– Довольно, милая.
Хотя выражение его лица говорила об ином. Его сдержанность была чудесной и нежной, оба они почти задыхались.
Он подмял ее под себя и начал тот же сладострастный штурм, сначала руками, потом ртом. Мольбы и стоны срывались с губ снова и снова, пока Эмма не оказалась на краю наслаждения. Разрядка пришла быстро и жестко. Она разлетелась на мелкие осколки, ловя губами воздух. Мощная, взрывная, пик наслаждения.
Когда Эмма вернулась на землю, оказалось, что Дилан с благоговением наблюдает за ней. Она не могла притворяться неудовлетворенной, да и не хотела. Дилан искусный любовник, и Эмма прислушивалась к каждому движению его тела.
Протянула руку и коснулась его лица. Он поцеловал ее ладонь. Она просунула указательный палец ему в рот, и его затуманенные глаза широко раскрылись. Новая энергия вливалась в него. Никаких слов не нужно было. Он зарычал и поднялся над ней. Они вновь соединились. Она почти привыкла чувствовать его в себе, ощущать, как он делает все, чтобы ей было хорошо.
Он не знал, что делает с ней, как владеет, нежно и с обожанием. Она отпускала свои страхи, когда была в постели с ним, и свободно отдавалась ему.
Дилан оценил это. Эмма видела по выражению его лица, наблюдая, как он занимается с ней любовью, замечая смешанные эмоции на его лице: голод, страсть и безумное желание.
Она наблюдала за ним, он наблюдал за ней. Они двигались в унисон. Его выпады становились все сильнее. Он наполнял ее новым жарким наслаждением.
Гортанный стон Дилана отдался эхом в ушах Эммы. Он взлетел так высоко, как только мог. Она тоже была с ним, выгибаясь и взлетая на последнюю головокружительно высокую вершину. И тут они взорвались оба, разделив наслаждение, и вместе упали в пропасть.
Эмма наслаждалась последними вспышками, лежа рядом с Диланом. Слов не находилось. Только ощущения полного соития, нежности и защиты. Если он не может дать любви, по крайней мере, у нее есть это.
Дилан взял ее руку и переплел пальцы.
– Моя жена, – прозвучало музыкой в ее ушах.
– Мой муж.
– Когда съемки закончатся, я бы хотел увезти тебя в настоящее свадебное путешествие, Эм. У меня есть дом на Гавайях, или мы можем отправиться в Европу. Если доктор разрешит. Если нет, поедем куда-нибудь поближе. Найдем укрытие, возможно, на севере. У моего друга домик на берегу озера.
– Все это звучит превосходно.
– Правда?
– Правда. Я не требую больших расходов, Дилан.
Он повернулся на бок лицом к ней. Приподнялся на локте, намотал на палец густую прядь ее волос.
– Я обожаю это в тебе, Эмма. С тобой легко.
– Эй!
Он рассмеялся, прекрасно, хрипловато, радостно:
– Я имел в виду, с тобой легко ладить. С тобой весело.
– Думаешь, я так забавна?
Он сощурился и угрожающе поднял брови.
– Ужасно забавна, – подтвердил он, обводя розовую ареолу ее груди. Соски мгновенно затвердели. Боже, как ее легко соблазнить!
Он нагнулся, поцеловал ее груди и вздохнул:
– Мне бы нужно дать тебе поспать. Ты, должно быть, устала.
– Не так уж сильно устала.
Быть с ним в постели означало получить новую энергию и возбуждало ее, как ничто иное.
Она пропустила сквозь пальцы его светлые волосы, радуясь, что может касаться его, когда хочет.
– У тебя что-то на уме?
– Ты не захочешь знать, что у меня на уме, – коварно улыбнулся он, но тут же сгреб ее в объятия и накрыл обоих простынями.
– Спи, Эмма. Я не намерен изматывать тебя сегодня.
– Черт!
Он хмыкнул.
Она положила голову ему на грудь и закрыла глаза.
У нее впереди целая жизнь ночей с Диланом.
Трудно ли представить что-то лучшее?
