- Вот именно. Дело то ведь не только в фигуре, а скорее в человеческих качествах, - резюмировала Нара, поднимаясь - эх! хорошо с вами, но я пойду, пожалуй. Рабочий день закончился, пора до дому собираться. Успеть бы до пробок проскочить, а то опять на час застрянешь.
- А как же шеф? - спохватилась Яна. - Хотя это даже хорошо, что ты его не дождалась. Он сегодня злой как чёрт!
- Угу, - подтвердила Оксана, - с утра вроде бы ещё ничего был, а после того как девчонку прооперировал, ну прямо зверюга! Кидается на всех. Вальку-буфетчицу до слёз довёл из-за какой-то ерунды. И с Наташей поругался, хотя он вроде бы на неё никогда не орёт.
- Угу. То-то вы вместо того, чтобы работать чаи гоняете. Стресс что ли так снимаете?
- Так это, мы ведь по-быстрому, пока Николаич наш отсутствует. У нас всё равно сейчас тяжёлых нет, в реанимации оба. А остальные все около дела, вон по коридору даже ползают. Да и дверь у нас открыта, пульт вон он, если что.
- Тогда пока. Спасибо за чай.
- Угу. Ты забегай к нам, а то вы там у себя наверху совсем одичали.
- Ладно…
…- Что вы здесь делаете, Нара Андреевна? - Северинцев появился так неслышно, что Яна от неожиданности выронила чашку:
- Ой!
- Мне бы поговорить с Вами. Можно?
- Секунду, - Северинцев кивнул и перевел взгляд на своих притихших подчинённых:
- Вот именно "ой"! Яна, сколько раз я тебе говорил - никаких посиделок вдвоём! Хотите чаю попить - без проблем. Но только по одной! Другая, чтобы всё время была на посту!
- Простите, Александр Николаевич, - Яна жалобно смотрела на него, - этого больше не повторится.
- Ну да. В двадцать пятый раз. Чёрт знает что! Развели бардак. Ладно, допивай свой чай. А то ещё похудеешь не дай бог! Оксана! Марш на рабочее место.
- Уже иду.
- Прекрасно! - Он обернулся к Наре, - прошу ко мне в кабинет, Нара Андреевна.
* * *
- Я знал, что ты придёшь, - Северинцев запер дверь на ключ и попытался обнять её, но Нара отпрянула от него как от прокажённого. Он это заметил и убрал руки.
- Александр Николаевич! Ответьте мне только на один вопрос - почему? Почему вы выставили меня из бригады? Я что - плохая медсестра?
- Вы замечательная медсестра, Нара Андреевна! - Северинцев тоже перешёл на официальный тон. - Я даже больше скажу - вы одна из лучших, судя по отзывам моих коллег. И я вас не выставлял. Это временная мера. Дело вовсе не в вас.
- Да что вы говорите! А в ком же тогда? В вас?!
- Удивительная проницательность!
- А конкретней нельзя?
- Если желаете. Вы прекрасно знаете, Нара Андреевна, как я на вас реагирую с некоторых пор. Учитывая, что я стою не у станка, а у операционного стола, малейший косяк с моей стороны будет оплачен человеческой жизнью. Ваше присутствие в оперзале меня отвлекает, - он неожиданно притянул её к себе и жарко зашептал прямо в ухо:
- Очень сложно сосредоточиться, когда рядом стоит женщина, от которой у меня натурально рвёт крышу. Я понятно объясняю?
- Более чем, - прошипела Нара, выдираясь из объятий, - иными словами, вы не можете справиться с собственной похотью, а расплачиваться за это должна я! Как интересно!
- Нара, послушай, я понимаю, ты сейчас злишься. Но сама подумай, что мне ещё оставалось делать, если мне в голову лезут всякие ненужные мысли, стоит лишь взглянуть в твою сторону. И пока мне не удается затолкать их куда подальше. Должно пройти какое-то время. Я понимаю, что не должен был идти к Семёнычу, предварительно не сообщив о своём решении. Хочешь, я даже извиниться могу…
- Знаете что, Александр Николаевич! Вам дать адрес куда идти со своими извинениями или сами дорогу найдёте?!
- Вот только хамить не надо…
- … Это я даже ещё не начинала…
- … и впутывать сюда наши личные отношения…
- … о каких отношениях речь? Никаких "нас" нет, не было и быть не могло! Дверь откройте. Мне идти нужно.
- Я отпущу тебя только тогда, когда мы объяснимся.
