Первушин же, положив перед собой чистый лист бумаги, принялся набрасывать схему, рождавшуюся в его голове. В ее центре появилась фамилия Ефимов, от нее пошли две стрелки, в конце которых обозначились - Бауэр и Лиднер. За фамилией Бауэр Первушин поставил не только вопросительный, но и восклицательный знак. Отдельно он выделил двух других корреспондентов Ефимова - Йонсона и Фишера. Их фамилии как бы повисли в воздухе.
- Александр Васильевич, есть ряд соображений! - отвлек его от размышлений Охотников.
- И каких? - живо отреагировал Первушин и отложил схему в сторону.
- Из всех четырех, на мой взгляд, ярче всего светится Бауэр!
- Ну-ка, ну-ка, с этого места подробнее.
- Бауэр стал последним, кто установил переписку с Ефимовым.
- Я тоже это отметил.
- Второй интересный признак - срок переписки.
- Согласен. И обрати внимание: переписка возникла вскоре после исчезновения Чаплыгина, - подчеркнул Первушин и задался вопросом: - Что из этого следует?
- Как минимум три оперативные версии.
- Аж целых три? И что, все шпионские?
- Ну, почему шпионские, - возразил Охотников. - Все как по классике: обвинительные и оправдательные.
- Хорошо, пошли по порядку.
- Версия первая: Чаплыгин вывез за границу только часть материалов и через Ефимова добирает оставшиеся.
- То есть, ты хочешь сказать - они сообщники?
- Да, о чем косвенно говорит следующий факт. Чаплыгин, а не руководство института, протащил Ефимова на научную конференцию в Питере. Информация достоверная и подтверждается двумя агентами. При этом нельзя исключать того, что если Чаплыгин жив и находится за границей, то он может использовать Ефимова втемную.
- В последнем я очень сомневаюсь, - возразил Первушин. - Ефимов далеко не дурак. Воскресший из небытия Чаплыгин, да еще требующий материалы, - это нонсенс.
- Версия, конечно, экзотическая, но имеет место быть, - не стал вступать в спор Охотников и перешел к следующей. - Ефимов - "инициативник" и действует самостоятельно. Он устранил Чаплыгина, завладел материалами и через Бауэра пытается продать их на Запад.
- А вот это гораздо ближе к действительности! Пошли дальше.
- Наконец последняя версия: Ефимов - агент иностранной спецслужбы и работает по ее заданию.
- Последняя, говоришь? - Первушин улыбнулся и спросил: - Андрей, я что-то не пойму, то ли у меня, то ли у тебя плохо со счетом? А где оправдательная версия?
- Так, с оправдательной все понятно, Александр Васильевич - стечение обстоятельств, - без тени сомнений заявил Охотников.
- Ладно, будем считать, что с версиями определились. А от чего станем плясать?
- От печки, как говорит генерал Рудаков.
- И что это за печка?
- Секреты, в первую очередь секреты "Ареала".
- Согласен, поэтому, как только подойдет переписка Ефимова, ее надо тщательно проанализировать через надежных специалистов из 53-го НИИ. Подчеркиваю, самых надежных, чтобы не произошло утечки, надеюсь, такие есть.
- Два-три, так точно! - подтвердил Охотников.
- А это мы сейчас проверим. Кто из твоих находится под рукой?
- Устинова я только что видел, остальные тоже должны быть в управлении.
Первушин, нажал клавишу на переговорнике; ответил дежурный по управлению и распорядился: - Анатолий Степанович, Устинов, Приходько и Лазарев на месте?
- Так точно, Александр Васильевич! - доложил дежурный.
- Пусть все трое зайдут ко мне!
- Есть! - принял к исполнению дежурный.
Первушин отключил с ним связь и вместе с Охотниковым занялся составлением плана проверки Ефимова и его связей. В первую очередь им предстояло определить реальную осведомленность Ефимова в секретах, в том числе по теме "Ареал". И тут мнения Охотникова и Первушина разошлись. Спор свелся к тому, каким способом это сделать. Первушин предлагал пойти традиционным путем - кропотливо из разных источников собирать информацию о том, где, через кого и какие секретные данные получал Ефимов. Охотников возразил:
- Александр Васильевич, на это уйдет уйма времени, и если Ефимов - шпион, то успеет сплавить секреты.
