Прошло нескольких минут, и огромное кукурузное поле исчезло под колесами машин и телами четырех с лишним тысяч бойцов. Они сделали все, что было в их силах и даже больше: своей победой дали карт-бланш российским политикам поставить на место зарвавшийся, самонадеянный Запад. Этой победой они сказали всему миру: "Многострадальная, брошенная в нищету и все-таки непобедимая Русская, Советская, Российская армия жива и способна дать отпор зарвавшемуся агрессору".
Сделав свое великое дело, они, офицеры и рядовые, спали крепким сном. Шаловливый ветерок беспечно гулял по дороге, разметал по кустам грозные приказы, инструкции, указания грузинских военачальников. Они уже не несли смерть, они стали просто клочком серой бумаги. Ветерок ласково играл буйными кудрями сладко посапывавших русских пареньков - вчерашних школьников, закручивал щеголеватый ус молоденького лейтенанта, одержавшего свою первую боевую победу, зарывался в густой, обильно посыпанный ранней сединой, ежик Дарбиняна и нежно щекотал богатырскую грудь Колпаченко. Это была потрясающая по своей выразительности картина - картина, достойная гениальной кисти великого мастера Александра Верещагина.
Спал и Первушин - спал мертвецким сном. Попытка старшего оперуполномоченного майора Дроздова разбудить его ни к чему не привела. Он решил использовать последнее средство - и, склонившись к уху Первушина, прошептал: "Сорок пять секунд. Подъем!" Эти четыре магических слова произвели чудо. Первушина, как на пружинах, подбросило над землей. За пять лет учебы в Академии ФСБ эта команда навсегда вошла в его подсознание. Присев, он осоловело захлопал глазами, и когда они, наконец, открылись, то не поверил тому, что увидел. Рядом с Дроздовым стоял живой из плоти и крови заместитель руководителя Департамента военной контрразведки ФСБ России генерал-майор Юрий Шепелев. За его спиной стеной выстроились три "качка".
- Ну, ты и здоров спать, Александр Васильевич, так и победу проспишь! - пошутил Шепелев.
Первушин вскочил на ноги - его качнуло, поправил сползшую вниз кобуру с пистолетом и, смущаясь, произнес:
- Извините, товарищ генерал, три ночи на ногах.
- Ладно, ладно, я пошутил. Вижу, сам цел, а как оперсостав, потери есть?
- Никак нет. Все в строю, легкая контузия у капитана Белова, но он отказался следовать в тыл.
- Ну, слава Богу! А что по стервятникам, есть пленные с большими звездами на погонах?
- К сожалению, нет. Имеется десяток, но все рядовые и в оперативном плане не представляют интереса.
- Жаль, а было бы неплохо показать демократическому Западу, какой мир устанавливают на осетинской земле их мэйнд ин США президент, - с сарказмом произнес Шепелев и снова перешел на деловой тон: - Александр Васильевич, сколько у тебя под рукой оперативников?
- Двое, остальные в батальонах, - доложил Первушин.
- Маловато, - вслух каким-то своим мыслям обронил Шепелев и, подумав, предложил: - А что, если обратиться за помощью к командиру дивизии? Он, кстати, где?
- Здесь, рядом.
- Давай к нему.
Первушин шагнул вниз к небольшой площадке у ручья. За ним последовал Шепелев с "качками" - группой спецназа ФСБ. Спустившись, они подошли к палатке, в которой прикорнули Колпаченко с Дарбиняном. Вход к ним охранял часовой.
- Товарищ сержант, я заместитель руководителя Департамента военной контрразведки ФСБ России генерал-майор Шепелев, пропустите меня к командиру дивизии! - потребовал Шепелев.
- Извините, но он только что прилег, - ответил часовой и настороженно посмотрел на незнакомого генерала и его суровых спутников, увешанных оружием, которое даже для него, десантника, было в диковинку.
- Вот некстати, - посетовал Шепелев и снова обратился к Первушину: - Александр Васильевич, а что, связь с генералом Борисовым есть?