- И что вы хотите услышать? "Спасибо большое что попёрли меня из бригады!? Это такая ерунда право, что даже обсуждать не стоит. А трахаться с вами я по-прежнему согласна, ага! Я же дура набитая, без мозгов и претензий! Разве ж можно отказать господину профессору в такой малости?" Может мне ещё порыдать от счастья, что меня поимел сам Северинцев? Не дождётесь! Поищите себе другой объект для удовлетворения. Я вам не сопливая малолетка и никому не позволю вытирать о себя ноги! Так что счастливо оставаться!
- Вы считаете, что имеете право меня оскорблять? - Северинцев навис над ней угрожающе сдвинув брови.
- Вы же хотели объяснений? Получите. Хотите уволить меня? Да Бога ради! Только мотивируйте конкретней, а то ваш хронический стояк, в отделе кадров сочтут пожалуй слишком уж экзотической причиной для увольнения. - Нара очень жалела, что приходилось изъясняться вполголоса. А ей так хотелось от души наорать на него! - Немедленно откройте дверь! Меня тошнит от вас!
У Северинцева был такой вид, будто он сейчас её ударит. Ни говоря больше ни слова, он шагнул к двери и повернув ключ, с издевательским полупоклоном распахнул её настежь.
Нара спокойно вышла из кабинета, и подошла к сидевшей на посту Яне.
- Ян, у тебя сигареты есть?
- Ну да.
- Дай штучку.
- Счас. Только покарауль тут минутку. Я из сумки достану. Нам шеф курить запрещает, так мы теперь тихаримся.
- Хорошо.
Получив желанную сигаретку и зажигалку, она чуть ли не бегом припустила к курилке в которой на её счастье никого не было. Руки так дрожали, что прикурить ей удалось лишь с третьего раза. Выкуренная сигарета помогла ей не сорваться в истерику на глазах коллег. Она молча выслушала слова сочувствия и уверения в том что бригаде Серёжи Дегтярёва ей будет даже лучше потому что он "такой милый лапа", не то что этот злыдень Северинцев (с последним Нара была полностью согласна) и наконец - то покинула клинику. Только оказавшись в салоне любимого Моти, она уронила голову на руль и тихо заплакала.
Выплакавшись, она вытерла слёзы и посмотрела на часы. Маша должна была выйти ещё полчаса назад, но почему-то опаздывала.
- Блин, да где её носит? - она достала из сумки трубу.
Ответила Маша почти сразу.
- Мань, тебя там хозинвентарём засыпало что ли, - сердито спросила Нара, - мы сегодня домой поедем или нет?
- Нарусик, ты поезжай одна, хорошо? Я ещё чуток с Евой побуду. Она проснулась и просит, чтобы я с ней посидела. Ты не обижайся, ладно? Я если что - на троллейбусе доберусь.
- Хорошо. Только не очень задерживайся. А то я переживать буду.
- Угу. Пока.
- Увидимся.
Выезжая со стоянки и почти успокоившись, Нара подумала, что всё что случилось сегодня возможно и к лучшему. Что всё закончилось не успев начаться и она почти не успела к нему привыкнуть. Выкини Северинцев такой финт позже, выдирать этого придурка из сердца пришлось бы с кровью. А так… поболит и пройдёт. Не смертельно. Изначально было ясно, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Выехав на центральную улицу, она перестроилась в левый ряд, направляясь к дому родителей. Ей срочно нужны были деньги, чтобы заплатить за ремонт Моти.
* * *
Денис нахохлившись сидел на стуле и обиженно сопел, косясь на коллег.
Коллеги в лице обожаемого напарничка и Вадика Смирнова ржали вот уже пять минут и никак не могли успокоиться.
Вадик смеяться уже не мог и лёжа навзничь на столе только тихо хрюкал. Хохлов икая, вытирал выступившие слёзы. Деня ничего смешного в случившемся не находил, поэтому обижался.
Гомерический хохот у оперов вызвала утренняя вылазка Дениса в адрес.
Мама Дени была человеком дисциплинированным, просыпать ему не позволяла, потому приходил он на работу раньше всех. Сегодня он как обычно явился в отдел ни свет, ни заря и нос к носу столкнулся с дежурившим ночью следаком Лебедевым.
- А, Одинцов! Как ты вовремя! Давай выручай, нужно трупик оформить не криминальный. Бабка из квартиры уже неделю не выходит, запах пошел, соседи звонят, требуют проверить. Сгоняй, а?
- А участковые где?
- Так нет ещё никого. Это ты у нас ранняя пташка.
- Куда ехать-то?
- Да тут недалеко. На Ломоносова, сразу за общагой.
- Ладно, давай адрес.
- Вот и ладушки.
Прихватив бланки протоколов, Денис отправился в адрес.
