Я выбрала спагетти и принялась их поглощать в изящной манере Софи Лорен – медленно накручивая на вилку и облизывая губы. Дейзи с угрожающим видом протыкала вилкой равиоли, а мне то и дело приходилось пинать под столом Иофора, чтобы он, наконец, прекратил глазеть на меня, разинув рот, и пустился расписывать достоинства Дейзи. Если бы не Нельсон, который все это время героически болтал то об одном, то о другом, вообще не знаю, что бы я делала.
– Открой секрет, Милочка,– произнесла Дейзи, когда у нас на тарелках ничего не осталось. – Наверняка, ты битый час крутишься по утрам перед зеркалом, чтобы выглядеть так… сногсшибательно?
– Лично я предпочитаю естественную красоту, Дейз,– тотчас опомнился Иофор. – Некоторые женщины, например такие, как ты, не нуждаются ни в косметике, ни в чем другом.
– По-твоему, я не прилагаю никаких усилий, чтобы хорошо выглядеть? – взбеленилась Дейзи.
Иофор растерялся.
– Нет. Нет, просто я… Черт!
– Женщины, что с них взять! – воскликнул Нельсон, делая вид, будто смыслит в таких делах.
– Да, времени уходит немало,– протянула я, бросая на Иофора кокетливый взгляд. – Пока застегнешь все крючки… все замочки…
Честное слово, меня буквально несло. Все из-за парика.
Иофор взволнованно сглотнул.
– А я не желаю убивать драгоценное время на подобные глупости,– заявила Дейзи. – По утрам
все нормальные люди спешат на работу. Может прихорашиваться входит в твои обязанности?
– Угадала,– подтвердила я.
– Дома она совершенно другая,– сказал Нельсон. – Просто не узнать.
– Для десерта место в желудках найдется? – спросил Иофор, желая сменить тему. – Кусок торта с клубничкой. Звучит волшебно.
– Теперь мне ясно, что ты у нас большой охотник до клубнички! – пропыхтела Дейзи. – Правильно?
– Лично я выпью чашечку черного кофе. – Я положила салфетку на стол. – Позвольте вас ненадолго покинуть.
Нельсон и Иофор приподнялись со стульев.
– Отличная мысль! – мрачно произнесла Дейзи. – Я схожу с тобой.
Она практически впихнула меня в уборную. И как только захлопнулась дверь, повернулась ко мне с такой свирепостью на лице, какой я не видывала, пожалуй, со дня, когда в машине моей сестры Аллегры посреди дороги заглох мотор.
– Что ты затеяла, а? – требовательно спросила Дейзи. – Иофор несвободен. Несвободен, ясно тебе? Оставь его в покое, слышишь?
– Дорогая,– с тоской произнесла я, опершись на край раковины? – Если бы у меня был хоть малейший шанс… Но Иофор по уши влюблен в тебя, он так мне прямо об этом и сказал, когда мы…
Дейзи выпучила глаза.
– Когда вы что? Он встречался с тобой втайне от меня, правильно? Так я и знала! Что ж! Сию минуту с ним порву!
Ой!
– Господи!.. Подожди,– протараторила я, хватая ее за руку. – Мы не встречались, а всего лишь разговаривали по телефону…
В моей голове эхом прозвучали вечные предупреждения Нельсона не плести паутину замысловатых выдумок. Чем проще, тем лучше. Прижав руку к шее, я широко улыбнулась.
– Должна признать, Иофор потрясающий парень. И очень серьезный. Объяснил мне четко и ясно, что ты для него – единственная на свете женщина.
Тут я не лгала.
– Он, правда, так сказал? – с надеждой в голосе спросила Дейзи. – На трезвую голову?
– Конечно.
Я кивнула и, когда с Дейзи вдруг соскочила воинственность, заметила в ее глазах нечто знакомое. Ранимость. Бедняжка. По-видимому, когда-то давно жизнь свела ее с каким-нибудь мерзавцем. На мою долю их тоже выпало достаточно, поэтому я и умела рассмотреть в другой женщине уродливые следы паранойи.
– Мне надеяться совершенно не на что. Он безумно любит тебя. Обожает. Не удивилась бы, если…
Дейзи засияла и вцепилась мне в руки.
