- А раз понимаешь, то о каком взрослении можно говорить? Нет, мама, я уже давно взрослой стала, гораздо раньше, чем мне может, хотелось. А страхи у тебя за меня, потому что я дочь твоя, вот ты и волнуешься. Ведь так?
- Конечно так.
- А раз так, значит все отлично. Главное, что ты заметь, я трудолюбивая. Это в папу. Аккуратная, это в тебя. Покладистая, это в себя. Одним словом хороший ребенок, достойных родителей, - и она громко рассмеявшись, подлетела к матери и, обняв её за шею, крепко поцеловала.
- Не волнуйся ма, прорвемся. Будет еще и на нашей улице праздник.
- Дай-то Бог.
- Будет, вот увидишь.
Неделя пролетела буднично. Работа, дом, ужин с мамой и житейский разговор за столом. В четверг ей подбросили очередной перевод, и она всю ночь просидела за работой и совершенно не выспалась. С головной болью отправилась на работу. В обед, решив, что, пожалуй, следует перед завтрашней встречей, хоть немного отдохнуть, а заодно помочь прибраться, взяла полдня отгула и, забежав по дороге домой в парикмахерскую, к трем часам предстала перед матерью.
- Мам, это я, - крикнула она с порога, прыгая на одной ноге, снимая туфли.
- Мам, ты что молчишь?
- Слышу, слышу. Я вся в делах, мне некогда, - ответила Мария Андреевна, выходя из кухни и вытирая полотенцем руки. Подойдя к Маше, она чмокнула её в щеку и с загадочным видом отправилась обратно на кухню.
- А над чем ты там колдуешь? - вдогонку ей крикнула Маша, но не получив ответа, накинула тапки и пошла посмотреть, чем занимается мать.
Войдя на кухню, её изумленному взору предстала живописная картина. Кастрюли, сковородки, тарелки, миски были заполнены разными продуктами. На столе стоял кухонный комбайн, который, судя по внешнему виду, недавно использовался по прямому назначению, в довершении, на табуретках лежали разложенные кулинарные книги и листки, которые явно смахивали на рукописные рецепты кулинарных блюд. Всю эту картину дополняла Мария Андреевна, которая, то что-то пробовала, то подсаливала или помешивала, поминутно сверяясь с бумажками, разложенными рядом.
- Мам, что здесь творится?
- Как что, готовлюсь встретить гостя.
- Я понимаю, что готовишься, мне не ясно, что ты готовишь?
- А, это сюрприз, дорогая.
- Для кого, для меня или для гостя?
- Конечно для гостя.
- И что же это за сюрприз?
- Ишь, какая ты любопытная. Ладно, скажу. Греческие мужчины к твоему сведению, большие любители вкусно поесть. Вот я и решила приготовить что-нибудь из национальной греческой кухни.
Маша рассмеялась, прекрасно понимая, что переубедить мать, что это совершенно ненужно, бесполезно. Если она за что-то взялась, то обязательно доведет до конца.
- И какой же рецепт ты откапала?
- Вот завтра за столом и узнаешь.
- Мам, так нечестно. И потом, - с лукавством произнесла она, - что подумает гость, что я вообще готовить не умею?
Держа половник в одной руке, а солонку в другой, та посмотрела на дочь и глубокомысленно произнесла:
- А вот в этом ты совершенно права, я как-то и не подумала. Так что, голубушка моя, быстренько переодевайся, и приходи ко мне на кухню. Будешь помогать, а заодно расскажу, как готовится баранина по-гречески.
- Баранина? Мам, да мы отродясь баранину не ели.
- Вот и чудесно, теперь поедим. Между прочим, настоящий шашлык, к твоему сведению, только из баранины готовят. А говяжий или свиной, только у нас делают, да и то теперь. А вот раньше…
- Все я поняла, бегу переодеваться.
