Я не отпустила тебя. Умоляла остаться со мной. Ты твердил что-то вроде "Это все неправильно" или "Ты ничего не понимаешь", но из-за страха и спиртного я не слушала. Просто нуждалась в тебе.
– Я ничего не помню, милая. Не помню. Если ты уверена…
Черт, что он за подлец! Едва не спросил, уверена ли она, что это его ребенок. Если бы на ее месте был кто-то другой, он спросил бы. И потребовал доказательств. Но Эмма не солжет. Не повесит на него чужого ребенка. Ее рассказ имеет смысл. Он не оставил бы ее одну и беззащитную в ту ночь. Если она попала в беду, он точно приехал бы за ней. Но не думал, что воспользуется положением испуганной подруги, какой бы она ни была соблазнительной. Будь все проклято!
Может, подсознание с самого начала знало, что он был с Эммой, и этим объясняется его влечение к ней. Он всегда считал ее недоступной, однако после несчастного случая их отношения стали меняться.
– Ты точно знаешь, что беременна?
– Я еще не была у доктора, но все тесты положительные.
– Сколько ты сделала?
Она потупилась:
– Семь.
– А, чтобы уж наверняка.
– Да.
Дилан тяжело вздохнул. Понимал, как сильно могут повлиять на нее его первые слова, поэтому был очень осторожен. Но, черт, он потрясен. И абсолютно ничего не помнит о той ночи.
– О'кей.
– О'кей?
– Да. Сейчас у меня нет ответов, Эмма. Но ты не одна. Я рядом. И мы вместе поймем, что делать.
Он чертовски хорошо понимал, что должен жениться на ней. Никогда его ребенок не будет расти без отца! Слишком часто он видел, как пренебрегают детьми, бьют и унижают. До появления и удочерения родителями Брук они не раз приводили испуганных несчастных детей, ухаживали за ними, пока те не обретали теплый дом. Его ребенок будет носить его фамилию и расти в любви и ласке. Но сейчас не время делать Эмме предложение.
Они оба в шоке.
Дилан пытался быть обаятельным. Терпеливым. Но, судя по нахмуренному лбу и беспокойному взгляду, растерялся. Как и Эмма. Но она уже любит свое дитя, его дитя, и перевернет небо и землю, чтобы все исправить.
Эмма спокойно поднялась. Дилан тут же вскочил, не отрывая от нее встревоженных глаз.
– Мне нужно в туалет, – пояснила она.
– Я провожу.
– Нет, голова больше не кружится, и я знаю, где это.
Он крепко сжал губы, но не стал спорить, когда она отошла спокойным размеренным шагом и открыла дверь ванной.
Там она плеснула в лицо холодной воды, которая привела ее в чувство. Подняла голову и уставилась на свое отражение. О, уже не так бледна. И ноги не подгибаются. Эмма открыла свой большой секрет, и это оказалось настолько благотворным, словно в темноте вдруг включили свет и она обрела способность видеть, а с плеч упало тяжкое бремя. Она свободна. Ей легко.
Но это чувство оставалось в ней всего несколько секунд.
Когда она вышла из ванной, Дилан поджидал ее у двери, прислонившись к стене и сложив на груди руки. Лицо по-прежнему выражало тревогу.
Он шагнул к ней и взял за руку:
– Как ты себя чувствуешь, Эм?
Легчайшего прикосновения большой руки оказалось достаточно, чтобы пробудить спящие эндорфины. И пока они не начали действовать, она могла думать только о том, как бы отстраниться от него. Отстраниться от нежного голоса, произносившего ее имя. От того, чего она боялась почти так же, как темноты. Боялась влюбиться в него. Влюбиться по уши, по-настоящему, потому что любовь сломает ей жизнь.
Ее никто никогда не любил.
Но труднее всего сознавать, что она не любима Диланом.
– Я в порядке. Мне уже намного лучше.
– Я хочу, чтобы ты осталась на ночь.
– Почему?
Она смотрела в синее море его полных ожидания глаз. Он сам тоже был полон ожиданиями.
– Тебе не стоит оставаться одной сегодня.
– Разве не так я забеременела?