- Имеется, но только сотовая.
- Исключено, - отрезал Шепелев и уточнил: - А далеко он?
- По последней информации, должен находиться с третьим полком в районе южнее Цхинвала.
- Вот не везет! Все-таки придется будить командира!
- Это кто там по мою душу? - раздался из-за полога сиплый ото сна и команд голос Колпаченко.
- ФСБ России, генерал-майор Шепелев, - представился тот.
Прошла секунда-другая, полог распахнулся, и перед контрразведчиками предстали Колпаченко и Дарбинян. Шепелев, подав руку, обменялся с ними рукопожатием. Колпаченко снял с пояса фляжку с водой, плеснул себе в лицо, потряс головой, прогоняя остатки сна и, обращаясь к Шепелеву, спросил:
- Товарищ генерал, Вас как звать-величать?
- Юрий Дмитриевич, - назвал себя Шепелев.
- Я так понял, Юрий Дмитриевич, нужна помощь личным составом и техникой.
- Александр Николаевич, Вы как в воду смотрите, - подтвердил Шепелев и пояснил: - От наших разведчиков получена важная информация о центре радиоперехвата и дешифровки, который используется спецслужбами Грузии и НАТО. Он находится в Гори.
- Да, серьезное шпионское гнездо, - согласился Колпаченко.
- В состав центра, по оперативным данным, входят специалисты АНБ США.
- И вы рассчитываете взять их в плен?
- Совершенно верно.
- Хорошее дело задумали, чтобы потом ткнуть ими в морду Западу! - одобрил Колпаченко, и здесь на его лицо набежала тень.
Это не осталось незамеченным Шепелевым, и в его голосе зазвучали беспокойные нотки:
- Александр Николаевич, я понимаю Вас, люди измотаны. Да, есть серьезный риск в операции, придется действовать в глубоком тылу противника. Но война всегда риск.
- Юрий Дмитриевич, десантник всю жизнь рискует, дело не в риске, - замялся Колпаченко.
- А в чем?
- Я и так вышел за предписанный рубеж. Теперь вот жду, чем разродится Генштаб.
- Александр Николаевич, а если проявить военную хитрость? - зашел с другой стороны Шепелев.
- Хитрость, и какую же?
- Можно карту?
- Арутюн Ванцикович, карту! - потребовал Колпаченко.
Дарбинян достал ее из полевой сумки и развернул на камне. Шепелев склонился над ней и, сориентировавшись, ткнул в место предполагаемого расположения центра. Он находился в пригородах Гори, до него было не более 17 километров. Но не расстояние смущало Колпаченко, а другое: появление российских десантников в глубине территории Грузии на Западе могло вызвать только одно - истеричные вопли вселенского масштаба. Такое ему вряд ли бы простили министр Сердюков и начальник Генштаба Макаров. Понимал это и Шепелев, но результат - захват секретной документации и уникальной аппаратуры грузинских и натовских спецслужб - мог перевесить все риски. Он искал выход из положения и, кажется, нашел.
- Александр Николаевич, ведь наши БТР не отличаются от грузинских, не так ли? - забросил удочку Шепелев.
- Отличие только во внутренней начинке: у них - израильская и украинская, - пояснил Колпаченко.
- А что, если перекрасить наши звезды на их кресты и потом…
- Взять грузинскую форму! Этого барахла тут навалом, - на лету поймал остроумную идею Колпаченко и, озорно подмигнув, заявил: - И потом Запад пусть докажет, что то были не патриоты Грузии, восставшие против тирана Саакашвили!
- А если к этому маскараду добавить пару усачей с подходящими носами, да еще говорящих по-грузински, то тогда комар носа не подточит!
- С усами и носами тоже решим. А вот с языком - тут, Юрий Дмитриевич, проблема. У нас он один - десантный! - с улыбкой заметил Колпаченко и распорядился: - Арутюн Ванцикович, даю тебе час на подготовку! Ребят выделить лучших, ты понял?
