- Хорошо, Сергей, тогда еще один вопрос: скажи, Сахнов - романтик или расчетливый прагматик?
- В каком смысле, Николай Валентинович? - опешил Петровский.
- В том, что "кремлевский курсант", начальник штаба дивизиона обеспечения академии Генштаба - ему прямая дорога в генералы, а тут такой резкий поворот, перешел к нам на капитанскую должность. Что за этим стоит: нежелание ехать из Москвы к черту на кулички?
- Исключено! Сахнов дважды побывал в горячих точках! Первый раз, когда служил в армии, а второй - у нас, и еще остался на продленку.
- И все-таки что подвигло его на такой переход?
- Я так думаю, мечта. Он бредил Павлом Судоплатовым.
- Ладно, мечтатель, приглашай обоих. Поговорим, как говорится, лицом к лицу! - распорядился Кубанский.
Петровский вышел из кабинета и возвратился с Первушиным и Сахновым. Они представились Кубанскому и замерли в тревожном ожидании. Его строгость и требовательность, прямые и жесткие вопросы, которые вгоняли в краску и в пот кандидатов на вышестоящие должности, были им известны. Осмотрев их с головы до пят, Кубанский задержал взгляд на Первушине - его лицо показалось знакомо, и спросил:
- Товарищ полковник, мы с вами где-то встречались?
- Так точно, товарищ генерал-майор. В декабре прошлого года в спорткомплексе на Лавочкина.
- На финале по волейболу! - оживился Кубанский.
- Да, мы тогда выиграли 3:2 у вашей команды, - подтвердил Первушин.
- Вот так взяли и обыграли руководство? Это было опрометчиво, Александр Васильевич, - сурово заметил Кубанский, а в уголках его глаз лучились лукавые морщинки.
Первушин не растерялся и быстро нашелся:
- Товарищ генерал, так это же тот случай, когда не наказывают.
Кубанский улыбнулся, и обратил взгляд на Сахнова - тот подтянулся, и прямо в лоб спросил:
- Сергей Степанович, ты не жалеешь, что ушел из академии?
Сахнов выдержал его испытующий взгляд и также прямо ответил:
- Никак нет, товарищ генерал!
- В армии, при хорошем раскладе, ты бы мог уже командовать бригадой. Чего тебе там не хватало?
- Творчества, товарищ генерал! В контрразведке жизнь каждый день подбрасывает нестандартные ситуации, и они требуют нестандартных решений! - с жаром заговорил Сахнов. - Вот, например, вчера…
- Сергей Степанович, с примерами пока погоди, дойдем и до них… - остановил его Кубанский. - Сначала обсудим вопросы, относящиеся к организаторской деятельности руководителя. А руководить вам предстоит особым коллективом с особыми задачами. Оттого как будет развиваться военная наука, зависит не только уровень боеспособности армии, но и в целом мощь нашего государства.
- Товарищ генерал, я это понимаю. Во время службы в дивизионе обеспечения академии Генштаба мне приходилось соприкасаться с научными вопросами, - пояснил Сахнов.
- Соприкасаться - это одно, и совсем другое дело - принимать участие в их решении, - подчеркнул Кубанский и предложил: - Присаживайтесь, товарищи офицеры, об этом мы сейчас и побеседуем!
Первушин и Сахнов заняли места рядом с Петровским и приготовились к тому, что генерал начнет опрашивать их по функциональным обязанностям и задачам. Он же не стал заострять на этом внимания, а старался вникнуть в стиль и методы их работы, интересовался тем, как они строят свою работу с молодыми перспективными сотрудниками. Не обошел стороной и такой важной темы, как взаимодействие контрразведчиков с командованием армейских частей, а затем спросил Сахнова:
- Сергей Степанович, на чем в первую очередь должны строиться наши отношения с командованием?
- На принципиальной деловой основе, - не задумываясь, ответил тот.
- Да, это необходимое, но недостаточное условие.
- Воспринимать задачи и проблемы командования как свои.
