Он засмеялся, но отпустил её, даже не окликнул, когда Саша к выходу направилась. Допил вино, провожая её взглядом, а когда Саша скрылась с глаз, покосился на менеджера. Тот стоял у бара, пил минералку из высокого бокала и с официанткой болтал. И знать не знал, что к нему приглядываются с подозрением.
К Лике он приехал через пару часов. После ресторана немного покатался по городу, заехал на квартиру матери, минут пятнадцать провёл в квартире, если честно, испытывая тоску. И от того, что видел в квартире, и от того, что, кажется, всерьёз собирался уже сегодня здесь ночевать. С некоторых пор терпеть не мог неустроенность. А в квартире, в которой прошло детство и юность, даже о приличном ремонте речь не шла. Мама здесь не жила лет семь, а до этого было как-то не до ремонта. Ни в финансовом, ни в физическом смысле. Что делать с квартирой они так и не решили за прошедшие годы, сдавали, но то, что мама сюда когда-нибудь вернётся, было сомнительно. Но продать ей было жалко, говорила что-то вроде: жизнь - штука сложная, вдруг пригодится. Вот и пригодилась, по всей видимости. Но ремонт сделать не мешает, нанять бригаду, купить новую мебель и технику… Но как жить посреди ремонта?
Об этом и думал, пока к Лике ехал. Только у самого её дома опомнился, попытался быстро сочинить подходящую речь, придумать, что сказать и чем объяснить. Как успокоить при необходимости. Далеко не единожды ему приходилось с женщинами расставаться в своей жизни, но это же Лика. И, кстати, всегда она его бросала, ему никогда в голову не приходило с ней расстаться. Но, надо сказать, до этого он никогда с ней и не жил под одной крышей. Наверное, надо было раньше решиться, ещё на первом курсе. Возможно, многое в его жизни и виделось по-другому, и сложилось по-другому. Как оказалось, при всей любви и страсти, жить с Анжеликой оказалось слишком тяжело, по крайней мере, для него, Анатолия Ефимова. Как-то не сложилось, не срослось… Слишком большое чувство неудовольствия он испытывал, даже отпуск не помог. Они без конца ссорились в последние недели, что-то выясняли, и кроме как в постели, практически ни в какой плоскости не пересекались.
Сашка бы назвала его наглым, бессердечным сукиным сыном, не иначе.
- Лика! - Толя вошёл в квартиру, включил в прихожей свет и снова позвал: - Лика! Ты дома?
Уже готов был разуться, повернулся и вот тогда заметил чемодан у стены. Причём, чемодан был его. Толя стоял и таращился на него. Разуваться передумал, в затылке почесал.
- Охренеть, - проговорил негромко, и тут заметил Лику. Она вышла ему навстречу, привалилась плечом к стене и руки на груди сложила. Разглядывала его без всякого удовольствия, но главное, что без злости. Когда они расставались, несколько часов назад, помнится, Анжелика была всерьёз рассержена. А тут смотрит на него без ненависти и без печали.
Толя тоже рукой в стену упёрся, голову опустил и качнул ею, головушкой буйной.
- Стоило этого ждать десять лет, - сказал он, усмехнувшись.
- Сам виноват.
Он спорить не стал, кивнул.
- Наверное.
- Я не сельская дурочка, Толечка. Я не буду всё это терпеть.
Толя глянул на неё, с интересом.
- Что именно?
- Я не выношу, когда мной пользуются.
- Ты привыкла пользоваться сама? - проявил он сообразительность, за что был награждён едким взглядом.
- А хотя бы. Думаешь, мне стыдно должно быть?
- Ну что ты, солнышко. - Странно, но Толя чувствовал странное воодушевление, и даже Ликина такая явная попытка проверить его на вшивость, лишь веселила. То, что он ей надоел со своими заботами и требованиями, давно понял. Но то, что Лика решит выставить его за порог так скоро, не ожидал. Понимал, что она ждёт от него каких-то ответных действий, возможно заверений, которых не дождалась днём, но взволнованной или расстроенной их ссорой Анжелика не выглядела. И этим Ефимов и себя оправдывал, собственное облегчение от того, что удалось с такой лёгкостью ситуацию разрулить. Как все мужчины, он терпеть не мог выяснять, кто прав, а кто виноват в отношениях между полами.