- Сплавит не сплавит, чего гадать, давай конкретное предложение! - потребовал Первушин.
- Пожалуйста. Надо побудить его к активным действиям, а для этого подготовить и провести оперативный эксперимент. Он, как лакмусовая бумажка, даст ответ: шпион Ефимов или честный человек.
- Андрей, но ты же не хуже меня знаешь, такое сложное мероприятие без надежного исполнителя не провести.
- Есть такой - агент Кузнецов, работает по теме "Ареал", а значит, будет интересен Ефимову.
- Кузнецов? А он подобные задания выполнял?
- Да и не один раз.
- Ладно, убедил, - согласился Первушин и, заглядывая вперед, задался вопросом: - Хорошо, а что мы подсунем Ефимову в качестве завлекательной наживки?
- Все крутится вокруг секретов "Ареала", от них и надо плясать, - предложил Охотников.
- Но Ефимов не человек с улицы. Его, как того воробья, на мякине не проведешь, - предостерег Первушин и подчеркнул: - Экспериментировать придется с секретами командования, и здесь есть проблема: неизвестно, сколько уйдет времени на согласование. Секреты "Ареала" - это тебе не шутка, Андрей Михайлович!
- Понимаю, Александр Васильевич, каждый день работает против нас! Поэтому предлагаю сразу выходить на командующего! Помните, как было по делу Зырянова, он дал зеленый свет, и исполнители сделали все за одну неделю, - напомнил Охотников.
- Прежде чем к командующему обращаться, нам самим следует определиться, что больше всего интересует Ефимова в секретах "Ареала".
- Так для этого есть спецы в 53-м НИИ. Они нам…
Стук в дверь прервал беседу. Первым вошел в кабинет Устинов, за ним - бочком Лазарев, и последним, сутулясь, протиснулся Приходько. Половину его лица закрывали солнцезащитные очки, что не осталось без внимания Первушина, и он язвительно заметил:
- Геннадий Николаевич, ты случаем не в Египет собрался?
- Я? Нет, нам же туда нельзя - дальнее зарубежье, - буркнул Приходько.
- Тогда зачем очки надел, дело-то к зиме идет?
Приходько замялся, а Устинов с Лазаревым потупились.
Первушин, заподозрив неладное, потребовал:
- Геннадий Николаевич, мы не на пляже, а в служебном кабинете, очки здесь ни к чему, сними!
Приходько вынужден был подчиниться и предстал перед Первушиным и Охотниковым в жалком виде. У, казалось бы, непобедимого рукопашника управления правый глаз заплыл, а неумело наложенный грим не мог скрыть багровой ссадины на левой скуле. В Первушине окрепли подозрения: в субботу и воскресение соревнований по рукопашному бою не проводилось, и, шагнув к Приходько, пристально посмотрел ему в глаза - тот старательно отводил их в сторону, покачал головой и спросил:
- Геннадий Николаевич, это же где тебя так угораздило? Только не говори, что в темноте на грабли наступил.
Приходько отвел взгляд в сторону и промолчал.
- Гена, насколько мне известно, в последнее время ты подвигов не совершал. Так что произошло? - допытывался Первушин.
- Боролся с организованной преступностью, товарищ полковник, - выдавил из себя он.
- Что-что?! С какой еще такой преступностью?
- Той, что каждый день по телеку показывают.
- Андрей Михайлович, нет, ты только посмотри на него. Он борется с организованной преступностью, а мы - его начальники - об этом ничего не знаем, - с сарказмом произнес Первушин и обратился к Устинову и Лазареву: - Товарищи офицеры, вам что-нибудь известно о подвигах этого борца с преступностью?
Устинов переглянулся с Приходько, тот пожал плечами и пробормотал: - Мы боролись вместе, товарищ полковник.