– Серьезно? О боже! Думаешь, он готов жениться на мне?
– Гм… Кто знает?
Я немного растерялась, но Дейзи, хлопнув дверью, уже неслась к столику.
– По-моему, все закончилось как нельзя лучше.
Простившись с Иофором и Дейзи, мы с Нельсоном, рука в руке, брели по Пикадилли. Я переобулась из жутко неудобных туфель на каблуках в гораздо более приемлемые, которые лежали в моей большой сумке, сняла парик и распустила собственные темные волосы. Стояла весна. Деревья уже покрылись зеленью, светило солнце. Был один из тех редких дней, когда кажется, что вдыхаешь лето, а не привычную городскую копоть.
Вдобавок душу грела радость от успешно выполненного задания, и я чуть не парила над площадью.
– Что верно, то верно,– согласился Нельсон. – Управляющий даже вручил нам бутылку шампанского. Очень мило с его стороны. Впрочем, у него не было особого выбора. Дейзи объявила о своей помолвке на весь ресторан. А потом, я слышал, сказала официанту, что Иофор умышленно назначил встречу недалеко от Бонд-стрит, то есть от "Тиффани".
– А ты? Сыграл бойфренда просто блестяще! – Я легонько ударила его бедром по бедру. – Здорово умеешь прикидываться. Удивительно, что ты до сих пор один.
Нельсон бросил на меня косой взгляд.
– Я научился прикидываться у мастерицы этого дела. О, вот и моя контора. Чем планируешь заниматься до вечера? Устроишь себе полвыходного?
– Разумеется, нет. У меня еще консультация по обновлению гардероба, беседа с отчаявшейся матерью и какая-то семейная трагедия. – Я приподнялась на цыпочки и поцеловала Нельсона в щеку. – Спасибо тебе.
– Всегда рад помочь,– ответил Нельсон. – Увидимся дома.
Квартира, которую мы с Нельсоном называли своим домом, располагалась на удалении нескольких улиц от моего офиса, в спокойном, но весьма старом и не особенно привлекательном районе за вокзалом Виктория. Наш почтовый индекс был почти такой же, как в Букингемском дворце,– предмет особого восхищения матери Джонатана, вовсе, однако, не подразумевавший букингемской роскоши. И все же, возвращаясь в тот вечер домой и любуясь первыми розовыми цветками вишен, я чувствовала, что в Париже буду скучать по этому обветшалому английскому благородству.
Мое нынешнее положение было довольно неопределенным, потому что Джонатан взял на себя ответственность за развитие парижского филиала "Керл и Поуп", тогда как я продолжала развивать единственное, образованное и по сей день действовавшее лишь в Лондоне собственное агентство. И была вынуждена жить у Нельсона, работать на полную мощь с утра понедельника до полудня четверга, потом мчать на вокзал и ехать на "Евростаре" в Париж, чтобы хоть три денька побыть с Джонатаном.
Впрочем, и в разлуках есть своя прелесть. Надеюсь, вы понимаете, о чем я. Джонатан работал в Париже вот уже почти четыре месяца, а мы до сих пор не могли выкроить время, чтобы подняться на Эйфелеву башню.
С другой стороны, жить в двух городах сложно, и Джонатан все настойчивее спрашивал, когда я переселюсь в Париж. Я хотела переехать к нему, честное слово. Но… уж очень это непросто.
Когда я пришла домой, Нельсон просматривал почту и по обыкновению кричал на радио, по которому шло ток-шоу с участием слушателей. Я скинула туфли и поставила на стол перед Нельсоном бутылку красного вина.
– В знак благодарности за оказанную помощь,– произнесла я. – Откроем сейчас или чуть погодя? У меня с обеда кошмар начался. Пришлось битый час уговаривать клиента рассказать драконихе матери, что он живет со своей подругой, причем вот уже целых пять лет. Хуже того, у бедолаги есть еще и папаша, который чуть ли не силой заставляет сына жениться на двоюродной сестре. Черт! В самом начале я порой и понятия не имею, с какой стороны подойти к проблеме.
Нельсон поднял глаза от стопки счетов.
