В то время, как партийная элита бьется во фракционных склоках, Сталин готовит кадровый состав управления на всех территориях СССР, что выражается назначением верных ему лиц. Страна за короткое время переходит фактически в его руки.
Надо отметить, что действия Сталина, в основном, диктуются сложившейся ситуацией. Его умение вести интригу складывается за это время. Момент диктует действие и осмысление этого действия для дальнейшей пользы. Все это создает не только механизм гарантий его будущего управления, но и личной безопасности, и постепенно наполняет его силой. К моменту, когда Ленин отходит от управления, Сталин остается один, у кого реальная сила в управлении.
С другой стороны, он уязвим в личном плане, потому что любой из старой гвардии революционеров способен его устранить. Во фракционные и революционные союзы Сталин верит, потому что он сам из этой среды. Да и делает он то же самое, но для безопасности самого себя.
Ленин успел создать конструкцию, или скелет будущего государства, с основными посылами идеи марксизма, а "нарастить мясо" было несложно, имея такую централизацию сил и средств.
Сталин – не Ленин. Он не теоретик. Рядом с таким оратором как Троцкий, он не то что выглядит бледно, но он не выглядит вообще. Это относится и к другим партийным идеологам. Сталин – человек решения задачи, но конкретной и поставленной задачи. Потому что сказать, что он создал СССР и промышленность, было бы неправильно, потому что создала СССР ситуация окружения, или блокады, и будущей угрозы уничтожения.
Необходимо также отметить, что война, в смысле экономического подъема, была в какой-то мере кстати, потому что позволила практически бесплатно заставить работать 200 млн. человек только за хлеб. По сути, человеку давалась вера, а неверие каралось смертью или лагерями. Это позволило ему сконцентрировать сознание населения, как ни странно, на созидании и на творчестве в производстве, в культуре и искусстве. И тоска по Сталину тех, кто жил в это время, и тех, кто вспоминает о той державе, которую создавали они – понятна, потому что они создали и победили.
Пока же идет игра, в которой Троцкий уверен, и именно в своей незаменимости как теоретика, и это дает уверенность в безопасности и возможность достаточно вольного обращения со Сталиным.
Эта игра, и действительная вера в свою незаменимость, а также оформление ей этапов хозяйственного развития, которое не мог уже сделать Ленин, позволяет Троцкому думать о себе как о первом лице. Сталин же, дождавшись, когда Ленин умрет, начинает раскачивать лодку, которая имела два балласта – это старые партийные революционеры и теоретики с одной стороны, а с другой – Троцкий.
Наступало время интриг, и кто преуспел бы в этом, тот и стал бы диктатором, и отдавать предпочтение Сталину перед Троцким – достаточно неблагодарное дело, потому что Троцкий-теоретик был более страшен, чем Сталин-практик. Потому что, если для Сталина существовали понятия "народ", "население", а также цель подъема экономики и промышленности, и понимание необходимости решать конкретные задачи, то для Троцкого не могло быть таких понятий, а были только категории и ступени перед высшей ступенью – мировой революции.
Одно бесспорно, что это был единственный человек, который понимал, что сделал Сталин и в чем слабость Сталина именно как революционера, и это он сказал. Если бы это сказали другие, которых Сталин не уважал, которые были говорливы – как Зиновьев и Каменев, туповаты и послушны, как Ворошилов и Молотов, но только один понимал глубину его позора, который заключался в том, что он, по сути, уничтожил революцию. Хотя и он создавал страну, но он уничтожил революцию – это было как бы укором его жизни, крахом его надежд и ожиданий его товарищей, которые шли с ним и погибали, а также тех, которых из страха перед их тенями, или кем они были тогда, он начнет уничтожать, а укором был только один человек, и это был Лев Троцкий, которого он убивал медленно и страшно, начиная с его детей. Такая изощренность в убийстве Троцкого могла быть объяснима только слабостью.
Таким образом, невозможность, в виду отсутствия идеологов-теоретиков в самой партии, и при отсутствии хотя бы фракционной демократии, существования лиц, которые могли содействовать возможности теоретических оформлений для достижений тактических задач, свели к плакатному существование партии. Как реальной силы, продвигающей целевые задачи партийного управления – ее уже не было. То, что было раньше, Сталин представлял как болтовню. Можно было бы согласиться с ним, если бы не Ленин, который победил в революции, и как бы к нему ни относились – это была его победа: в гражданской войне, и самое главное, победа над разрухой и неграмотностью, и создание платформы по экономическому рывку, и создание технической конструкции будущих пятилеток...