Шутка была неудачной. Собственно, и не шутка. Правда. Но Дилан, похоже, не оскорбился. Только губы слегка дернулись.
– О, как жаль, что я ничего не помню.
– Если уж быть честной до конца, я тоже не все помню. Мозги в ту ночь работали плохо. Лишь иногда какие-то вспышки воспоминаний.
Он кивнул, глядя на нее так, словно не верил, что они занимались любовью. Словно сама эта мысль для него дика. Он не просил прощения, но взгляд был извиняющимся.
– Кстати, спасибо, что не спросил, но я уверена, что это твой ребенок, Дилан. Я очень-очень давно не была сексуально активной.
И увидела, как на его лице даже сквозь загар проступил румянец. Краснеющий Дилан Макей? Редкостное зрелище!
– Я так и понял, – выпалил он так быстро, что она удивленно подняла брови. Неужели он оскорбил ее?
– Я хотел сказать, ты ни за что не солгала бы мне, Эмма, – объяснил он. – Знаю, что ты говоришь мне правду.
Уже лучше.
– Я не останусь на ночь, Дилан.
Он повел ее в кухню и снова протянул стакан с водой.
– Ты уже который день болеешь и несколько минут назад упала в обморок. Нужно, чтобы кто-то находился рядом.
Она пила воду, чтобы потянуть время и собраться с мыслями.
– Не можешь же ты просидеть со мной всю ночь, правда?
– Я и не намеревался. Но ничего плохого нет в том, что друг позаботится о друге, верно?
– На это есть эсэмэски.
Он фыркнул. Сексуальный звук! В какую беду она попала?
– Из-за тебя меня ждет бессонная ночь.
– Послушай, ты можешь отвезти меня домой. А потом прислать эсэмэску, когда вернешься сюда. Я же отвечу тебе прямо с утра.
– А как насчет звонков?
– Прекрасно. Позвоню, когда проснусь.
– А если тебе опять станет плохо?
– Ты примчишься меня спасать. Не сомневаюсь.
Он потер подбородок, словно обдумывая слова.
– Ну почему ты такая упрямая?
Я не упрямая. Я практичная. Полагаю, нам требуется время поразмыслить.
– Это моя реплика, солнышко. И, заметь, не я ее озвучил. Сейчас важнее всего вернуть тебе здоровье.
– Я заботилась о себе почти двадцать шесть лет. И вполне могу справиться, поверь мне!
Он медленно кивнул. Окинул ее строгим отцовским взглядом. Боже, как она ненавидела, когда Дилан это проделывал! Он не ее опекун. Не старший брат.
– Ладно, я отвезу тебя домой.
Полчаса спустя они подкатили к ее дому. Дилан настоял на том, чтобы проводить ее в квартиру, желая позаботиться о ее безопасности. Эмоции Эммы иссякли, не хватало сил спорить.
– Так это именно здесь мы, собственно, зачали ребенка?
Его взгляд упал на ее живот, и обжигающий жар проник сквозь ткань платья, словно физическое прикосновение. Эмма слегка вздрогнула:
– Именно здесь.
Она не сказала, что это место преступления, поскольку иначе, чем чудесной, растущую в ней жизнь назвать невозможно, и не важно, согласен с этим Дилан или нет.
– В спальне, конечно.
Дилан помог Эмме снять жакет и повел к дивану. Она молча села. А он обошел комнату, рассматривая фотографии на полке, безделушки, мебель и все вокруг новым проницательным взглядом.
– Не возражаешь, если я загляну в спальню? Может, это подстегнет мою память?
О черт, как неловко! Но она понимала необходимость этого. Дилану станет куда легче, если он вернет выпавшие из памяти часы.
Она кивнула:
– Только не заглядывай в ящики с моим бельем.
Он рассмеялся, блестя глазами.
Он отсутствовал не больше минуты и почти сразу же вернулся.
– Ну что?
– Нет, – грустно покачал головой Дилан.
Эмма понимала его разочарование. Сама она смутно помнила из той ночи мускулистое тело, накрывшее ее, и нежное утешение от его присутствия рядом. Потом она скользнула в теплый кокон его рук и заснула пьяным сном. А когда проснулась с дичайшим похмельем, Дилана уже не было.
