олег!.. – От кальвадоса, от воспоминаний Олега и еще оттого, что впервые за долгое время ей стало легко, просторно и радостно, Лиза разомлела, точно одурела совсем. Ей, как маленькой, хотелось смеяться, дурачиться и по сотне раз переспрашивать одно и то же – как несчастный и безумно красивый Брэд Питт влюбился в нее.
– Олег, выходит, вы влюбились в мой халат, а не в меня?
– Лиза, ради вас я готов на все, – взволнованно повторял Руднев. – Повелите только, и я исполню любое ваше желание. Все что захотите!
– Повелеваю вам выпить сейчас же, слышите, сейчас же за мой зеленый халат!
И он послушно выпил за ее халат.
– Я люблю ваш халат. Мне в вас все нравится!
– Значит, вы действительно меня любите. Я вас поздравляю... А давайте-ка перейдем на ты?
– Лиза, что мне делать? Повели исполнить!
Она с хитрецой посмотрела на Олега:
– Знаешь ли что, Олег, я подумаю над этим и что-нибудь придумаю. Нужно время, чтобы проверить твое чувство.
– Лиза! Все что угодно!..
– Постой... – Она нежно дотронулась до его руки. – Ты говоришь, что это чувство новое?!
– Абсолютно новое! Я никогда еще ни разу!..
– Ага! Тогда повелеваю тебе рассказать, что это за чувство.
– У меня не получится, оно не поддастся описанию, Лиза. Мне хочется растаять под твоим взглядом. И одновременно обнять и держать! И не отпускать никогда! Всю жизнь!..
Он порывисто и нежно схватил Лизину руку и поднес к губам.
– Ну, отпусти, – рассмеялась Лиза, но не вырывала руку. – В ресторане, на людях неудобно.
– Тут нас... никто... не видит... – Прижимая к щеке ее руку, он страстно целовал ладонь, запястье.
Лизе было волнительно и очень приятно. От запястья Олег перешел к локтю...
Когда они вышли из погребка, мир показался ей новым, свежим, еще невиданным. Светило яркое вечернее солнце, и все кругом было розовым – и озеро, и зелень, и воздух. И казалось, что по всей округе разлит тонкий сиреневый запах. А монастырские купола – из цэковского санатория открывался прекрасный вид на монастырь – горели золотом.
Назад они отправились той же дорогой, через заросли и бурлящий ручей. В лесу было тихо. Лиза шла впереди, оживленно, с неестественным интересом рассматривая виды. Брэд Питт брел позади, глубоко вздыхая. На мосту Лиза остановилась. Держась за перильце, она засмотрелась на живописно заросшие берега, на их отражения в розовой воде.
– Посмотри, Олег, как тут красиво! – восхитилась Лиза.
– Лиза!.. – Он порывисто перевел дух. – Здесь я вижу только одну красоту.
– Какую же?! – Она засмеялась и обернулась к нему.
Вместо ответа, Руднев шагнул к Лизе и осторожно взял ее за талию.
– Ты мне не ответил! – засмеялась она, глядя в его преданные глаза. – Что ты имеешь в виду, а? Говори... Я не понимаю!..
Руднев вдруг крепко обнял Лизу и поцеловал ее в губы. А она, сжав его голову, ответила долгим сладким поцелуем.
Ручей звенел по камням, пахло лесом и родниковой водой, в кронах деревьев играло закатное левитановское солнце. И целоваться посреди этого великолепия на деревянном мостике было очень и очень романтично.
Глава 17
Поездка напомнила ей "Гранадос".
Глухая пробка на площади Серпуховской Заставы, потом наконец-то удача – прорыв на Третье транспортное кольцо, самый благополучный участок дороги, а дальше опять ползком-ползком вдоль трамвайных путей по Лефортовскому Валу.
Год назад ей частенько приходилось вот так же трястись в кабине "Газели", от скуки болтать с шофером (он же установщик карнизов) и, принимая независимый вид, переступать порог очередного богатого дома.
На этот раз дом был не так чтоб и богатым. В глубине квартала ветшающих пятиэтажек нелепой громадой высился одиннадцатиэтажный, с башнями и лепниной, сталинский дом. В необъятном вестибюле подъезда – темень, пахло нечистотами.
– Это последний в Москве сталинский дом, – объяснила Лене клиентка – дама не первой молодости, но ухоженная и стильная.
В ней было все гармонично: орлиный, чуть мужественный профиль, блондинистые, дорогого оттенка волосы и те же дорогие оттенки в макияже.
