Три месяца спустя…
Лара прижала руку к пояснице. С самого утра она была на ногах, и теперь усталость давала о себе знать. В последнее время от стресса и перенапряжения у нее начинала болеть спина. Вероятно, это было связано с беременностью. Каждый раз, вспоминая, что скоро станет мамой, Лара не могла в это поверить. Даже подтверждения врачей не сразу развеяли ее сомнения. Ларе все еще казалось, что она видит прелестный сон и вот-вот проснется.
Мечтательно вздохнув, Лара начала собираться домой. Единственное, о чем она могла думать, – это теплая ванна с ароматными пузырьками. Только это поможет ослабить боль в спине.
– Какие планы на вечер, Лара? – спросила ее юная коллега Мариза, выключая компьютер.
– Установить рекорд по пребыванию в теплой пенистой ванне.
– Звучит божественно, – улыбнулась Мариза.
– А у тебя?
– Мы с Марком идем в пиццерию.
– Разве вы еще не разбежались? – удивилась Лара. – Помню, после какой-то ссоры с Марком ты говорила, что больше не подпустишь его к себе.
На щеках Маризы проступил румянец.
– Мы постоянно ссоримся и миримся. Но мы оба отходчивые. – Она улыбнулась. – Он добрый парень, и я не хочу с ним расставаться. Когда мы не вместе, я чувствую, что у меня отняли самое дорогое. Понимаешь, о чем я?
Мариза и представить не могла, как Лара ее понимает. Что там говорить, если от слов коллеги Лара едва сдерживала слезы. Мысли о Габриеле, воспоминания о его страстных поцелуях ни на минуту не оставляли ее. Наоборот, теперь они ранили ее еще сильнее, ведь Лара носила под сердцем его ребенка. А что Габриель? Вспомнил ли он о ней хоть раз? Интересно ли ему, как у нее дела? Скучает ли он по ней?
Тогда он не просто взошел на порог ее дома. Он зажег в ней надежды и мечты, горевшие в ней до самого их прощания. Пригласив его в дом, Лара не знала, что это выльется в самое тяжелое испытание в ее жизни. Интересно, как бы он отреагировал, если б узнал о ее беременности? Наверно, опять бы списал все на соблазн и с холодным лицом уехал на Уолл-стрит.
– Лара? – Мариза сильно удивилась, увидев слезы в глазах коллеги. – Что с тобой, дорогая? Плохо себя чувствуешь? Принести тебе воды?
Отчего-то в эту минуту Мариза выглядела старше своих лет. Глядя на нее, Лара не смогла сдержаться. Ручьи слез полились по ее щекам. Достав платок, она принялась вытирать глаза. Она даже выдавила из себя улыбку, давая понять коллеге, что ничего страшного не произошло.
– Нет, все хорошо, спасибо, – всхлипнула она. – Я просто устала сегодня. Хочу поскорее прийти домой и лечь в теплую ванну.
– Думаю, это поможет. Для меня ванна – панацея от всех болезней. А еще чашка горячего чая. Все, что нам нужно, на самом деле всегда под рукой, не так ли?
Мудрое замечание коллеги так впечатлило Ла ру, что ей захотелось крепко обнять Маризу. И она незамедлительно сделала это. Девушка обрадовалась тому, что смогла подбодрить подругу добрым словом.
– Тебе говорили, что ты умна не по годам? – спросила Лара. Получив вместо ответа улыбку, она осмотрела пустые стулья и столы. Завтра на них снова будут сидеть неугомонные студенты. И это значило только одно: жизнь продолжается, несмотря на перипетии в ее судьбе.
Лара потянулась к красному вязаному свитеру, оставленному ею на спинке стула, и поспешила надеть его. Она подняла свои длинные волосы, оставшиеся под воротником, и распустила их снова. Теперь они вновь свободно струились по ее плечам и спине. Взглянув на стеклянную входную дверь, Лара нахмурилась. За ней стоял мужчина, одетый в плащ-дождевик и джинсы. Мужчина открыл дверь, вошел внутрь и огляделся, словно был здесь впервые. Затем задумчиво почесал висок и направился к девушкам. Издалека Лара не могла разобрать его лица, но эту уверенную спортивную походку она узнала сразу. Отказываясь верить своим глазам, она не могла ни думать, ни тем более говорить. Чтобы не упасть в обморок, Лара схватилась за спинку стула.