На следующий день в большинстве изданий выключение света накануне уже было устаревшей новостью. Электричество включили, и жизнь вернулась на круги своя. Для большинства людей. Кроме того, все заголовки кричали об ужасной гибели на съемочной площадке нового фильма Роя Бенджамена – любимого актера Дилана Макея.
Так что сейчас они с Диланом на равных. Оба понятия не имеют, как прошла та ночь. Да-да, и Эмму подвела память.
– Прости.
– Не стоит. Обстоятельства.
Его улыбка коснулась только губ.
Он взглянул на часы, роскошные золотые "Мовадо" с черным циферблатом.
– Половина одиннадцатого. Когда ты ложишься спать?
– В одиннадцать.
Он уселся на диван рядом с ней.
– Позволь угадать. Ты не уйдешь, пока я не лягу?
– Я бы хотел остаться.
Вот дьявол! Сколько женщин готовы убить, чтобы услышать это предложение от Дилана Макея?
– Я просто собиралась почитать в постели, прежде чем заснуть. Ты спокойно можешь ехать.
Дилан провел рукой по лицу:
– Пытаешься избавиться от меня.
– Только потому, что не нуждаюсь в сиделке. Я в полном порядке.
– Тогда я поеду. – Он встал, игнорируя ее взгляд. – Пришлю тебе эсэмэску в одиннадцать, узнаю, как ты.
– Вот это мой парень! – пошутила она.
Его губы вновь дрогнули в улыбке.
– Ты не помешаешь мне проследить за твоим здоровьем.
Она тоже поднялась, удивленная таким приливом сил, учитывая обморок несколько часов назад.
– Позвоню тебе утром. Обещаю.
– Спасибо.
Эмма проводила его до двери. Он повернулся к ней так, что они оказались совсем рядом, и Дилан возвышался над ней на добрых шесть дюймов. В ее ноздрях задержался его запах: мужской силы и лайма. Золотистые волосы блестели в электрическом свете, глаза, ошеломляюще синие, смотрели в ее глаза.
– Запишись к доктору на следующей неделе. Я бы хотел поехать с тобой.
Стоит ли удивляться подобному желанию? Однако если кто-то узнает, что Дилан провожал ее к гинекологу, шум поднимется страшный. А последствия просто непредсказуемы.
– Уверен?
– Абсолютно, – тут же отозвался он. – Я сообщу тебе мой график.
Он взял ее за руку и дернул на себя, отчего она едва не упала ему на грудь. Его прекрасные губы находились всего в нескольких дюймах. Дилан наклонил голову, и их губы встретились. Поцелуй вышел коротким, но таким чудесным! Проблеск того, что могло быть. Искушение. Соблазн.
Когда Эмма открыла глаза, Дилан уже вышел.
Да, да, да.
Таков был бы ее ответ.
Если бы только он любил ее!
Но он не любил и не хотел ее.
Он хочет ребенка.
Но она не хочет прожить остаток жизни нелюбимой.
Никогда больше.
Эмма не взяла книгу. Вместо этого схватила телефон и нажала кнопку с номером Брук. Та подняла трубку на первом же звонке.
– Привет, Брук. Это я. Проверяю связь.
– Эмма, уже поздно. Ты в порядке?
– Сейчас я в полном порядке. Разбудила?
– Господи, нет! Я полумертва от усталости, но глаза не закрываются. Закончила приготовления на завтра. Роки и Уэнди выполняют свою долю работы, так что мы справляемся.
– Прекрасные новости. Я весь день думала о тебе. Как бесшумный аукцион?
– Все прошло прекрасно. У нас много ставок, и, я полагаю, благотворительная акция соберет много денег. Я еще не подсчитывала. Сегодня ночью подобью итоги.
– Лучше займись этим утром, Брук. У тебя уставший голос.
– Я устала, но усталость приятная.
Эмму снова стали одолевать угрызения совести. Бедная Брук! Занятия бухгалтерией – не ее сильная сторона. Зато все, что касается креатива, – это да! И Пинтерест мог бы поучиться у нее, когда речь заходила о планировании вечеринок. Но цифры вводили ее в ступор.
