Стараясь угодить экстравагантной клиентке, Лена рисовала бесхитростные квадратики и прямоугольнички. Клиентка радовалась, соглашалась, кивала и в итоге предложила даже оплатить услуги по составлению дизайн-проекта. Лена от денег отказалась, объяснила: сейчас эта услуга бесплатная, на прошлой неделе начали действовать летние скидки...
– Спасибо, спасибо, – улыбнулась в ответ Маргарита Георгиевна. – Спасибо, спасибо, – слышала Лена, сбегая по широкой, с выщербленными ступенями лестнице.
Клиентка стояла на пороге и продолжала благодарить.
– Хренова бабка, – пробормотала Лена, выходя из подъезда.
На улице было жарко, по-летнему радостно, солнечно. Лена почти наобум двинула к метро, щурясь на солнце и на все лады понося Маргариту. Ну и приемчики у нее! Почти как в гестапо. Собственную внучку собирается на антресоли загнать! В душегубку с крошечным неоткрывающимся окном, находящимся к тому же на уровне пола!
Несколько лет назад похожий случай был описан в одном журнале. Некая француженка, имея сына от первого брака, вышла замуж во второй раз, а чтобы пасынок не раздражал отчима, держала его в платяном шкафу, дважды в день отправляя в шкаф еду (преимущественно хлеб) и питье (воду).
По замыслу "гуманной" Маргариты, вернувшись из школы, внучка должна будет взбираться на антресоли. Вечером к ней присоединится зять (которого любящая теща ни разу даже не назвала по имени!). Мало того что на антресолях темно и душно, пусть будет еще и шумно! Крики болельщиков, свист судей... Анфиса будет силиться разобрать, что написано в учебнике, а внизу Валерия, мучась головной болью, станет искать ответ на извечный женский вопрос: почему муж ей достался такой бесчувственный и грубый? Ответа она, естественно, не найдет, с мужем разведется и останется с оглохшей, подслеповатой дочерью на руках, у которой со временем к тому же разовьется еще и астма! Бедная, бедная Валерия...
В офисе Лена первым делом направилась к Губанову доложить обстановку. Он выслушал ее, заглянул в дизайн-проект и громко расхохотался:
– Это у тебя чего? Антресоли?! Ха-ха-ха!
– Да, антресоли! А что ха-ха? – сердито спросила Лена, чувствуя, что краснеет.
– Нет, Ленок, это не антресоли! Бомбоубежище – вот что это!
– Какое еще бомбоубежище?!
– Или казарма! А нормальные антресоли, как правило, занимают треть комнаты. Их обычно устраивают над входом, напротив окна. Там можно поставить кровать, шкаф – а у тебя тут целый город!
– Так фирме это только выгоднее, – проклиная свою глупость, выкручивалась Лена. – Большие деньги, крупный заказ!
– Они тебе за этот заказ ничего не заплатят.
– У вас предоплата, – напомнила Лена.
– А заплатят, так вытребуют деньги через суд! Плюс выставят моральную компенсацию долларов так тысяч на пять. И фирму на всю Москву опозорят. Не дизайнеры у них работают, а кретины.
– Выходит, по-вашему, я кретинка? – переспросила Лена с угрозой. – Ничего подобного! Я хотела ей все объяснить, а она не слушала: у нас особые обстоятельства... обстоятельства! Она, может, хочет, чтоб ее родные задохнулись!
– То, что она хочет, это ее дело. А твой дизайн-проект не годится никуда. Звони договаривайся о новой встрече. Может, сегодня успеешь смотаться, новый проект нарисовать. – Губанов еще раз зыркнул на экран ноутбука. – А размеры где? Длина, ширина комнаты, высота потолка? Ты чего, даже не сняла размеры?
– Не сняла, – с досадой призналась Лена.
– Тем более срочно перезвони.
Лена вытащила телефон и позвонила. Маргарита ответила короткими гудками – занято.
– Передохни немного, – смилостивился Губанов.