Впервые за всю свою историю развития, мир получил возможность складывать заработанное своим трудом для развития всего общества, а это были гигантские средства, к которым плюсовалась и идеология победившего народа.
Значение идеологии Сталин никогда не списывал со счета, понимая, что человека необходимо занять, и лучше всего мечтой, и в этом не было ничего плохого, он это знал по себе. Потому что революция – это, по сути, мечта, но реальная мечта, где ты борешься за мир, который ты себе видишь, и ты хочешь жить в нем.
Сталин делает несколько значимых шагов диктатора, потому что любая диктатура опирается на сподвижников, иначе любой диктатор уязвим, и уязвим как в прямом, так и в переносном смысле.
Существование даже фракций Сталин не мог бы терпеть, потому что фракция – означает критика. А тех, которые могли его критиковать или выступить против него, можно было сосчитать на пальцах одной руки – это Ф. Дзержинский, Л. Троцкий, Я. Свердлов умер и, пожалуй, все.
Все остальные большевики в России представляли как бы боевое крыло партии, и имели не так много дел с теориями, в том числе Молотов, Ворошилов и Буденный.
Сталин лучше всех понимает необходимость символов. И каждого из них он делает символом, и наступает эпоха маршалов, имена которых должны служить примерами, и врагов.
Далее имя Ленин начинает активно помогать ему, потому что те формы борьбы, которые применял Ленин во время Гражданской войны и Красного террора, Сталин представляет как гениальную стратегию вождя, и любую попытку Троцкого создать и получить новую теорию для развития социалистической революции Сталин представляет, от имени Ленина, как покушение на Ленина, и Троцкий становится бессилен. До этого Сталин уже объявляет о двух наборах в партию, активно контролирует комсомол (молодежные организации), которые готовы разорвать все, что против Ленина, и, как ни странно, партии, когда таковой уже нет. Это просто система дополнительного контроля и получения кадров, и таким она и останется до 1991 года. Троцкий остается один, как только Сталин переходит на сторону Зиновьева и Каменева, которые разрывают в дебатах Троцкого, и как только Сталин избавляется от Троцкого, он просто забирает этих болтунов в тюрьму и заставляет признаться во всех изменах, которые только может придумать его фантазия.
Так устанавливается диктатура Сталина. Писать далее о Сталине не имеет смысла, потому что слишком много уже написано. Мне надо было не только написать, а именно найти тот момент, ключевой момент, когда была уничтожена партия и стала работать диктатура, и какова была тогда роль партии.
Задачи, которые были поставлены в сфере экономики, решались, как и должны были решаться по законам военного времени, и вся идеология была направлена на решение этих задач. Сказать, что человек от этого ничего не получал – это будет неправдой. Он получал больше, чем он получает сейчас, он получал будущее и ему давалось достоинство, которое имело определенные критерии оценок. Этими критериями, как ни странно, были общечеловеческие ценности и достижение победы над угнетением и получение свободы.
Они, ничего не имея, были более свободны, как бы кто ни говорил, чем жители развитых цивилизаций западных стран – они не имели господина, перед которым надо было склонять голову, они имели цель догнать развитые страны и перегнать их. И они готовы были включиться в это соревнование, и включились. Быт был вторичен. Это у них не только не отнял Сталин, а наоборот, он убрал все, что позволило бы стоять перед ними и перед их мечтой.
Как бы кто ни говорил, нельзя заставить двести миллионов человек работать бесплатно, и быть еще и счастливыми, а они работали и были счастливы, и гораздо дольше, чем те, которые разрушили эту страну и пытаются стать капиталистами или никем.
Создание диктатуры – это создание системы управления, которая обеспечивает гарантии безопасности диктатора, где личная безопасность диктует создание системы, которая опирается на личную преданность самому диктатору, и где возможные отклонения при использовании своего служебного положения для получения личной выгоды позволяют дать диктатору возможность его устранить или выдвинуть обвинение, что и является гарантией выполнения обеими сторонами договора в управлении, существовании и функционировании самой иерархии управления.