– Значит, на завтра никаких неприятных неожиданностей?
Завтра турнир по гольфу с участием знаменитостей, ланч для жен участников, формальный благотворительный обед и лотерея. Все знаменитые игроки в гольф будут на этом обеде. Их появление заставит остальных раскошелиться, но знаменитостей простой прием не удовлетворит. Они привыкли и ожидали шикарной кухни и такого же обслуживания, так что задача еще более сложная.
– Нет, ни одной.
– Хорошо, – облегченно вздохнула Эмма.
– Как у тебя дела? – Брук смягчилась, хотя было ясно, на что она намекает.
– Ты довела Дилана до того, что теперь он проверяет, как я себя чувствую.
– Да, прости, но я очень за тебя волнуюсь. Так ты сегодня провела вечер с ним?
– Да, и теперь он знает о моем положении.
– Ты сказала ему! – воскликнула Брук с таким энтузиазмом, что Эмма поморщилась.
– Не стоит так радоваться! Он потрясен не меньше меня.
– Зато, по крайней мере, знает правду!
– Да, но так и не смог ничего вспомнить.
– Это совершенно не важно. Нечего беспокоиться о прошлом. По крайней мере, ты идешь навстречу будущему.
Обычно она рассказывала Брук все, но сегодня не та ночь, чтобы говорить о предложении Дилана. Она не собирается перебираться в его особняк. А если Брук узнает, возможно, примет сторону брата. Двух Макеев ей не одолеть.
– Полагаю, что так.
Она немного выждала, прежде чем продолжить:
– Рада, что все прошло хорошо. И завтра все тоже будет лучше некуда. Тебе пора спать. Да и мне тоже. Я тебя люблю, Брук.
– И я тебя. Спокойной ночи.
Эмма положила телефон и переоделась в пижаму. Легла в постель, выключила лампу и повернулась лицом в мягкую подушку. Тело утонуло в матраце, и она громко вздохнула. Нет ничего лучше уютной постели после трудного дня.
Правда, как только закрыла глаза, Эмма тут же представила Дилана.
Она обещала отправить ему сообщение.
Протянув руку, она нашарила на тумбочке телефон, набрала его номер и напечатала сообщение:
"Я в постели и хорошо себя чувствую. Спокойной ночи".
Коротко и мило. Она давно ни перед кем не отчитывается. Дерек Парди, человек, которого она теперь именовала дрянью, излечил ее от этого на втором курсе колледжа. Теперь Эмма ненавидела даже мысли о нем. Он не заслуживал ни секунды ее времени.
А вот Дилан будет в ее жизни вечно.
Он не дрянь, не подонок, и отныне они обязаны отвечать друг перед другом.
Ради ребенка.
Глава 5
– Снимаем! – крикнул помощник режиссера, когда Дилан встал на нужную отметку на площадке студии "Стейдж уан".
Съемочная бригада и актеры замерли. Они находились на той же земляной дороге, где погиб Рой, а Дилана ранило шрапнелью. Если уж пребывание здесь не подстегнет память, значит, жить ему с амнезией до конца дней.
Дилан пытался сосредоточиться. Он профессионал, а бригада работала целое утро, чтобы подготовиться к сцене.
– Мотор! – крикнул режиссер, и Дилан вошел в роль. Один раз сбился, перепутал слова и взглянул на сценариста, прося помощи.
– Дашь ты мне эти бумаги или нет, Джо, – напомнила Марси, – полковник обо всем услышит.
Они сняли несколько дублей. Дилану несколько раз поправляли грим. Режиссер Гейб Новотны подошел и положил руку ему на плечо:
– Первая сцена далась тебе нелегко. Но ты все сделал правильно. Как себя чувствуешь?
– Не буду лгать. Как-то не по себе, Гейб, в основном из-за осознания того, что Рой умер прямо здесь, а я теперь работаю как ни в чем не бывало. Все вернулось на круги своя и идет уже без него.
– Нам всем пришлось это испытать, Дилан. Но ты сыграл сцену. Следующая пойдет легче, а третья еще легче.