– Хорошо, что эти парни не знают, как обстоят дела в твоей собственной семье, а то не принимали бы твоих советов всерьез.
С удовольствием возразила бы ему, но он ничуть не преувеличивал. Семейство Ромни-Джоунсов, если не вдаваться в подробности,– компания мелодраматических самовлюбленных интриганов. По мнению Джонатана, им всем нужно лечиться. Мы и лечились, примерно месяц, в начале девяностых. Потом отец обнаружил, что по медицинским счетам приходится платить не меньше, чем по закладной, и лечение прекратилось.
– Кстати,– продолжал Нельсон,– на выходных советы и руководства пригодятся тебе самой.
– Не напоминай. В этот раз я, по крайней мере, поеду к родителям с Джонатаном. Он будет меня поддерживать. – Я вздохнула. – Надо поговорить о свадьбе. Мама пригласила на семейный ужин всех – Аллегру с Ларсом, Эмери с Уильямом, бабушку…
– Короче, соберется вся компания. Да уж! – Нельсон, шаркая ногами и развязывая галстук, пошел в свою комнату. – Может, наденешь парик? В нем будет проще отстаивать свое мнение.
– Сомневаюсь, что Джонатану эта идея понравится,– печально произнесла я. – Его позиция в отношении парика очень и очень твердая.
Нельсон приостановился у порога.
– Мел, это же шутка.
– Может, помассируешь мне ноги? – с надеждой спросила я. – Такое чувство, будто мои бедные пятки сплошь в узлах.
Нельсон – массажист-волшебник. Когда он начинал разминать мои ступни своими ловкими сильными пальцами, я в считанные секунды превращалась в тягучее желе. Из-за массажей и редких кулинарных способностей я готова была удостаивать Нельсона звания "Сосед года" до бесконечности.
– Прости, но я спешу,– сказал Нельсон, глядя на кухонные часы. – Может, попозже?
Я не прекращала издавать молящие возгласы, а он ушел в свою комнату, вернулся с полотенцем на бедрах и отправился в ванную.
– Сегодня приготовь себе ужин сама. Можно взять твое масло для ванны? Мое закончилось,– крикнул Нельсон сквозь шум ожившего бойлера.
У меня так и отвисла челюсть. Во-первых, потому, что Нельсон заявил, что я должна сама готовить ужин. Даже вчера вечером, прежде чем умчаться в больницу с подозрением на заражение крови, он подробно проинструктировал меня, как разогревать вкусности из морозилки в его холодильнике. Во-вторых, ему вдруг приспичило воспользоваться маслом для ванн. В-третьих, он прошелся передо мной в одном полотенце.
Видеть Нельсона с голым торсом было весьма необычно. Мой сосед по квартире, как и большинство англичан, не любил щеголять наготой. Вдобавок, мы, хоть и знакомы сто лет, перед тем как я вселилась, договорились, что не станем показываться друг другу на глаза без халатов.
В общем, увидев Нельсона почти обнаженным, я невольно обратила внимание на его увеличившиеся бицепсы и россыпь веснушек на загорелых плечах. Они с другом Роджером полвесны катались на чьей-то яхте. Возня с парусами не прошла для Нельсона даром.
Не успела я опомниться, как он снова возник передо мной, шлепнул себя по животу и, отворачиваясь, строго поинтересовался:
– На что это ты глазеешь? Никогда не видела шрамов от аппендицита?
"Мел!" – одернула я себя. Вот к чему приводят свидания с женихом исключительно в конце недели. Казалось, еще немного – и я воспылаю чувствами к Гордону Брауну.
– Ванна, наверняка, уже наполнилась, сейчас польет через край,– нараспев произнесла я. – Бери что хочешь. А я приготовлю чай.
Я повернулась на каблуках и поспешила отвлечься на нехитрые кухонные дела.
Нельсон никогда не залеживался в ванне. Вот и в этот раз буквально через десять минут он, в джинсах и синей рубашке, вытирая волосы, уже садился за стол. Я придвинула ему кружку с чаем.
– Куда ты так спешишь? – спросила я, не оставляя надежду, что Нельсон все же успеет перед уходом что-нибудь приготовить на скорую руку.