Лена сбегала в кафе через улицу, выпила колы, сжевала сандвич, но Маргарите она больше не звонила. Так и не смогла себя заставить. Ей была глубоко отвратительна эта тетка, ее замыслы и сам процесс реорганизации пространства. За время работы в "Мебель-эксклюзиве" Лена научилась кое-как пользоваться специальной программой 3D Графика. Но видимо, кроме знания программы, было необходимо что-то еще, чем Лена не обладала в принципе.
Еще на младших курсах Борька ругал ее за искажение перспективы. Борька – страстный художник. Сам дня не мог без живописи прожить, и от Лены требовал того же. И она покорно ездила с ним на этюды, писала интерьеры и натюрморты.
"А не позвонить ли мне Боре? – подумала Лена сейчас, размешивая сахар в кофейной чашке. – Отчего бы не позвонить? Боря теперь модный художник, его полотна стоят целые состояния. Иногда, к нескрываемому восторгу издателей, он соглашается оформить обложку какой-нибудь эксклюзивной книги... Может, и мне Борис подыщет работенку?"
Но Лена отлично знала, что не станет звонить ему. Чем отплатил ей Боря за детскую, восторженную любовь?! Бросил, уехал. Понимал же отлично, как ей тяжело приходится без него, но даже не позвонил! После его отъезда за границу на стажировку вся Ленина жизнь полетела кувырком. Ее кидало из стороны в сторону, как во время сильной качки на корабле, и в очередной раз закинуло в объятия Сергея Емельянова. Лена задумалась и неожиданно увидела Сергея и Борю двумя полюсами, крайностями, между которыми протянулись меридианы ее судьбы.
С Борей было одно искусство. Если они не писали, то обсуждали, спорили, говорили о художниках или отправлялись на выставку, в музей. На первый взгляд, их житье-бытье было самым обыкновенным студенческим: лекции, тусовки, непритязательные клубы, прогулки по Подмосковью, летние поездки в Крым на этюды. Но все эти фишки воспринимались Леной по остаточному принципу. Мир для нее сфокусировался на Боре и, следовательно, на живописи.
А с Сергеем все наоборот. Они ужинали в дорогих ресторанах, даже на выходные им ничего не стоило сорваться за границу, Сергей задаривал ее мехами и драгоценностями, но через два месяца Лена почувствовала, что задыхается. Рядом с Борей она, по крайней мере, ощущала впереди неясную, но высокую цель, а Сергей на полном серьезе собирался провести остаток дней в турпоездках, походах по магазинам и ресторанам, за обильными семейными ужинами под мерный рокот телевизора... Бесспорно, и сама Лена вела себя не слишком красиво. Но теперь такое свое поведение она объясняла приступами удушья, которые настигали ее в обществе Сергея в самые неподходящие моменты.
Они расстались. Лена отвергла мещанские идеалы среднего класса. Но и Борино служение живописи не превратилось для нее в серьезный жизненный стимул. Она опять находилась на распутье: сидела на кухне без цели, без любви, без работы.
Да, увы, и без работы! Лена была уверена: никакая сила не заставит ее снова вернуться к антресолям. Но и перешагнуть через себя – позвонить Боре и попросить – тоже вариант не для нее.
Что же делать? Для начала Лена решила вымыть посуду. Но, убедившись в том, что процесс перемывания чашек и тарелок не способствует генерации ничего конструктивного, отправилась за советом к живущей по соседству тетке.
Наташа – родная сестра Лениного отца, румяная и дородная мать двух прелестных детишек, преуспевающая деловая женщина и при этом отличная жена, хозяйка. С кем же еще советоваться, как не с ней?
Тетка, в широких трикотажных брюках и просторной футболке, полулежала на диване в гостиной. Перед ней стояло блюдо спелой, свежевымытой клубники. Поздоровавшись, Лена присела рядом, невольно засмотревшись, как на темно-красных ягодах горит отраженное в крупных каплях воды июньское солнце.
– Чего ты их разглядываешь? – недоуменно улыбнулась Наташа. – Бери! Угощайся!
– Ты одна? – спросила Елена, машинально отправляя в рот наливную клубничку.