Камеры вспыхивали как безумные, когда фотографы, стоявшие у красного ковра в ночь премьеры романтической комедии Дилана "Новый свет", увидели его с Эммой, выходивших из лимузина. Только один взгляд на нее, и они стали засыпать его вопросами:
– Кто это с вами, Дилан?
– Вы что-то скрываете!
– Готовитесь быть отцом? Она мама вашего ребенка?
Дилан прижал Эмму к себе, обняв за талию. Она выглядела потрясающе в платье из органзы, заказанном Диланом специально для нее. Скрывать живот больше было невозможно. Но покрой ампир и цветочный узор красиво подчеркивали ее беременность и оттеняли кожу.
– Прости, милая, это моя жизнь.
– Все в порядке, Дилан. Ты меня предупреждал.
Он эгоистично хотел, чтобы Эмма сегодня находилась рядом. Утаивать новости о женитьбе и рождении ребенка становилось труднее с каждым днем. Он говорил со своим пиар-агентом, и они оба решили, что сегодня, в вечер премьеры, лучше всего представить миру Эмму как его жену.
По крайне мере, папарацци все узнают от него и не будут ничего придумывать.
Поэтому прямо на красном ковре в присутствии приглашенных и репортеров Дилан гордо объявил:
– Я хочу представить мою жену Эмму Макей. Мы поженились на прошлой неделе. Церемония была на берегу океана, очень скромная. Мы с Эммой знали друг друга еще со времени нашей жизни в Огайо. Счастлив добавить, что в начале весны следующего года мы станем родителями. Она удивительная женщина, и мы оба рады появлению ребенка.
– Мальчик или девочка? – выкрикнул кто-то.
– Мы пока не знаем.
– Когда вы поженились?
– В прошлую субботу.
– Какая у Эммы девичья фамилия?
– Блум, – ответила Эмма. Дилан послал ей одобрительный взгляд. Она не позволит ему отдуваться за все. Нужно учиться обращаться с папарацци, и можно начать прямо сейчас.
Теперь репортеры протянули микрофоны к Эмме:
– Каково это – выйти замуж за самого завидного жениха, миссис Макей?
– Я никогда не рассматривала это в подобном ключе. Он для меня просто Дилан. Мы с его сестрой – лучшие подруги еще с начальной школы.
– Вы собираетесь…
– Прошу вас, – перебил Дилан, поднимая руку. – Мой пиар-агент сделает заявление завтра утром. Он ответит на все ваши вопросы. Картина вот-вот начнется, и мы с женой хотели бы наслаждаться премьерой вместе. Спасибо.
В окружении телохранителей они двинулись сквозь толпу. Оставалось совсем немного. Завтра газеты будут пестреть заголовками, и тайна их брака останется в прошлом. Он переживал эту потерю. Ему нравилась анонимность, возможность сохранять Эмму только для себя эти последние несколько дней. Теперь новость распространится по всей стране, и у них снова все изменится. Отсутствие всякой личной жизни – плата за славу. Для себя он давно с этим смирился. Но теперь нужно думать об Эмме. И о ребенке.
– Ты прекрасно держалась, Эм.
– Я импровизировала.
– Мне нравятся женщины, умеющие быстро соображать.
Он взял ее за руку и повел в знаменитый кинотеатр, один из немногих исторических в Лос-Анджелесе, с бархатными красными креслами, лепниной на стенах и милями занавесей.
– Ну, что ты думаешь?
Ее красивые зеленые глаза впитывали окружающее. Дилан очень хотел, чтобы Эмма испытывала такое же благоговение. Киносъемки у него в крови. Он сам продюсировал много фильмов и планировал в будущем стать режиссером.
– В жизни не видела ничего подобного, Дилан. Можно представить, каким этот кинотеатр был в прошлом. Классические фильмы на большом экране. Актеры, режиссеры и продюсеры, сидевшие здесь. Все это так величественно!
Дилан улыбнулся. Эмма удивительная женщина. Он не солгал сегодня репортерам. Влюблялся в нее, и это не пугало. Не заставляло нервничать. Брук говорила, что Рене ранила так, что на всю жизнь остались шрамы, но, может быть, именно Эмма заставит его понять, что он полностью исцелился?