- Чего-чего? - в голосе Первушина все больше звучало металла. Он присмотрелся к Устинову. Его вид - припухшая губа, ссадина на лбу, которую не мог скрыть слой грима, - говорил сам за себя.
Поиграв желваками на скулах, Первушин желчно заметил:
- М-да, товарищи офицеры, что-то результаты вашей борьбы выглядят неутешительно.
- Товарищ полковник, вы же знаете, организованная преступность пронизала все слои нашего общества и грозит даже государственному строю. Об этом заявляет даже сам…
- Лазарев, говори, да не заговаривайся! - оборвал его Первушин и потребовал: - Кто-нибудь может внятно объяснить: что произошло и какую телегу мне ждать из милиции?
- Товарищ полковник, катить ее будет некому, - буркнул Приходько.
- Слушай, ты, Брюс Ли, помолчи, с тобой все ясно! Устинов доложи, что произошло?
- Товарищ полковник, так они первыми начали, - оправдывался Иван.
- Кто - они?
- Местные бандюки. Стали права качать, и нам ничего другого не оставалось, как поставить их на место.
- Нет, Андрей Михайлович, это же надо, старшие опера, а ведут себя, как пацаны? У меня нет слов.
- У меня тоже, - буркнул Охотников.
- Товарищ полковник, а что было бы лучше, если бы эти отморозки нас в асфальт закатали? - защищался Устинов.
- Асфальт? Лучше - хуже, и это говорит цвет управления? Пустоцветы! Майор! Капитаны! Где были ваши мозги? Вместо того чтобы головой работать, кулаки в ход пускают! - разносил их в пух и прах Первушин.
- Товарищ полковник, с ними бесполезно говорить. Это же бандюки! Они только силу понимают, - огрызнулся Лазарев.
- Лазарев, помолчи! Я Устинова спрашиваю!
Тому ничего не оставалось, как рассказать о драке, произошедшей на озере. Первушин, недолго покипятившись, вскоре остыл, и гроза, было сгустившаяся над головами трех друзей, прошла стороной. Отправив Приходько домой, чтобы не отсвечивал в коридорах и кабинетах управления синяками, Первушин продолжил совещание. На нем было решено: Охотникову с Устиновым заняться подготовкой агента Кузнецова к участию в оперативном эксперименте, а Лазареву - подбором дезинформационных материалов. Их согласование с командованием Первушин взял на себя. Но без санкции Рудакова в таком важном вопросе было не обойтись, и он пришел к нему в кабинет. Тот не стал мешкать и связался с Командующим Ракетными войсками стратегического назначения.
Генерал-полковник Николай Соловцов находился на Центральном командном пункте (ЦКП) РВСН и, несмотря на занятость, живо откликнулся на просьбу о встрече. Рудаков не замедлил воспользоваться этим и, отложив все дела, вместе с Первушиным выехал на ЦКП. Дорога до закрытого городка ракетчиков заняла около полутора часов. Еще двадцать минут у них ушло на то, чтобы пройти через системы защиты, надежно ограждавшие интеллектуальный мозг ракетно-ядерного щита страны и знаменитую красную кнопку, на которую в час "Ч", выполняя команду Верховного Главнокомандующего - президента России, должен был нажать палец Соловцова. И, подчиняясь их воле, через несколько минут полторы тысячи ракет должны были устремиться к своим целям.
Впервые оказавшись в святая святых Ракетных войск стратегического назначения - ЦКП, Первушин в полной мере ощутил колоссальную мощь, которой управлял Командующий с подчиненными, и ту огромную меру ответственности, что лежала на их плечах. Он и Рудаков после проверки документов на КПП спустились в упрятанную в земле и одетую в бетон потерну. Пройдя по ней несколько десятков метров, они остановились перед многотонной металлической дверью. Сопровождающий - дежурный офицер - набрал код, она бесшумно отворилась, и перед ними открылся длиннющий коридор. В нем царила особенная тишина, которую нарушали лишь тихий шелест вентиляции и приглушенные голоса технических расчетов, доносившиеся из-за неплотно прикрытых дверей. Дежурный проводил их до обширного зала, больше напоминающего музей, а сам прошел в тамбур.