Он руку протянул, коснулся её волос, правда, Лика отступила, а на него взглянула, как Снежная Королева. К полу приморозила. Ясно, он лишился привилегии дотрагиваться до неё.
Вздохнул.
- Просто странно, что всё так заканчивается.
- Ты идиот, Ефимов. И свин.
- О-о.
- Да, да. К тому же, хам.
- Когда я тебе хамил?
- Ещё не хватало, чтобы ты мне хамил! - Её голос взвился до предела всего за мгновение. Толя даже глаза вытаращил. А Анжелика со всем своим достоинством ткнула пальцем в его чемодан. - Уходи.
- Только не злись, - попросил её Толя. - Не злись. Такое бывает, Ликусь. Ну, не сошлись характерами.
- Какое мне дело до твоего характера? Я свою жизнь портить не собираюсь. А ты мне её портишь. Ты заставляешь меня оправдываться.
- Да за что?!
- Вот именно, что не за что! Найди себе дуру, которая будет тебе улыбаться бесконечно, варить тебе борщи и ублажать бесконечно. Это не моя история, прости.
Ефимов вздохнул. Хохотнул, повернулся к зеркалу, посмотрел на себя, потёр подбородок, и вот тогда вздохнул. Повторил за ней негромко:
- Не твоя история. Что ж, наверное, я в чем-то не прав, виноват… недолюбил, - это слово прозвучало насмешливо.
Лика фыркнула после его слов.
- А ты меня любил?
Он вдруг плечами пожал.
- Да чёрт его знает. - Чемодан поднял, на Лику посмотрел. Просто взять и выйти из её квартиры казалось паршивым поступком. И поэтому ещё разок повторил: - Прости, Ликусь.
А она возмутилась.
- Господи, Ефимов, ты даже никогда не называл меня так! Уходи уже!
Лика захлопнула дверь за ним, едва Толя порог переступил. Прямо за спиной и захлопнула. А он ещё постоял, с чемоданом в руке, переваривая произошедшее, в голове, если честно, никак не укладывалось. Пятнадцатилетняя история закончилась глупым "Ликуся", "Пошёл вон, свин" и "Никогда друг друга не любили". Правда, не любили?
Это нужно обдумать. Очень кстати у него в машине есть бутылка отличного бренди.
8
На обдумывание так много времени, как Толя изначально предполагал, не потребовалось. Ну, выпил, даже не так много, ну закусил, ну обдумал… в очередной раз поразился превратностям судьбы, вздохнул по поводу утерянной окончательно мечты, и уже более трезвым взглядом обозрел полупустую квартиру. Вот тебе и возвращение в бурную молодость. Сейчас уже казалось, что она была не такой уж и бурной. Скорее, как и у многих, сумбурной и шальной, в плане мечтаний. Ох, как он мечтал о Лике, а в итоге оказался свином и не удел.
Утром, проснувшись с тяжёлой головой, несколько порций виски всё-таки дали о себе знать, вновь столкнулся с очевидной проблемой, необходимо было себя чем-то кормить, а холодильник, конечно же, пуст. И на ресторан времени не было. Его ждали на объекте, и поэтому пришлось довольствоваться кофе и бургером из Макдональдса. Мама бы в обморок упала. Она была уверена, что во всех этих ресторанах фаст-фуда людей откровенно травят. Ефимов никогда не забудет, как однажды завлёк маму в подобное заведение, и её взгляд при виде чизбургера. Надо признаться, что завлёк намеренно, чтобы это увидеть. Дурацкая мысль, потому что мама теперь не уставала беспокоиться, что он питается всякой гадостью. Считала, что его холодильник забит полуфабрикатами. После расставания с женой, это, конечно, стало актуально, но питаться Ефимов предпочитал всё же в приличных ресторанах. В том же "Харпере". Кстати, менеджером российской сети был его хороший приятель, поэтому в ресторане неподалёку от Толиного дома, его знали, уважали и даже любили. По-хорошему так любили, по его желанию присылая ужины ему на дом.