Он поцеловал ее в щеку, и она подняла на него глаза:
– За что?
– Неужели мужчина не может поцеловать свою жену просто так?
Она улыбнулась, и у него на сердце потеплело. Он снова взял ее руку:
– Вперед, миссис Макей, большим шишкам не терпится познакомиться с вами. Полагаю, это нужно сделать до того, как мы займем свои места.
– Можно сказать, я всю жизнь этого ждала, – фыркнула Эмма, и Дилан едва сдержал смех.
Пока что брак с ней никак нельзя назвать унылым.
Глава 9
– Милая, я приехал, – окликнул Дилан, входя в дом в понедельник днем. Он всегда хотел это сказать, но теперь, когда его мечта сбылась, жены нигде не было. Правда, съемки закончились немного раньше. Он посмотрел на телефон и увидел эсэмэску: "Буду дома немного позже. Задерживаюсь на работе. Увидимся около шести".
Дилан расстроился. Последнее время ему не терпелось вернуться к Эмме. Он наблюдал, как она делает гимнастику для беременных, корпит над книгой с детскими именами или помогает Мэйзи готовить ужин. Каждый день приближал его к отцовству, и он почти не мог этого дождаться. У них с Эммой появились планы по обустройству детской. Всего через несколько недель они узнают пол ребенка.
– Эммы нет, Дилан, – откликнулась Мэйзи из коридора. – Ужин готов, стоит в духовке, чтобы не остыл. Если я вам не нужна, поеду домой.
– Спасибо, Мэйзи. Конечно, поезжайте. Я пока пробегусь. Эмма немного опоздает.
– Хорошего вам вечера, – пожелала Мэйзи.
Он помахал на прощание и помчался наверх переодеваться.
Через несколько минут он уже совершал пробежку по почти пустому берегу. Прошел хорошим шагом почти полмили, прежде чем набрать темп. Было прохладно и облачно, отчего бежать было еще приятнее. То, что начиналось как работа – фитнес-программа для роли спецназовца, – позже стало ритуалом, которым он наслаждался. Пробежки помогали думать, прорабатывать предстоящие сцены и размышлять о жизни. Дилан просил телохранителей держаться на расстоянии. Они и так с трудом поспевали за ним, а он очень любил эти уединенные минуты на пляже.
Как только он вошел в ритм, мысли замелькали одна за другой. Вдруг представил ночь блэкаута. Если бы он только мог запомнить последний день с Роем.
И тут в мозгу словно взорвались образы. Вот он сидит у себя дома и пьет со стариной Роем. Смеется. Они обсуждают предстоящий трюк.
И тут зазвонил телефон. Это оказалась Эмма. Явно не в себе и едва ворочала языком. Напилась? Сказала, что в городе отключили электричество. У Дилана свет горел. Должно быть, затемнение не добралось до берега.
Эмма искала Брук, чтобы та заехала за ней. Дилан немедленно велел ей оставаться на месте и пообещал забрать.
Дилан замедлил бег, радуясь, что память вернулась и он мысленно видит Роя, похожего на него так, словно они братья. Вспомнил их смех, а потом… Потом он вдруг вспомнил, как Рой на него обозлился:
– Дилан, ты не в том состоянии, чтобы вести машину. Выпил почти полбутылки виски. Дай мне ключи от машины. Я поеду за Эммой.
Сцена повторялась в мозгу снова и снова. Дилан настаивал на своем, а когда попытался встать, комната завертелась перед глазами, и он снова сел.
Господи боже!
Он внезапно остановился. Как вкопанный. Ноги не держали. Будто резиновые. Он упал на колени, закрыв руками лицо. И увидел себя, протягивавшего Рою ключи от машины.
Лицо Дилана исказилось. Слезы жгли глаза.
Образы, о возвращении которых он молился, сейчас терзали его. Дилан позволил Рою забрать Эмму в ту ночь, потому что сам действительно был не в форме. Рой заехал за Эммой. Рой… занимался с ней любовью! Это с самого начала был Рой.