На стенах зала в фотографиях и портретах была отражена полная героических и трагических страниц история создания Ракетных войск и их учебно-боевой деятельности. Взгляд Первушина привлекла портретная галерея тех, кто держал палец на "ядерной кнопке". Фамилии известных маршалов Москаленко, Неделина, Крылова, Толубко и Сергеева говорили сами за себя - "ядерная кнопка" доверялась заслуженным и авторитетным полководцам.
В 2010 году она находилась в руках генерал-полковника Николая Соловцова. Выпускник Ростовского военного училища, он начинал службу не на "штабном паркете", а в "окопах". От "А", до "Я" прошел все армейские ступеньки в дальних сибирских гарнизонах. Став командиром дивизии, в "чистом поле" поднял ее с "колышка". В годы лихолетья сумел сохранить боеспособность подчиненных ему частей. В 2002 году на его плечи лег груз огромной ответственности за масштабную модернизацию ракетных войск. Соловцов был последним из той великой плеяды, кто стоял у истоков создания ракетно-ядерного щита страны. Все это вызывало чувство глубокого уважения к командующему, и Первушин мысленно приготовился к встрече с убеленным благородными сединами и с жуковским медальным профилем генералом.
И пока Рудаков с Первушиным знакомились с историей РВСН, дежурный по громкой связи доложил командующему:
- Товарищ-генерал полковник, генерал Рудаков и полковник Первушин прибыли.
- Проводи! - последовал ответ.
Еще одна многотонная металлическая дверь бесшумно отошла в сторону, и Рудаков с Первушиным вошли в главный зал ЦКП РВСН. Перед ними открылась огромная, во всю стену карта, схема Земли. На ней нежной синевой отливали моря и океаны. Среди них желто-зелеными контурами проступали материки и острова. От Аляски и до Британии они, словно оспой, были усыпаны множеством загадочных знаков и жили своей особенной жизнь - пульсировали и передвигались. Первушин опустил взгляд ниже и еще больше проникся мощью ракетчиков. Всю площадь зала занимали пульты управления и контроля, за которыми несли боевое дежурство несколько десятков офицеров - расчеты подготовки и пуска ракет. Перед ними на множестве табло возникали и исчезали комбинации цифр и букв. Этот особенный язык ракетчиков-стратегов был понятен только человеку, посвященному в таинства их службы. Дежурная смена ЦКП, сотни расчетов подготовки и пуска ракет, несущих боевое дежурство на командных пунктах дивизионов, полков и армий, а также чудовищная ядерная мощь ракетных комплексов "Тополь", "Ярс" и "Сатана" подчинялись воле и приказам одного человека - генерала Николая Соловцова.
Он возглавлял дежурную смену подготовки и пуска РВСН и занимал место за центральным пультом управления и контроля. Появление в зале Рудакова и Первушина вызвало на лице Соловцова приветливую улыбку. Он поднялся им навстречу. Первушин с нескрываемым интересом рассматривал Командующего. Коренастый, невысокого роста, с открытым русским лицом Соловцов внешне больше походил на строгого школьного учителя, чем на "ядерного монстра", которым на Западе "ястребы войны" пугали слабонервных "мирных голубей". Крепкое рукопожатие и его проницательный взгляд заставили Первушина подтянуться. Тепло обнявшись с Рудаковым, Соловцов радостно воскликнул:
- О, Александр Юрьевич, сколько лет, сколько зим!
- Три. Последний раз виделись на сборах во Владимирской ракетной армии, товарищ Командующий, - напомнил Рудаков.
- М-да, быстро летит время… - посетовал Соловцов и поинтересовался: - Как служится на новом месте?
- Так однозначно и не сказать. Ядерная и боевая готовность уже не давит тяжким грузом, в науке в этом плане спокойнее, но тоже своих проблем хватает.