– Владик поехал на дачу к детям. А я сегодня вечером улетаю в Прагу на конференцию. На три дня. Сейчас еще немного отдохну и начну собираться... Кстати, я вчера с Лизой разговаривала. Кажется, у них все хорошо, они своим путешествием довольны.
– Довольны, наверное. Они же там не в первый раз. Но лично мне непонятно, почему надо ехать отдыхать летом в тундру! – возмутилась Лена.
– Полегче, Лена, полегче... – Наташа неторопливо протянула белую пухлую руку, взяла с блюда очередную ягодку. – Ну а у тебя что нового? Как дела?
– Хочу с работы уволиться, – разглядывая с неестественным вниманием ягоды, поведала Лена.
– Это из "Мебели"? – уточнила Наташа. – Я правильно поняла?
– Не могу там работать! – продолжала Лена с отчаянием. – Я по специальности дизайнер текстиля...
– А я почвовед! Но уже давно...
– Да знаю, – не сдержалась Лена, – знаю! Тысячу раз слышала! Ты гений – нашла свое место в жизни! Не все же так могут. На мне природа отдыхает!
– И ты пришла мне об этом сообщить?
– Нет, я пришла посоветоваться.
– В чем проблема?
– Ну может быть, у тебя есть какие-нибудь знакомые в текстильных фирмах...
– У меня нет никаких знакомых, а тебе нечего валять дурака!
– Я не могу нарисовать антресоли, – заныла, к собственному удивлению, Лена.
– Приедет Саша – поможет тебе.
– Но антресоли требуются немедленно!
– Значит, сама справляйся. При Сашиной поддержке ты освоишься там в два счета.
– А если я не хочу там осваиваться?
– Ты же работала в текстильной компании! Не хочешь рисовать антресоли – позвони на старую работу.
– Я туда не могу. – Лена потупилась.
– Почему?! – воодушевилась Наташа. – Почему? – И, не получив ответа, продолжала: – Потому что у тебя несносный характер! Ты, наверное, и там всех достала со своими капризами.
– Дело не в капризах.
– Даже если бы у меня была такая возможность, я не стала бы тебе помогать все равно! А Саша взялся и будет теперь жалеть.
– Я пойду, – объявила Елена с тоской.
– Иди и работай нормально, – чуть смягчившись, посоветовала тетка. – В жизни чаще всего приходится делать не то, что нравится, а то, что нужно. Неужели ты до сих пор не поняла?
– Я все поняла!
Лена поднялась и вышла из комнаты с выражением ледяного достоинства на лице: подавись своими проклятыми прописными истинами! Только и умеешь, что клубнику уплетать!
Слава богу еще, что за "советом" она отправилась к тетке, а не к Боре, как хотела сначала. И у него в загашнике нашлась бы парочка шаблонных фраз о ее лени и дурном характере. Пожалуй, он добавил бы еще кое-что о преступном равнодушии к искусству. И в этом пункте был бы тоже совершенно прав.
Хотя между Борей и Наташей конечно же существует некоторая разница. Борис – бывший Еленин друг, а Наташа – родная тетка. И что бы она ни говорила, вся беда в том, что бывших родственников не бывает. А это значит – на Наташу нельзя обидеться серьезно, вплоть до полного разрыва дипломатических отношений. Замученная морализациями и нотациями, Лена как-то уже попробовала эти отношения разорвать, но Наташа была неумолима. Приглашала, нет, просто требовала Лену к себе! Первого января, в свой день рождения, в дни рождения ее детей – как минимум, в год четыре раза она должна сидеть за праздничным столом в окружении родных и близких, как императрица в окружении подданных!
Короля, как известно, играет свита, и их семья с необъяснимой покорностью играла королеву Наташу. Даже Ленины родители, расставшиеся много лет назад, вынуждены были встречаться за этими праздничными столами. Наташа часто повторяла, что человеку необходимо чувство дома, семьи и домашние праздники во многом способствуют его сохранению. Но Лена этих праздников терпеть не могла, а что касается чувства семьи, то и его ей приходилось испытывать нечасто. Семья для Лены было понятие размытое.