- Именно как свои! Мы не надсмотрщики над командирами, а соратники. Как говориться, без разведки армия слепа, а без контрразведки беззащитна. Наша святая обязанность - оберегать ее от предательства, от шпионов и от всего того, что разъедает армию и превращает в сброд.
- Безусловно! Я по-другому и не мыслю! - заверил Сахнов.
- И это правильно! - одобрил Кубанский и, заканчивая беседу, прошел к книжному шкафу, снял с полки два документальных сборника "Смерш", вручил Первушину с Сахновым и пояснил: - В них вы не найдете лихо закрученых детективных сюжетов, но это нисколько не умаляет их достоинств. Это - книга захватывающих человеческих судеб, посвятивших себя служению Отечеству.
- Товарищ генерал, мы оправдаем возложенное на нас доверие! - заверили Первушин и Сахнов.
Крепко пожав им руки, Кубанский на прощание предупредил:
- Оба вы молоды, а должности у вас будут высокие, поэтому не заноситесь и не барствуйте. Помните, своими успехами руководитель во многом обязан подчиненным. Ведите их к высоким целям, - и здесь в его голосе зазвучали непривычно мягкие нотки: - Не за горами тот день, когда я и Сергей Иванович уйдем со службы. На наши места придут новые люди, может, даже кто-то из вас. Это неважно, важно другое - сберечь тот дух служения Отечеству, которому были верны сотрудники Смерш. Желаю успеха, товарищи офицеры!
- Спасибо, товарищ генерал, - поблагодарили они.
В приемную Первушин и Сахнов вышли в приподнятом настроении. Не скрывал своего удовлетворения и Петровский. Кандидаты, которых он отстаивал перед Кубанским, не подкачали.
- Все нормально, ребята! Хорошо отстрелялись! - похвалил он и напомнил: - Осталось еще собеседование у генерала Шепелева.
Затем посмотрел на часы и предупредил:
- Он будет в четыре, а пока сходите в столовую, пообедайте, отдохните и соберитесь с мыслями. Помните, у генерала любимый конек - оперативные игры с противником.
- Спасибо, Сергей Иванович, - поблагодарил Первушин.
А Сахнов, помявшись, спросил:
- Сергей Иванович, а просьбу можно?
- Пожалуйста.
- Быть рядом с архивом и не посмотреть дело на Павла Судоплатова, я себе такого не прощу.
- Что, мечта не дает покоя? - спросил Петровский и пообещал: - Постараюсь что-нибудь сделать.
- И что, это возможно? - не мог поверить в удачу Сахнов.
- Сергей Степанович, не торопи события, давай дуй на обед! - поторопил его Петровский.
Сахнов присоединился к Первушину. Они спустились вниз, на третий этаж, в столовую. Аппетитный запах наваристого борща заставил их на время забыть о собеседовании у генерала Шепелева. Подошло время обеда, и к раздаче выстроилась длиннющая очередь. Она двигалась на удивление быстро, и вскоре они оказались у меню. Цены вызвали у них неподдельное изумление.
- Саша, я не верю своим глазам? - воскликнул Сахнов.
- Фантастика! - согласился с ним Первушин.
- Таких цен в Москве не увидишь!
- А все потому, что не воруют.
- Не хватало еще у нас.
- Лишний раз убеждаюсь: экономика должна быть экономной, а контрразведка - военной, - отметил Первушин.
- Рано или поздно она такой будет! - не терял оптимизма Сахнов и с аппетитом набросился на борщ.
После обеда они собрались в кабинете Петровского. Тот слов на ветер не бросал и предложил пройти в архив. Спустившись на лифте на цокольный этаж, они направились в читальный зал. Там их встретил сотрудник архива и предложил для ознакомления два пожелтевших от времени тома. У Сахнова загорелись глаза, сбылась давняя мечта - прикоснуться к истории и к документам, написанным его кумиром - руководителем легендарного 4-го управления НКВД- НКГБ Павлом Судоплатовым. Дрогнувшей рукой он открыл обложку дела, и на него с пожелтевших страниц повеяло обжигающим дыханием первых трагических дней 1941 года.
