Саша поторопилась подняться с подлокотника, на сына взглянула с предостережением.
- Ты ещё не в том возрасте, Митя, чтобы задавать мне такие вопросы. И, вообще, это невежливо.
- Ты же сказала, что у тебя голова болит.
- И что? - Она не удержалась и снова потрепала его по волосам. В этот момент в комнату вошла тётя Валя, увидела это и сказала:
- Саша, мальчишка выглядит, как бродяга. Его нужно отвести в парикмахерскую.
- Знаю. Некогда пока.
Митя дёрнул себя за волосы.
- А мне так нравится.
- Тебя никто не спрашивает, мал ещё. - Тётка села на диван, шумно вздохнула, тоже к Саше присмотрелась. Кивнула ей. - Рассказывай.
- Да что рассказывать? - Саша старательно топила в себе недовольство. О вчерашнем вечере говорить не хотелось, но знала, что тётя Валя так просто её в покое не оставит. Легче рассказать. - Встретились, посидели за столом… - Умолчала про "выпили" при сыне. - Потанцевали. Было любопытно всех увидеть.
- Правильно, сколько лет-то прошло.
- Вообще-то, не так уж и много. Я, вообще, младше всех.
- Это да. А Лика?
Саша посмотрела сначала в один угол комнаты, потом в другой.
- Что Лика?
- Всё нормально?
- Тётя Валя, конечно, нормально. Что с ней случиться могло?
- Все всегда уверены, что ничего не случится, а жизнь, она такая… Время двенадцать, а она не звонит.
- Спит, наверное.
С кем именно она спит, думать нельзя.
Чтобы сменить тему, обратилась к сыну.
- Ты ел? - Митя кивнул. - Тогда пойдём домой.
- Мама, а в автоматы? Ты обещала, суббота же.
Саша глаза закатила, вспомнив, что, на самом деле, обещала, чтобы Митьке не было обидно из-за пятницы.
- Баловство какое-то, - проворчала тётя Валя. - Раньше не было никаких автоматов, и все жили прекрасно.
- Были, тётя.
Та взглянула в удивлении.
- Были?
- Да. И ты это помнишь, потому что ругала нас с Ликой за них.
Тётка рукой на неё махнула.
- Вот и учились бы у умного человека.
- Бабушка, ты просто не представляешь, какие они классные! Я тебе сейчас расскажу.
Воспользовавшись тем, что Митя занял внимание тёти Вали на ближайшие минут десять, Саша бочком из комнаты вышла, прошла на кухню и стянула из вазочки шоколадную конфету. Понятно, что вредно, понятно, что лишняя, но сегодня её с самого утра тянуло на сладкое, как в последние месяцы беременности. Интересно, к чему бы это?
На столе лежал тёткин мобильный. Простенький, ещё с монохромным экраном, но тётя Валя и им-то пользовалась с трудом, не уважала всю эту новомодную электронику. А вот Саша взгляд на телефоне остановила, с определённым умыслом. Всё утро говорила себе, что знать ничего не хочет, и более того, ей абсолютно всё равно, но всё равно не было. Врать себе было бесполезно. И поэтому, минуту прислушиваясь к голосам в комнате, потянулась за телефоном. Набрала Ликин номер, и уже в следующую секунду перепугалась, хотела отключиться, но гудки будто заворожили. Слушала, слушала, злилась всё больше, а потом голос сестры в трубке, недовольный и заспанный, Анжелика проговорила:
- Мама, я сплю.
Саша хотела отключиться, уже палец на кнопку положила, но вдруг передумала. Что если Лика вздумает перезвонить? На звонок тётя Валя прибежит, начнёт задавать вопросы, непременно спросит, зачем Саша звонила, а у неё ответа нет. По крайней мере, такого, который можно дать, глядя другому человеку в глаза. Всё это вихрем пронеслось в голове, и Саша вернула телефон к уху. И сказала:
- Это не мама, это я. Привет.
- О. - Лика помолчала, то ли обдумывала, то ли возилась, потому что Саша отчётливо слышала непонятные шорохи. - Который час?
- Первый, Лика.
- А почему ты с мамкиного?
