Вадим думал, что, разделив свою жизнь на две части, он сможет легко перестраиваться, переходить от одних отношений к другим. Раньше после очередного романа наступало время новых эмоций, новой возлюбленной, а прошлое безвозвратно оставалось за спиной. Но теперь складывалась совершенно иная ситуация. Он не учел того, что обе женщины будут ждать или требовать от него полной отдачи. И чтобы соответствовать новому жизненному ритму, ему придется доказывать обеим, что он нуждается в них, оставаясь хозяином положения. Главное, чтобы ни Валя, ни Алиса не знали о существовании друг друга. Эта практически невыполнимая задача заставляла Белова постоянно обдумывать каждый свой шаг. Он не желал загадывать наперед, прогнозируя развитие отношений с Алисой, и ни на минуту не думал отказываться от любви и заботы Вали. Ее присутствие в его жизни стало уже чем-то большим, нежели страсть, желание обладать, необходимость общения. Она воспринималась как частица его самого, тем более она стала матерью его сына. При всей своей взбалмошности, эгоизме, самолюбии Вадим не представлял, как он мог раньше так долго жить без этого прекрасного ощущения отцовства. Именно благодаря Вале он смог проникнуться этим необыкновенным чувством. Он изменял женщине, которая больше трех лет была готова ради него на все. Она говорила, что он держит в руках ее сердце – слов более сильных подобрать невозможно. Он переступал и через это.
"Какая же ты свинья, Белов", – думал он в субботу вечером, лежа на диване. Он только что получил отказ на предложение заняться любовью. Валя удивленно посмотрела на него и, смутившись, ответила, что физически не может позволить себе этого. Вадим понял, о чем она не хотела прямо говорить, и ему стало не по себе: он совершенно упустил из виду то, что, как любая женщина, она пережила не самый приятный момент, прервав беременность, и ей пока не до постели. Это он весь погрузился в живительные флюиды нового чувства, а жена по-прежнему остается в мире, который они создавали вместе больше трех лет. Ей не хочется перемен, ее все в нем устраивает, а Белову нужно движение, ощущение нового, неизведанного.
Вадим проводил жену тоскливым взглядом. Она пошла посмотреть на Димку, негромко захныкавшего во сне. Потом он слышал, как Валя вышла из детской и принимала в ванной душ, а он боролся с желанием быстро набрать номер телефона Алисы. Он не стал бы разговаривать, достаточно было просто услышать ее голос. Вадим включил бра и уже потянулся к телефону, но в последний момент передумал, резко откинулся на подушки. Вероятно, выражение его лица удивило Валю, потому что войдя в комнату, она остановилась на полпути. Вадим поднял брови и подмигнул ей. Кого он старался ободрить?
– Ты плохой актер, Белов, – заметила Валя, устраиваясь рядом с ним на кровати. Она повернулась к Вадиму лицом и улыбнулась. – Я слишком хорошо знаю тебя, чтобы не понять – ты места себе не находишь.
– Именно это я хотел сказать о тебе.
– Может быть, но у меня нет ничего за душой. Я не несу груза необходимости общения с тобой. Я продолжаю любить и принимать тебя любого.
– И что же сейчас?
– Ты далекий, замкнутый, задумчивый. Мне тяжело, но, если ты честно скажешь, что все скоро пройдет, мне будет легче. Есть и другой вариант – не пройдет, но в этом нужно честно признаться. Давай поговорим, наконец.
– Послушай себя: что ты такое говоришь? – Вадим сел, повернувшись к Вале спиной. – Ты хочешь от меня признания – в чем? Что я должен сказать, чтобы тебе стало легче? Какого признания ты от меня ждешь?
– Во-первых, не нужно на меня повышать голос, – тихо, но с откровенной нотой негодования ответила Валя. – Я не могу видеть тебя таким.