- А где их нет, главное, чтобы они решались.
- Согласен, но когда нет ясной концепции реформы, а все делается на ходу: одни вузы и НИИ сокращаются, другие - сливаются, то тут, как говориться, не выплеснуть бы ребенка - целую научную школу. В общем, Николай Евгеньевич, идут радикальные перемены, и к чему они приведут, трудно сказать, - признал Рудаков.
- У мудрых китайцев на это счет есть хорошее изречение. Если не изменяет мне память, то звучит оно так: "Чтобы жить вам в эпоху перемен" - вот и живем, - с сарказмом произнес Соловцов.
Рудаков с Первушиным вежливо улыбнулись.
- Ну, да ладно, не будем о грустном, - обронил Соловцов и спросил: - Так что привело ко мне военную контрразведку?
- Есть у нас одна проблема, и ее без вашей помощи, Николай Евгеньевич, не решить, - пояснил Рудаков.
- Александр Юрьевич, я разве когда контрразведке отказывал? Вы же не за себя, а за дело просите - чем смогу, тем помогу, - заверил Соловцов и предложил: - Пройдем в комнату отдыха, там и поговорим.
Рудаков и Первушин присоединились к нему, спустились на этаж ниже и оказались в уютном помещении. Вслед за ними зашел официант и вопросительно посмотрел на Соловцова, тот поинтересовался:
- Володя, что у тебя есть, чтобы угостить моих друзей?
- Николай Евгеньевич, ничего не надо, если только чай! - попытался отказаться Рудаков.
- Никаких нет, Александр Юрьевич! В кои веки встретились, и чай! Так не пойдет! Володя, давай быстро хорошую закуску, а к ней - сам знаешь что.
- Понял, товарищ Командующий, через пять минут все будет готово, - заверил Владимир и вышел в коридор.
Махнув рукой на кресла, Соловцов предложил:
- Рассаживайтесь где удобно.
Сам он занял место у камина и вопросительно посмотрел на Рудакова. Тот без предисловий перешел к делу:
- Просьба к вам, Николай Евгеньевич, будет большая: помочь с секретами.
- Это что же, контрразведка так обеднела, что своих не хватает? - с улыбкой спросил Соловцов.
- Хватает, но дело в том, что переборчивый объект попался - только ваши секреты желает, - в тон ему ответил Рудаков.
- Александр Юрьевич, может, обойдемся без тайн, давай по существу.
- Николай Евгеньевич, у нас от вас их нет. Вы же знаете, с каким уважением я и контрразведчики относимся к вам.
- Александр Юрьевич, давай без дифирамбов, а то бронзой покроюсь. Я же сказал: чем могу, тем помогу.
- Спасибо. А проблема наша такая: в 53-и НИИ есть человек, который, как мы подозреваем, работает на одну западную разведку.
- Вот же мерзавец! И как таких земля носит?!
- Вот мы и хотим поскорее ее очистить.
- Все так, но я… - здесь Соловцов развел руками и посетовал: - И хотел бы помочь, да не могу - 53-й институт не моя епархия.
- А вот это нам как раз и на руку! Не произойдет утечки информации, - пояснил Рудаков.
- Товарищ Командующий, в 53-м институте очень узкий круг лиц, допущенных к теме "Ареала"! Одно наше неосторожное движение, и все пойдет насмарку! В Вашем 4-м НИИ ведутся разработки, близкие по теме, и на этом строится наш расчет, - уточнил позицию Первушин.
Соловцов задумался, в его глазах заскакали лукавые чертики и, покачав головой, шутливо заметил:
- Рад бы вам помочь, но извините, если тряхну стариной, то только пыль поднимется. Возраст уже не тот.
- Николай Евгеньевич, вам-то зачем? Я думаю, найдутся подходящие ребята и в 4-м НИИ, - оживился Рудаков.
- Значит, 4-й институт?
- Да. Мы рассчитываем через ваших разработчиков подготовить надежную дезу, чтобы она не вызвала у проверяемого сомнений и затем разыграть оперативную комбинацию.