Материнское волнение по случаю прихода гостя, да к тому же иностранца, невольно передалось Маше, и после того, как она некоторое время помогала ей на кухне, пошла убираться. Время пролетело так быстро, что, стоя на стремянке посреди гостиной и протирая хрустальные подвески у люстры, она, кинув взгляд на часы, удивилась, что уже девятый час. Дел, которые она собиралась переделать, было еще так много, что она поняла, все не успеет, и потому решила ограничиться уборкой гостиной и папиного кабинета.
Закончив убираться в гостиной, она пошла в отцов кабинет. Высокие, почти до самого потолка книжные полки вдоль стены, были сплошь забиты художественной литературой. Напротив окна стоял большой письменный стол, за которым теперь довольно часто работала Маша. Рядом с ним шкаф, за стеклянными дверцами которого историческая литература, мемуары видных политиков, справочная литература по международным делам и дипломатии. Над диваном портрет отца и матери в молодости. Протирая раму, Маша невольно вспомнила отца. Какой он был? Строгий, ласковый, жесткий? - разный. В памяти всплыли картины детства, когда они жили за границей. Отец всегда был очень серьезный, рассудительный, а лишь по приезде домой, когда стал работать в МИДе, стал более простым. Видимо дома, он смог расслабиться и стать более человечным и семейным. Он стал больше уделять внимание Маше, интересовался её учебой в школе, они часто втроем ходили в музеи и на выставки, бывали в театре. Именно тогда, она смогла по-настоящему понять и почувствовать, какие хорошие у неё родители.
- Жаль, что тебя не будет завтра с нами, - мысленно произнесла она, бросив последний взгляд на портрет, и добавила, - я постараюсь не подвести тебя папа.
К одиннадцати, усталая, но довольная собой, что большая часть из того, что она собиралась сделать, было выполнено, она зашла на кухню.
- Я собиралась выпить чаю и пойти спать, ты как?
- Давай за компанию. А у нас лимон есть?
- Есть, но это на завтра.
- Так всегда. Тогда хоть конфетку дай.
- Конфетку, пожалуйста, - и она достала вазу, в которую были сложены несколько сортов карамели и шоколадных конфет.
Маша взяла одну из них, развернула и, положив в рот, стала по инерции сворачивать фантик.
- Машенька, в твоем возрасте, только фантики делать, - улыбаясь, произнесла мать.
- Мама, ты зря волнуешься.
- Я вовсе не волнуюсь, с чего ты взяла?
- А то я не вижу. Суетишься, хлопочешь, вот, даже где-то баранью ногу раздобыла, и все ради него. Ты даже его не видела. Может он тебе не понравится, а ты стараешься?
- А может понравиться, тебе ведь он понравился, раз в гости пригласила?
- Я и сама не знаю. Всё как-то вдруг, так неожиданно, я сама не понимаю, как к нему отношусь.
- Ничего, разберешься. Вот завтра я на него посмотрю, составлю о нем представление, а вечером мы с тобой обсудим эту тему. А сейчас чего воду в ступе молоть, пойдем спать. И ты, и я сегодня порядком устали.
- Это точно.
Маша допила чай, помыла чашки и пошла в свою комнату, пожелав матери доброй ночи.
Часы пробили два, а Маша всё еще была не готова. Времени было в обрез, а дел было полно. Главное, что она в который раз не знала во что одеться и это её заставляло волноваться, что она чего-то не успеет к его приходу. В конце концов, она решила одеться по-летнему, надев легкое бледно-голубое платье с нежным орнаментом на поясе и внизу.
Вошедшая в её комнату мать, внимательным взором оценила наряд дочери и неожиданно произнесла:
- Отлично.
- Ты так считаешь? А я думала, ты скажешь, что слишком просто.
- Наоборот, дома надо выглядеть скорее по-домашнему, чем помпезно и к тому же голубой цвет, то, что надо.
- В каком смысле?
- В прямом. Голубой и синий цвета, это излюбленные цвета в Греции.
- С чего это ты взяла?
- Между прочим, я как никак была замужем за дипломатом. И знаю не только правила хорошего тона, но и то, как надо готовиться к приему гостей.
- Да!