На глаза Сахнова попал список репрессированных сотрудников, написанный Судоплатовым и датированный 25 июля 1941 года. Не побоявшись обвинений в связях с врагами народа, Павел Анатольевич ходатайствовал перед грозным наркомом НКВД Лаврентием Берией об освобождении из лагерей и тюрем тех сотрудников, кто еще остался жив. В тяжкий час испытаний для страны майор Судоплатов, только-только назначенный на должность, пекся не о себе. Он боролся не просто за друзей, а за профессионалов. Беспощадное военное время востребовало не холуйствующих карьеристов и подхалимов, а тех, кто делом доказал свою способность бороться и побеждать самого сильного врага.
- Неужели тот самый "список Судоплатова"?! Так это не вымысел! - не мог поверить своим глазам Сахнов.
Он и Первушин с жадным интересом вчитывались в этот и другие документы, подготовленные Судоплатовым. В них сухим служебным языком бесстрастно излагалась история подвигов и трагедий Павла Анатольевича и его подчиненных. Сахнов и Первушин, забыв обо всем, с головой окунулись в то захватывающе интересное время. Их, познавших на собственном опыте работу в спецслужбе, поразили результаты деятельности управления.
В обзорной справке "О деятельности 4-го Управления за период Великой Отечественной войны", подготовленной Павлом Анатольевичем, было всего четыре страницы - но какие страницы!
"…4-е управление МГБ СССР, - писал он, - было создано в ходе войны в 1941 году и работало до мая 1945 года.
Для активной диверсионной и агентурно-оперативной деятельности в тылу противника были организованы 244 РДР (разведывательно-диверсионные резидентуры, действовавшие за линией фронта) численностью 16 650 человек. За время войны:
• пущено под откос эшелонов - 1511;
• уничтожено самолетов противника в воздухе и на земле - 81;
• уничтожено танков - 2394;
• убито, ранено и взято в плен немецких солдат и офицеров - 147 030;
• ликвидированы 62 видных представителя немецких оккупационных властей;
• выявлены 139 490 немецких агентов, предателей и пособников…
За время боевой деятельности оперативные группы потеряли убитыми 395 человек".
Из 28 сотрудников НКВД-НКГБ, удостоенных звания Героя Советского Союза, 23 являлись подчиненными Павла Судоплатова. Восьми сотрудникам это звание было присвоено посмертно.
Первушину и Сахнову эти цифры говорили только об одном: для профессионалов, объединенных великой целью и верных боевому братству, невыполнимых задач нет. Они снова и снова возвращались к докладным и рапортам командиров разведывательно-диверсионных резидентур Медведева, Карасева, Ваупшасова, с трепетом касались отчетов легендарного разведчика-боевика Николая Кузнецова, когда к ним присоединился Петровский и поторопил на выход. На лифте они поднялись на седьмой этаж и остановились в приемной. Дубовые панели на стенах, массивные напольные часы, бронзовая люстра под высоким потолком возвратили Первушина и Сахнова в середину двадцатого века.
- Здесь почти все сохранилось, как было при генерале Селивановском - заместителе начальника Смерш, - пояснил Петровский и вошел в кабинет Шепелева.
Военная косточка - педант и аккуратист, заместитель руководителя департамента военной контрразведки ФСБ России генерал-майор Юрий Шепелев не терпел в подчиненных расхлябанности и поверхностности. Об этом Сахнов с Петрушиным были предупреждены и с волнением поглядывали на дверь кабинета. Она открылась, показался Петровский и пригласил:
- Заходите, товарищи офицеры!
Они прошли через широкий тамбур и оказались в просторном кабинете, который скорее напоминал музей. Всю левую стену занимали, чудом сохранившиеся после многочисленных реорганизаций военной контрразведки, реликвии прошлого. Черно-белые, потемневшие от времени, фотографии сотрудников Смерш, предметы шпионской экипировки, копии совершенно секретных документов, рассказывавших о разоблаченных изменниках, террористах и диверсантах.