– Кого это к нам несет? – прошептала Мариза ей на ухо. – Неужели не видно, что все закрыто?
– Его зовут Габриель Девениш, – только и смогла вымолвить Лара.
Находясь в состоянии шока, она произнесла это имя тихо, почти шепотом. Но ей казалось, что она прокричала его на весь мир. Может, это воображение сыграло с ней злую шутку? Лара просто отказывалась верить, что ее самые светлые сны становятся реальностью.
Но когда он подошел к стойке, Лара почувствовала прилив злости и обиды. Она распрямила спину и посмотрела на него с такой холодностью, на которую только была способна. Гордо подняв подбородок, она посмотрела ему прямо в глаза и сухо сказала:
– Мы закрыты. Если вам что-то нужно, приходите завтра.
Красивые мужские губы растянулись в улыбку, – улыбку, способную растопить даже самое ледяное сердце. Лара почувствовала, как внутри ее все перевернулось.
– Боюсь, я не смогу ждать до завтра, – ответил он. Томность его голоса и нежный взгляд пронизали ее насквозь. Габриель словно взял все ее чувства, поместил в клетку и выкинул ключ, чтобы отныне они принадлежали только ему.
Какое-то время Лара стояла словно в трансе. Но прикосновение руки Маризы вернули ее к реальности. Хотя Лара еще не верила, что это реальность.
Мариза переводила взгляд с Лары на их незваного гостя и, словно поняв что-то, тихо проговорила:
– Прости, Лара, но мне пора бежать. Марк, наверно, уже заждался меня в парке. Желаю хорошо провести вечер. Увидимся завтра.
– Желаю приятно провести время, – машинально пробормотала Лара.
Двойные двери за Маризой захлопнулись, и на Лару обрушилась реальность происходящего. Перед ней стоит Габриель, и они одни. Инстинкт подсказывал ей – нужно что-то делать, но что именно? Она не могла ничего предпринять, кроме как просто смотреть на него.
Красивое лицо Габриеля вдруг стало серьезным. Что он хотел ей сказать в эту минуту? Что бы это ни было, она его опередит. Первое слово будет за ней.
– Можно узнать, что ты тут делаешь? – строго спросила она. – И как ты узнал, где меня искать? Не помню, чтобы я давала тебе адрес колледжа.
– Я был у твоих родителей, – ответил он. – Твоя мама объяснила, как тебя найти.
– Когда ты был у них?
– Сегодня утром.
Рука Лары машинально потянулась к животу. Она ласково погладила его через мягкую серую тунику, спадающую из-под свитера. И вдруг поняла, что привлекает внимание Габриеля к тому, что он никак не должен заметить.
Или мама рассказала ему и о беременности? Но нет, вряд ли. Как ни была счастлива мама, услышав, что скоро станет бабушкой, как ни хотелось ей рассказать всему городу, что Бог услышал ее молитвы, она не скажет об этом Габриелю, заранее не спросив разрешения Лары. Холодок пробежал по ее спине при мысли о том, как он отреагирует на эту новость.
– Зачем ты к ним ходил? Забрать фотографии с Шоном? И когда ты прилетел в Англию? И на сколько – опять на два дня?
Габриель видел, что Лара хватается за стойку, словно без опоры может упасть, слышал, как дрожит ее голос. Ему было тяжело осознавать, что его появление вызвало в ней столько негативных эмоций. С другой стороны, вряд ли он заслуживал другого. И теперь его главная цель – сделать так, чтобы его присутствие приносило ей только радость.
– Не переживай, ничего страшного не случилось. Поверь, тебе не о чем волноваться. Единственное, что мне сейчас нужно, – это просто смотреть на тебя, – сказал он.