Это что же, вульгарная танцовщица Виолка, вторая жена отца, являющаяся в приличный дом почти топлес, это тоже ее семья? Да они друг друга в упор не видят! А Астерий? Лена называла его своим братом, но брат променял ее на первую же подвернувшуюся юбку. А Вика, подружка детства, и подавно – использовала Лену как паром для переправы к берегам счастья.
Лена ощутила себя отчаянно одинокой. Такой же одинокой, как забытый на пустом кухонном столе крошечный телефон. Она взяла мобильник в руки, погладила, сострадая ему, как живому.
– Никому-то мы с тобой не нужны.
– А вот и нет! – замигал дисплеем мобильник. – У меня есть для тебя сообщение и два непринятых звонка.
Оказывается, пока Лена таскалась за советом к тетке, ей звонили мама и Астерий, а Вика прислала сообщение: "Если насчет работы еще актуально, срочно позвони".
Насчет работы... Лена задумалась. А не получится ли с игрушками, как с антресолями?
Мягкие игрушки, с одной стороны, это почти текстиль, но с другой, та же terra incognita. И может статься, в скором времени Лена так же подведет Вику, как сейчас она подвела Сашу. Вика еще не понимает, что с ней лучше не связываться!
И опять ни к селу ни к городу Лена вспомнила Борю. Его слова о том, что настоящий художник обязан продуцировать новые идеи, мыслить креативно. Дизайнер не художник, спорила тогда Лена... Потом, работая в "Гранадосе", она убедилась в правоте Бориных слов и одновременно в рыночной невостребованности креативного мышления. Если бы дизайнер штор действительно стремился создать неповторимый облик окна, ему для этого понадобилась бы минимум неделя. Или хотя бы несколько дней... Ладно, на худой конец сутки! Но рабочий дизайн-проект требовалось рисовать моментально, в присутствии заказчика. Особенно сроки ужесточились при новом начальнике – Сергее Емельянове. В искусстве дизайна он видел манипулирование загнанными в компьютер фотографиями и картинками. Несложные упражнения – подставляй к сфотографированному окну разные детали из банка данных, и готово! За ночь в швейном выкроят наспех нарисованную типовую модель, сметают, прострочат. Кто тут не справится? Лена, во всяком случае, справлялась отлично!
Но с игрушками этот номер не пройдет. Игрушек в магазинах и так навалом. Людям не придет в голову пользоваться услугами дизайнера. Если уж они собираются делать на заказ, им и в самом деле требуется что-то совсем нестандартное. Лена взяла ручку и принялась рисовать на оранжевой бумажной салфетке нестандартные игрушки. Рисование не привело к возникновению никаких креативных идей, кроме одной: нужно срочно позвонить Вике.
Трубку сняла Викина мать, носатая, чернявая тетка – Лена видела ее несколько раз, бывая у Вики дома. Мать первая протоптала дорожку в игрушечную фирму. Она поступила туда на должность кладовщицы, но тоже, кажется, не стояла на месте и давно уже заведовала оптовым складом.
– Вики нет, – отрезала мать, не отвечая на Ленино приветствие.
– А когда она будет? – уточнила Лена.
– Не знаю когда! На мобильный ей звоните.
Ну все, больше сомнений нет! В свою однушку Викулька носа не кажет – обживается в коттедже Астерия. Решив немедленно расставить все точки над "i", Лена позвонила по городскому и нарочито непринужденно и буднично начала беседовать с братом. Может, он думает, что она огорчена его внезапным исчезновением? Может, наивно предполагает, что она не в курсе причин?
– Как экзамены? – бодро спросила Лена.
– Нормально. Вышку спихнул, – испуганно, как казалось Лене, ответил Астерий.
– А Вика у тебя там далеко? – Лена рассчитывала, что следующий вопрос будет иметь эффект влетевшей в помещение шаровой молнии.
– Вика?.. Э-э-э...
– Вика Ковылкина.
– Щас.