Квартира с усопшей бабкой была на первом этаже. Вызвавшие милицию соседи долго объясняли, что Октябрина Яковлевна живет одна, часто болеет, последнюю неделю не выходит, а от дверей идет неприятный запах. Денис пригнулся к замочной скважине - действительно воняло. Дверь была мощная, и Деня решил залезть в квартиру через лоджию. Но когда он объяснил соседям, что сейчас в их присутствии будет проникать в квартиру покойной, о чем составит протокол, где им надо будет расписаться в качестве понятых, то сердобольные граждане мигом исчезли за своими дверями и на звонки больше не отвечали. Обойдя в течение получаса весь подъезд и так и не найдя понятых, Денис плюнул, решив обойтись своими силами и вписать в протокол липовых людей. Не в первый раз. Ничего страшного.
Найденной на лоджии отверткой он вынул стекла, затем снял с себя лёгкий светлый пиджак, чтобы не запачкать, и остался в одной чёрной футболке, с которой на мир смотрела закутанная в белый балахон фигура без лица, державшая в руке здоровенную косу. В комнате воняло так, что съеденный с утра завтрак мгновенно попросился наружу. Денька вылез обратно и кинулся к ближайшему кусту. Избавившись от утреннего кофе и маминых бутербродов, Деня вытер рот и направился к машине. Покопавшись в багажнике, он выудил валявшийся там ещё с универских времен противогаз и вернулся обратно.
Покойница лежала на кровати, уткнувшись лицом в стенку и завернувшись в кучу тряпья. Деня натянул противогаз, сел на единственный стул, сдвинул в сторону кастрюли с бабкиным варевом и принялся писать протокол осмотра трупа, решив найти документы Октябрины Яковлевны попозже.
Строча протокол, он грустно думал о несовершенстве мира. Вот жила себе одинокая бабка, умерла, и дела никому нет, ни детям, ни внукам. Хорошо, хоть соседи позвонили. А то был как-то случай - умерла бабуля и лежала в своей квартире года два, не меньше, до тех пор, пока ее не обнаружили квартирные воры, вынесшие дверь. Видимо, поживиться чем-нибудь хотели. Можно представить себе их состояние, когда они обнаружили в кровати высохший скелет! Если они бежали из квартиры, забыв о старинных иконах и даже позвонили ментам. Зато, рабочие труповозки, оказались не такими чувствительными и суеверными, а потому прихватили "доски" без зазрения совести.
Покончив с писаниной, Деня приступил к поискам паспорта усопшей. Нечаянно он зацепил одну из кастрюль и она с грохотом рухнула на пол. "Черт!" - он, поднял кастрюлю и, поставив ее на место, продолжил поиски. Вдруг его взгляд остановился на кровати.
На ней, судорожно вцепившись в одеяло и вытаращив глаза, сидела Октябрина Яковлевна.
- Жива, мать твою так! - выругался он, и тут до него дошло, что в противогазе, со зловещей фигурой на груди и с ножом в руках, которым он безуспешно пытался открыть абсолютно чужой комод, он выглядит по меньшей мере нефотогенично.
Деня опустился на стул, а бабка, пробормотав что-то себе под нос и перекрестившись, вновь упала на кровать. Денис стащил с себя противогаз, в нос ударил мерзкий запах плесени и мочи. Подойдя к бабке, он потрогал пульс. Бабуся была жива, но находилась в глубоком обмороке. Вытащив мобильник, он набрал "скорую", а затем позвонил в дежурку.
- Одинцов, мать твою! Где ты лазишь?? Давай данные покойной.
- Она жива, мудак! - прорычал Денька и отключился.
Затем открыл для "скорой" входную дверь, вылез на лоджию, и прихватив пиджак пошёл к машине. Приехав в отделение, он вдруг с ужасом вспомнил, что оставил у бабки на столе сопроводиловку в морг и протокол осмотра её трупа, причем написанный со всеми подробностями, вплоть до описания нижнего белья старухи, которого он, естественно, в глаза не видел, а взял из головы, так как по закону требовалось описывать всё, что находится на трупе. Возвращаться к бабке он не захотел.
Как выяснилось час спустя, Октябрина Яковлевна неделю назад заболела и все время лежала на кровати, даже естественные надобности справляя под себя. От скисшей пищи и нечистот и пошел тот самый настороживший соседей запах. На их звонки в дверь она не отвечала, потому что постоянно спала. Приехавшие по вызову врачи обнаружили её в состоянии панического транса, но, сделав укол, привели в чувство. То, что бабушка пыталась объяснить врачам, так и осталось бы для них загадкой, не найди они оставленного Денисом протокола. Оказав старушке помощь, эскулапы умчались, бросив протокол на том же самом месте, может, специально, чтобы повеселить "усопшую", а может, чтобы в скором времени не писать новый.