Габриель боролся с соблазном сжать ее в объятиях, подарить ей самый жаркий поцелуй, способный перечеркнуть всю боль и страдание, которые он ей причинил. Но момент был самый неподходящий, и Габриель хорошо понимал это. Ворваться в ее жизнь так же напористо и стремительно, как три месяца назад, теперь не получится. Так мог поступить только прежний Габриель – эгоистичный, самовлюбленный, считающий, что все вокруг обязаны выполнять его прихоти и желания. Габриель, который даже не смог достойно отреагировать на признание Лары в любви и в том, что все эти годы она хранила для него свою девственность.
– Ты выглядишь уставшей. У тебя бледное лицо и круги под глазами. Что с тобой происходит? У тебя бессонница?
Габриель хотел выразиться мягче, но эти вопросы сами сорвались с губ. Он видел, как истощена Лара. И к этому добавлялась нескрываемая злость, причиной которой, вероятно, был он. Лара не замедлила подтвердить его догадку.
– Какая тебе разница, как я выгляжу? За три месяца ты ни разу не позвонил мне. Хотя бы из вежливости мог сообщить, что ты в Англии! Мне надоело нервничать из-за тебя, Габриель. У меня просто нет больше сил. Прости, но я хочу сосредоточиться на себе и своих собственных делах.
Опустив полный обиды взгляд, Лара отошла от стойки и выключила свет. Затем отодвинула ящик и достала сумочку.
– Мне нужно домой. Выдался тяжелый день.
– Лара, нам нужно поговорить. Наверно, ты думаешь, что на меня не стоит тратить время, но я прошу, дай мне шанс. Я докажу, что ты ошибаешься.
Лара молчала.
– Ты на машине? – спросил Габриель.
– Да.
– Тогда я поеду за тобой следом.
Она ничего не ответила. С гордо поднятой головой она вышла из-за стойки и направилась к двери.
Не услышав возражений, Габриель молча последовал за ней. Он понимал ее чувства, но ему было обидно, что она даже не смотрит на него. Лара шла перед ним, одергивая красный свитер, словно ей было холодно. Выйдя из здания, она проследовала на парковку.
К счастью, квартира Лары находилась недалеко от колледжа. Габриель опасался, что слишком долгий перерыв может вновь открыть ее старые раны, которые уже начали затягиваться. И тогда она решит, что ей лучше жить без такого, как он. Но теперь Габриель не мог этого допустить. Она и так казалась непреклонной. Однако, прокрутив в памяти дни, когда Лара была так открыта ему, уделяла ему все свое время и ласку, Габриель ощутил новый прилив надежды.
Он стоял позади нее, когда она открыла дверь своей квартиры, и вошел только тогда, когда Лара пригласила его жестом.
– Можем поговорить в гостиной, – сказала она.
На долю секунды Габриель поймал ее взгляд, но она тут же отвела его, словно обжегшись.
– Чем раньше начнем, тем быстрее закончим. Признаться, я не настроена на долгую беседу.
Несмотря на низкие потолки, гостиная Лары казалась на удивление уютной. Все пространство использовалось с умом, а некоторые детали интерьера безошибочно указывали на то, что в квартире живет женщина. Взять хотя бы серию семейных фотографий на деревянном стеллаже, книги, аккуратно расставленные по полочкам. Милая глазу кушетка цвета темного золота накрыта покрывалом с вышивкой. Здесь же яркие разноцветные подушки. Рядом старинное кресло с кожаной обивкой. И в довершение – незанавешенное окно с видом на сад.
– Можешь присесть, – предложила Лара. Ее тон никак нельзя было назвать приветливым. Она бросила сумочку на кушетку и, скрестив руки на груди, кивком указала на кресло.
– После вас, – парировал Габриель. Он подождал, пока хозяйка квартиры опустилась на кушетку. После чего снял плащ, повесил его на спинку старинного кресла и сел в него.
– О чем же ты хотел поговорить? – На миловидном лице Лары отчетливо читалось волнение. Не зная, чего ждать, она вновь скрестила руки на груди.
Габриель запустил пальцы в свои темные волосы и улыбнулся.
– Дело вот в чем, – начал он. – Я вдруг понял, что смысл моей жизни не в Нью-Йорке, а здесь.
Повисла тишина.