– Да, да, да... – Вика не говорила – мчалась навстречу восходящему солнцу по росистому, усеянному ромашками лугу. – Все остается в силе. Я же обещала тебе! Но на презентацию генеральный не доехал. А на следующий день к нам как снег на голову свалились наши австрийские поставщики – целая делегация. А по средам у нас совещания до одиннадцати... – Хитрая Вика старалась показать, что занята исключительно работой. Будто боялась, что за шашни с Астерием Лена ее не погладит по головке. Правильно боялась, между прочим! – Ты можешь в понедельник прямо с утра? А то я опять закручусь!.. Можешь? Ну замечательно! Давай, до понедельника... Ой, подожди, подожди. Тут еще Астерий хочет поговорить с тобой.
Астерий с несвойственной ему вообще-то неуклюжестью предложил Лене приехать к ним в гости – провести выходные вместе. Прельщал ее неказистыми удовольствиями вроде шашлыков, лодки, бильярда.
– Спасибо, но мне кажется, вам гораздо лучше будет вдвоем, – почему-то тяжело вздохнув, сказала Лена.
– Ты что, обижаешься? – набравшись храбрости, задал вопрос Астерий.
– Я тебе потом объясню. – Лена опять вздохнула и положила трубку.
Глава 7
– Ты замечательно выглядишь! – целуя мать, звонко воскликнула Елена. – Сразу видно, что отдохнула! Ну, рассказывай, как съездили?
– Просто божественно!
Лиза весело улыбнулась и в доказательство сказанного развела руками: так хорошо, мол, что даже нет слов.
– Где были? – Лена настаивала на подробностях.
Энергично, но ни во что особо не вдаваясь, Лиза перечислила ключевые пункты их вояжа: Хельсинки, Рованиеми – столица Лапландии, Салла – область не тронутых человеком озер и Утсйоки – тундровый край. Летом он утопает в цветах и в лучах незаходящего солнца.
– Надышались, насмотрелись, наболталась. – Она говорила радостно и спокойно, без болезненного оживления, к которому Лена успела незаметно привыкнуть.
– А как твой сарафан? – спросила Лена лукаво. – Надевала его?
Засмеявшись, мать махнула рукой:
– Проходила весь отпуск в старых джинсах. На отдыхе нет ничего лучше!
– Сарафан тебе еще пригодится! – подбодрила Лена. – Вот поедете на следующий год в Испанию...
– А даже если и не пригодится – ничего страшного! Я так радовалась, когда его покупала. В этом смысле сарафан – одна из самых выгодных покупок!.. Елена, а где Астерий?
– Астерий? – напрягшись по необъяснимым причинам, переспросила Лена.
...Нет, она определенно поспешила, произведя Астерия в братья. В последние дни он только и делал, что разочаровывал ее. Во-первых, как последний болван связался с Викой! Лена, принципиально не желавшая знать подробностей произошедшей между ними истории, характеризовала ее единственным словом "грязь". И сам Астерий, непрерывно извиняющийся и юлящий, краткую Ленину характеристику на двести процентов подтверждал.
А во-вторых... Накануне она позвонила ему сообщить о приезде родителей (она так и сказала: "Завтра возвращаются наши родители", как будто они на самом деле были брат и сестра), а он вдруг ответил: "Я не могу приехать".
В первый момент Лена, без преувеличения сказать, разозлилась. Она-то суетится, готовит праздничный стол, уговаривает тетку с мужем встретить родителей в аэропорту, а Астерий не может, видите ли, оторваться от Вики!.. Но он вдруг, словно почувствовав Ленино настроение, пояснил:
– Дело в том, завтра в двенадцать приезжает моя мать – Леонарда. Так что... не обижайся.
– Вот уж и не думала! – фыркнула Елена в ответ.
Слишком эмоционально фыркнула, конечно, он догадался, что она обиделась. А казалось бы, на что обижаться? Подумав, Лена решила, что ей, в первую очередь, обидно за маму. Мама любила Астерия как родного сына. И даже когда Лена, взбешенная таким подходом, поставила ее перед выбором, мама не поколебавшись выбрала Астерия. Лена ушла из дому. Получился крупный семейный скандал. Для полной ликвидации его последствий потребовалось почти два года.
– Как ты могла? – даже по прошествии двух лет не понимала Елена. – Я же твоя родная дочь, неужели...