- За Митькой пришла. - Не зная, как оправдаться, брякнула: - Не хочешь сходить в торговый центр?
- Сейчас?
- Можно через час… или два. Митька просится на автоматы, а мы бы с тобой выпили… чая.
Анжелика, не скрываясь, хмыкнула.
- Чая?
Саша разозлилась.
- Ты пойдёшь или нет?
- Саня, я сплю. Как нормальный человек после бурной ночи.
Саша свирепо уставилась на новенький холодильник в углу.
- Бурной? У тебя продолжение было?
- Ты, правда, хочешь знать? Или как всегда, покраснеешь, как помидорина?
- Я не хочу знать, - заверила её Саша. А Лика рассмеялась. Понимающе и весело.
- Иногда ты ведёшь себя, как подросток, честное слово.
- Иди к чёрту, - проговорила Саша с чувством, правда, негромко и уже после того, как отключила телефон.
А вот Анжелика, напротив, улыбалась. Телефон на прикроватную тумбочку положила, снова растянулась на постели, а улыбка всё не сходила с её губ. А затем и хмыкнула, достаточно весело.
- Что тебя развеселило? - Ефимов за её спиной сладко потянулся, и на выдохе проговорил: - Поделись улыбкою своей… И она к тебе не раз ещё вернётся.
Лика голову повернула, прижалась щекой к подушке, посмотрела на него. Надо сказать, что оценивающе. Будто ещё до конца не верила, с кем её снова судьба свела. Окинула взглядом мужское тело рядом, потом руку протянула, тонкие пальчики игриво пробежались по его груди. На губах заиграла улыбка.
- Это Сашка. Зовёт чай пить. Представляешь?
Толя потёр лицо, зевнул, но услышав имя Саши, непонятно отчего напрягся. Даже руки у лица задержал на секунду дольше, чем это требовалось.
- Она уже проснулась?
- Ну, у неё нет причины спать до обеда.
Он посмотрел на неё, тоже улыбнулся. Затем на часы взглянул и присвистнул.
- И, правда, обед.
Лика придвинулась к нему, ногу на него закинула, и оказалась с Ефимовым нос к носу. Он смотрел в её глаза, а она провела пальцем по его подбородку.
- Толя. Удивительно, но я рада, что ты вернулся.
Он вздёрнул брови и взглянул якобы удивлённо.
- Серьёзно? Я тебя порадовал?
Анжелика сама его поцеловала, затем голову наклонила и прижалась губами к его груди. Рука скользнула по его животу и скрылась под одеялом.
- Даже не думала, что встречи выпускников бывают настолько занимательными.
Он хохотнул. За подбородок её взял, погладил большим пальцем щёку и поцеловал.
- Ты очень красивая.
Лика снова улыбнулась, улыбка буквально осветила её лицо, как солнце.
- Ты говорил мне это каждое утро.
Ефимов странно прищурился. После чего кивнул.
- Я помню. - Сказал это и звонко шлёпнул Лику по заду. - Завтрак приготовишь?
Он на постели сел, а она в недоумении смотрела на его спину, оставшись лежать в призывной позе, вся открытая его взору. Вот только он не смотрел.
- Завтрак?
- Так обед почти. Я есть хочу.
Лика рухнула на постель.
- Помнится, вчера ты мне о завтраке ничего не говорил. Ты был до безобразия красноречив, обещал реки шампанского и ночи полные любви. А теперь тебе завтрак подавай?
Толя обернулся на неё, взглянул весело.
- Лика, солнышко, я должен чем-то подпитываться. Тогда буду работать, как вечный двигатель. Всё зависит от того, чего ты и насколько хочешь. - Потряс её за ногу. - Я в душ, а ты приготовь что-нибудь. Я так есть хочу, у меня аж за ушами трещит.
