- То есть поймать мерзавца на живца - толково придумано! - одобрил Соловцов и, подумав, предложил: - Давайте поступим следующим образом: я дам команду директору 4-го НИИ генералу Дворникову, а твои подчиненные, Александр Юрьевич, пусть с ним встретятся и определяться, как сделать так, чтобы вашего шпиона вывести на чистую воду и при этом секреты "Ареала" не разгласить. Как, идет?
- Отлично! Только желательно начать работу как можно скорее, - высказал пожелание Рудаков.
- Считай, что с моей стороны такая команда дана, - заверил Соловцов.
- Большое спасибо, Николай Евгеньевич! В таком случае не будем отвлекать вас от службы…
- Стоп-стоп, Александр Юрьевич, так не пойдет! - категорично отрезал он, нажал клавишу переговорника и спросил: - Володя, у тебя готово?
- Так точно, товарищ командующий, - ответил тот.
- В трех экземплярах?
- Так точно!
- Заноси! - распорядился Соловцов и, махнув рукой на стол, предложил: - А теперь, к столу! - и здесь в его голосе зазвучали ностальгические нотки: - Была когда-то у ракетчиков такая команда: "К столу!". Интересное было время. Все было впервые. Все приходилось делать своими руками.
Ракетный комплекс 8К63. Я его тоже застал, - вспомнил свое далекое армейское прошлое Рудаков и пояснил Первушину: - Это сейчас пуск занимает несколько минут, а тогда на подготовку уходило больше трех часов. Сначала на бетонированную площадку выставлялась специальная металлическая платформа - пусковой стол. Затем из ангара на транспортной тележке выкатывалась сама ракета. Работы проводились только ночью, чтобы космическая разведка не засекла. Для этого на бетонке от хранилища до пускового стола белой краской прочерчивались две линии. По ним по команде командира дивизиона: "К столу!" - расчет, как в том Египте, катил к нему тележку с ракетой. В потемках попасть захватами тележки в зацеп пускового стола было непросто. Бывало раза по 3–4 раза повторяли операцию, и каждый раз звучала команда "К столу!".
- В местных деревнях, по этому поводу, шутили: "Опять ракетчики празднуют", - с улыбкой произнес Соловцов, а затем потребовал: - Всем к столу! Соловья баснями не кормят. Володя, ты где?
Владимир тут же появился на пороге с подносом в руках. На нем громоздилась флотилия блюд: маринованные грибочки, соленая капуста, аппетитное сало и бочковые огурцы, а под салфеткой угадывалась бутылка. Три рюмки не оставляли сомнений в том, что в бутылке не минеральная вода. Выставив все это на стол, Владимир тихо удалился. Соловцов решительно смахнул салфетку с бутылки, разлил водку по рюмкам, а себе налил минеральной воды.
- Николай Евгеньевич, без Вас как-то рука не поднимается, - пытался возразить Рудаков.
- Я на посту, Александр Юрьевич, - отказался Соловцов.
- Николай Евгеньевич, только символически.
- Ну, если только символически, - согласился он и предложил тост: - За встречу!
Рудаков с Первушиным дружно поддержали и затем аппетитно захрустели огурцами. Соловцов снова наполнил рюмки водкой и шутливо заметил:
- Так, товарищи, прошу не увлекаться, между первой и второй - перерывчик небольшой.
- Николай Евгеньевич, так, может, присоединитесь к нам? - повторил попытку Рудаков.
- Нет, Александр Юрьевич, нельзя, потом еще не на ту кнопку надавлю.
- А и хрен с ней - с Англией, лишь бы обратно не прилетела, - вспомнил Рудаков старый анекдот, а затем произнес тост: - За Вас, Николай Евгеньевич, и Ваших ракетчиков! И чтобы пуски ракет были только учебными!
- Все так, Александр Юрьевич, - поддержал Соловцов и предложил: - Вы грибочки, грибочки попробуйте, отменные.