- Так точно, Александр Николаевич! Взвод из роты капитана Шишова с этой задачей справится, - заверил Дарбинян и, хмыкнув, заметил: - С носами и усами у него также все в порядке.
- Хорошо! - согласился Колпаченко и распорядился: - Принимай пополнение, Юрий Дмитриевич!
- Спасибо, Александр Николаевич! Контрразведка Вам этого никогда не забудет, - прочувственно сказал Шепелев.
Колпаченко улыбнулся и, подмигнув, заметил:
- Благодарю, Юрий Дмитриевич, но будет лучше, если она мне ничего не припомнит.
В ответ прозвучал дружный смех. Через час оперативно-боевая группа из тридцати десантников и семи контрразведчиков в форме грузинских военнослужащих на трех БТР, на бортах которых выделялись аляповато нарисованные белые кресты, ринулась к цели - центру радиоперехвата и дешифровки грузинских и натовских спецслужб. На пути до Гори ей не встретился не один комендантский патруль противника, зато на каждом шагу попадались испуганные, переодетые в "гражданку" с чужого плеча, дезертиры.
Впереди показались окраины города. Шепелев приказал остановиться и позвонил. После короткого разговора он выбрался из БТР и в сопровождении Первушина и спецназовцев ФСБ зашел в придорожное кафе. В нем никого не было - паника обратила в бегство не только военных, а и хозяев. Заняв столики, контрразведчика стали ждать загадочного собеседника Шепелева. Он был не один, их оказалось двое, и появились они внезапно - со служебного входа. Низко надвинутые кепки и темные очки скрывали их лица. Обменявшись с Шепелевым паролями, разведчики вместе с ним уединились в подсобном помещении. Беседа заняла не больше пяти минут. Возвратившись в зал, Шепелев, не мешкая, провел совещание; на нем был выработан план операции, после чего, смешанная оперативно-боевая группа продолжила движение.
В одном броске она достигла цели - центра радиоперехвата и дешифровки информации и с ходу пошла на штурм. Головной БТР на скорости снес въездные ворота и вкатился во двор. Вслед за ним влетели два других, из них на ходу выскакивали десантники, контрразведчики и занимали позиции. Прошло несколько томительных минут, а противник себя никак не обнаружил. Шепелев пробежался взглядом по окнам верхних этажей и крыше серого безликого здания, ощетинившегося антеннами, и не заметил снайперов. Не заметили их и Первушин с Шишовым.
- Драпанули, гады! - сделал вывод Шишов.
- Похоже, что так, - согласился Шепелев.
- Разрешите проверить, Юрий Дмитриевич, - вызвался Первушин.
- Погоди, Саша! - придержал его Шепелев и, обратившись к Шишову, распорядился: - Денис, дай команду пулеметчикам, пусть пройдутся по верхним этажам и чердаку.
- Есть! - принял к исполнению тот, связался по рации с расчетами и приказал: - Леня! Вова! Очередь по чердаку и окнам верхнего этажа! Огонь!
Прошла секунда-другая, и гулкие звуки выстрелов заглушили остальные звуки. Стены, окна, крыша брызнули бетонной и стеклянной крошкой. Пулеметы стихли, а противник никак не отреагировал.
- Сбежали, товарищ генерал! - без тени сомнений заявил Шишов.
- Береженого бог бережет, Денис! Поэтому не терять бдительности! Действовать с подстраховкой и без партизанщины! - предупредил Шепелев и, передернув затвор автомата, приказал: - Вперед!
Первыми поднялись десантники и блокировали здание снаружи. Вслед за ними двинулись Шепелев, бойцы спецназа, Первушин и его сотрудники. В одном броске они преодолели свободное пространство и ворвались в здание. Гулкое эхо их шагов пошло гулять по пустым коридорам и кабинетам. Повсюду виднелись следы поспешного бегства: военная форма, оружие, опрокинутые стулья. Во внутреннем дворе полыхал костер, в его огне догорали секретные документы. В операционном зале трещала и пищала поврежденная аппаратура.