- Да. А для этого, надо просто-напросто почитать литературу из папиного шкафа и выяснить, особенности, традиции и обычаи и в частности те, которые существуют в Греции.
- Да, мамуля, с тобой не соскучишься. Надеюсь, ты не выучила пару фраз по-гречески, чтобы приветствовать его на пороге нашего дома?
- Нет, это совершенно ни к чему.
- И на том спасибо.
С приближением трех часов, Машу, помимо её желания, охватило волнение и потому, она суетилась, пытаясь в последний момент, выяснить, все ли готово. В этот момент, часы в гостиной пробили три, и их бой совпал со звонком в дверь.
- Мам, открой ты.
- Иди, трусиха открывай, то смелая была, а тут вдруг испугалась чего-то.
- Я и сама не знаю, - ответила Маша, и не спрашивая, кто там, открыла дверь.
Василис, вошел в прихожую, держа в руках большой красивый букет бледно-розовых роз. В другой руке он держал пакет, в котором что-то лежало.
- Добрый день, кажется, я не опоздал?
Маша взяла цветы и ответила:
- Точнее вас, только английская королева.
В этот момент, в холл вышла Машина мама и представилась:
- Мария Андреевна.
Маша заметила, как Василис слегка повел бровью и, поздоровавшись, выудил из пакета коробку конфет и вежливо передал её маме, после чего передал Маше пакет и добавил:
- Десерт, вы не возражаете?
- Киви? - улыбаясь, произнесла Маша.
- Вы угадали и клубника и взбитые сливки, так что если можно, лучше охладить.
Маша протянула пакет маме, и та понесла его на кухню.
- Прошу, - Маша предложила Василису пройти в гостиную.
Стол уже был накрыт. Любимый папин сервиз, привезенный давным-давно из Чехии, красовался на столе. По центру стоял салат, а вокруг различные закуски, которые они с мамой приготовили к приходу гостя.
Маша не выдержала и спросила:
- Что вас так поразило, когда мама представилась?
- От вас совершенно ничего нельзя утаить. Если я правильно понял, у вашей мамы такое же имя как у вас, Мари.
- Вы все время сокращаете моё имя.
- Как, сокращаю?
- В России не говорят Мари, правильно говорить либо Мария, либо Маша.
- Ради Бога извините.
- Нет, все нормально, Мари, мне тоже нравится.
- Правда?
- Правда. Присаживайтесь, - и она предложила Василису сесть за стол.
- Куда прикажете?
- Стол круглый, куда душа изволит.
- В таком случае, может быть, мы подождем, когда придет ваша мама?
В этот момент в комнату вошла Мария Андреевна и на правах хозяйки, первая уселась за стол, а вслед за ней, Маша и Василис.
Василис открыл бутылку шампанского, разлил по бокалам и первый тост, как всегда бывает в таких случаях, был за знакомство, после чего наступила небольшая пауза. Разговор за столом в основном касался вопросов попробовать тот или иной продукт и лишь после второго тоста, когда Василис предложило выпить за здоровье присутствующих женщин, постепенно стал терять черты некоторой официальности. Минут через двадцать, Мария Андреевна предложила подать второе и отправилась на кухню. Маша в это время унесла часть тарелок и освободила место в центре стола, куда через несколько минут было торжественно поставлено блюдо с бараниной.
- Прошу, - произнесла Маша, - баранина по-гречески.
- Шутка, - произнес Василис.
- Почему шутка, а понимаю, я вечно вас разыгрываю. Вы уже так к этому привыкли, что решили, что это очередной розыгрыш. На этот раз вовсе нет. Мы с мамой действительно приготовили баранину по-гречески. Во всяком случае, так значилось в рецепте. Правда, мама?
- Честно говоря, я и сама не знаю, что из этого получилось.
Видя, что Василис немного сконфузился, Мария Андреевна, пришла ему на помощь.
- Вы больше слушайте её. Молодости свойственно шутить. На то она и молодость. Я права?
- Безусловно.
