У Джули упало сердце. Когда Мануэль пригласил ее поужинать, она не сомневалась, что они проведут вместе вечер. И уж, конечно, никак не думала, что они расстанутся так рано. Как досадно. Пол все равно собирался заехать за ней где-то в половине восьмого, а вечеринка у его приятеля Патрика начиналась около девяти часов. Джули почувствовала возмущение и обиду из-за столь высокомерного обращения Мануэля с ней. Резко поднявшись, она в скверном настроении отправилась в гардероб за своим пальто.
Когда Джули вышла из вестибюля, Мануэль уже стоял там, беседуя со швейцаром. Несмотря на раздражение, она не могла подавить приятное волнение, вызванное сознанием того факта, что он ждал именно ее.
Невзирая на непогоду, внутри "феррари" все еще было тепло и уютно, и Мануэль не сразу завел мотор, а некоторое время смотрел на Джули.
- Вы сердиты, - проговорил он наконец. - Почему?
Джули сидела сгорбившись.
- Я вовсе не ожидала, что меня вот так бесцеремонно отправят домой в половине девятого, словно маленького ребенка, припозднившегося на школьном пикнике!
Мануэль усмехнулся и включил внутреннее освещение. Его близость сильно волновала Джули. Ей еще не приходилось встречать мужчину, который одним своим присутствием вызывал бы такое душевное смятение. Джули очень хотелось прикоснуться к нему и чтобы он коснулся ее; от этих мыслей все ее существо пронизала жаркая волна стыда и смущения. Джули никогда не считала себя легкомысленной и ветреной, но с Мануэлем Кортесом ей хотелось быть именно такой. Она сожалела, что не может претендовать на роль блистательной femme fatale, способной без колебаний решиться на мимолетное приключение; Джули не осознавала, что ее молодость и красота притягивали и возбуждали неизмеримо сильнее.
- Вы думаете, мне не терпится доставить вас домой? - заметил ласково Мануэль. - Поверьте мне, Джули, я предпочел бы провести весь вечер с вами, но моего агента хватил бы апоплексический удар. - Мануэль вздохнул. - А завтра утром мне нужно лететь в Париж, в полдень предстоит запись для французского телевидения, а вечером назад - для выступления у "Гардинос". Как видишь, у меня довольно беспокойная жизнь.
- Знаю, знаю. А сегодня выдалось немного свободного времени, - произнесла Джули с горечью.
- Вовсе нет. Сегодня я должен был ужинать с Бернардом Хоффманом, - ответил Мануэль, не моргнув глазом, называя имя знаменитого импресарио. - Но мне захотелось поужинать с вами. Вы довольны?
Искоса взглянув на него, Джули улыбнулась.
- Разумеется.
- Прекрасно, - заметил Мануэль, и Джули на какое-то мгновение показалось, что он сейчас прикоснется к ней. Но Мануэль выключил внутреннее освещение и завел мотор.
Как и прежде из города, путь в город прошел в молчании. Следуя указаниям Джули, Мануэль доехал до Фокнер-роуд и высадил ее в начале улицы.
Когда Джули выходила, он поймал ее за руку и спросил:
- Не поужинаете ли вы со мной в среду?
Джули с трудом проглотила застрявший в горле комок.
- Если это вам действительно хочется.
- Мне это действительно хочется, - заверил Мануэль. - Я заеду за вами на работу. Идет?
- Хорошо. Спокойной ночи.
Джули наблюдала за хвостовыми огнями, пока они не исчезли, потом повернулась и медленно пошла к дому номер сорок семь. Здания на этой улице представляли собой отдельные виллы и спаренные особняки с общей промежуточной стеной. Семья Кеннеди занимала виллу, в левом крыле которой располагались приемная и операционная отца. Открыв дверь собственным ключом, Джули направилась в гостиную, где обычно сидели перед телевизором родители. К ее удивлению, здесь же находился Пол, с унылым видом смотревший на экран.
- Пол! Что ты здесь делаешь? - спросила Джули. - А как же вечеринка?
С ее появлением Пол заметно повеселел.
- О Джули. Знаешь, мне не хотелось идти одному, поэтому я позвонил Пату и предупредил, чтобы нас не ждали.
Пол взял пальто Джули и повесил его в коридоре с непринужденностью человека, много раз проделывающего эту операцию, и затем продолжал:
- С кем ты ужинала? Твоя мама говорила о какой-то школьной подруге. Я знаком с ней?
Джули, не привыкшая даже к невинной лжи, чувствовала себя ужасно. Родители постоянно убеждали ее быть правдивой, несмотря ни на что, и нелегко было обмануть их доверие. Но Джули также понимала: скажи она правду и поднимется страшный шум, который в данный момент она просто не в состоянии выдержать.
- Ее звать Селин Чалмерс, - уверенно произнесла Джули, усаживаясь. - Нет, Пол, ты с ней не знаком.
- Вот как. Получила от встречи удовольствие?
- Да, большое, - вздохнула Джули. - Нет ли у нас горячего кофе, мамочка? У меня слегка кружится голова. За ужином мы выпили немного вина, а я ведь очень редко его употребляю.