Вадим закрыл лицо руками. Он попал в ситуацию, в которой лучшей защитой могло стать только нападение. Однако ему стало противно: он всегда шел на поводу своих желаний, но никогда при этом не приходилось выглядеть обыкновенным лгуном. Он без особого сожаления вспоминал о своих двух предыдущих браках и понимал, что, расставаясь тогда, он все начинал сначала: с другой женщиной, по прошествии времени, без всяких обязательств, которые мешали бы ему наслаждаться новыми чувствами. Нынешние обстоятельства вынуждали его обманывать Валентину. Он сам решил ничего не менять. Белов даже не задумывался над тем, насколько нечестно он ведет себя по отношению к Алисе, куда уж тут о жене думать!
– Прости, Валюша. Ты знаешь, что мне нечего тебе сказать, – наконец произнес он.
– Я не настаиваю. Для меня важно, что ты говоришь правду. А ведь ты говоришь правду? – Она посмотрела Вадиму в глаза, а он медленно отвел взгляд. – Ответь только на один вопрос.
– Отвечу. – Вадим напрягся.
– Ты злишься, что я сделала аборт? – Валю измучило то, что она настояла на этом. Может быть, Вадим решил, что она охладела к нему, если не хочет больше рожать его детей. Может, именно поэтому ему так трудно находиться с нею рядом, и он так близок к тому, чтобы начать роман на стороне. Начать ради того, чтобы на время или навсегда впустить в свою жизнь другую женщину. Другую, наверняка готовую ради него на все. Валя застыла в ожидании ответа.
По лицу Вадима промелькнула усмешка, оставшаяся незамеченной Валей. Он снова мог бы солгать, но решил ответить прямо.
– Нет, я не могу злиться и обвинять тебя за это. В конце концов, это было нашим обоюдным решением. Согласись, если бы я хотел настоять на другом варианте, я бы настоял. – Он поднял голубые глаза на Валентину, заметив, что ее губы дрожат. – Ну вот, я опять сказал не то, что ты хотела услышать. Перестань, Валюша. Проехали. У нас обычная семья, нормальная по всем меркам. Зачем устраивать психологические тренинги на ночь глядя?
– Надо было с утра, как в пословице?
– И утром ни к чему. – Вадим поднялся с кровати, надел тапочки. – Я покурю. Этот разговор вывел меня из равновесия. Я бы хотел дома иметь возможность расслабляться.
– Ты все время балансируешь на тонком канате, Вадюша. Это твой стиль, – отворачиваясь, сказала Валя. По душам поговорить не получилось. Она поняла, что Белов будет воспринимать всю ее дипломатию в штыки и оборачивать против нее же. Раз так, значит так. – Да, кстати, я тоже люблю дома расслабиться и вообще не выношу дискомфорта на своей территории. Я даже рисовать не могу, настолько голова моя забита недосказанным, додуманным.
– Так освободи голову от ненужных мыслей.
– Это совет для бесчувственного робота. Может, для тебя это новость, но у меня тоже есть нервная система.
Он решил ничего не отвечать, молча вышел из комнаты. Пусть ее слово станет последним и без комментариев поставит точку в нелепом разговоре. Вернулся Вадим не сразу, потому что, вопреки правилам и зная, что Валя этого не любит, выкурил последнюю за этот день сигарету на кухне. Он старательно держал руку под газовой колонкой, чтобы вытяжка вобрала в себя запах табака. Вадим оттягивал момент возвращения, боясь, что Валя снова начнет разговор о том, что с ним происходит. Вернее так: к чему они идут? Валя никогда не разделяет проблемы на свои, его. Она привыкла говорить "мы" и соответственно находить ответы на все вопросы.
Белов потушил окурок, оставив его в пепельнице, приоткрыл форточку, а когда зашел в комнату, увидел, что Валя спит. Наверняка она просто лежала с закрытыми глазами, но ему не стало легче оттого, что не придется больше ничего говорить. Внутри все горело, словно бомба разорвалась: эта женщина снова оказалась на высоте. Она просчитывает все его ходы, она готова ко всему. Она будет ждать, когда он снова станет прежним. Вот так, ненавязчиво, улыбаясь, отдавая свое тело и обнажая душу, она надеется обрести ускользающее счастье. Его это устраивает.
