* * *
В то время, когда Нара сладко спала в своей постели, Маша сидела в очереди в лабораторию, а Северинцев делал очередную операцию, кардиоцентр жил своей обычной жизнью, по-прежнему варясь в соку слухов, сплетен и перемывании косточек сотрудникам.
- Новость слыхала? - две медсестры шли по переходу, в сторону буфета, - Северинцев сегодня Светлову с плана снял. А вместо неё знаешь кого поставил? Настю Прохорову! Ага. То-то она недавно хвасталась, что профессор ей комплимент отвесил. Настька себе такую стрижку клёвую сделала! А он заметил, представь! Вот она и решила, что он к ней клинья подбивает…Здравствуйте! - хором поздоровались девушки с идущим им навстречу анестезиологом.
- Добрый день.
Сёстры и врач разошлись в разные стороны и увлечённые болтовнёй девушки не заметили брошенный в их сторону взгляд.
- Вер, что у тебя за привычка орать на весь коридор! Можешь говорить тише? И вообще, - шёпотом возразила её подружка, - у тебя неточные сведения. Нарка просто заболела и Семёныч её домой отправил. Так что брешет твоя Настька, её всего лишь на замену поставили. Нужна она Северинцеву как рыбе зонтик! И вообще, Наташка Волкова мне по секрету сказала - у него принцип, он баб на работе не клеит.
- Крылова Мария Алексеевна?
- Да, это я.
- Ага. Вот Ваши анализы. Проверяйте. Общий, биохимия, группа крови. На ВИЧ и Маркеры гепатита будут только послезавтра. Кстати, у вас очень редкая группа!
- Даже здесь не повезло, - проворчала Маша.
- Почему же? Наоборот это говорит о вашей особенности. Жаль, что Вы ещё несовершеннолетняя. Могли бы зарегистрироваться в нашем банке крови. У нас почти все сотрудники доноры.
- Я тоже хочу быть донором. Мне в апреле исполнится восемнадцать.
- Тогда и приходите. Кровь такой группы у нас на вес золота.
- Угу. Спасибо.
- Не за что. Вы с этими анализами уже можете начинать проходить медосмотр. ВИЧ с маркерами всё равно только терапевт требует, когда заключение даёт. Так что не теряйте времени.
- Хорошо. До свидания.
Маша вышла из кабинета, уткнувшись в анализы и нос к носу столкнулась с Владимиром Волковым.
Владимир Петрович последний раз был у Крыловых на похоронах Лёхиного отца. Поначалу, он довольно часто навещал родителей друга, но потом у него появилась семья, работа в центре отнимала много времени, да и видеть как Прасковья Егоровна обращается с внучкой ему было тяжело. Однажды, он даже спросил у неё:
- Тётя Паша, почему вы не любите Машу? Она хорошая девочка, старательная, добрая, а вы ругаете её постоянно.
- Ох, Володюшка, - тяжко вздохнула Лёхина мать, - сама не знаю. Иногда так стыдно перед ним становится, что не люблю Машку. Схожу на кладбище, упаду на могилку и прощения у него прошу. А всё равно не лежит у меня к ней душа, хоть убей! Чует сердце материнское - обманула его стервоза Ирка! Не наша это кровинушка. Да если б она была Алёшкина, разве б я этого не поняла? Хоть какая-то знакомая чёрточка сыночка моего да проскочила бы. Ан нет.
- Так можно тесты сделать. Это сейчас нетрудно да и ваша душа успокоится.
- Нет, Володя, - Прасковья Егоровна махнула рукой, - не надо. Боюсь я правды то. Да и сор из избы выносить не люблю.
- Воля ваша.
Это был их единственный разговор. Больше они эту тему не затрагивали. А потом и вообще закрутился, и не навещал Крыловых уже года два.
- Маша? Господи! Я тебя еле узнал. Ты посмотри как выросла! А на мать похожа! Прямо одно лицо.
- Ой, дядя Вова! Здравствуйте. Давно не виделись.
- Да уж. Что ты здесь делаешь?
- Комиссию прохожу. Я в институт провалилась, теперь у вас в центре работать буду. Меня подруга в детскую реанимацию санитаркой устроила.