Его одиссея с ожившим трупом, мигом стала достоянием всего отделения и теперь Деня хмуро сидел на стуле, пережидая приступ истерического веселья своих старших товарищей.
- Ну, Денька! Ну ты блин, даёшь! - высморкавшись в платок и вытирая выступившие от смеха слёзы, простонал Влад. - Это ж надо было так лохануться! А как же пульс проверить, зеркальце ко рту поднести, потормошить в конце концов?
- Так ведь Лебедев сказал - стопроцентный труп, - оправдывался Денис, - вот я и не стал проверять. И соседи…
- Ох, Деня, зелёный ты ещё пацан! Да мало ли кто что сказал! Ручкам своим доверять нужно и глазки держать широко открытыми, а не за противогаз прятаться. Молись теперь, чтобы бабка заяву на тебя не настрочила. Ладно, не грузись, разрулим. Поехали лучше в "Сточик" прокатимся.
Наведаться к родителям убитой три года назад девушки Влад собирался давно. Денька его усиленно отговаривал от этой авантюры - ну что за радость тащиться на другой конец города, чтобы задать несколько вопросов относительно трагедии, произошедшей бог знает когда. Но хохловская интуиция во всё горло вопила, что туда просто необходимо съездить. А Влад ей привык доверять, потому что сия проницательная "дама" его ещё ни разу не подвела. Поездка вышла на редкость удачной.
Мать убитой рассказала весьма занятную историю о сумасшедшей любви покойной дочери к своему лечащему доктору. А именно- к профессору Северинцеву. Нет, Влад конечно знал, что подобные случаи не редкость - многие пациентки по уши влюбляются в своих докторов. Но это была даже не любовь, а мания - девица профессору проходу не давала, забрасывая его любовными письмами, поджидая его в холле клиники и так далее.
Однажды ему это надоело. Мать покойной не знала точно, что именно наговорил ей Северинцев, но видимо ничего хорошего, ибо девчонка явилась домой вся в слезах и прорыдала ещё ночь напролёт. Однако в кардиоцентр ходила по-прежнему и даже завела себе там приятельницу. Как звали подругу, как она выглядела и кем работала в клинике, мать опять же не знала, но подозревала, что новая знакомая дочери была намного старше её.
- Ну что скажешь, Шерлок? - обратился Хохлов к Денису, когда они вышли к подъезду.
- Может это профессор её грохнул? - почесав в затылке, высказал предположение Деня. - А что, достала мужика, вот он и замочил её.
- День, ты чего? От утренней встречи с "прекрасным" ещё не отошёл что ли? На фига ему это надо? Ставить на кон своё имя и положение, чтобы убрать с дороги назойливую девчонку?
- Ну, он не сам мог это сделать. Что если это заказ?
- Угу. И двух других тоже он заказал. Они то ему чем помешали? Не-е, Денька, тут дело не в профессоре, тут что-то другое. Я пока не могу въехать, что именно, но нюхом чую какую-то говённую интригу. Хотя в одном ты, пожалуй, прав - вся эта чухня связана именно с нашим доктором. Поэтому, я завтра прямо с утречка подъеду в больничку и пообщаюсь с ним. Где-то у меня его визитка была, - он полез в карман за кошельком, - сейчас…, а, вот она родимая. Звякну ему вечерком, чтобы на месте был, а то неохота зря ноги топтать. А сейчас, мы с тобой прокатимся в один адресок.
- Куда?
- К старому другу Иваныча.
- Иваныч, это который жмуров потрошит?
- Он самый. Так вот, дяденька этот, ну друг Иваныча всю жизнь на Петровке проработал. Сейчас на пенсии и осел у нас. Но по старой дружбе Иваныча иногда консультирует.
- Криминалист?
- Неа. Аналитический отдел. Работал по маньякам и серийникам. Нам нужен психологический портрет. По словам Иваныча, он как раз спец по этому делу.
- Интересно, как он его составлять будет, если у нас ни одной улики нет?
- Вот и посмотрим, как работают крутые муровские спецы. Короче поехали. Товарищ в пригороде живет, а нам до него ещё добраться нужно. По дороге ещё где-нибудь перекусим. А то я с утра не жрамши.
…- Влад, как ты думаешь, это уже серия? - спросил Деня, выезжая на проспект.
- Ну-у, если к нашим девчонкам присовокупить ещё и эту, то уже можно считать, что да.