Но сегодня он думал не о "Харпере" и даже не об обеде. И, надо признаться, что даже не о Лике. Что толку о ней думать? И если поутру у него всё же мелькнула идея ей позвонить и извиниться… за всё (что-то подсказывало, что по каждому поводу, извиняться было бы чрезвычайно долго, список у Анжелики, наверняка, нескончаемый), то вскоре его мысли опять занял другой человек. Он битый час стоял на краю котлована, слушал архитектора, кивал, а сам вспоминал вчерашний разговор с Сашей. Её горящие глаза, явную злость и нетерпение. И все-то на него злятся! Конечно, повод у неё есть, и весомый, но он бы предпочёл, чтобы она не злилась. Чтобы сказала, как он может всё исправить, и он, честно, очень постарается. Потому что недовольство Сани было пережить как-то по-особенному трудно. Ощущался внутренний дискомфорт.
Или это был не дискомфорт? Просто этим диковинным словом Толя пытался оправдать желание Саньке позвонить. Он скажет ей про то самое неудобство, душевную маету, и кто знает, вдруг Саша его пожалеет? Как помнится, она была доброй девочкой. Пока он её всерьёз не разозлил.
Правда, Саша, судя по недоумению в её голосе, не слишком его звонку обрадовалась. И в первую очередь поинтересовалась:
- У тебя и номер мой есть?
- У Лики стащил, - признался он.
- Замечательно. Я с каждым днём открываю всё новые твои таланты.
- Да ладно, малыш. Я, между прочим, без конца о тебе думаю. Я переживаю.
Саша помолчала, слова его обдумывала. После чего недоверчиво хмыкнула.
- О чём, интересно?
- Как это? - Ефимов откровенно изумился. - Ты меня в задницу послала, на прощание.
- Так тебе и надо, - негромко проговорила Саша. Толя, конечно, не знал, что она в этот момент стоит у окна и напряжённо вглядывается вдаль, и сердце в груди скачет, как сумасшедшее, и вскачь пустилось ровно в тот момент, как услышала его голос в трубке.
- Спорить не буду. Наверное, ты права.
- Толь, зачем ты звонишь?
- Узнать, чем ты занимаешься. Работаешь?
- Нет, у меня выходной.
- Чёрт, а я в "Харпер" собирался.
- Опять?
- Сань, мне надо чем-то питаться.
- А, оголодал.
- Кстати, да. - И тут же добавил в голос мёд: - Можно я приглашу тебя на обед?
- Нет.
- А на ужин?
- Толя…
- Ладно, ладно, я понял. Ты девушка занятая и гордая.
Саша развернулась, присела на край подоконника и сложила руки на груди.
- Я не гордая. Но я не совсем понимаю, как ты наш совместный ужин объяснишь.
Он хмыкнул. Прекрасно понял, что она в виду имеет, но как Саше новость преподнести, надо было ещё подумать.
- Ты согласись, и я тебе объясню, - туманно предложил он.
- Не соглашусь, - съязвила она в ответ. И добавила: - Мне неприятности не нужны.
- Сашка, так нельзя. Трусить, в смысле. Я тебя не съем.
- А ты думаешь, что я на твой счёт переживаю?
- Это уже прозвучало, как оскорбление. Солнце, у тебя характер с годами портится.
- Правда? Тебе так кажется? А вот я живу надеждой, что просто поумнела.
- Какая ты вредная сегодня, - поразился Толя и откровенно рассмеялся.
За его спиной что-то грохнуло, свалилось в котлован, послышалась отборная ругань строителей, и Ефимов тоже ругнулся, когда его накрыло облаком пыли. Ругнулся и закашлялся. А Саша в эту минуту позабыла и о сдержанности, и о стойкости, и с тревогой поинтересовалась:
- Что случилось? Ты за рулём?
- Нет. - Ефимов снова кашлянул. - Я на стройке. Нутром чую неприятности. Весь грязный с головы до ног теперь.
Саша выдохнула в сторонку.
- Ну вот. Теперь тебе точно не до ресторана.
- А ты и рада, да? - расстроился он. Он отошёл к своей машине, потопал ногами, ладонью по одежде похлопал, выбивая пыль, волосы поворошил. А затем позвал: - Саш.
- Что? - негромко отозвалась она.
Толя на открытую дверцу своей машины облокотился.
- Неприятностей не будет. Мы с Ликой… В общем, характерами не сошлись.