На следующий день перед тем, как Рой сел в машину, они поссорились. Из-за Эммы. Рой рассказал, что случилось, и клялся, что потерял голову. Дилан страшно рассердился и обвинил друга в том, что тот воспользовался ее состоянием. Через несколько минут машина взорвалась, а вместе с ней Рой. Огненное облако взвилось в воздух, а Дилана ранило шрапнелью.
Дилан зарылся пальцами в песок, боясь упасть лицом вниз. Опустил голову, перебирая в памяти случившееся, пытаясь убедить себя в том, что этого не было.
К нему подошла женщина, единственная, кто тоже бегал по берегу, если не считать телохранителя.
– Вы в порядке?
– В порядке, – выдохнул он. – Просто хотел немного отдохнуть.
Дэн хотел подойти к ним, но Дилан покачал головой. Женщина не представляла угрозы, а вот к нему вряд ли вернется спокойствие духа. Все его будущее разрушено. Ребенок, которого носит Эмма, не от него. Он женат, но жена солгала ему. Неужели намеренно обманула его? Неужели это ловушка? Как она могла не знать, с кем трахалась в ту ночь?
Женщина медленно отошла. Дилан подождал, пока она исчезнет из вида, прежде чем попытался подняться. Ноги едва держали. Тело онемело от шеи до кончиков пальцев на ногах. Голова, к сожалению, была ясной, впервые за много недель, и этого достаточно, чтобы скрутить внутренности узлом и высосать из него жизнь.
Дилан шел по берегу, чувствуя себя разбитым. Домой возвращаться не хотелось. Он был сокрушен больше, чем когда Рене его оставила. Больше, чем когда-либо в жизни.
Эмма бросила сумочку на диван в гостиной и отправилась на поиски Дилана. Его машина стояла в гараже. Должно быть, он дома. Ей не терпелось его увидеть. Они обсуждали обустройство детской, и она принесла образцы красок: голубых, розовых, зеленых и сиреневых. Пол ребенка определит цветовую гамму, и они скоро узнают об этом. По крайней мере, можно сузить выбор. Если только Дилан сегодня не слишком устанет, чтобы ей помочь, или решит уложить ее в постель пораньше. Последнее время они взяли в привычку ложиться пораньше. Но не спать.
Эмма улыбнулась, спускаясь вниз и поочередно заглядывая во все комнаты в поисках Дилана. Восхитительные ароматы манили ее на кухню. Она открыла дверцу духовки и посмотрела, что оставила им Мэйзи. В воздухе витал чесночный аромат куриного качиаторе.
Она уже закрывала дверь, когда услышала, как вернулся Дилан. Он был одет в нейлоновую майку и черные шорты для бега. Ее сердце пропустило удар. Как же он красив!
– Привет! Как твоя пробежка?
Дилан ответил не сразу. Сначала направился к бару в гостиной. Эмма за ним, отметив, как неуверенно он шагает. Плечи опущены, и сам непривычно тих.
– Дилан, ты в порядке?
Снова молчание. Она подождала, пока он нальет себе виски и выпьет одним глотком.
– Дилан, что с тобой?
Только тогда он взглянул на нее. Лицо посерело, голубые глаза потускнели и стали безжизненными.
– У тебя выдался скверный день?
– Можно сказать и так. Ко мне вернулась память.
– Вот как? Но ведь это прекрасно! Именно на это ты надеялся!
– Сядь, Эмма, – велел он ледяным голосом, показывая на диван. Она села. Он налил себе еще виски и уселся напротив, словно считал нужным держаться на расстоянии. Теперь ее сердце тревожно колотилось. Что-то очень неладно.
– Я помню все, Эмма. Ночь блэкаута, твой звонок.
Она кивнула, недоуменно глядя на него. Он едва сдерживался, это очевидно.
– Не я приезжал к тебе в ту ночь. Не я. Это был Рой.
– То есть как это Рой? Ты приехал за мной. Я позвонила тебе в поисках Брук, и ты… ты…
Он решительно покачал головой:
– Той ночью я пил с Роем. Он посчитал, что я недостаточно трезв, чтобы сесть за руль. Взял у меня ключи и поехал за тобой.