По горячим следам контрразведчикам не удавалось захватить пленных, но еще оставалась надежда, что сохранились магнитные носители информации и электронный архив центра. Времени на их поиск было предостаточно - части 76-й воздушно-десантной дивизии уже находились на подступах к Гори. 11 августа они вошли в замерший от ужаса город. Его власти в панике бежали в Тбилиси. В опустевшем кабинете губернатора все еще трезвонили телефоны.
Генерал Колпаченко не стал поднимать трубку, взял со стола фломастер и на парадном портрете президента Саакашвили написал: "Цхинвал - 10.08.2008 г., Гори - 11.08.2008 г., Тбилиси - встали в 40 км. Гв. Г-л/м-р А. Н. Колпаченко".
На следующие сутки оперативная группа Генштаба, прибывшая в Моздок, приступила к развертыванию временного оперативного центра боевого управления войсками. Но к тому времени воевать было уже не с кем. Грузинская армия, натасканная всем западным "демократическим миром", разбежалась по окрестным лесам и исчезла, как чудовищный сюрреалистический мираж. Мираж, рожденный в воспаленном сознании западных ястребов, в очередной раз вознамерившихся отбросить Россию за геостратегическую черту оседлости, не стал жестокой действительностью.
Глава третья
Лубянка. Новое назначение
Москва, Лубянка,
кабинет заместителя руководителя департамента военной контрразведки ФСБ России
генерала Николая Валентиновича Кубанского,
08.08.2010
Москва плавилась и задыхалась от небывалой для августа жары. В центре города, на Лубянке, она была невыносима. Натужено гудящий кондиционер не приносил облегчения заместителю руководителя департамента военной контрразведки ФСБ России генерал-майору Николаю Кубанскому. Смахнув со лба обильно выступивший пот, он отложил в сторону обобщенную справку на кандидата для назначения на должность заместителя начальника Управления "Н" полковника Александра Первушина, снял очки и долгим внимательным взглядом посмотрел на полковника Сергея Петровского. Тот прокашлялся и спросил:
- Николай Валентинович, в справке что-то не так?
- К сожалению, Сергей Иванович, не совсем то, что должно быть отражено для кандидата на столь высокую должность, - не мог скрыть досады Кубанский и поинтересовался: - Ты сколько работаешь в кадрах?
- Скоро будет год, товарищ генерал.
- Немалый срок, уже обязан знать все тонкости этой работы, и такие документы должны отскакивать у тебя как от зубов.
- Я разве что-то упустил? - недоумевал Петровский.
- Да, один важный момент.
- Вроде не должен. Перед тем как писать, я прочитал дело Первушина от корки до корки, навел справки по местам его прежней службы и, кажется, все отразил!
- И что ты отразил?
- Ну, как обычно.
- Вот-вот, как обычно, а в итоге получился штамп! За твоей справкой человека не видно! Так нельзя, Сергей Иванович!
Петровский, поерзав по стулу, набрался решимости и возразил:
- Товарищ генерал, я с Вами не согласен!
- Убеди, если не согласен! - предложил Кубанский и, подавшись вперед, с интересом ждал, что ответит Петровский.
Тот открыл папку и, обращаясь ко второму экземпляру справки на Первушина, решительно заявил:
- Николай Валентинович, я считаю, что в справке отражено все! Первушина с Ивановым не перепутаешь.
- Еще раз говорю, убеди!
- Хорошо, судите сами! Первушин служил срочную в погранвойсках, а это хорошая армейская закалка. Без "костылей" и ходоков поступил и с красным дипломом окончил нашу академию. На оперативной работе проявил себя способным агентуристом, имел в своем производстве сложные дела, в том числе и по шпионажу. Принимал участие в боевых действиях в Южной Осетии и показал себя с лучшей стороны. Имеет достаточный опыт руководящей работы. С оперсоставом находит общий язык, обладает разносторонними способностями: хорошо рисует, отличный волейболист, усилит команду…
- Сережа, не хитри и не дави на мое слабое место! - остановил его Кубанский - в прошлом заядлый волейболист - и потребовал: - Говори по существу!