Он отложил полотенце и взглянул на меня.
– Как куда? Сегодня я ужинаю с твоей подругой, Джосси Хопкерк. Мы встречаемся в новом пабе в Ислингтоне. Ты же сама организовала нам свидание!
В попытках устроить личную жизнь Нельсона (которой, по сути, в последнее время у него совершенно не было) и в уверенности, что и он в скором времени обретет счастье соединения (уже давно смакуемое мной и Джонатаном), я призвала на помощь свой разбухший блокнот и составила длинный-предлинный список. На Джосси я возлагала немало надежд. Она прекрасно водила машину и работала на животноводческой ферме. А в перечне основных требований Нельсона к женщине умение правильно припарковаться и любовь к животным занимали верхние позиции.
– У тебя новая рубашка? – с любопытством спросила я.
По-моему, собираясь на это свидание, Нельсон суетился больше обыкновенного. Заранее подстригся, гардеробчик освежил…
– А, заметила! Да, новая.
– Вот и хорошо,– сказала я. – Очень, хороша
– Как она тебе? Цвет выбрал удачно?
– Да. Все отлично.
Я не понимала, что происходит. Обычно Нельсон с презрением отвергал любой мой совет по поводу одежды. Он был едва ли не единственным в Лондоне холостяком, не позволявшим мне совать нос в его дела.
– Кстати, было бы неплохо, если бы ты устроила мне проверку,– продолжал Нельсон, словно читая мои мысли. – Подкорректировала мой гардероб и все такое. Пока ты еще… здесь.
– Пока я здесь? – переспросила я.
– Пока не переселилась в Париж. – Нельсон провел рукой по высыхающим волосам. – Ты уже решила, когда уедешь?
Я моргнула.
– Нет. Еще нет.
Мы второй раз за сегодняшний день уставились друг на друга и какое-то время молчали.
– Думаю, я поговорю об этом с Джонатаном в ближайшие выходные,– произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал радостно.
Естественно, мне не терпелось вселиться в шикарную парижскую квартиру жениха. Конечно, мы можем время от времени возвращаться в Лондон, но мысль о том, что мне придется уехать от Нельсона, из дома, где я прожила столько лет, отзывалась болью в сердце.
Усилия друга сделать веселое лицо все же увенчались успехом.
– Хотелось бы поскорее узнать, а то с этими твоими свиданиями мне не помешала бы лишняя комната Да тут вообще все изменится, когда с батарей исчезнут колготки, а из ванной – выставка шампуней.
– Да, но и платить за квартиру ты будешь один,– сказала я, тоже силясь говорить шутливым тоном. – Значит, придется отказаться от привычки баловать себя сплошь натуральными продуктами.
Нельсон скривил гримасу.
– А вдруг моя подруга будет не из любительниц полакомиться вкусненьким?
Я представила, что Нельсону придется мириться с кухонными привычками какой-нибудь девицы и терпеть в доме дружков-яппи, помешанных на археологических передачах, которые он обожал смотреть по телевизору, и мою грудь сдавила тоска. Мы с ним давно научились понимать друг друга без лишних слов.
– Я буду скучать по тебе, ворчун несчастный,– выпалила я, хватая его руку.
– И я по тебе, безмозглая девчонка,– ответил он, сжимая мои пальцы.
На стене, у которой я сидела, запиликал телефон. Половина шестого. В это время Джонатан каждый день звонил мне из офиса. Он был невообразимо пунктуален и во всем остальном.
Я в знак извинения легонько сжала руку Нельсона.
– Наверное, Джонатан. Поболтаем потом, хорошо?
Он как будто собрался что-то сказать, но передумал и отодвинулся на стуле.
– Хорошо. Мне пора.
– Кстати, ты потрясающе выглядишь,– добавила я, протягивая руку к трубке. – Надеюсь, Джосси тоже как следует подготовилась к встрече!
Нельсон пробормотал что-то неразборчивое. Впрочем, я и не прислушивалась. Моя кожа покрылась мурашками, когда я сняла трубку и произнесла наш номер.
– Могу я побеседовать с миссис Мелиссой Ромни-Райли-Джоунс? – спросил певучий голос с американским акцентом.