Вадим погасил бра и осторожно лег рядом, неестественно вытянувшись, чтобы не касаться Валюши. Белов долго не мог уснуть – он все думал о поводе ускользнуть завтра из дома вечером. В конце концов он разозлился на себя за полное отсутствие фантазии и желание отчитываться. Он резко лег на левый бок, крепко сжал веки. Он не будет больше об этом думать. Он просто скажет, что завтра у него деловая встреча в центре и до девяти он успеет вернуться. Как раз к тому времени, когда Димке нужно укладываться спать. Вадим решил, что обязательно свяжет свое возвращение с этим моментом, тогда он будет выглядеть заботливым отцом и, может быть, избежит вопросов.
Конечно, Валино лицо не просияло от счастья, когда он утром сообщил, что вечером будет вынужден уйти.
– Я не стал говорить об этом вчера. Последний разговор мог закончиться по-другому, если бы я ко всему сказал, что воскресенье предполагает ненормированную работу, – закончил Вадим, отодвигая пустую тарелку после завтрака. – Так что в первой половине дня я в твоем и Димкином распоряжении. Может быть, ты что-то планировала?
– Как раз вечером Галина Матвеевна пригласила нас в гости. Она с Петром Петровичем хотела прийти к нам, но потом передумала, наверняка решив поразить нас очередным кулинарным шедевром, – безо всякой интонации ответила Валя. Она собрала свои нервы в кулак, решив больше не задавать вопросов.
– Ничего не меняется. Я вечером заеду за вами к родителям и все. Вы когда пойдете?
– Как только Димка проснется днем.
– Я уйду часа в три.
– А Костя тоже будет?
– Нет, у него другая программа. Мы разделились, чтобы не отсутствовать дома каждый выходной. Он будет у руля в следующий раз, – весело ответил Вадим, удивляясь тому, как ловко он отвечал на вопросы Вали. Он посмотрел в окно: ярко светило солнце, казалось, там должно было быть тепло. Последние погожие деньки. – А пока, если не возражаешь, мы с Димкой погуляем.
– Я всегда только "за". – Валя поднялась из-за стола и направилась в комнату, где, удобно устроившись в кресле, Димка смотрел детскую передачу. Он повернул голову и улыбнулся ей. – Досматривай, сынок, и пойдете с папой на улицу.
– Хорошо, – обрадовался малыш.
Через несколько минут Валя закрыла за Вадимом и Димкой входную дверь. Она осталась одна и почувствовала такую щемящую боль внутри, как будто потеряла что-то безвозвратно. Она вдруг подумала, что Вадим просто бежит из дома, прикрываясь сыном, только бы не оказаться с нею лицом к лицу, не сказать чего-то лишнего. Димка превращался в связывающее и разъединяющее звено одновременно. Валя зашла в его комнату, машинально подобрала несколько самолетиков, расставленных на полу, на ковре, и остановилась у окна – из подъезда вышли два ее любимых мужчины. Улыбаясь, она смотрела им вслед. Как же они похожи, даже идут одинаково, уверенные, легкие походки. Они о чем-то разговаривают, а Вадим забыл поднять глаза на их окна: раньше он всегда делал это, зная, что Валя провожает его, отодвинув белоснежную гардину.
Валя вздохнула и отошла от окна. Она вернулась к своим домашним делам, постоянно разговаривая сама с собой. Мысли возвращали ее к Вадиму. Она не могла заставить себя думать о чем-то другом. Вытирая пыль с мебели, набирая воду для мытья полов, шагая с пылесосом по ковровым покрытиям, она все время возвращалась к тому, во что превращаются ее отношения с мужем. Не верилось, что он отдаляется, подчиняясь желаниям своей неуемной натуры. Что ж, она подождет, понаблюдает, насколько все окажется серьезным, а если слишком… Она уедет с Димкой в Смирновку. Да, да, она уедет туда, где не была со дня смерти мамы.