Представившись, Первушин и Сахнов остановились у порога. Навстречу им из-за стола поднялся коренастый, крепко сбитый генерал. Несмотря на 55 лет, Шепелев лучился энергией и задором. Поздоровавшись с Сахновым, он подал руку Первушину - его строгое лицо смягчилось, и он добродушно заметил:
- Александр Васильевич, растешь как гриб после дождя. Два год назад был заместителем начальника отдела по дивизии, а теперь без пяти минут заместитель начальника ведущего управления.
Первушин смутился и не знал, что сказать.
- Не тушуйся, Александр Васильевич, не тот случай. Молодец, хорошо поработал в Южной Осетии! Сколько ты там пробыл?
- Три недели, после того как Ваша группа убыла в Абхазию, - ответил Петрушин.
- Да, горячие были денечки. В Абхазии, слава Богу, обошлось без большой крови. Драпали эти хваленые грузинские рейнджеры так, что пятки сверкали. В Зугдиди бросили все документы, даже дела на агентуру. Ну, да ладно об этом, - закончил с воспоминаниями Шепелев и, махнув рукой на стол заседаний, пригласил: - Присаживайтесь!
Сахнов и Первушин, заняли места и приготовились отвечать на вопросы Шепелева. Тот не спешил и обратился к Петровскому:
- Сергей Иванович, что, сильно досталось нашим будущим генералам у Николая Валентиновича?
- Как видите, живы, Юрий Дмитриевич, - ответил тот.
- Да-а, выглядят вызывающе живо, - сурово заметил Шепелев.
Первушин с Сахновым напряглись. Это от него не укрылось, и он добродушно заметил:
- Ладно, экзаменовать не буду. И без меня у вас был хороший экзаменатор - война. Поговорим о вашем новом участке работы. А он - наисложнейший: самые современные научные разработки, уникальные изобретения - то, что определит будущий облик армии, и способы ведения войны. А она будет не такой, как в Южной Осетии. Надеюсь, у вас в этом нет сомнений?
- Да, - дружно ответили Сахнов с Первушиным.
- Хорошо, что есть понимание, - и здесь в голосе Шепелева зазвучали тревожные ноты: - В Осетии и Абхазии наши противники, явные и тайные, получили по носу. Но это не значит, что нам надо успокаиваться. Необходимо уже сегодня готовиться к их новым и еще более коварным выпадам. Сейчас в армии начаты болезненные, но необходимые реформы. Август-2008 показал, и ты, Александр Васильевич, убедился: со старым багажом нашей армии идти в XXI век - заведомо оказаться в проигравших.
Первушин кивнул головой и с горечью признал:
- Боевое управления и связь - одно название. А техническое оснащение? Когда мы заняли базу 4-й пехотной бригады, то увидели наши танки Т-72, а они оборудованы такой электроникой, что оставалось только мечтать.
- Если бы только одно это. В армии и на флоте накопилась масса других проблем. Архаичная, забюрократизированная организационная структура. Куча всяких вспомогательных подразделений, которые, подобно гирям, висят на боевых частях. Армия - больше миллиона, а как воевать, так можно по пальцам пересчитать.
- Да, если бы не дух наших солдат и офицеров, а на месте грузин оказался бы кто подуховитее, то неизвестно насколько затянулась бы война.
- Александр Васильевич, давай не будем гадать: дело сделано, и надо смотреть вперед. Задачи стоят наиважнейшие. Вот ты, Сергей Степанович, как их представляешь?
- Контрразведывательная защита приоритетных секретов, выявление разведывательных устремлений к ним иностранных спецслужб, пресечение их шпионской деятельности, а также борьба с коррупцией, - доложил Сахнов.
- Александр Васильевич, у тебя есть что добавить? - обратился Шепелев к Первушину.
- Я так полагаю, содействие продвижению передовых разработок в войска и на внешний рынок, - дополнил тот.
- Правильно полагаешь. Но прежде чем что-то двигать, надо хорошо разобраться в том, чем предстоит заниматься. Сделать это будет непросто. Идет процесс слияния вузов и исследовательских центров.