– Вовсе нет! – почти крикнула Эмма.
– Поехал.
– Но… но… это значит…
Эмма вскочила. Все это ложь! Не может быть правдой! Дилан ошибается!
– Дилан, это не так. Все не так. Ты…
Дилан тоже встал. Его глаза сейчас казались почти черными.
– Хочешь сказать, что не помнишь, как спала с Роем?
– Именно. Я не спала с Роем. Никогда бы такого не сделала.
Он спокойно выпил:
– Но ты сделала именно это. Переспала с Роем, а после того, как он погиб, заявила, что ребенок от меня.
– Я… э-э… нет, о нет! Но если и… если и да, я не знала, что это он! Я не…
– Что, Эмма? – спросил он голосом, которого она не узнала. Резким. С нотками горечи. – Ты знала, что трахалась с Роем, или не знала?
Слезы угрожали хлынуть из ее глаз. Правда казалась жестокой пощечиной, но больше всего ранили злобные слова Дилана. Как она может примириться с тем, на что он намекает? Ведь она была уверена, что в ту ночь занималась сексом именно с ним. Даже пьяная, даже напуганная, как тогда, Эмма никогда бы не переспала с Роем сознательно.
Да, он был похож на Дилана настолько, чтобы обмануть фанатов. И он заехал за ней в машине Дилана. Из-за темноты и затуманенных мозгов она не поняла, кто перед ней. Кто бы мог подумать, что это не Дилан явился ее спасать.
Но Дилан не верил этому. И возможно, никогда не поверит.
И тут в памяти всплыли слова человека, которого она приняла за него:
– Ты все не так поняла. Это ошибка.
Вот теперь они приобрели смысл, потому что не Дилана она умоляла остаться с ней. Это Рой обнимал и утешал ее. Рой, который наконец сдался, когда она убедила его заняться с ней любовью. Неудивительно, что ласки Дилана показались ей совершенно другими. Раньше она не могла понять, в чем дело, и списывала все на опьянение. Но теперь все стало понятно.
Правда стучала в голове, словно прося выхода. Правда сокрушала сердце. Правда болью оседала в желудке.
– Я ношу ребенка Роя, – глухо сказала она вслух, словно это могло понять осознать случившееся.
Ее трясло, руки ослабли, ноги подгибались. Так хотелось сделать вид, что ничего этого не было. Но она не могла. И пыталась собраться с силами, хотя в душе истекала кровью при мысли о жизни, которую могла бы прожить с Диланом. О светлом будущем, в которое поверила совсем недавно. Которое утрачено навеки.
Ей следовало знать, что счастье недолговечно. Когда она на самом деле была счастлива? Только когда работала с Брук и начала бизнес.
– Я с трудом этому верю.
Она подняла глаза, гадая, нельзя ли как-то все уладить, сохранить радость, которая родилась в браке с Диланом, но встретила его жесткий яростный взгляд. Он во всем винит ее. Не верит ей. Считает, что она предала его.
Как Рене.
Ничто не могло быть дальше от истины. Но какая разница? Она все видела по его сжатым губам. Теперь в его венах застыл лед. Он убежден, что она его обманула.
Оставались голые факты. Женой Дилана ей больше не быть. Придется подавать в суд, чтобы брак аннулировали. Она не возьмет ни цента из денег, полагавшихся ей по брачному контракту, на подписании которого настаивал адвокат Дилана. Она только надеялась когда-нибудь заслужить его любовь.
– Я сложу вещи и завтра утром уеду, Дилан. Пусть твой адвокат свяжется со мной. Я ничего от тебя не хочу. Мне очень жаль, что так случилось. Жаль больше, чем ты можешь представить.
– Эмма?
– Не тревожься обо мне. – Она прикусила губу, сдерживая слезы. Новости раздавили ее, но она не желала жалости. Никогда не желала ничьей жалости.
– Я, как обычно, приземлюсь на все четыре лапы. Мы оба знаем, что ты женился на мне только из-за ребенка, а теперь, когда понял, что ребенок не твой…