Лика невольно поморщилась. Сколько лет они с Ефимовым были знакомы, столько она его и ругала за его любовь к просторечным выражениям. Её отец весьма их уважал, а Анжелике они всегда слух резали. Но долгая жизнь в Москве, по всей видимости, от этой привычки Толю не избавила, он стойко за неё цеплялся. Что казалось странным. Сама Лика в Москве никогда не жила. Но в замужестве частенько ездила в столицу с мужем, и ей всегда казалось, что там живут какие-то особенные люди. Они с Петечкой посещали дорогие рестораны, выставки, презентации, и там никто не говорил "трещит за ушами", и не просил приготовить "пожрать". А все её знакомые, москвички, имели кухарок и домработниц. Правда, она раньше тоже пользовалась услугами приходящей прислуги, но после развода Петя наотрез отказался платить им зарплату, и с этим пришлось смириться, хотя Лика восприняла это, как очередное оскорбление от уже ставшего бывшим мужа. Но до Ефимова её привычки, потребности и пристрастия ещё только предстоит донести. До нынешнего Ефимова. Он вон оставил её в постели и пошёл в душ, а первым делом за телефон схватился. И, кажется, всерьёз рассчитывает, что она сейчас кинется на кухню, жарить ему яичницу. У неё и яиц-то в холодильнике нет, и не было уже достаточно давно. В последний раз, кажется, Санька и приносила, что-то готовила на Ликин день рождения.
На завтрак Ефимов получил обезжиренный творог, кофе и пшеничные хлебцы в неограниченном количестве. Некоторое время разглядывал скудный завтрак, после чего в затылке почесал. На Лику посмотрел, с сомнением.
- Ты этим питаешься?
Она лишь плечами пожала. Лика стояла, одетая лишь в лёгкий, коротенький халатик, который больше подчёркивал, чем скрывал, чуть встрёпанная, с лёгким румянцем на щеках, и облизывала ложку, которой ела йогурт. Делала это сексуально и с определённым умыслом. А когда Толя головой качнул, явно поняв, что она водит его за нос, рассмеялась.
- Сдуреть можно, - проговорил он. - И хлеба нет?
- Я не ем хлеб уже лет семь.
- Лика, детка, за что ты себя так не любишь?
- Наоборот, очень люблю, Толечка. Ты же сам говорил, что я красавица. Вот ради этого и стараюсь.
Он красноречиво хмыкнул, сел за стол и придвинул к себе чашку. Подул на горячий кофе, потом осторожно отхлебнул. Попробовал творог, скривился, но съел ещё ложку. Покрутил в руке круглый хлебец, попробовал откусить. Выплюнул тут же.
- Дерьмо.
- Дурак ты, Ефимов.
- Птичий корм.
Лика губы поджала, но затем усмехнулась.
- Санька тоже вечно плюётся.
- Правильно делает. Это не еда, чувство такое, что пластмассу жуёшь. - Толя поторопился запить хлебец кофе. В желудке потеплело, в голове немного прояснилось, и то ладно. А то после бессонной ночи да лёгкого похмелья, даже после душа соображал с трудом. А вот кофе к жизни возвращал. Хоть кофе прилично сварен. Выпил половину бокала и на стуле откинулся, не удержался и снова зевнул. Взгляд сам собой остановился на длинных, красивых Ликиных ногах. Таких длинных ног ни у кого больше нет, точно. Смотрел на её ноги, думал о телефонном звонке, что сделал двадцать минут назад, об участке, что собирался купить, и который ему практически пообещали стопроцентно как раз двадцать минут назад. Думал обо всём этом, а спросил почему-то о другом. Точнее, о другой. - А что с Санькой?
Лика вздёрнула идеально очерченные брови.
- А что с ней?
- Ну… я вчера так и не понял, мы как-то рвано с ней поговорили. - Он плечами пожал, будто для самого себя. - Где она, что? Вроде сказала, что не в школе работает.
Анжелика ухмыльнулась.
- Да, в школе она не работает. - В её голосе проскользнуло откровенное неудовольствие, и Толя невольно заинтересовался, зацепился за эту интонацию, посмотрел с интересом, а Лика сказала то, отчего как раз и можно было выпасть в осадок. - Бельём она торгует.
- Каким бельём?
- Нижним. В бутике в центре города.
Он головой мотнул.
- Подожди, я не понял. Почему она торгует бельём?
- А чем, прикажешь, заниматься матери-одиночке?