Желание сгоряча продать дом в деревне прошло. Тогда, сразу после похорон, Валя думала, что никогда не сможет переступить его порога, зная, что мама не выйдет навстречу. Это было ужасно. Но прошло чуть больше трех лет, и категоричного отрицания возможности возвращения в родную деревню больше не было. Валя понимала, что именно этот дом, дом ее детства может стать прибежищем для нее и Димки. Ему точно деревенский воздух и природа пойдут на пользу. Работу себе Валя обязательно найдет – не этого она боялась. Предаваясь таким стратегическим планам, она опасалась, что рано или поздно придется привести их в исполнение, а все, чем она жила последние годы, превратится в воспоминания. Только Димка будет постоянно напоминать о том, что когда-то она была счастлива. "Впрочем, что такое счастье? Мгновения, но никак не долгий промежуток времени. Оно озаряет, полностью изменяя привычный ход событий, а потом в один миг ты понимаешь, что все ушло – ощущение радости, легкости, светлого восприятия мира. И начинаешь сомневаться, а не обманывался ли ты? Если так, то нужно достойно уйти. Слишком трудно видеть, как растет отчуждение, процветает ложь и недоверие. Это не для меня. Я переоценила свои возможности…" – Валя почувствовала на губах соленый привкус. Она не заметила, что плачет. Быстро подойдя к зеркалу в прихожей, она смахнула прозрачные капли со щек, потерла глаза, отчего веки стали воспаленными, опухшими. Валя зашла в ванную и несколько раз ополоснула лицо холодной водой. Она ощущала бодрящее прикосновение и продолжала плескаться, словно стараясь отогнать все, что так тревожило и лишало покоя. Потом она подошла к телефону и собралась позвонить Ермолову. Номер телефона едва вспомнила, укоряя себя за то, что давно не общалась с Евгением Федоровичем. Она покачала головой, подумав, что не должна была совершенно вычеркивать из жизни этого человека, так искренно и безответно любившего ее мать. Валя не знала точно, что собирается сказать ему, да и никто не отвечал на ее настойчивые звонки. Положив трубку, Валя поняла, что сегодня в правлении вряд ли его застанет – воскресенье все-таки.
"Обязательно позвоню завтра или послезавтра", – решила она, снова принимаясь за домашние хлопоты.
Вадим поднимался на нужный этаж, пробегая глазами номера квартир. Наконец он остановился у двери, обитой старым, с разрезами и толстым слоем пыли коричневым дерматином. Белов поморщился: "Интересно, внутри тоже все выглядит таким запущенным?" Однако он сразу отогнал скептические мысли, предвкушая встречу с Алисой. Что ему за дело до таких мелочей, когда она сейчас окажется в его объятиях. Он сделал глубокий вдох и нажал звонок.
Ему открыли не сразу. Он стоял перед незнакомой дверью, и несколько секунд ожидания показались ему вечностью. Белову чудилось, что за ним наблюдают в крошечное отверстие глазка, и он испытывал неприятное чувство. Он критически осмотрел букет роз, несколько раз перечитал название конфет на коробке. У него начали дрожать коленки, и лицо, покраснев, горело от волнения. Когда Белов услышал звуки ключа, вставляемого в замок, у него сбилось дыхание. Дверь распахнулась.
– Привет, – Алиса улыбалась и светилась от счастья. – Проходи, пожалуйста.
– Здравствуй. – Вадим перешагнул порог и протянул ей цветы и конфеты. Он сразу успокоился, перестал дергаться, увидев, как она рада их встрече. – Это тебе. Я так соскучился.
– Спасибо. – Алиса приняла подарки и, закрыв глаза, вдохнула аромат роз. Потом снова улыбнулась и поцеловала Белова в щеку. – Спасибо, я тоже скучала. Даже не думала, что такое возможно. Раздевайся. Куртку клади вот здесь, на спинку стула. Наше прибежище не слишком комфортно обставлено. Тебя это не смущает?
– Нет, – солгал Вадим. Он уже зашел в комнату и остановился, осматриваясь. Застеленный желто-коричневым покрывалом диван, старенький полированный шкаф, небольшой стол-тумба, на котором гордо возвышался черно-белый телевизор, и два стула рядом. Потертый, когда-то коричневый, а теперь неопределенного цвета палас довершал нехитрый интерьер. Белов оглянулся на стоящую сзади Алису. Она уже налила в какуюто сине-зеленую стеклянную вазу воду и поставила в нее цветы. Через мгновенье они украсили старенький телевизор.