Она молчала долго. Сглотнула, потом зажмурилась крепко, но всего на пару секунд. И никакой радости после этой новости не чувствовала. Скорее уж, смятение нешуточное.
- Понятно. И ты решил позвонить мне. Очень мило, Ефимов.
Толя осознал, что ляпнул не то или, по крайней мере, не теми словами, и поторопился оплошность исправить. Всерьёз переполошился, если честно.
- Подожди, Сань. Я ведь не поэтому.
- Конечно, - в её голосе звучал скептицизм.
- Да правда!..
- Ладно, Толя, всё. Мне, на самом деле, некогда.
Когда она телефон отключила, Ефимов даже чертыхнулся в полный голос. И разозлился на себя. Он всегда забывает, что с Сашкой, как со всеми другими женщинами нельзя. По юности она излишне ему доверяла, а теперь не верит ни единому слову. Что за напасть?
Кажется, даже во рту пыль была. Ефимов сморщился, глотнул воды, а потом отыскал в телефонной книге номер человека, который способен был решить любую проблему. Как навалится, как решит…
- Каравайцева, здорово. Чем занимаешься?
В трубке помолчали, затем не слишком воодушевлённо поинтересовались:
- Ефимов, ты?
- Конечно, я. По голосу должна узнавать.
- Ага, главный человек в моей жизни.
- Что вы все такие вредные сегодня?
- Все - это кто?
Толя испустил театральный вздох.
- Да Саньке сейчас звонил. Грустная какая-то, вредничает.
- А чего ей радостной быть?
- Странный вопрос… Жизнь прекрасна, Алёна. Меня вот сейчас чуть заживо на стройке не погребли, а я всё равно полон энтузиазма, решимости не зря прожить этот день.
- Очень за тебя рада. У меня суббота проходит под флагом уборки, стирки и готовки.
- А сегодня суббота?
- Толя, я даже не знаю, ты меня больше удивляешь или бесишь.
- Ладно, ладно. Я чего звоню. Раз вы, девочки, такие уставшие и недовольные, предлагаю вечером отдохнуть. Давай, Алён, ты же у нас уникум в этом плане. Собирай всех, я угощаю.
- А чего это ты такой добрый?
- Ну, во-первых, потому что я по натуре такой, добрый и понимающий, просто вы не фига не цените и не замечаете. А во-вторых, я с некоторых пор… со вчерашнего дня, - уточнил Толя с лёгким трагизмом в голосе, - мужчина одинокий, нужна отдушина. Помогло бы напиться в компании хороших людей. Вот ты хороший человек?
- Ты чего, Лику кинул?
- Что значит, кинул? - возмутился он. - И, вообще, почему я?
Каравайцева ахнула и совершенно неприлично захохотала.
- Она тебя?! Вот это номер!
Ефимов откровенно скривился.
- Смейся, добрый человек, смейся. Я к ней, как другу, а она ржёт над чужой бедой.
- А у тебя беда? - Алёна продолжала веселиться.
А вот Толя посерьёзнел.
- Ты людей соберёшь?
- Кого именно?
- Только наших. Ты, я, Мишка… Санька, конечно. В общем, узким кругом.
- Лику приглашать?
- Ехидна ты, Каравайцева.
- Ага. Только я с мужем приду. Он меня одну после встречи одноклассников не отпускает никуда.
- Вот, - тут же поддакнул Толя, - соберёмся семейным кругом.
- Братец, блин, - фыркнула Алёна и, пообещав перезвонить, отключилась. А Толя, хлебнув ещё водички, поздравил себя с решением проблемы. В ком - в ком, а в Каравайцевой он не сомневался.
И правильно делал, потому что Алёна, проникнувшись идеей вечером отвлечься от домашних дел, отдохнуть после рабочей недели, к тому же за счёт Ефимова, развила просто бешеную активность, и спустя час смогла добиться согласия и обещания "быть" от нескольких человек, которые несколько минут назад ещё никуда не собирались. Лишь Мишка Стариков согласился сразу, без всяких раздумий. Сказал, что будет с женой, как только пристроит дочку на ночь тёще. Правда, не предупредив, позвонив ещё парочке человек, включая Новикова, и спустя этот самый час стало понятно, что компания собирается не совсем "семейная". Но после недолгого размышления, Алёна решила, что это не её проблема, никто Толю за язык не тянул. Угощает, так угощает.