Рудаков, сам заядлый грибник, отдавая должное маринованным опятам, не преминул отметить:
- Прекрасно приготовлены! Это кто же Вас так снабжает - "Славянка"?
Лицо Соловцова снова помрачнело, в глазах промелькнула тень, и он в сердцах бросил:
- Так снабжают, что скоро на стенку полезешь. Реформаторы кабинетные! Чтоб их… - и здесь его прорвало: - Это же надо додуматься? Убрали из боевых полков начпродов, начвещей, поваров! По замыслу этого "эскадрона амазонок" "Славянка" должна решить все бытовые проблемы войск. На бумаге задумано хорошо, а на деле? Гражданские лица. Так у них функционалом не предусмотрено кормить, поить и одевать личный состав, когда он и техника выйдут в поле. А если война? Это же что получается? Вместо боевого дежурства расчетам пуска придется гоняться по лесам и полям за зайцами и куропатками, чтобы с голоду не помереть?
- М-да, это уже крайность, - согласился Рудаков.
- Если бы только это, Александр Юрьевич! Они замахнулись на святое! То, на чем держатся ракетные войска, - на систему боевого дежурства! Она годами, кровью и потом выстрадана, так нет же, полезли и туда. Правая рука не знает, что творит левая. Сплошной бардак! Уже не знаю, до кого докричаться.
- А если до Николая Николаевича, он в прошлом ракетчик, - предложил Рудаков.
- Поздно. Коля, только заикнулся об ошибках в формировании новых военных округов, так ему тут же показали его место. Нет, вы только представьте: весь Дальний Восток и Забайкалье объединить в один округ?! Пока его объедешь, борода до колен отрастет! Николай Николаевич не стал с этим мириться и написал рапорт на увольнение.
- И что больше не кому сказать?
- Остальные рот бояться открыть. Последняя надежда на Георгия Александровича, может, через него удастся достучаться до министра.
- Он сейчас находится в командировке в Южном военном округе, - сообщил Рудаков: - В Москву вернется через неделю.
- Жаль, - посетовал Соловцов. - Боюсь, как бы за это время бухгалтера не начали кромсать ракетные войска.
- Николай Евгеньевич, а Вы позвоните Георгию Александровичу по ВЧ-связи.
- Нет, Александр Юрьевич, подобные вопросы по телефону не решаются.
- М-да, - согласился Рудаков и выразил надежду: - Может, еще обойдется.
- Надежда, как говорится, умирает последней, - грустно произнес Соловцов и предложил: - Может, еще по одной?
- Нет, нет, Николай Евгеньевич, пора и честь знать. Спасибо за все, мы поедем, дела, - отказался Рудаков и встал из-за стола.
За ним последовал Первушин. Возвращались они в Москву не в лучшем настроении. Разговор с Соловцовым навевал грустные мысли. Ретивые и некомпетентные горе-реформаторы, пришедшие в Министерство обороны вместе с Сердюковым, подходили к армии как к бизнес-структуре и безжалостно кромсали боевые соединения. То, что ждет военные вузы и НИИ Рудаков и Первушин старались не загадывать. Решения министра Сердюкова трудно было предугадать. Тревога за будущее военной науки, поселившаяся в последнее время в душе Рудакова после разговора с Соловцовым, только усилилась. Обернувшись к Первушину - тот, прислонившись к дверке машины, отсутствующим взглядом скользил по полям, он спросил:
- Александр Васильевич, какие для нашего управления вытекают выводы из рассказа Николая Евгеньевича о реформе в армии?
- Неутешительные, Александр Юрьевич. Если так обходятся с боевыми частями, и не просто с боевыми, а частями постоянной боевой готовности, то, что же говорить про нашу научную епархию - хорошего ждать не приходится, - констатировал Первушин.
- Это уж точно, - с горечью признал Рудаков. - Поэтому, Александр Васильевич, шпионы шпионами, а вот допустить того, чтобы с реформами угробили настоящую военную науку и перспективные разработки, мы не имеем права!