- Во всяком случае, рецепт рецептом, но я думаю, вы сами, попробовав, скажете, действительно это по-гречески, или так, образное название, проще говоря, русский новодел, - и она положила гостю порцию мяса, и гарнир.
Маша украдкой посматривала на Василиса, пытаясь определить по его виду, удалась баранина или нет, впрочем, она понимала, что он как истый дипломат и как гость, в любом случае похвалит их кулинарное искусство. Не выдержав, она спросила:
- Что скажете?
- Очень вкусно. Почти как дома. Единственно чего не хватает…
- Свежего орегано, - сказала Мария Андреевна, - я правильно угадала?
- Совершенно верно.
- Ну, тут уж ничего не поделаешь. У нас в России эту травку не культивируют. Но я добавила в маринад сухую смесь. В инструкции было заявлено, что оно туда входит.
Маша с удивлением смотрела то на мать, то на Василиса, совершенно не понимая, о чем идет речь.
- Я что-то никак не пойму о чем вы говорите?
- Видите ли, Мари, в Греции, да и в Италии, орегано добавляют как обычную приправу. Это вроде вашей петрушки или укропа. Но и без неё, мясо получилось чудесное. Честное слово.
Маша искоса посмотрела на мать, так как, безусловно, похвала больше относилась в адрес матери, чем ей.
Разговор неожиданно перешел на кулинарную тему, и Маша еще больше удивилась тому, как мать за неделю почерпнула массу сведений об особенностях греческой кухни. Она рассказала, что оливковое масло, она, к сожалению, не употребляет для приготовления блюд, во-первых, в силу дороговизны, а во-вторых, ввиду того, что в России больше привыкли пользоваться подсолнечным. А вот оливки, она с большим удовольствием ела, когда они с мужем жили в Стокгольме, правда это было давно, и она совсем забыла их вкус. И уж совсем поразило Машу, когда та, начала рассказывать Василису о том, что, к сожалению, не смогла приготовить греческого десерта, так как абрикосы и инжир можно достать, а вот греческий йогурт в Москве, это вряд ли.
Маша прикрыла глаза рукой, так как улыбка на её лице вот, вот могла перейти в смех, и ей еле удавалось сдерживать его. Да, мама действительно была женой дипломата, подумала она, так подготовится к встрече, интересно, что ещё она почерпнула из особенностей греческой жизни в своих книжных исканиях?
Между тем ужин подошел к концу и перед чаем, Мария Андреевна предложила Василису и Маше немного передохнуть, пока она накроет стол к чаю.
- Мам, может, я помогу?
- Нет, ты уж лучше развлеки гостя в папином кабинете.
Они прошли в кабинет отца. Василис посмотрел на фотографию на стене.
- Надо полагать, это ваш покойный отец?
- Да.
- Вы очень похожи.
- Вы находите?
- Несомненно.
Василис обвел взглядом комнату.
- У вас хорошая библиотека, вы позволите? - и он достал с полки томик Пушкина.
Перелистав несколько страниц, он поставил книгу на место.
- Знаете, Маша, жаль, что я не очень хорошо владею русским языком. Он очень музыкальный и лиричный. Я начал учить русский язык и мне больше всего нравились детские сказки Пушкина. Помните - У лукоморья дуб зеленый, на дубе том златая цепь… не поэзия, а музыка слов. Вам так не кажется?
- Пушкин, Лермонтов, Есенин. Стихи для любого возраста и состояния души.
- Полностью с вами согласен.
Он отдернул занавеску, посмотрел в окно и неожиданно переменил тему разговора.
- Значит, вы не пошли по стопам отца, а кончили…
- Университет, историко-архивный факультет.
- Стали архивистом. Пушкинский музей, как шаг на пути к открытию древних цивилизаций, я правильно понял?
- Нет, что вы. Я всего лишь раз ездила на раскопки, да и то на практике. Я, если так выразиться "книжный червь". Архивы, рукописи, составление, описание, выяснение, кто, когда и зачем писал, и так далее и тому подобное.
- И как, вам нравится?
- Как сказать. Пока да. Я всего год как окончила университет.