А разве есть выбор? Дилан подписал контракт, хотя какой-то частью души очень хотел выйти из проекта сейчас, пусть и усердно тренировался: каждое утро бегал десять миль по берегу и поднимал тяжести, чтобы стать Джошем О'Мали, морским спецназовцем.
– Надеюсь, ты прав, однако как-то странно находиться здесь.
Он знал достаточно о чувстве вины у выживших, чтобы понимать, что подобная боль скоро не пройдет. Ему недоставало Роя. Если бы Дилан вместо Роя сел в тот день в машину, как планировалось, это его пепел плавал бы сейчас в Тихом океане.
– Если мы пока закончили, думаю, вернусь в мой трейлер.
– Собственно говоря, сейчас должен приехать офицер из департамента полиции. Хотел поговорить с тобой, со мной, Марси и остальными. Мори Аллена тоже просили приехать. Значит, дело важное, уж если полиции понадобился глава студии. Ты должен помнить этого офицера. Он консультировал нас два месяца назад в начале съемок.
– О да. Детектив Брайс. Большой фанат "Клипперз". Мы с ним говорили о баскетболе.
– Да, он. Это насчет смерти Роя, Дилан.
Гейб снял темные очки и протер полой рубашки.
– Так что, бьюсь об заклад, явно не визит вежливости.
– Хорошо.
Гейб глянул на мечущихся по площадке рабочих и нашел взглядом Марси, говорившую с гримером и визажистом.
– Ты закончила, Марси?
Та захлопнула папку, привстала на носочки и помахала ему:
– Иду!
Они пешком добрались до офиса, где их снова представили детективу в строгом сером костюме. Все расселись за длинным столом, словно для читки сценария. Но это отнюдь не игра. Судя по мрачному лицу детектива Брайса, новости ожидались неприятные.
– Я здесь, чтобы задать еще несколько вопросов в связи с гибелью Роя Бенджамена. После расследования несчастного случая эксперты определили, что машина, о которой идет речь, была намеренно выведена из строя еще до того, как каскадер попытался проделать трюк. Было проведено несколько следственных экспериментов. С той минуты, как команда подготовки трюка закончила готовить машину и до начала съемок, прошло полчаса.
– Что вы хотите сказать? – Мори сдвинул брови.
– Мистер Бенджамен должен был выскочить из машины до того, как она взорвется. Но кто-то специально соединил провода так, чтобы она взорвалась раньше назначенного времени.
– Вместе с Роем? – спросил Дилан, едва узнавая свой чересчур визгливый голос.
Детектив мрачно кивнул:
– Именно так.
– Думаете, Роя убили?
– Именно это я и собираюсь расследовать. Мистер Макей, вы помните тот день?
Дилан зажмурился, изводясь при мысли о том, что ничего не помнит.
– Нет. Ни единой детали.
– Ладно, если вспомните что-то, позвоните.
Детектив передал ему визитную карточку, на которой было напечатано:
"Отдел по расследованию убийств".
Дилан смотрел на нее, и ему все это казалось кадрами из очередного фильма. Кому понадобилось убивать Роя?
Офицер продолжал расспрашивать его об отношениях с Роем. Как долго они дружили? Как долго Рой числился его дублером? Какие-то подружки? Какой он был? Были ли у него враги?
Дилан отвечал как мог честнее и, когда детектив переключился на других присутствующих, вернулся мыслями к тем временам, когда они были неразлучны с Роем. У них было много общего. Оба любили работать на износ, тренировки, красивых женщин и хороший виски.
К тому времени, как закончился опрос Мори, Гейба, Марси и других сотрудников, все дружно качали головой, пораженные не меньше Дилана. Вдруг Гейб вспомнил нечто важное.
– Собственно говоря, эту сцену должен был играть Дилан, – заявил он. – Мы изменили сценарий и решили, что трюк слишком для него рискованный.
– Это так? – спросил Брайс Дилана.
– Не помню, но так говорил Гейб.
– По-моему, мы так и не изменили сценарный план на тот день, – заметил Гейб.
– Пожалуйста, мне копию, – потребовал детектив. Гейб кивнул.