- Я над этим уже думал и дал команду начальникам отделов и отделений в предварительном плане проанализировать деятельность вузов и НИИ на предмет того, где работают на оборону, а где - на мусорную корзину, где занимаются практическими разработками современного оружия, а где идет лишь имитация.
- Молодец, на опережение работаешь! - похвалил Рудаков, но предостерег: - При этом мы должны быть внимательны, чтобы не пойти на поводу у ловчил от науки. А они будут использовать все средства, чтобы усидеть в своих креслах, утопить конкурента и перехватить его научные разработки.
- Как это произошло с Чаплыгиным.
- Во-во, а то и того хуже, когда речь пойдет о зданиях и земле в Москве. На эти лакомые куски сплывутся такие акулы, что итальянские мафиози покажутся безобидными пескарями. Поэтому поторопись с докладной.
- Постараюсь подготовить к концу недели, - заверил Первушин.
- Хорошо, только будь внимателен при подборе материала. Докладная должна быть выверена до точки, до запятой. Бодаться с министром обороны и начальником Генштаба придется не нам - нас дальше приемной не пустят, а Градову. А у него не простые отношения с Сердюковым.
- Я все понимаю, Александр Юрьевич, в докладной будут только факты, выводы и ничего личного.
- Правильно понимаешь. На мелочи не размениваться: кто и кого хочет подсидеть или перехватить тему - это не контрразведывательный вопрос. Проблемы дать укрупненно, а акцент сделать на том, как они отразятся на обороноспособности страны.
- Ясно, Александр Юрьевич.
- Теперь вернемся к Ефимову. Завтра вместе с Охотниковым съездишь к Дворкину и решите по дезе. Я ему предварительно позвоню, - распорядился Рудаков и ушел в себя.
А Первушин мысленно возвратился к беседе с Соловцовым. Она вызывала в нем противоречивые чувства. То, как проводилась реформа в РВСН, по-человечески вызывало сочувствие к Соловцову и его подчиненным. Им, ценой неимоверных лишений и усилий, создавших мощь ракетных войск, отдавшим всю душу этому делу, было невыносимо больно наблюдать, как рушились выстраданные годами привычные устои службы. Что было близко и понятно Первушину, но он видел и помнил другое.
Перед ним, как наяву, возникли трагические и героические картины войны в Южной Осетии. В ней, как в зеркале, отразились все изъяны, деградировавшей и пришедшей в негодность, некогда грозной советской военной машины. Бравурные доклады прошлых министров обороны об успешном реформировании армии, как выяснилось, были блефом. На поверку оказалось: при полуторамиллионной армии боевые штыки можно перечесть по пальцам. Спасать положение пришлось десантникам, поднятым за тысячу километров от места боев. Их командиры - боевые генералы Шаманов, Борисов и Колпаченко, связанные по рукам и ногам инструкциями бюрократов от армии, вынуждены были действовать на свой страх. В трагические августовские дни 2008 года Российская армия напоминала беспомощного великана, опутанного по рукам и ногам архаичной системой боевого управления и обвешанного неподъемными гирями полувоенных контор.
К сожалению, и Первушин вынужден был это признать: в военной науке положение было не лучше. То, какая жестокая ведомственная и личная борьба развернулась вокруг проекта ее будущего, вселяло серьезную тревогу. Рудаков был тысячу раз прав: сберечь ценные научные кадры и разработки, защитить их от алчных дельцов от науки - значит, обеспечить военный паритет с противником не только сегодня, а и в будущем. И все это - отстоять разумный ход реформы, защитить секреты от агентуры противника военным контрразведчикам - предстояло делать одновременно и оперативно.
Время было неумолимо, и уже на следующий день Первушин вместе с Охотниковым отправились на встречу с начальником 4-го НИИ генералом Дворниковым. Тот, получив указание Соловцова, времени даром не терял и к их приезду подготовил свои предложения. Работа с ними у Первушина и Охотникова заняла не более часа. Обговорив с Дворниковым детали будущей дезы, они вежливо отклонили его предложение пообедать и, сославшись на срочные дела, возвратились в управление.