- Значит вам…
- Двадцать три. Простите, а вам?
- Тридцать семь.
- Да!
- Вы хотели сказать, какой старый.
- Ничего подобного.
- Я шучу.
- Вот, переняли у меня привычку шутить.
- Стараюсь, а разве это плохо?
- Да, нет.
- Прошу к столу, чай готов, - прокричала Мария Андреевна, не входя в комнату, в которой находились Маша с Василисом.
- Нас зовут пить чай, - произнес Василис и направился в гостиную.
На столе стоял электрический самовар, торт, конфеты и блюдо, на котором лежали фрукты, которые, как сразу поняла Маша, принес Василис. Рядом стояла плошка, в которую Мария Андреевна выдавила взбитые сливки.
- Кажется, и впрямь принесли киви, а я думала, что вы опять пошутили, - смеясь, произнесла Маша, увидав в вазочке, которая стояла на столе среди клубники, банана и ананаса, зеленые кружочки киви.
За столом шла непринужденная беседа. Маша старалась молчать, так как основная беседа шла между матерью и Василисом. Та рассказывала о том, в каких странах они бывали, будучи на дипломатической службе, вспоминала, какие-то забавные случаи и в то же время весьма тактично выясняла, где до этого работал Василис, и как ему видятся те перемены, которые происходят в нашей стране.
Василис оказался воистину дипломатом. Несмотря на многосложность его высказываний, трудно было оценить, его собственное отношение ко всему, что происходило. Выяснилось только, что до России, он работал долгое время на родине в министерстве, затем в посольстве в Болгарии.
Они поседели еще какое-то время, и Василис поблагодарив за гостеприимный прием, откланялся. Уже в коридоре, когда Маша провожала его, он поцеловал ей руку и тихо, видимо опасаясь, что Мария Андреевна услышит его, произнес:
- У вас чудесная мама, теперь я понимаю в кого вы.
- Вы заблуждаетесь. У нас с ней совершенно разные характеры.
- Это вам только так кажется. Со стороны всегда виднее, уверяю вас.
- Не буду спорить.
- Еще раз благодарю за чудесный вечер и… Если позволите, пригласить вас…
- Смотря куда?
- Я придумаю что-нибудь, чтобы вам понравилось, и вы не смогли отказать.
- Вам откажешь, а потом ноту, - смеясь, произнесла Маша.
- Значит, договорились!? - скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Василис.
- Там видно будет, но в целом предложение принято.
- Спасибо, - и Маша закрыла за ним входную дверь.
Постояв несколько секунд, она вошла на кухню, где мать мыла грязную посуду и села на табурет у стола.
- Ну, что скажешь, ма?
Мать молча продолжала мыть посуду, о чем-то думая про себя, потом взяла полотенце, вытерла тарелку и положила её в стопку уже протертых.
- Мам, ты чего молчишь?
- А ты сама-то что думаешь?
- Ничего, мне интересно твое мнение.
- Ах, мое мнение. Так вот я тебе так скажу. Он от тебя не отстанет до тех пор, пока ты не скажешь ему да или нет.
- В смысле?
- В том самом. Дорогая моя, это не мальчик, это взрослый мужчина, который нашел, или, по крайней мере, считает, что нашел свое счастье и потому, будет продолжать добиваться твоей руки, и ждать когда ты скажешь либо да, либо нет. Если нет, он отстанет от тебя, и как бы не сложилась его жизнь в дальнейшем, ты останешься в его сердце навсегда.
- Мам, мне кажется, ты преувеличиваешь. Обычный роман, если и не курортный, то, во всяком случае, в чужой стране, где другие женщины, другие нравы, все иначе. Вот и всё.
- Извини, ты мелешь чепуху. Причем тут чужая страна, другие женщины и нравы. Любовь, дорогая моя, это совсем иное. Он просто влюблен, поверь мне.
- Но почему ты так считаешь?
- Потому что я прожила достаточно много, чтобы оценить поведение человека, и вижу, какие чувства владеют им.