Я довольно вздохнула и прислонилась к кухонной стене.
– Пока не можете. А вот через месяц-другой.
– Не уверен, что мне хватит терпения, миссис Ромни-Райли-Джоунс,– сказал Джонатан.
Какая разница, в какой последовательности он расставлял слова в моей фамилии? Слышать их вместе дарило бесконечную радость, а остальное не имело значения.
ГЛАВА 2
Из всех парней, с которыми я когда-либо встречалась, только Джонатан Райли совершенно не нуждался в коррективах.
Не только потому, что у него была прекрасная работа, его медно-рыжие волосы всегда идеально лежали, а костюмы ему шили вручную на заказ. И не только потому, что от его безупречного, на мой взгляд, овала лица и улыбки, придававшей блеск серым глазам, женщины падали и укладывались штабелями. В Джонатане все было будто с иголочки, как в голливудских киноактерах золотой эры, загадочно смотревших со студийных портретов. Нельсон мог сколько угодно высмеивать Джонатанову амбициозность, зато Джонатан никогда не выходил из себя, не грубил и был до головокружения галантен на званых вечерах с танцами и во время прогулок по Лондону. Мне казалось, подобная романтика – из области фантастики.
В парижских кафе мне не составляло труда воплощать изящество и уверенность – ведь рядом с Джонатаном я чувствовала себя самой Грейс Келли. Однако вид кованых железных ворот перед домом Ромни, несмотря на то, что со мной был Джонатан, как всегда, вызвал во мне юношеский страх.
Мы направлялись к моим родителям. Счастливые часы со встречи на вокзале промелькнули незаметно, и вот настала пора ступить на порог драконьего логова.
– Запомни, дорогой,– сказала я, сжимая руку Джонатана, чтобы не обнаружить своего жуткого волнения. – Если тебе станет совсем невмоготу, подмигни мне. Я прикинусь, будто меня тошнит, и мы тут же уйдем. Я уже не раз прибегала к этой хитрости. На вечеринках у моих родителей люди по той или иной причине, бывает, даже лишаются чувств. Или убегают, задыхаясь от возмущения.
Джонатан приподнял бровь, говоря всем своим видом, что моя тревога его забавляет, и бабочки, кружившие у меня внутри в бешеном танце, вдруг успокоились. Душу наполнило совсем иное чувство.
– Потерпеть придется всего лишь сорок восемь часов,– сказал он, обнимая меня за талию, когда мы, хрустя гравием, приблизились к парадной. – И потом, я уже общался с твоим семейством, разве ты забыла? Что бы твои родственники ни выкинули, меня этим, поверь, не шокируешь.
– Они не перестают шокировать меня, а я их знаю двадцать девять лет,– мрачно ответила я.
Фундамент, на котором держится моя семья,– непрерывные споры и вспышки гнева. Джонатан, несмотря на то, что его потчевали бесстыдным подхалимажем и явным очковтирательством, удивительным образом ухитрялся сохранять спокойствие. Мой отец – член парламента, а все остальные ему под стать.
– Если на этих выходных меня как-нибудь обидят, будем считать, что я здесь уже свой,– сказал Джонатан. – Приму это за комплимент!
– Хмм,– промычала в ответ я, по привычке глядя на машины во дворе.
Их тут был полный набор. Папин "ягуар", мамин видавший виды "мерседес"-универсал, бабушкин небольшой красный спортивный автомобиль, огромный американский внедорожник – на нем определенно приехали Эмери и ее муж Уильям – и черный "БМВ" с затемненными окнами и шведскими номерами, явно принадлежавший моей второй сестре, Аллегре, если, конечно, мама не поручила устроить сегодняшний вечер организаторам-готам.
Аллегра вышла замуж за шведа по имени Ларс, торговца произведениями искусства, и должна была жить в Стокгольме, однако, к нашему несчастью, слишком часто появлялась в Лондоне.
У дубовой двери я замедлила шаг, схватила руками в перчатках руки Джонатана и взмолилась: – Только бы они вели себя как нормальные люди! И только бы… Пожалуйста, что бы ни произошло, не раздумай жениться на мне!