- Это хорошо. Пригодится в будущем.
- Ага. Дядь Вова, мне лаборантка сказала, что у меня кровь редкая, - Маша протянула ему бумагу, - это правда?
Волков взглянул на бланк, потом на Машу, потом снова на бланк:
- Д-да, Машенька, у тебя и правда очень редкая группа! Особенно, если учитывать резус, - заикаясь от изумления пробормотал он подумав про себя: "Ни хера себе! Вот это финт ушами!"
Глава 6
Обстановка в операционной была накалена до предела. Северинцев и без того пребывал в худшем из своих настроений, так ещё вместо заболевшей Нары поставили Настю Прохорову - самую никудышную из операционных сестёр. Которой он не доверил бы даже собаку. Но начальство считало иначе - видимо девица весьма преуспела в других искусствах, раз её до сих пор не уволили. Настя путалась в инструментах, будто видела их впервые в жизни, и вместо того, чтобы слушать что говорит Антон, строила глазки Северинцеву. В результате взбешённый Александр, швырнув в лоток поданный вместо иглодержателя "Кохер", высказал всё что думает, пригрозив поставить вопрос о её профпригодности перед заведующим отделения. Слава Богу, операция уже подходила к концу, потому что вместо того, чтобы собраться и начать работать, Настя зашмыгала носом.
- Тоша, закрывайтесь сами, - чтобы не сорваться на откровенный мат, Северинцев покинул оперзал.
В предоперационной он стянул с головы оптику, и сев на табурет, прикрыл глаза.
"Ну, о какой замене вообще может идти речь, если без Нары здесь как без рук! А её отсутствие вгоняет меня в депрессию!"
- Насть, ну что ты в самом деле, - услышал он голос Логинова, - неужели так трудно сделать всё как положено? Север - не Макарыч, подсказывать не будет.
- Я понятия не имела, что он такой, - оправдывалась Настя, - другие хирурги всегда говорят, что им нужно. Что так трудно рот открыть?
- Хм, Северинцев - это тебе не другие. Неужели Нара не рассказывала?
- Нарка никогда ничего не говорит. Он вообще молчунья и сплетен не любит.
- Молодец, девчонка! Уважаю! Эх, жалко, что на больничку села. Север не любит новеньких, особенно таких бестолковых как ты, - хмыкнул Мезенцев.
Все следующие операции, Северинцеву ассистировала Елизавета Рафаиловна - старшая операционная сестра.
* * *
Александр стоял у окна с чашкой в руке и смотрел как сотрудники клиники расходятся по домам. Просто для того, чтобы отвлечься от одолевавших его дум. Пока он оперировал, выработанная годами привычка абстрагироваться, помогла выбросить из головы все ненужные мысли и волнующие образы. Но сейчас, когда выдалась свободная минутка, всё вернулось с удвоенной силой. И утренняя встреча с Нарой только усугубила ситуацию. Один господь знает, чего ему стоило сохранить невозмутимость и не наброситься на неё прямо в лифте. И одними поцелуями дело бы явно не ограничилось.
Это было какое-то наваждение! Стоило только этой женщине оказаться в непосредственной близости, как сводящее с ума желание скручивало его в бараний рог и это уже превращалось в проблему. Хотя ещё два дня назад они были едва знакомы.
И какого дьявола он поперся в тот вечер именно этим маршрутом?
Он сделал глоток и снова бросил взгляд в окно, краем глаза заметив, как его сегодняшняя ассистентка садится в сверкающую вишневым лаком новенькую "японочку".
"Вертихвостка, - неприязненно подумал он, - безответственная, безнравственная вертихвостка! Терпеть таких не могу".
Он вернулся к столу и сел в кресло.
Конечно плохо, что Нара заболела. Но с другой стороны, её отсутствие давало возможность разобраться в себе и трезво оценить ситуацию.
Из раздумий его выдернул вызов в приёмное отделение. Но всё обошлось без его вмешательства. Не осложнённый инфаркт - прерогатива кардиологов. Он вернулся к себе на этаж, сделал плановый вечерний обход, потом сходил в детскую реанимацию навестить двух своих маленьких пациентов и убедившись, что всё в порядке, вернулся к себе.