– Ты имеешь в виду твой семейный дом? – уточнила Лара. – Насколько я помню, ты хотел его продать.
– Я имею в виду не только дом, Лара. И позволь мне сразу ответить на твой второй вопрос. Я не буду его продавать. Я намерен в нем жить. На самом деле я уже живу в нем эти три месяца, пытаясь наладить свои отношения с прошлым. Я хочу, чтобы там был мой дом. Мой настоящий дом.
– Вот как? Это прекрасно.
Габриель не понял, был ли это сарказм или она действительно радовалась за него. Но он поделился с ней только половиной своих планов. Лара еще не подозревала, что вторая половина полностью зависит от ее решения.
– Лара, дело в том, – продолжал он, – что дядин особняк никогда не станет мне настоящим домом, если в нем не будет тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой и переехала ко мне. Ты согласна?
Глава 12
Казалось, романтику момента испортить невозможно. Но Ларе это удалось. Услышав предложение Габриеля, она почувствовала внезапный приступ тошноты. Поспешно встав с кушетки, она бросила на него виноватый взгляд и удалилась в ванную. Там ее вырвало.
Габриель последовал за ней.
– Дорогая, что с тобой?
Он наклонился и держал волосы Лары, чтобы они не падали ей на лицо. Когда она закончила, открыл кран и пустил в раковину холодную воду. Лара умылась и почистила зубы, после чего он промокнул ей лицо и губы, словно она была маленькой девочкой.
– Подожди здесь, – проинструктировал он. Такой знакомый, теплый запах его одеколона бередил ей душу. Габриель вернулся с кружкой холодной воды. – Выпей до дна.
И хотя Лара видела, как терпеливо он ждет, это терпение было напускным. Габриель взял кружку из ее дрожащих рук и поставил на раковину. Он пристально посмотрел на нее. Сколько раз она была объектом этого испепеляющего взгляда, но сейчас это казалось невыносимо.
– Лара, объясни мне, что происходит, – повторил Габриель. – Мне кажется, я имею право знать.
– Ты еще не понял? Тебе не знакомы эти признаки?
Едва держась на ногах, Лара обошла его и направилась в спальню. Здесь она рухнула на кровать и закрыла лицо руками. Не может быть, что Габриель только что сделал ей предложение. Что, если ее беременность заставит его передумать? Ей не хотелось даже думать об этом. Тонкие струйки слез потекли по ее ладоням.
В этот момент дверь спальни открылась и вошел Габриель. Какое-то время он молча смотрел на нее. Мускул нервно подергивался у него над щекой. В глазах читалось изумление.
– Ты беременна, – наконец сказал он.
Подняв голову, Лара встретила его полный упрека взгляд. В ее горле снова пересохло.
– Да, Габриель, я беременна.
– То есть не успели мы расстаться, как ты нашла другого мужчину? Мне казалось, я знаю тебя, Лара. Но теперь понимаю, как сильно я ошибался.
Голос его дрожал. Сказав это, он направился к двери – уверенно, как будто принял для себя бесповоротное решение. Но вдруг он развернулся и гневно произнес:
– На этот раз ты не скучала по мне, не так ли? Ты не теряла время даром, да? А ведь я купился на твою сказку про девственность. Каким же нужно быть идиотом, чтобы в это поверить! – Он бросил на Лару леденящий душу взгляд и вышел из комнаты.
Несмотря на всю жестокость его слов, Лара вскочила с кровати.
– Габриель!
Она догнала его в гостиной, когда он снимал со стула плащ, и схватила его за запястье. Пришел ее черед дать волю гневу.
– Ты действительно идиот! – воскликнула она. – Идиот, каких не сыскать во всем белом свете! – Даже выкрикивая ругательства, она продолжала плакать.
Габриель смотрел на нее и явно не понимал ни причин ее злости, ни смысла ее слов.
– Ты правда думаешь, что я буду спать с другим мужчиной, продолжая любить тебя? Только тебя я люблю и всегда буду любить!
Габриель сжал губы. Он искренне не мог свести в одно целое то, что видел и слышал.