Шикарная тетка, подумала Лена с завистью. На мгновение ею овладело необъяснимое желание поменяться с ней местами. WНy no? Почему нет? Спокойно зажить в просторной и респектабельной (под стать хозяйке) квартире, воспитывать ненаглядную дочку Ксенечку, – она смотрела на Лену с развешанных повсюду фотографий – хорошенькая, резвая, синеглазая. Все уже пройдено, достигнуто, налажено... Двадцатидвухлетней, неоперившейся Лене такая ситуация представилась заманчивой в высшей степени...
Пока шофер "Газели" втаскивал в квартиру кошек, Лена беседовала в детской с хозяйкой. Скоро выяснилось, что мужа у нее нет, зато имеется другое лицо – Ксюшин папа. Сейчас он с дочкой коротает отпуск на Адриатике, а ко дню ее рождения – к этому времени они как раз должны вернуться с курорта – папа торжественно презентует девочке коллекцию эксклюзивных кошек.
По просьбе хозяйки Лена начала рассаживать по комнате рукотворных зверей: шоколадную Кассандру в центр на ковер, рыжего Бакса на диван, полосатого Ваську в эркер на подоконник. А вот помоечный кот пусть нагло таращится на них из-за белых складок нарядной кружевной занавески.
Яндекс – дымчатая кошечка, поменьше первых трех, после некоторых сомнений водворилась в кресле-качалке. Блондинистая дама придирчиво погладила игрушку, ощупала и испугалась:
– Он, случайно, не натуральный?
Лена вынула из папки сертификаты. Это она проходила еще в "Гранадосе".
Дама основательно вчиталась в документ и вдруг, покончив с сертификатом, принялась бурно нахваливать Еленин дизайнерский талант, вкус, чутье. Лена почувствовала себя обескураженной и польщенной. Дама, совершенно очевидно, была чужда лицемерия и угодничества. Выходит, Ленины кошки и в самом деле маленький шедевр? Нет, лучше поскромнее: кошки – ее первая профессиональная удача.
Между тем дама не бескорыстно упомянула о Ленином таланте. Оказывается, хочет получить консультацию, причем намеревается сделать это совершенно бесплатно... Ничего не скажешь, практичная женщина.
Да стоит ли обращаться за консультацией в специальное бюро?.. Вопрос-то ведь у нее пустячный. Дело в том, что в сентябре Ксюше минет шесть лет. Девочка взрослеет, пора готовиться к школе. А интерьер в комнате – как у новорожденной. Куклы, игрушки... Пора концептуально менять обстановку. Только делать это надо исподволь. Резкая перемена может сказаться на детской психике.
– С чего вы посоветуете начать?
Лена грустно улыбнулась, вспомнив о своей недолгой службе в "Мебель-эксклюзиве". Опять перед ней маячит проклятое пространство. И опять она должна его приручить. Что делать?
– Вы можете повесить в детской какие-нибудь хорошие картины. Пейзажи, например.
– Почему именно пейзажи? – удивилась тетка.
– А что вы имеете против? Это, во-первых, традиционно, а потом вообще...
– Пейзажи – это несколько... несовременно.
– Знаете что? Я посоветую вам одного художника. Очень современного, даже модного... И талантливого. Его фамилия Муратов. Не слыхали?
– Я от этого далека. – Клиентка улыбнулась простодушной улыбкой сытого хищника.
А вот улыбаться ей не идет, автоматически отметила Елена.
Она была положительно разочарована. Теперь ей ни за что не хотелось бы оказаться на месте клиентки. Сама будет проходить, достигать и налаживать.
– ...И что же ваш художник?
– Он посоветует нужный жанр. И может быть, даже напишет для вас нечто подходящее.
– В отношении оплаты пусть ваш художник не стесняется, называет сумму. Я за качественные вещи плачу с большим удовольствием. Как с удовольствием заплатила за ваших волшебных кошек. Он ведь ваш знакомый? Передайте ему это.
– Он мой бывший знакомый, – неизвестно зачем уточнила Лена и позорно покраснела, понимая, какую несусветную выдала глупость.
Тетка ответила на Ленин ляп той же хищной улыбкой. И в этой улыбке Лена вдруг увидела всю ее: за лощеным фасадом скрывается натура ровная, циничная, незамысловатая. Именно циничная – иначе у нее не было бы такой звериной улыбки.
Лена мнила себя немного психологом... А занятную выбрал себе специальность Астерий! Это мама, между прочим, ему помогла. А что, интересно, он сказал бы о ее сегодняшних наблюдениях?.. Да как обычно – что-нибудь заумно-высокопарное.