Но труднее всего было уговорить Сашу. Та, как про Ефимова услышала, принялась отнекиваться.
- Не пойду, не хочу его видеть, и, вообще!.. - выдохнула Саша, а Каравайцева её перебила:
- Что вообще?
Саша из-за этого дурацкого вопроса окончательно из себя вышла.
- Ничего. Алён, ты на самом деле хочешь весь вечер умиляться над его страданиями?
- А почему нет? Я этого давно не видела. Пусть страдает. И тебе очень советую на это посмотреть.
- Почему мне? - осторожно переспросила Саша.
- Не знаю. Когда ещё мы такое увидим? - Хохотнула, после чего проговорила совсем другим голосом: - Не дури, Саня. Дело не в Ефимове. Надо иногда выбираться из дома, тем более в выходной. Встретимся все, посидим. Потанцуем, - едва ли не пропела Алёна. - Я столик в клубе забронировала, а не в ресторане. А то только жрём.
- Алёна!
- Что? Я серьёзно, то шашлыки, то рестораны. Пойдём танцевать, - безапелляционно заявила она, и добавив: - Мы заедем за тобой в семь, - отключилась.
Саша телефон на стол положила, а потом лицо руками закрыла. Раздумывала: засмеяться или зарыдать.
- Мам, ты чего? - Митька в комнату заглянул, вытащил из ушей наушники, а на неё смотрел с подозрением.
Саша поторопилась руки от лица убрать, а сыну улыбнуться.
- Ничего. Тётя Алёна приглашает на вечер… кхм, на памятный вечер.
- Что это значит?
- Что я вернусь поздно. Ты не против у бабушки переночевать?
Митька плечами пожал, но на неё продолжал смотреть с прищуром. Затем уличил:
- Ты не хочешь меня брать?
Саша притянула его к себе, а когда Митя устроился у неё под боком, провела рукой по отрастающим волосам, и в щёку поцеловала.
- Ты же знаешь, что я бы обязательно тебя взяла, если бы можно было. Ты же мой кавалер. Но это будет… вечер для взрослых.
Он голову закинул, в лицо ей заглянул.
- Пить будете?
Саша тут же перестала улыбаться, пальцем сыну погрозила.
- Не делай из матери пьяницу раньше времени. Хотя, с дядей Мишей и тётей Алёной всякое быть может.
Митька засмеялся, сунул в ухо наушник, а Саше благосклонно кивнул.
- Переночую у бабушки. Она мне обещала пончиков нажарить.
- Вот и хорошо. - Митя из комнаты вышел, а Саша, пользуясь тем, что сын не видит, на диван повалилась, уткнулась лицом в подушку и тихонько простонала сквозь зубы. А всё от проснувшегося волнения. Она пойдёт в этот клуб, она сядет с Ефимовым за один стол, будет пить за его беду и одиночество, наверное, о чём-то с ним разговаривать… Что ей надеть?!
Алёна с мужем заехали за ней на такси, как и обещали, в семь, и Каравайцева всю дорогу рассуждала о том, что в жизни всё-таки что-то не так, раз Лика опять бросила Ефимова. Ничего не меняется.
- Хотя, знаешь, судя по голосу, он не особо расстроен.
- Правда? - Саша негромко хмыкнула, не скрывая иронии, а смотрела при этом в окно. - Наверное, он окончательно обнаглел.
С переднего сидения обернулся муж Алёны, Виктор, мужчина внушительной комплекции, Саша истинно верила в то, что он с лёгкостью может погнуть рельсу, такие сильные у него руки были. Кстати, он и работал на железной дороге, начальником смены.
- Что вы к мужику пристали? Весь день его полощете. Ну, не прижился он с Ликой. А кто бы прижился? Это ж нервы железные надо иметь.
- Это тоже верно, - согласилась Алёна, а вот Саша взглянула на Виктора весьма красноречиво.
- Витя, ты просто его не знаешь. Они с Ликой - два сапога пара.
- Серьёзно? - Он заинтересованно глянул на жену, но та поддержать Сашу не спешила.