Сталин, безусловно, верил в идею социализма и считал, что созданная им конструкция может быть прочной, если убрать из нее сомневающуюся часть. И, если смотреть с точки зрения диктатора, он был прав. Но он уничтожил то, что потом уничтожит эту страну, СССР – возможность сомневаться, или свободу в сомнении, при безусловном превосходстве идеи марксизма, этого не надо было бояться, а он боялся.
Система управления, созданная Сталиным, могла работать только тогда, когда существовала угроза, причем, явная угроза территории его управления, когда необходимо было направлять колонны для решения определенных задач по защите, но она не была настроена на мир, потому что система не знала, что делать дальше, когда она доходила до уровня материального и социального обеспечения развитых стран.
Система, как система управления или достижения установленных Лениным этапов достижения (социализм – диктатура пролетариата – коммунизм), остановилась на диктатуре. И остановилась в 1923-м году. С этого времени партия перестает существовать и череду ошибок, которые последуют за этими решениями, выявит время или разрушение этой системы. Основа разрушения была заложена в отклонении от теоретических обоснований как марксизма, так и ленинских определений этапов движения.
Но, если еще раз попробовать рассмотреть диктатуру Сталина, как, впрочем и Ленина, в момент уничтожения партии, которая однозначно уничтожается вместе с демократией, то, пускай даже в этой роли, политический аппарат мог бы служить долго, если бы они понимали новую роль новых движущих сил, которые пришли вместо пролетариата, и необходимости создания нового хозяйственного механизма или функционирующей системы.
Партия могла существовать, если бы имела опережающие установки развития государственной системы управления. Целиком и полностью вина в развале системы ложится на управление партии и саму партию, потому что она так и не стала тем, чем должна была стать.
Дело было не в военных расходах, о которых все пишут, что страна уже не могла вынести бремя военных расходов. Они действительно были громадны, и в то же время у СССР была самодостаточная экономика, которая все имела в себе, и для будущего – наступательный экономический ресурс страны был огромен. И здесь мешает диктатура партии. Что такое диктатура партии, спросим мы себя? И дальше постараемся ответить – диктатура партии означает диктатуру членов партии, т.е., каждый на своем месте является диктатором и в то же время представляет диктатора.
Вторым и не менее важным моментом было то, что, получив преданных исполнителей, Сталин никогда не забывал об оформителях, потому что идеология как таковая была одна, и эта система, подкрепленная силовым блоком, доказала свою эффективность. Но то, что было хорошо во время войны, не годилось в мирное время.
Глава 4
Диктатура партии и начало становления корпоративного управления
Идеологов-теоретиков уже не могло быть, потому что существующая послесталинская каста управленцев, как и среднее звено в касте управления – это были оформители или представители диктатуры.
В самом начале я отмечал, что впервые создавалась страна, которая имела приоритетом человеческие ценности, а не инстинктивные, что создавалась нечто новое, которое требовало постоянных доработок в своем развитии, а тех, кто мог это сделать, уничтожила сама система, тех, кто вер бы своей цели, а цель была великая – Человек, что отмечаем еще раз с сожалением.
И этого человека в системе не было. Это была основная ошибка, и после смерти Сталина, с приходом Н. Хрущева, который, осудив диктатуру, объявил о диктатуре партии, что в свою очередь означало, что он не только убрал то, что сделало и удерживало Сталина, но и закрепил те положения системы, которые начали процесс разрушения страны – системы управления.
Все эти ошибки можно отнести как к Ленину, так и к Сталину, и скорее к Ленину, потому что, делая все практически идеально, имеется в виду, – ошибаясь, но быстро исправляя ошибки, Ленин не учел человеческий фактор, что человек смертен, и в момент наибольшей его необходимости его самого свалила болезнь.
Н. Хрущев первый поплатился от системы, когда, будучи в правительстве, он вел себя достаточно вольно, когда в обновленное от сталинских маршалов политбюро вошли лица, за которыми не стоял страх и компроматы, силовой блок был недостаточно ему верен, поэтому Н. Хрущев был устранен Брежневским переворотом. И вот тогда пришло звено политработников-оформителей. Надо понимать, что такое оформители – это люди, за которыми ничего, кроме выполнения приказов, не стоит, а в мышлении – собственном, имеется в виду, им было отказано.