Ей совершенно не хотелось звонить Астерию. Ни по поводу психологических изысков, ни вообще. Астерий повел себя как животное – сбежал на зов инстинкта. И сразу при мысли об инстинкте, против которого бессильны, по сути, все, а в первую очередь мужчины, Лене представляется другой человек. Холодные серо-зеленые глаза, жесткие, очень короткие волосы цвета перца с солью, бледное, слегка осунувшееся лицо в голубоватом свечении, исходящем от ноутбука. Таким она запомнила его на всю жизнь, когда он преподавал ей первые уроки профессии.
В ту пору Лена восхищалась отчимом и в шутку (да пожалуй, и не в шутку) называла его маэстро. А теперь без брезгливости не могла о нем думать. Несколько раз в неделю отчим ездит в Перепелкино, проявляя свои грязные инстинкты на глазах у собственного ребенка. Изменяет законной жене. И сын у него такой же, что, в общем, естественно: яблочко от яблоньки недалеко падает...
...От метро до поселка таунхаусов – несколько длинных автобусных остановок – Лена неторопливо пошла пешком. Не хотелось в таком настроении возвращаться домой. Не хотелось заражать маму злобой и грустью – она и так как в воду опущенная. Лучше предложить ей какой-нибудь позитив.
"А из меня определенно получится неплохой психолог, – с неожиданным самодовольством решила Лена. – И кажется, получился уже неплохой дизайнер".
Остаток пути она упивалась самодовольными мыслями и с порога поделилась ими с матерью.
Про психолога она, конечно, пока умолчала. Кошки! Триумф ее коллекции!
– Так уж и триумф? – Мама устало подняла вверх брови.
– Успех, торжество, победа! – Лена силилась заполнить домашнее пространство положительной аурой, но вдруг, принюхавшись, спросила: – А что ты приготовила на ужин?
– Перцы фаршированные.
Ужинали они вдвоем.
– У Саши много работы, – совершенно спокойно, чуть апатично сообщила мама.
– Что-то странное! – не выдержала Елена. – А говорят: лето – мертвый сезон.
– Ну, у них старая фирма, рекламу они постоянно дают... У нас тоже посетителей море.
– У вас-то понятно! Все стараются летом выглядеть получше. Хотя, чтобы по-настоящему хорошо выглядеть, надо ехать отдыхать и есть фрукты! А делать витаминные маски и греться в искусственном солярии летом – ужасная скукотища!
– Но многих устраивает тем не менее. Тут, как говорится, на вкус и цвет... Вот твои заказчики – они же обрадовались искусственным кошкам!
– Мои кошки не искусственные! – обиделась Ленка. – Я в них вложила столько всего!
Она уже подумывала поведать маме про кошачий теракт, но разговор сам собой свернулся на клиентку. Сначала она понравилась Лене, потом разонравилась... Одно в ней поразительно: как она любит дочку.
– Это разве поразительно? – не поняла мама. – Все в общем-то любят своих детей.
– Все – в общем-то! А она не как все. Ну вот например, ломает голову, какие картины повесить в детскую! Какой лучше выбрать жанр, чтобы глаз радовало и было современно...
Лена выразительно посмотрела на маму и поняла, что та вряд ли ее слышит: чувствуется, что мыслями мама была далеко-далеко.
– Мам, а как ты думаешь, существуют бывшие знакомые?
– Бывшие знакомые?.. Наверное, нет. Люди либо знакомы, либо незнакомы.
– А если они знакомы, но больше не общаются? Например, после ссоры?
– Такие люди называются врагами, – машинально ответила мама. – В крайнем случае, бывшими друзьями. И чего ты, Лен, такую ерунду спрашиваешь? Тебе же не пять лет!
– Я сегодня по радио услышала: "бывший знакомый". Подумала: как-то странно звучит, а потом показалось – романтично.
– Да, романтично, наверное. Особенно если имеешь в виду кого-то конкретного. Ты ведь это хотела сказать?
Лена промолчала. Подспудно ей весь вечер хотелось поговорить о Боре. Но так, между прочим начать разговор, вспомнить как бы невзначай. А прямо признаться – я соскучилась по человеку, который преспокойненько наплевал на меня, – она не могла даже матери.
"Вот и отлично! Лучше мы об этом позоре промолчим, – подумала она. – А если не говорить, постепенно само забудется".
Лена не вспоминала о Боре, но и не забывала о нем. Он существовал в глубинах ее души – был фоном, воздухом ее бытия, ее жизни. А воздух вокруг, как известно, не ощущается.
Жизнь между тем заполняли всякие повседневности. В фирму обращались новые клиенты: кто-то заказывал игрушку, а кто-то – и целую коллекцию. К концу августа объем работы значительно вырос – так в реке во время весеннего половодья стремительно поднимается уровень воды. Накануне первого сентября загруженность сотрудников дизайнерского бюро достигла максимальной отметки.