Кофе в чашке дымил, пока ещё дымил, остывал, но Ефимов даже смотреть на него забыл, даже не пил.
- Я думал, она замужем.
- Ага, как же. Моя сестрёнка дура-альтруистка, вот что я тебе скажу.
Толя лоб потёр, соображать как-то туго получалось. Съел ещё ложку несладкого творога, продолжал обдумывать. Картинка в голове никак не складывалась, как Ефимов ни старался, рассыпалась по частям, как неудачный пазл. Вспоминал Сашку вчерашнюю, вспоминал десятилетней давности, и всё, что он о ней знал, с нижним бельём, которым она якобы торгует, никак не рисовалось.
- Что, за бельё больше платят, чем за преподавание?
Лика посмотрела на него со снисходительностью.
- Толя, ты реально дурак. Включи, наконец, мозги. Она мать-одиночка. Кто бы её содержал, пока она училась?
- Она бросила институт? - В это было поверить труднее, чем в то, что Сашка торгует трусами.
- Она сама так решила.
- А кто… отец?
Лика отпила кофе, презрительно фыркнула.
- Тот очкарик, что за ней всё время таскался. Помнишь его? Одноклассник.
- А-а. - Ефимов смотрел за окно, и о чём-то напряжённо размышлял. Но услышав про того очкарика, который на самом деле тенью за Санькой бродил, легче ему почему-то не стало. Но всё равно уточнил: - А сколько мальчику?
- Митьке? - Лика всерьёз призадумалась. - Он во втором классе. - Снова зависла, подсчитывая, после чего уверенно кивнула. - Семь.
Ефимов выдохнул.
- Ясно. Митька, значит.
- Да. Кстати, прикольный мальчишка. Деловой такой. Только непонятно в кого. Сашка тугодумка, вечно во всём сомневается, а папаша у него и вовсе ботаник.
- И что же, он на ней не женился? - Толя рискнул усмехнуться. - Такие обычно женятся.
- А этот, наверное, не знал, что он обычный. Сашка залетела, а он смылся. То есть, уехал куда-то на север, в какое-то НИИ его позвали, жутко засекреченное. По крайней мере, Сашка так говорит. А я тебе скажу: кинул он её. А она гордая, даже не плюнула ему вслед, и на алименты не подала. Сама мальчишку тянет. - Лика выразительно вздохнула и сокрушённо качнула золотоволосой головой. - Но как говорит мама: это был её выбор, и самое удивительное, что наша Саня ничуть не раскаивается. Вся такая из себя счастливая мама. - Анжелика всё-таки не удержалась и фыркнула. - Сколько я её учила, дуру.
- Чему учила-то? - Ефимов, наконец, нашёл в себе силы усмехнуться. Хотя, если честно, от услышанного кошки на душе заскребли. Такого он точно не хотел узнать о девочке, о которой всегда вспоминал с нежностью и даже мысленно называл всегда не иначе, как "малыш".
- Жизни учила, Толя! Если бы она не строила из себя героиню, жизнь бы свою устроила. А теперь что?
- Что?
Лика вдруг поморщилась.
- Хватит задавать мне идиотские вопросы. Что?! То! Слушать надо, когда тебе умный человек советы даёт, а не строить из себя… - Она лишь рукой махнула. Поняла, что неожиданно завелась и разозлилась, поэтому сунула чашку в раковину и заявила: - Мне нужно принять ванну.
Ефимов взглянул с лёгким удивлением.
- А ты есть не хочешь?
- Я йогурт съела.
Его брови, как взлетели, так и опустились.
- Я не знаю, что на это сказать. Поэтому лучше поеду в ресторан.
- Толя, нельзя столько есть. Это неправильно, это засоряет твой организм.
- Честно, я совсем не против чем-нибудь его уже засорить. Хорошим бифштексом, например.
Анжелика выразительно закатила глаза, после чего решила:
- Ради Бога. Только не рассказывай мне про это.
Он усмехнулся ей вслед.
- Не буду.