Вадим улыбнулся, стараясь, чтобы на его лице никак не отразились его мысли. А думал он о том, что ему было бы гораздо приятнее встретиться в шикарном гостиничном номере, что он планировал осуществить, а не в этой полупустой, хотя чисто убранной квартире. Явно хозяйка жила, считая каждую копейку.
– Да, подруга твоя явно звезд с неба не хватает.
– Марина – своеобразная девушка. Она очень самостоятельная и независимая, – присаживаясь на край дивана, ответила Алиса. – Когда-нибудь я расскажу тебе, как нелегко живется ей на этом свете. Она мне как сестра, и родители столько раз пытались помочь ей, но с некоторых пор она стала считать, что злоупотребляет их добротой и вниманием. Она упрямая и честная. Будет зарабатывать копейки, но никогда не попросит ни о чем.
– Это не всегда умно, по-моему.
– Давай не будем перемывать косточки человеку, который в свой единственный выходной слоняется неизвестно где ради нашего удовольствия, – прервала обсуждение Марины Алиса. – Негоже это, согласись?
– Пожалуй. Я заранее проникся к ней уважением и благодарностью, а сейчас меня волнует совсем другое. – Вадим подошел к Алисе вплотную и присел рядом. Он увидел, как вспыхнули щеки девушки. Она слегка подалась вперед, ожидая, что он сейчас поцелует. Расстояние сократилось до минимума, и тогда Белов прошептал: – Где я могу вымыть руки?
Алиса отшатнулась и с негодованием уставилась на него. Он едва сдерживал улыбку, прикусив нижнюю губу. Лицо у него было, как у нашкодившего мальчишки, который доволен собой. Оба одновременно рассмеялись.
– Пойдем. – Алиса провела его в ванную, заодно показала все, что могло вызвать еще вопросы.
Когда Вадим вернулся в комнату, Алиса включила телевизор, найдя какую-то музыкальную передачу. Легкая современная музыка подходила для свидания. Она звучала негромко, заполняя пространство комнаты, из которой постепенно уходил солнечный свет. Еще немного, и здесь будет властвовать непроглядная тьма – дни становятся все короче, ведь скоро зима.
Услышав шаги за спиной, Алиса обернулась. Она увидела, как горят от желания глаза Вадима, но, следуя правилам хорошего тона, сказала:
– Я приготовлю кофе или чай. Что ты хочешь?
– Ничего и никого, кроме тебя, – тихо ответил Вадим и обнял ее. – Только ты – все остальное сейчас неважно.
Алиса улыбнулась и медленно постелила на диване поверх покрывала белоснежную простыню. Она намеренно делала это не торопясь, разжигая желание Вадима. Обернувшись, снова встретила его многозначительный взгляд. Он властно прижал ее тело к себе, покрывая поцелуями нежные веки, лицо, шею. Она отвечала на его поцелуи, не пытаясь бороться с безудержной жаждой обладания, которую вызывал у нее этот мужчина. Переведя дыхание, он немного отстранился и снял свитер, а она стала быстро расстегивать пуговицы его рубашки. Пальцы дрожали от возбуждения, и Алиса никак не могла справиться с одной из них. Тогда, она резко дернула тонкую ткань – неподдающаяся пуговица упала куда-то на ковер. Вадим крепко схватил ее за руки и, тяжело дыша, поцеловал в губы. Алиса почувствовала, как ослабели ноги, низ живота напрягся, плоть была готова принять этого мужчину.
Женщина позволила ему быстро снять с себя всю одежду. Блузка, юбка, колготы, белье – все падало на пол, диван, беспорядочно занимая место в комнате свидания, где двое бесстыдно позволяли себе все, что может происходить в неистовой любовной горячке. Алиса удивлялась тому, как быстро она смогла раскрепоститься. После того бурного вечера в парке она боялась, что они не смогут ничем удивить друг друга. Она ошибалась. Вадим доставлял ей неописуемое наслаждение. Он тонко улавливал малейшее изменение в ритме ее дыхания, касаясь то нежно, то властно, изменяя ритм их любовной игры. Она несколько раз подходила к тому благостному состоянию, когда все внутри готово взорваться от наслаждения, но партнер мягко и нежно останавливал ее пыл.