- Николай Валентинович, так я сказал это без задней мысли, - смутился Петровский.
- Ладно, что еще?
- А чуть не упустил, Первушин занимал восьмое место по шахматам среди юношей на первенстве еще СССР. Умный, ну, что еще надо? Где тут штамп?
Кубанский ничего не ответил, поднялся из кресла, прошелся по кабинету. Петровский сопроводил его взглядом и с нетерпением ждал ответа.
- Шахматист?.. Восьмое место?.. - вслух каким-то своим мыслям произнес Кубанский.
- Так точно, Николай Валентинович, в деле имеется справка, - подтвердил Петровский.
- Шахматы, оно, конечно, хорошо. Но оперативная работа в качестве руководителя такого ранга, как заместитель начальника управления, да еще какого, которое защищает военную науку, - это, Сергей Иванович, не деревянные фигурки по доске двигать. Работа с людьми - самое сложное в нашей деятельности.
- Товарищ генерал, так я же это отразил? - Петровский снова обратился к справке и зачитал: - Вот, пожалуйста, коммуникабелен, быстро находит общий язык с людьми…
- Стоп, Сережа! Я не слепой, читал. Ты извини, но общий язык находят и за стаканом. Руководитель должен не язык искать, болтунов и так хватает, а организовывать результативную работу подчиненных.
- Так я это и имел в виду! Первушин способен мобилизовать подчиненных на решение задач, сплотить вокруг себя коллектив.
Кубанский поморщился и отрезал:
- Слушай, Сергей, оставь эти лозунги кому-нибудь другому! Первушин и Сахнов - они что, святые?
Петровский озадачено посмотрел на него и, пожав плечами, ответил:
- Нет, нормальные люди.
- Так если они, как ты утверждаешь, нормальные, то почему у тебя получился некролог?
- Ну, почему так сразу некролог?
- А потому. Я не нашел в справке ни одного недостатка. Если судить по ней, то Первушин и Сахнов - святые.
- Нет, конечно, не святые, есть у них отдельные недостатки, но они не носят принципиального характера.
- Говоришь, не носят принципиального характера? Тогда почему некоторых, как ты говоришь, нормальных нам приходится снимать с должностей, а кое-кого выгонять на гражданку?
- Ошибки при подборе.
- Ошибки? Они слишком дорого обходятся государству. Только вчера одного мерзавца уволили. Успел дослужиться до подполковника. Как же так получается, Сергей Иванович?
- Выходит, где-то просмотрели, Николай Валентинович.
- Просмотрели, и в первую очередь мы! Кадровик в военной контрразведке - это не канцелярская мышь или скоросшиватель для аттестаций и представлений! На нашем уровне главная задача состоит в том, чтобы находить талантливых, преданных делу, а не своему кошельку сотрудников, растить из них руководителей и продвигать по службе. Запомни, Сергей, серые кадры - серая система! В военной контрразведке такого допускать нельзя! Она, если можно так выразиться, иммунная система армии! А что такое армия в России, я думаю, тебе объяснять не надо?
- Знаю, Николай Валентинович! Она больше, чем армия. Точнее, чем император Александр III о ней не скажешь: "Во всем свете у нас только два верных союзника - наша армия и флот".
- Все так, Сергей Иванович, не менее важна и вторая ее часть: "Все остальные при первой возможности сами ополчатся против нас", - напомнил Кубанский вторую часть знаменитой фразы и подчеркнул: - Сегодняшняя действительность лишнее тому подтверждение. Поэтому преданные Отечеству и высокопрофессиональные кадры контрразведчиков необходимы как никогда ранее.
- Николай Валентинович, я уверен с Первушиным и Сахновым ошибки не произойдет. Они достойные офицеры! - заверил Петровский.