Теперь, когда вопрос с наживкой для Ефремова был решен, Первушин и Охотников сосредоточились на выборе места для проведения оперативного эксперимента, которое не вызвало споров. Они сошлись на четвертой лаборатории 53-го НИИ, где начальником был агент Кузнецов. Таким образом они убивали двух зайцев: в одном лице совмещались главный исполнитель Кузнецов и он же создавал условия для эксперимента. Получив у него ключи от всех дверей лаборатории, Охотников уже на следующее утро имел их дубликаты и затем вручил Устинову. Тот с нетерпением ждал наступления выходных дней, чтобы вместе с технарями заняться оборудованием помещений четвертой лаборатории скрытой аудиовидеотехникой.
Подошла суббота. Переодетые в форму вахтеров, Приходько и Лазарев заняли место на проходной в лабораторный корпус. Чуть позже туда проникла оперативно-техническая группа в составе: Устинова, Игоря Варова, Ильи Костина, Натальи Устимович, и приступила к работе в помещениях лаборатории.
Подходил к концу второй час установки специального оборудования, когда Устинов, стоявший на карауле, услышал шаги в коридоре и подал команду:
- Тихо, ребята, кто-то идет!
Михаил выключил дрель, а Игорь перестал стучать киянкой. Все замерли и, затаив дыхание, прислушивались к тому, что происходило в коридоре. Шаги затихли у двери лаборатории, после затянувшейся паузы, звякнула замочная скважина, а затем раздался властный голос:
- Кто там?
Не услышав ответа, он потребовал:
- Откройте дверь!
Устинов по голосу узнал подполковника Горина, заместителя начальника лаборатории, и похолодел - это грозило обернуться скандалом.
- Откройте немедленно! Иначе я вызываю охрану! - грозил Горин.
- Не надо! - ответил первое, что пришло в голову Устинова.
- Что значит не надо?
- Я и есть охрана, - импровизировал Иван и искал выход из положения.
Ответ Устинова поставил Горина в тупик.
- Э-э-э… А что вы там делаете? - не мог он взять в толк.
- Сработала сигнализация, я ее проверяю, - фантазировал Устинов.
- Д-а? А почему без сотрудника лаборатории? Вы не имеете права делать это один, там секретное оборудование. Немедленно откройте! - сорвался на крик Горин и принялся барабанить в дверь.
Грохот в опустевшем лабораторном корпусе мог поднять на ноги не только мертвого, но и дежурного офицера на первом этаже. Что грозило Устинову не просто грандиозным скандалом, а полной расшифровкой оперативного мероприятия с последующим докладом руководству департамента военной контрразведки. Все это в одно мгновение промелькнуло в голове Ивана. Он лихорадочно искал выход из положения. Взгляд упал на Устимович, и рука сама сдернула с ее плеча кофточку.
- Иван, ты че? - опешила Наталья.
- Лифчик. Лифчик снимай.
- Как? Зачем?
- Давай, давай, Наташенька, спасай контрразведку! - торопил Устинов.
Устимович встрепенулась, в ее глазах появился озорной огонек, и решительно сбросила лифчик. Под ним обнажилась такая ядреная грудь, что, несмотря на аховую ситуацию, у Костина перехватило дыхание, а Варов не сдержался и крякнул. Костин первым догадался, что задумал Устинов, дернул молнию на брюках и прошептал:
- Иван, ради контрразведки, я готов поколебать свои моральные устои.
- Не надо жерт, Илья, это сделает Игорь, - отрезал Устинов и потребовал от Варова: - Давай раздевайся!
- Почему я? Наташка - моя подчиненная… - заартачился тот.
- По кочану! Горин знает меня в лицо, а на тебе форма вахтера! Давай Игорек! Давай! - подгонял его Устинов.
Второй раз ему не пришлось повторять. Варов сбросил с себя куртку, затем затрещала по швам рубашка, и на пол посыпались пуговицы.