- Товарищ генерал, говорят, что останется не больше двух десятков? Это же…
- Александр Васильевич, говорят, что кур доят! Руководители твоего уровня должны оперировать фактами и не поддаваться эмоциям! - оборвал его Шепелев и заговорил в приказном тоне: - Прекратить всякое нытье! Вы должны понимать, что идет борьба ведомств и руководителей, порой далекая от государственных интересов. Одни преследуют личный интерес, другие - цепляются за старый научный багаж и не дают дорогу молодым. Ваша задача не допустить, чтобы в процессе слияния не слили то, что необходимо нашей обороне. Ясно?
- Да! - подтвердили Первушин и Сахнов.
- И последнее, товарищи офицеры! - ваши решения и предложения по проблемным вопросам, которые будете направлять в департамент должны быть самым тщательным образов выверены. Поэтому, если необходимо, встречайтесь лично с руководителями НИИ, КБ, ученными. Руководству ФСБ, в Генштаб и министру обороны мы обязаны представлять абсолютно достоверную информацию. Понятно?
- Так точно! - в один голос подтвердили Сахнов с Первушиным.
- Надеюсь, вы справитесь с этим сложным участком. А пока нет приказа директора, возвращайтесь на места и, не снижая темпов, продолжайте работу! - распорядился Шепелев.
- Есть! - ответили офицеры, вышли в приемную и, наконец, смогли вздохнуть свободно. Теперь им оставалось запастись терпением и ждать решения директора ФСБ.
22 августа состоялся его приказ. Сдав дела на прежних местах службы своим сменщикам, Сахнов и Первушин прибыли в распоряжение начальника Управления "Н" генерал- майора Александра Рудакова. Управление и сам генерал пользовались в департаменте непререкаемым авторитетом. В его послужном списке числились десятки контрразведывательных операций и разоблаченные агенты таких матерых разведок, как ЦРУ и БНД. За последние девять лет он дважды награждался орденами, а в 2010 году был удостоен высшего профессионального отличия - стал Почетным сотрудником контрразведки.
Немногословный, сдержанный в движениях, со строгим лицом, в котором угадывались восточные черты, Рудаков в свои 56 лет сохранял спортивную фигуру и поразительную живость в движениях и мыслях. После короткого знакомства с Первушиным и Сахновым он сразу перешел к делу: коротко обрисовал оперативную обстановку в институтах и НИИ, определил приоритетные задачи и в заключение рекомендовал самым внимательным образом разораться в сильных и слабых сторонах подчиненных, чтобы умело использовать их в организации работы.
После представления личному составу управления Сахнов убыл в отпуск, а Первушин приступил к работе. Сфера деятельности управления оказалась настолько обширокой и специфичной, что ему приходилось приезжать на службу за несколько часов до начала рабочего дня, чтобы в спокойной обстановке вникнуть в дела.
Утро 27 августа не предвещало неожиданностей. В холле, как обычно, Первушин принял доклад от дежурного по управлению, поднялся к себе в кабинет, отключил сигнализацию, открыл сейф, достал документы и положил на стол. Повесив китель на спинку стула, он расположился в кресле, придвинул к себе последние ориентировки из департамента, но к их рассмотрению так и не приступил, в дверь постучали.
- Войдите! - разрешил Первушин.
В кабинет вошел начальник второго отделения капитан второго ранга Охотников. Бывший моряк-подводник и на суше сохранял ту особую щеголеватость, которая всегда отличала эту элиту флота. Наглаженные стрелки брюк, казалось, резали воздух, надраенные медные пуговицы кителя горели жаром, на гладко выбритом суховатом лице выделялись щегольские усики. Они воинственно топорщились, а в карих глазах вспыхивали тревожные огоньки.
- Александр Васильевич, извините, что беспокою, но ситуация какая-то непонятная, - мялся на пороге Охотников.
- Непонятная, будем разбираться. Проходи, садись, - предложил Первушин.