- Костя, ты что, остановись! Откуда ты взял, что я к тебе как-то не так относилась? Я вообще никого не видела, когда приехала. От каждого стука вздрагивала. Месяц, наверное, спала вполглаза, все время ко всяким стукам прислушивалась. Даже Джека в дом брала, чтобы он спал возле моей кровати. Только он пес молодой, беспокойный, ночью ему побегать хотелось, а не у хозяйкиной кровати лежать… Ты думаешь, и мне надо из поселка уезжать?
- Еще чего, тебе замуж надо выходить, детей рожать… Тебе вон скоро двадцать девять стукнет…
- Ну и что же? - рассердилась Тоня. - Ты вообще по сравнению со мной старик!
- Ишь ты, задираешься: старик! Но кое-что я еще могу?
Тоня покраснела. Хорошо, что было темно и никто ее смущения не увидел. Этот Костя, он как скажет!
- Считаешь, я должна верить слухам?
- А что слухи говорят?
- Говорят, и в самом деле кое-что можешь.
- Юмористка! Кто ж в таких делах на слово верит?.. Слушай, да ты вся дрожишь!
- Я замерзла.
- Конечно, легкая курточка, а под ней - синтетический свитерок.
Он бесцеремонно расстегнул ее и в самом деле легкую куртку и проверил. Затем, сбросил с себя что-то теплое, на меху, и набросил ей на плечи.
- Пойдем поближе к огню, а то простудишься.
Он раздвинул толпу людей и подвинул Тоню к костру, придерживая за плечи. Она не стала вырываться, как когда-то, а без сопротивления дала себя обнять.
И вдруг вспомнила Людмилу - ту, к которой недавно ходил Костя. Где ее-то дом? Вверху, внизу.
"Хорошо бы внизу, да?" - съехидничал внутренний голос.
И тут же она увидела Людку. Та смотрела на них с Костей с другой стороны костра. Костя, оказывается, тоже ее видел, но не отодвинулся от Тони ни на миллиметр.
- Что, прошла любовь, завяли помидоры? - развязнее, чем хотелось бы, спросила Тоня.
- Не может пройти то, чего не было, - прямо в ухо сказал ей Костя, отчего по телу Тони побежали жаркие мурашки. - Не наезжай на меня, Тошка… Ничего, если я тебя буду так называть? Ты можешь оказать мне милость и в честь моих сегодняшних заслуг считать все мои прежние похождения - болезнью, которая закончилась без особых осложнений?
Откуда-то с перевала донесся звук сирены.
- Что это, "скорая помощь"? - спросила Тоня.
- "Скорая", - кивнул Костя.
- Кому-то стало плохо?
- Нет, кто-то вылез из грязи. Надо же, есть такие люди, которые нигде не тонут.
- Ты так говоришь… Тебе совсем не жалко?
- А чего я должен его жалеть, если он тебя чуть не погубил!
- Так ты хочешь сказать, что это…
Тоня дернулась под его рукой.
- Я должна помочь.
- И без тебя помогли. Твоя подруга с этим… ясенем!
- А почему ты меня не позвал?
Она почувствовала, как он пожал плечами, но потом, подумав, потянул ее прочь от костра.
- Ну ладно, хочешь непременно на него взглянуть? Пошли! Пока "скорая" сюда доедет, у тебя будет минут пять.
Михаил лежал совсем недалеко от нее, на широкой лавке, приколоченной прямо к забору, накрытый какими-то ватниками и одеялами. Он был мокрый, какой-то желто-бледный в свете стоявшего у его изголовья, видимо, Костиного фонаря.
- Миша, это я, - сказала она и взяла его за руку. Совсем мраморно-холодную, будто неживую.
Тоня думала, что он без сознания, но Михаил вдруг заговорил:
- Тато, я идиот! Зачем я сюда приехал? Ведь все было за то, что тебя нужно оставить в покое. Мне даже цыганка говорила, чтобы я в горы не ездил, представляешь? Я никого не стал слушать.
- Тебе, наверное, нельзя говорить? - обеспокоенно сказала она, удивленная его многословием. Может, у него начинается горячка?
- Сейчас мне уже все можно.
- Как тебе удалось выбраться?
- Это тебе удалось, а мне не удалось. Что-то отбито у меня внутри.
- Ничего у тебя не отбито, - сказала Надя, до того молча стоявшая у его ног. - Иначе ты бы не смог столько проползти.