В конце концов ближе к полуночи, Северинцеву всё же удалось прийти к согласию с самим собой.
"Пусть пройдёт время, - решил он, - не стоит принимать необдуманных решений. Возможно именно неофициальные посиделки в её маленькой квартирке и спровоцировали неконтролируемый гормональный взрыв, из-за которого я даже спокойно пройти мимо неё не могу".
Он уже собрался немного вздремнуть на диване - бессонная ночь и суматошный день давали о себе знать, когда тишину кабинета нарушил телефонный звонок.
В приёмнике он обнаружил двух злющих кардиологов и дежурившего сегодня Мезенцева. На каталке лежал молодой мужчина, но худое измождённое лицо и полные страха и боли глаза, делали его почти стариком.
- Что тут у нас? - Он подошёл к каталке.
- Подозрение на аневризму.
Однако, после обследований и собранного анамнеза выяснилось, что три года назад у мужчины была выявлена саркома средостения - очень редкий и тяжело диагностируемый вид рака. Его отправили в онкологическую клинику. Но он вместо этого по совету супруги, которая видимо была из разряда тех, кто считает всех вокруг идиотами, зато себя шибко умной и чрезвычайно образованной, отправился по городам и весям в поисках целителей. Которые поили его травками, целебным козьим молочком и от души парили в бане, заговаривая хворь. И вот результат - обширная опухоль с распадом и метастазами. Задевшая часть аорты, проросшая в легочную артерию и превратившая лёгкое в кусок гнилого мяса.
Едва взглянув на открывшуюся картину, Северинцев знал - парень обречён. Но тем не менее почти шесть часов простоял в операционной, не обращая внимания на затёкшую спину, плечи и боль в ногах. Ведя неравный бой, даже не с болезнью, а с непроходимой человеческой глупостью.
Лишь когда в тишине операционной тонко запищал кардиомонитор, выдавая ровные шесть полос - ниточки только что угасшей жизни, он медленно и очень аккуратно положил в лоток окровавленный инструмент и снял забрызганные маску и оптику:
- Зашивайте.
Проходя по коридору мимо рыдающей жены только что умершего человека, ему хотелось не пожалеть её, а от души врезать между глаз. За то, что вместо того чтобы хватать под мышку своего подкаблучника и сломя голову нестись к онкологам, она своим идиотским "я самая умная, а остальные пошли на фиг", свела его в могилу.
Вернувшись в кабинет, он рухнул лицом в подушку и закрыл голову руками. Бесконечно длинные сутки начавшиеся с мелких неприятностей, закончились трагедией. В которой он, по большому счёту не был виноват. Если бы не дура-баба, если бы не прорвались поражённые сосуды, если бы у него в запасе было чуть больше времени, если бы… как много этих "если", из-за которых полчаса назад погиб молодой мужчина.
* * *
- Можно? - Волков бочком протиснулся в приоткрытую дверь и остановился на пороге за пятнадцать минут до плановой утренней летучки.
- Заходи, Вова, хватит на косяке висеть.
Северинцев сидел, положив ногу на ногу и обняв руками спинку дивана. На столе лежала непочатая пачка сигарет. Вид у него был злой и очень усталый. Володя уже знал от дежурной сестры, что у Северинцева ночью умер пациент, поэтому решил отложить трудный разговор на "потом". Саня и в лучшем то расположении духа неизвестно как отреагировал бы на подобное откровение. А уж соваться к нему сейчас, значило нарваться на крупную ссору. А ссориться с ним Вове не хотелось.
- Ты что начал курить? - изумился Волков, зная, как ревностно относится друг к своему здоровью.
- С такой жизнью, Вова, не только курить научишься, но и в запой уйдешь, пожалуй. Нет. Это я у Лерки отобрал. Нечего с младых ногтей свою жизнь на дым переводить. А ты чего пришёл-то?
- Да так. Завтра суббота. На шашлычки к нам заехать не хочешь? Наташка очень звала, да и Ксюха постоянно спрашивает, куда ты подевался. Развеешься опять же.