- Игорь, ширинку, ширинку расстегни, - подсказывал из угла Костин.
Прошло не больше минуты, и застигнутая врасплох пара "любовников" предстала перед Гориным в самом непотребном виде. Измаявшийся от безделья вахтер со своей пассией, устроившие любовную оргию, и не где-нибудь, а в секретной лаборатории, вызвали у него шок. Горин распахнутым ртом хватал воздух, а с губ срывались нечленораздельное мычание. Варов, не дав ему опомниться, вытолкал в коридор. Для Устинова, Костина и Устимович время будто остановилось, когда, наконец, скрипнула дверь и на пороге возник Варов. На его лице гуляла улыбка победителя, а о Горине напоминало эхо шагов в конце коридора. Устинов и Костин, выбравшись из укрытий, набросились на Варова с вопросами:
- Игорек, как доцент? Он че-нибудь понял?
Варов, пожевав губами, с укоризной посмотрел на Устимович и трагическим голосом произнес:
- Наташка, ты чуть все не завалила.
- Как?! Почему я? - недоумевала она.
- Доцент посчитал, что ты фальшивила, и рекомендовал все повторить.
- Фу, как пошло, - фыркнула Устимович и рассмеялась.
От всей души смеялись и остальные. Варов же продолжал сохранять серьезное выражение лица и, потрепав Устинова по плечу, предостерег:
- Ваня, а ты рано радуешься, как бы плакать не пришлось.
- С чего это? - насторожился тот.
- Завтра всех ведешь в "Метрополь".
- Я, в "Метрополь", а не жирно будет?
- Вопрос не ко мне, а к твоему доценту. Плохо с интеллигенцией работаете, товарищи военные контрразведчики, она у вас совсем оборзела. Этот гад содрал с меня десять тысяч!
- Действительно, наглость беспредельная, - согласился Устинов.
- А доцент говорит нет. У них такая такса за особо сложный экзамен. Поэтому, ребята, я за всех отдуваться не хочу, - продолжал ерничать Варов.
В ответ звучал дружный смех. Еще одни будни контрразведчиков, еще одна их операция завершились удачно. Доцент тоже остался доволен: на пустом месте за пару минут он заработал половину своей месячной ставки.
Глава восьмая
Пополнение в шпионскую рать
Top secret
R. Moscow
28 nov. 2010 y.
"From our… от конфиденциального источника Консула в 53-м научно-исследовательском институте (НИИ) Министерства обороны России получена часть документальных материалов, о результатах полевых испытаний на полигоне "Капустин Яр" опытного образца "Апофеса", предназначенного для обнаружения летательных объектов, изготовленных по стелс-технологии.
По оценке Консула, во время испытаний "Апофес" показал высокие боевые характеристики и после доработки отдельных узлов может быть запущен в серийное производство.
Серьезный интерес представляет информация, полученная Консулом через свои связи в департаменте образования Министерства обороны России. Она касается предстоящей реформы военных университетов, академий и научно-исследовательских институтов. По тем данным, которыми располагает Консул, предполагаются объединение и концентрация научных и конструкторских кадров в десяти крупных центрах. Особый интерес вызывает…"
- Дьявол! Сверхсложная задача, - чертыхнулся Колли и отшвырнул от себя докладную резидента ЦРУ в Москве.
Она ставила под сомнение будущий успех в операции "Терминатор". Скорость, с которой министр Сердюков проводил реформу, могла свести на нет все усилия, связанные с участием в операции ее основного исполнителя Вельтова.
"Надо срочно подключать к операции Ваилда! - первое, о чем подумал Колли, рука легла на аппарат специальной связи, и вспомнил: - Джон, ты что забыл? Он же в Киеве, разбирается с этим фанфароном Стэнли!"
На его душе стало и вовсе кисло. В последнее время неудачи и провалы в работе на русском направлении возникали с пугающим постоянством. Последний произошел с одним из наиболее перспективных агентов, старшим инженером-испытателем космодрома "Плесецк" подполковником Владимиром Нестерцом.