В принципе, их устраивало все, что было. Н. Хрущев был из партии, и в рамках действий по защите от диктатуры Сталина и за место в иерархии давал им возможность партийного роста. Так называемая научная или политическая система состояла из оформителей типа А. Суслова, которые ничего сами по себе не значили, писали под диктовку и диктатуру.
При существовании тогда академий, университетов и партийных школ, кадровый политический резерв наполнялся никому не нужными дутыми теориями – как развитой социализм. В то же время, в самих национальных республиках, следуя установкам партии, идет политика ничем не оправданной защиты национальных ценностей, которая является больше попытками национальных лидеров показывать свою лояльность собственным нациям.
Это был отход. Уже отход от интернациональной политики идеи и вхождение в мутную воду национализма. Когда я пишу об отходе от идеи – это значит, от теории, и как следствие, любой отход – это уже знак разрушение машины.
Централизованное управление, при кажущейся незыблемости, начинает разрушаться. Последствия бездействия системы управления – диктатура, и партийная диктатура, которая влияет на возможность работы экономики, тормозит, а во многом и отрицает ее развитие. Разрушение системы государственного управления привело к ряду фундаментальных ошибок, на которых держалась сама партия. И это началось в 1923 году. С момента смерти Ленина, страна шла к своему разрушению. И удерживала от разрушения диктаторская система управления, использующая идеологию как необходимое оформление своего правления.
Глава 5
Плановая экономика и условия возникновения корпоративной системы управления
Плановая экономика при всех своих преимуществах имеет недостаток, который сложился еще в начале становления социалистической, или общей собственности. Плановая экономика решает, с системой любой формы собственности наиболее сложные задачи для становления экономики с целью создания промышленных направлений для стратегической безопасности государства, как вопросы становления промышленных направлений в стратегически важных областях промышленности, которые влияют на безопасность государства. Направления промышленности представлены в замкнутом цикле, или, с другой стороны, направления только тогда становятся ими, когда цикл получения кадров (профессионально-технические школы, институты получения кадров для среднего звена, лаборатории и научно-исследовательские центры на направлениях, которые стимулируют развитие и их работу) завершены и они становятся независимыми, и могут самостоятельно развиваться.
Если к стратегическим направлениям, которые могут обеспечить безопасность развития государства, относятся тяжелое машиностроение, энергетика, станкостроение, то обеспечивающие стимуляционный рост направления – это пищевая промышленность, легкая промышленность, сфера услуг, относились в СССР ко вторичному рынку развития. В этом состоит одно из главных упущений, когда эти направления не рассматриваются как стимуляционные для работы кадров на всех направлениях. Это область, которая, в основном, отдается на откуп, или для развития на национальные и региональные территории, хотя все они и подчиняются министерствам.
Они планируют и аккумулируют у себя всю систему поставок и распределения как сырья, так и произведенных товаров, и сферу предоставления услуг, централизованно.
Централизация в получении и распределении сырья и товаров замыкается на министерстве представляющего направления. По сути, от министерства зависит наполнение и развитие структур своего направления, и обеспечение кадрами, и уровень качества своих кадров.
Таким образом, созданная цепочка производства и распределения товаров и услуг, хоть и имеет преимущество перед рыночным распределением, но она практически отрицает стимулы для работы управляющего аппарата, а также инженерно-технических работников. Это один из важных ее недостатков. Главным является искусственное или "механическое стимулирование качества, без реальной и естественной оценки", что уничтожает возможность развития кадров в промышленности. С другой стороны, в эпоху научно-технического развития необходимость в ИТР становится определяющей для развития государств, и коммунистическая партия СССР уже представляет интересы "никого", потому что сам "пролетариат" меняется в своей оценке естественным путем, и партия, по сути, представляет интересы исчезающего класса. Партия автоматически с развитием промышленности теряет свое управление.
Субъективным фактором разрушения становится отход от идеи всеобщего равенства, интернационализма, или цепь ошибок, направленных на разрушение продолжается, а национализм является основным орудием и самым легким для направленного действия.