Северинцев улыбнулся, вспомнив свою любимую непоседу-крестницу- четырнадцатилетнюю Вовкину дочку.
- Не откажусь, - он со вкусом потянулся, расправляя мышцы. Устал как ездовая собака, Волк, ты не поверишь!
- Верю, Саня, верю. Тогда давай, сразу сегодня после работы и поедем. Ты когда заканчиваешь?
- Ну, если никакого форс-мажора не случится, в три часа буду свободен.
- Дай-то Бог. Так я зайду за тобой?
- Лады. Ну что, Вовчик, пора главному сдаваться.
- Ага. Пойдём.
* * *
У опера убойного отдела 15-го РОВД Влада Хохлова, дежурство тоже выдалось далеко не лучшим за всю его службу в органах. Если не худшим. Сначала его вызвали к шестнадцатиэтажке, где под окнами первого этажа лежала изломанная фигурка молодой женщины.
- Ну и какого хрена вы нас дёргаете, - поинтересовался у участкового Влад, выглядывая в открытое окно на четырнадцатом этаже. Ежу понятно, что это "парашютистка".
- Ежу может и понятно. А вот нам не очень, - возразил дядька лет пятидесяти в форме участкового, - я думаю, что ей помогли, тем более соседи слышали истерический плач и крики.
- Неужели? Что ж, разберёмся. - Влад осмотрелся.
Квартирка была маленькой, но прибранной и ухоженной. Этакое уютное гнёздышко одинокой женщины с милыми безделушками и вязанными салфетками. Идиллию нарушал лишь бардак на столе, на котором стояли пустая бутылка из-под коньяка подвального разлива и пустой стакан. Из закуски, кроме ополовиненной пачки сигарет, больше ничего не наблюдалось.
- Влад, глянь-ка, - его стажёр Деня Одинцов, аккуратно двумя пальцами подхватил бутылку за самый верх горлышка и придерживая мизинцем другой руки под донышко, повернул к свету.
В бутылке лежала свернутая в рулончик записка.
- Ну-ка дай сюда, - Хохлов стянул с дивана кружевную салфетку и, обернув бутылочное горло, хрястнул ей о край стола.
Одинцов аккуратно подхватил отколовшуюся часть и вытащил оттуда бумагу.
- Я же говорил - "парашютистка", - удовлетворённо хмыкнул Влад, пробегая глазами предсмертную записку погибшей женщины. Несчастная любовь и всё-такое. Втрескалась бедняга в козла женатого, который десять лет мозг ей пудрил. А как про беременность узнал, на хер её послал. Такие вот дела. Лучше бы родила и жила себе спокойно, детку воспитывала. Нет же, в окно полезла, дура! Себя загубила и дитя не рождённое заодно.
- А может это её любовник прыгнуть заставил? - не отступал от своего участковый.
- Неа. Поверь моему опыту, сама она. Насмотрелся я таких по самое "не хочу". Впрочем, экспертиза покажет. Деня, пошли отсюда. Нам здесь больше нечего делать.
Стажёр Денис Одинцов, которого Влад поначалу воспринял в штыки, ему нравился. Мальчишка был неглупым, глазастым, очень наблюдательным и что немаловажно не боялся рисковать своей шкурой. Отец Дениса был областным прокурором и Хохлов недоумевал, почему прокурорский сынок, вместо того, чтобы проходить практику у папы под крылышком, приперся в сыск, где мало того, что полно крови, грязи и человеческой подлости, так ещё и на пулю можно нарваться. Или на нож. Первое время Влад с товарищами по службе третировал парня как хотел, каждый день ожидая, что тот не выдержит и побежит к папочке с жалобой на нехороших дядек. За такие подначки, конечно можно было с лёгкостью схлопотать дисциплинарное взыскание, а то и вообще вылететь из органов, но Влад исподтишка приглядываясь к упрямому пацану, почему-то считал, что Денис лучше сдохнет, чем пожалуется отцу. И он в нём не ошибся. Одинцов был из тех упёртых людей, которые сжав зубы и глотая насмешки, упорно прут к своей цели. Хохлов таких уважал и считал, что в будущем из парня выйдет неплохой опер. Так что однажды он сам выступил против одного из своих приятелей, когда тот в очередной раз принялся гнобить Деньку. Схлопотал за это по роже, лишился отпуска летом за драку на рабочем месте, но с тех пор Одинцов считал его своим другом, смотрел ему в рот и ходил за ним как привязанный.