- Наверное, я хотел жить, - попытался улыбнуться он. - Но меня пару раз чувствительно долбануло таким огромным камнем… Хорошо, что как раз поблизости оказался фонарный столб. Его забетонировали основательно. Я был так близко от пропасти, от той черной дыры, куда меня тащила страшная сила… Бог меня наказал! Я вот здесь лежу и думаю, что все дело в моей глупости. Нельзя пугать женщин. Тот американец попробовал напугать Надежду - поплатился, я пугал Антонину - и вот лежу, раздавленный…
- Ты считаешь, это я виновата? - жалобно спросила Тоня.
- Да при чем здесь ты! - мрачно отозвался он.
В этот момент на свет костра подъехала "скорая помощь", и женщина в фирменном медицинском комбинезоне с чемоданчиком решительно подошла, сопровождаемая каким-то пареньком.
- Петя, посвети фарами! - крикнула она водителю. - А то здесь какой-то тусклый фонарь…
Костя рядом с Тоней обиженно фыркнул.
- Лавр! - позвал товарища Михаил.
Тот склонился над ним.
- Возьми у меня в кармане доллары. Они, конечно, мокрые, но я думаю, что вполне платежеспособные. И поезжай со мной, хорошо? Наверняка понадобится кому-то заплатить. Денег не жалей.
О Тоне он даже не вспомнил, весь погруженный в заботы о спасении.
Водитель "скорой" и двое добровольцев осторожно переместили Михаила на носилки и загрузили в машину. Лавр тоже полез в фургон, пошептавшись с Надей.
- Сейчас еще "скорые" подъедут, - сказал Костя, - будем заниматься спасением тех, кого еще можно спасти.
Он вложил Тоне в руку ключ.
- Погоди-ка… - Он ненадолго отошел и вернулся с фонарем. - Вот. Идите с Надеждой ко мне домой и ложитесь спать.
- Может, мы пойдем ко мне? - робко спросила Тоня.
- Не говори глупости, вначале мы твой дом осмотрим, какие там разрушения, мало ли. Огромный кусок скалы на дорогу упал. Кто знает, как это на жилых постройках отозвалось?
- Костя, скажи, почему ты так обо мне заботишься? - спросила она.
- А ты до сих пор не поняла?
Он осторожно поцеловал ее.
- Иди. Ничем вы здесь помочь не сможете. Район бросает к нам такие силы! Специалистов. И перестань себя есть поедом за то, чего ты не совершала и сделать не сможешь! Михаил, как видишь, жив. А помочь тем, кого накрыл сель, ты попросту вряд ли сможешь. Считай, что я буду заниматься спасением… тех, кого еще можно спасти… за нас двоих.
Он оглянулся на одиноко стоявшую Надю.
- За троих. Так что идите и отдыхайте.
Тоня подошла к Наде и обняла ее за плечи.
- Пошли, подруга, наш мужчина сказал, что мы можем отдохнуть, пока он будет геройствовать здесь с МЧС и медиками.
- Лавр сказал, что вернется, как только устроит Михаила… Он рассказывал, как полз по грудь в воде и пару раз его чуть не смыло…
- Я слышала.
- А потом, говорит, когда выполз на сухое место, все равно какое-то время еще полз, боялся, что следующая волна окажется выше и накроет его… Тебе Михаила не жалко?
- Жалко.
Тоня продолжала идти вперед, подсвечивая им с Надей под ноги, чтобы не оступиться.
Едва Тоня открыла калитку, как ей навстречу бросился Джек, жалобно поскуливая. И все тыкался ей в руку, просил, чтобы она его погладила.
- Ты испугался? - Тоня присела перед ним. - Думал, что я оставила тебя насовсем?
- Пошли в дом, - устало сказала ей Надя, - потом нацелуешься со своим Джеком!
- И в самом деле! - Тоня отодвинула от себя собаку. - Прости, Джек, сейчас не до тебя.
Но тот уже успокоился и привычно улегся возле крыльца.
Тоня отворила дверь и, быстро разувшись, прошла в гостиную.
- О, а свечи так и горят. Ну что, будем укладываться?
- Как ты можешь вести себя так спокойно?! - вдруг взорвалась Надя. - У тебя муж, возможно, инвалидом останется, а с тебя как с гуся вода. Целуешься со своим любовником на глазах у всего поселка!
А Костя еще беспокоился, что Тоня все так близко к сердцу принимает. Она, может, и не хотела бы, да добрые люди помогают.
- Ну вообще-то он вовсе не мой любовник. Вернее, он вовсе мне не любовник.
- А мне любовник, но вовсе не мой! - передразнила ее Надя.
- Драться хочешь? - спросила ее Тоня, ни разу в жизни не поднявшая ни на кого руку.