– Но ты сама призналась, что беременна. – Он разжал ее руку на своем запястье. – Или ты будешь убеждать меня, что это было непорочное зачатие?
Лара набрала в грудь воздуха, стараясь успокоиться.
– Прежде чем ты скажешь еще одну глупость, дай мне слово. Во-первых, до нашего первого секса я действительно была девственницей. Все эти годы я хранила невинность, чтобы подарить ее любимому мужчине. Пусть это звучит смешно, но мне было это важно. А мужчина, которого я всегда любила, – это ты, Габриель. – Она сделала паузу, чтобы отдышаться.
Неуверенность в глазах Габриеля сменилась робкой надеждой.
– Это твой ребенок, Габриель, – выдохнула она.
– Что?
– Просто выслушай меня. Я забеременела, потому что забыла выпить противозачаточную таблетку. Это случилось на той неделе, когда я была у тебя в Нью-Йорке. Я сделала это не специально. Клянусь, я никогда бы не пошла на такое, чтобы привязать тебя к себе. Видимо, находясь с тобой, я была на седьмом небе от счастья. И забыла про все остальное. Прошло уже несколько недель после моего возвращения, а я только заметила оставшуюся таблетку. К тому времени у меня уже начались приступы тошноты и головокружения. Но я списала это на недосып и стресс после расставания с тобой. Ты не звонил, и я не знала, увидимся ли мы когда-нибудь!
– Это мой ребенок? – Плащ выпал из рук Габриеля.
Вытирая застилавшие глаза слезы, Лара кивнула:
– Клянусь тебе. Хочешь, покажу тебе упаковку от таблеток? Если ты все равно мне не веришь, как я могу убедить тебя? Я наивно полагала, что, зная меня, ты поверишь моему слову. Я не привыкла врать, Габриель. И не раз говорила тебе об этом.
– Но почему ты сразу не сказала мне, что беременна? Почему не позвонила, как только узнала об этом? Я бы прилетел в тот же день.
Лара пожала плечами:
– Просто не хотела давить на тебя. Не хотела, чтобы ты чувствовал себя обязанным. Вот и все. Ты же помнишь наше расставание в аэропорту. После этого я боялась даже напоминать тебе о своем существовании. Ты был таким жестоким, Габриель. Злым и холодным. Я словно вызывала у тебя отвращение. Открывшаяся правда про маму далась тебе тяжело. И я не хотела быть дополнительной обузой.
Габриель качал головой, словно не веря собственным ушам.
– Ты и впрямь уникальна, Лара. Ты не одна на миллион, ты одна на семь миллиардов! У тебя единственной в мире было право требовать от меня все, что тебе нужно. Как минимум, чтобы я вернулся в Англию и взял ответственность за вас с ребенком. Когда же ты поймешь, что главное – это ты, а не я и не все остальные?
– Не говори так. Ты очень важен для меня, Габриель. – Лара опустила глаза. – А теперь скажи, почему ты не предупредил о своем приезде? Тем более что ты поселился в особняке. По-твоему, я должна была догадаться об этом и примчаться к тебе на крыльях любви, как ни в чем не бывало?
– Какая же ты сумасшедшая, – выдохнул Габриель.
Он взял ее за плечи и аккуратно прижал к себе. Сердце Лары выпрыгивало из груди. Когда он откинул с ее глаз темные локоны, она увидела его душевную улыбку. Он действительно изменился. Даже бездонные синие глаза стали еще красивее. Эта улыбка словно открыла дверь в мир настоящего Габриеля Девениша. Мир честного и порядочного человека, скрывающегося под стальным панцирем цинизма и самовлюбленности. Сейчас перед Ларой стоял мужчина, которого она знала и помнила все это время.
– Я скрыл от тебя, что переехал в особняк, потому что хотел самостоятельно во всем разобраться. Мне не хотелось вовлекать тебя в кошмары моего прошлого. Я так же, как и ты, не хотел тревожить тебя своими проблемами. Мне хотелось решить их самому. Ты не заслужила ни боли, ни страданий, Лара. Мужчина, не способный любить, не достоин тебя.
Его лицо скривилось, словно от боли.