Потом был ещё вызов. В благополучную на первый взгляд семью, где горе-мамаша, так приложила о стену семилетнего сынишку, за то что он мешал ей трындеть с подружкой по скайпу, что тот упал замертво и больше не поднялся. Век высоких технологий, чтоб его! Потом пьяная драка со смертельным исходом. Потом погоня по улицам города, за угонщиками, которых они пасли давно и плотно. Ими оказались двое несовершеннолетних раздолбаев, которые развлекались тем, что убивали водил дорогих иномарок и угоняли тачки. Ладно бы маргиналы какие или нарики, готовые за дозу мать родную порешить. Вполне себе обеспеченные вьюноши, из приличных семей. Какого хрена этим малолетним сволочатам не хватало в жизни - Хохлов так и не смог понять. И так всю ночь.
Они с Деней принесли ноги в отдел уже в пятом часу утра. Одинцов рухнул на стул и моментально вырубился. Хохлов тоже надвинул на глаза кепку, в надежде вздремнуть хотя бы полчаса. Не получилось. Снова выезд и снова труп. На этот раз молоденькой девушки. Трясущийся дворник-таджик на ломанном русском пытался объяснить, что нашёл её "тама кустик, мой писать ходил".
У трупа уже суетился эксперт-криминалист. Положение тела - сложенные на груди руки, никаких видимых следов насилия и умиротворённое лицо, навевали какие-то смутные мысли о том, что Влад где-то уже такое видел. Но бессонная ночь, сказывалась на его мыслительном процессе.
- Влад, - Одинцов дёрнул его за рукав, отвлекая от копания в собственной памяти.
- Отстань, ты мне мешаешь, - отмахнулся он.
- Да послушай же!
- Ну что ещё?!
- Девчонку в парке кардиоцентра помнишь?
- Точно! - Влад хлопнул себя по лбу, - старею, брат мой Денька. Документы какие-нибудь имеются?
- Вот, - криминалист протянул ему стильную сумочку, найденную рядом с трупом. - Что характерно ничего не пропало, кроме кошелька. Но это наш таджик постарался, уверен.
- Вась, тебе не кажется, что у неё причесон какой-то странный? - Влад порылся в сумке и извлёк из неё паспорт и пропуск.
- Угу. Зуб даю - подстригли её уже после смерти. Девочка то модненькая, сама так ни в жизнь бы себя не изуродовала.
- Вот и я о том же. Стоп. А это что такое? - он уставился в пропуск, - надо же как интересно!
- Что там, Влад? - Одинцов нетерпеливо заглядывал ему через плечо, только что не подпрыгивая от любопытства.
- А то, Деня, что девочка-то, тоже из кардиоцентра. Тамошняя медсестричка. Прохорова Анастасия Валерьевна. Любопытно. И кто, хотел бы я знать, открыл сезон охоты на симпатяшек из кардиоцентра?
- Кстати, Влад. По - поводу симпатяшек. Дай сюда, пригодится, - эксперт отобрал у него сумку, - тебя Иваныч уже два дня дожидается. У него там для тебя новости относительно прошлой девочки. Из парка.
- Сегодня же заедем. Только отоспимся чутка. А то я уже ни фига не соображаю. Что-то мутно всё с крошками этими. Ты не находишь, Деня?
- Угу, - сказал Денис, кивнув для убедительности.
- Вот и я так думаю. Надо бы вплотную заняться эскулапами. Ладно, разберемся. Вась, ты закончил?
- Да.
- Тогда грузите её и к Иванычу. Скажи ему, что я, пожалуй, загляну на вскрытие. Денис, ты со мной?
- А то!
- Тогда шмелём до дому. Три часа на "поспать" и жду тебя в морге.
Денис умчался ловить такси, а Влад вернулся в отделение, отчитался перед начальством и только тогда поехал в свою одинокую холостяцкую берлогу, чтобы принять душ и хоть часок вздремнуть.