Услышав, как за Анжеликой захлопнулась дверь ванной комнаты, Ефимов несколько притормозил, неожиданно подумав о том, что чересчур стремительно он собирается покинуть её квартиру. За пару минут оделся, а потом остановился перед зеркалом в прихожей, прищурившись, вгляделся в собственное отражение. Что-то такое было в физиономии этим утром непонятное. Похмелья, в надежде свалить сумятицу в душе на него, не ощущалось. Голодный блеск в глазах? Присутствовал, но не настолько, чтобы затмил все остальные мысли и чувства. Но сам факт того, где он этим утром проснулся и с кем, честно, несколько сбивал установки и цели, с которыми он вернулся в этот город. Ефимов потёр колючий подбородок, мысленно послал себя по известному всем адресу, причём сделал это не слишком приличными словами, но полегчало. Головой качнул напоследок, и из квартиры вышел.
Кстати, у Анжелики неплохая квартира, и сам дом производил впечатление, особенно, на фоне панельных пятиэтажек щедро натыканных вокруг. Поневоле задумаешься о том, что всё не зря. И Толя даже усмехнулся, подумав об этом. Как он уехал не зря, так и Анжелика не зря осталась, со ставкой не промахнулась. Развод - это уже несколько другое. Но, по всей видимости, от мужа получила всё, что могла, а, возможно, и немного больше, зная аппетиты этой принцессы. И это тоже было одной из странностей этого утра. Это ироничное "принцесса", пусть и мысленно. Толя неожиданно поймал себя на этом, на той самой иронии, а ещё на том, что смотрит на эту золотоволосую богиню и внутренне не тает. Столько лет воспоминания хранил, как об эталоне женской красоты, сравнивал и мерил по нему женщин, которые прошлись по его жизни, редко кому удавалось соответствовать, но если удавалось, таких Ефимов от себя далеко не отпускал. Были и другие, более утончённые, воспитанные, образованные, и уже Лика была не им чета, но такие, со всех сторон положительным, по которым вздыхала его мама, не хватало именно красоты и ослепительности, чтобы заворожить его и привязать. И возвращаясь в родной город, знал, что мимо Лики он не пройдёт. Помнил, как и почему они расстались, отлично знал, почему он уехал, не собирался наблюдать со стороны, как она устраивает свою жизнь, с удобством и пользуясь материальными благами, которые он не смог ей предложить. Уехал, собираясь что-то доказать, именно ей доказать, но жизнь так закрутила, что со временем позабыл, кому и что он доказывать собирался. Деньги, женщины, Москва… Лика была красива, но не настолько, чтобы затмить всё это. Работу сутками, удачи и проблемы, отдых на островах, которым он и названия не помнил, лишь бы женщине рядом с ним нравилось. Всё-таки это сидело в нём: желание покорять чьё-то воображение. Может, от Лики, нерастраченное осталось, а может, одна из поганых черт характера. Мама говорила, что характер у него самый что ни на есть поганый. Вот только мама была далеко, жила в Калининграде, помогала его старшей сестре с детьми, а его лишь иногда по телефону наставляла. Толя, как примерный сын, всё выслушивал, мама, как любящая и беспокойная, каждый раз выражала обеспокоенность и тревогу, говорила, что пора жениться и думать о будущем, то есть, о детях, а не только о том, как побольше заработать и на что с шумом потратить. И, признаться, отправляясь в родной город, Толя обо всё этом призадумался. Чем чёрт не шутит, в конце концов? Кто будет спорить, что Анжелика оставила самый глубокий след в его душе? Конечно, он давно перестал о ней думать, а уж тем более страдать и злиться, как было по молодости, но один её образ заставлял дыхание сбиваться. Понятия не имел, что вышло из её брака, а разговаривая с приятелем незадолго до отъезда, даже посмеялся, мол, приедет и увидит домохозяйку с выводком детей. Не верилось, что Анжелика сумела сохранить свежесть и молодость. Красоту - да, она либо даётся свыше, либо придумывается самой женщиной. У Лики была природная, настоящая красота, сомневаться не приходилось. Правда, характер не от Бога, а от дьявола, но получить ангельскую красоту вкупе с таким же характером, было бы немыслимым подарком, такого попросту не случается в этом гадком мире. Поэтому Толя никогда и не удивлялся стервозным проявлениям в Лике.