- С кем драться, с тобой, что ли? - пренебрежительно фыркнула Надя.
- Может, ты на Лавре остановишься, а? - жалобно поинтересовалась Тоня.
- Да я вот о том же думаю.
Надя наклонила голову и подперла ее кулаком.
- Два отвергнутых человека, нашедших тепло в объятиях друг друга.
Прозвучало это не слишком весело.
- А с другой стороны… - Надя помедлила, - уж лучше пусть он достанется тебе, чем Людке.
- Но ты же целовалась с Лавром, я видела! - возмущенно сказала Тоня. - Хотела на двух стульях усидеть?
- Думаешь, Костя тебе будет верен? - откликнулась Надя вопросом на вопрос.
- Да ни о чем я сейчас не думаю! - отмахнулась Тоня. - Вернее, думаю - неужели твои двести тысяч пропали?
- Конечно, пропали. Они теперь лежат под тоннами грязи, из которой, как ты правильно заметила, я выползла голышом!
- Слушай, Надюха, но вода же не останется навсегда, она сойдет. И грязь… ее же можно вывезти.
- Ты хочешь сказать, еще не все потеряно?
- Конечно. Во-первых, твои деньги заложены в книгах. Могут промокнуть, а могут - нет. А во-вторых, даже мокрые деньги можно высушить…
- Слушай, Тоха, а ты молодец! Я как-то сразу сникла, решила, что осталась голая и босая. Еще твое гадание вспомнила…
- Ну так я все правильно говорила, ты из грязи так и вылезла без ничего. В том смысле, что твой дом, теплицы… может, и нельзя восстановить, но клад, свой собственный, вполне можно отрыть.
- Лавр и слушать не хочет, чтобы здесь остаться.
- Но он же не знает, что его может ждать под развалинами твоего дома!.. Если ты скажешь ему, сколько он может получить за какую-нибудь неделю работы на раскопках… Пусть даже и месяц!
Надя обняла ее и прижала к себе.
- Прости, подружка, за злость, за ревность, за зависть…
- Ну а завидовать-то мне в чем?
- Не важно, я знаю в чем… Где-то я читала, что испытания очищают. Может, и мне надо было очиститься?.. Вот только Лавр… Он же всю жизнь будет считать меня убийцей!
- А ты его обмани. Скажи, что Грэг на самом деле жив-здоров, потому что ты всего лишь дала ему немножко снотворного…
- Соврать?
- А кто знает, может, это правда. Отчего-то я думаю, что Мишка ничего толком не знал и все придумал, чтобы тебя еще больше напугать… Да и я обещаю, что больше никогда никому об этом не скажу. Пусть под слоем грязи все прошлое и останется.
- Прошлое страха?
- Пусть будет так.
Надя легла спать на диване, а Тоня, за неимением других спальных мест, пошла в соседнюю комнату, где стояла по-солдатски застеленная деревянная кровать. Она не стала раздеваться. Отогнула краешек одеяла, кое-как накрылась и провалилась в сон, как в яму.
Проснулась она от того, что ее обнимали.
- Кто это спал на моей кровати и помял ее? - пропел ей Костя в ухо нарочитым басом. - А почему ты не разделась? Белье на постели чистое.
- Да как-то неудобно, - ответила Тоня, пытаясь подняться.
- А вот это вы, леди, напрасно, - сказал он насмешливо. - Заманить женщину в свою постель, чтобы дать ей ускользнуть? Вы плохо обо мне думаете!
- Костя! Пусти, ты устал. Небось столько пришлось работать!
- Пришлось. - Он сразу ее отпустил и лег на спину. Даже в начинающемся рассвете за окнами было видно, как он хмур. - Бедные люди!.. Еще одна бригада МЧС приехала, военные. Вода сошла, но дома - все, что вниз по улице от твоего дома, - оказались разрушены. Столько труда, столько собственности пропало!
- А Надюшкины теплицы?
- Смеешься?! Какие теплицы! Но человек так устроен: погорюет, погорюет, да опять за инструменты возьмется - жилье восстанавливать, жизнь налаживать.
- Думаешь, и нашу с тобой жизнь можно наладить? - с долей ехидства спросила Тоня. Она имела в виду женщин поселка, которые побывали в его объятиях и с которыми им обоим придется встречаться каждый день.
Но Костя не ответил. Спал.
Примечания
1
Я не тот, каким был прежде (лат.).
2
Неудачник (англ.).
3
Стихи Расула Гамзатова.
4
Стихотворение Алексея Горобца.