- Да, конечно, - улыбнулся отец. - А кто платил за все?
Джули вновь покраснела.
- Селин, - с трудом выдавила из себя Джули. - Пойду позабочусь насчет кофе. Кто-нибудь еще хочет?
Пол последовал за ней на кухню.
- Что-нибудь не в порядке? - тряхнула она головой.
- Ну, ты ведь не против, что я здесь ждал тебя?
- Конечно, нет, - ответила Джули, мучимая угрызениями совести. - Извини, Пол. По-видимому, я просто устала, вот и все. Такой напряженный день.
- Понимаю, - сказал Пол, слегка касаясь губами ее лба, и Джули едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. Вся душа у нее буквально застонала. "О, Господи, - подумала она с болью, - почему мне неприятно прикосновение Пола, и в то же время так страстно хотелось, чтобы Мануэль Кортес притронулся ко мне?"
Глава 3
Во вторник на работе Джули с трудом удавалось скрывать, что она вновь встречалась с Мануэлем; особенно когда Донна и Мерилин опять завели о нем разговор. Для них это была самая животрепещущая тема, и Джули волей-неволей приходилось большей частью поддерживать шутки подруг. Но в душе у нее преобладали совершенно другие эмоции, и она не знала, на что решиться. Ей не давал покоя вопрос: не лучше ли быть откровенной с родителями? С матерью и отцом у Джули сложились такие отношения, что она чувствовала себя глубоко виноватой перед ними из-за своей лжи, но ей также было известно, насколько им нравился Пол и как они надеялись, что в один прекрасный день Пол и Джули поженятся. Родители огорчились бы, узнав, что их дочь проводит время в обществе такого человека, как Мануэль Кортес, который, по их мнению, только ищет развлечений и не может иметь серьезных намерений. Но ведь они не испытали то чудесное ощущение возбуждения и энергии, которое охватывало каждого, соприкоснувшегося с ним.
Джули тяжело вздохнула. Если она хотела и дальше встречаться с Мануэлем, ей не следовало делать из этого знакомства тайны.
Вечером во вторник Джули с Полом была в кино. Он зашел за ней на работу, и они перед сеансом покушали в угловом фирменном ресторанчике "Лайонз". Пол, которому не удалось обстоятельно поговорить накануне вечером, рассказал, что Нейл Парриш не ругал его в связи с поведением Джули по отношению к мексиканскому певцу.
- По сути, он даже ни разу не упомянул этот эпизод, - заметил с известным удивлением Пол. - И это совсем не похоже на Парриша. Обычно ему доставляет удовольствие заполучить предлог, чтобы поставить человека в затруднительное положение. Мне лично он нравится. Блестящий специалист, но порой заходит слишком далеко.
- Ты должен смело высказывать ему свое мнение, - воскликнула Джули. - Ведь в конце концов он - обыкновенный человек. Возможно, ему действительно нравится ставить людей в неловкое положение, однако кто-то должен быть с ним откровенным.
- По правде говоря, он иногда нагоняет на меня такого страху, - признался Пол, скорчив недовольную гримасу, и Джули невольно улыбнулась, поскольку признание Пола во многом соответствовало истине.
Когда Джули в эту ночь готовилась лечь в постель, в спальню вошла мать и, плотно прикрыв за собой дверь, спросила:
- Джули, дорогая, что случилось?
Джули резко встала со скамеечки, на которой сидела перед туалетным столиком, расчесывая волосы. На ней была только короткая нейлоновая ночная рубашечка, и в ней она выглядела шестнадцатилетней девочкой. Мать стиснула руки, будто ощущая какую-то неловкость. Джули нахмурилась.
- Случилось? - повторила она, притворяясь удивленной. - Абсолютно ничего.
- Нет, что-то произошло. По крайней мере, что-то тебя тяготит. Ты не похожа сама на себя, с тех пор как вернулась домой вчера вечером. Быть может, Селин чем-то обидела тебя?
- Селин? - Беспомощно пожала плечами Джули. - Ну, мы вспоминали, естественно, старые времена.
Проницательным взглядом мать смотрела на дочь.
- Джули! Скажи мне честно, была это Селин… и вообще с женщиной ли ты ужинала вчера?
Джули крепко сжала губы. Откровенно лгать она не станет.
- Нет, мама. Ты права, я была с мужчиной, - ответила она, разглядывая перламутровую щетку для волос, которую держала в руке. Через некоторое время она опять подняла глаза. - Извини, мама, но я боялась, что вы с папой не поймете, если я расскажу вам. Вы надеетесь… ну… что я и Пол… - дальнейшие слова замерли у нее на губах.
- О Джули! - вздохнула миссис Кеннеди. - Ты ведь знаешь, что мы желаем только твоего счастья. Господи, конечно, Пол нам нравится, но это вовсе не означает, что ты непременно должна выйти за него замуж лишь ради того, чтобы угодить нам! Боже мой, порой твои слова пугают меня. Мы хотим, чтобы ты вышла замуж за человека, которого любишь.
- Замуж, конечно, - беспокойно задвигалась Джули. - Ну, а если я скажу, что человек, с которым я встречалась вчера, не имеет никаких брачных намерений?
На лице матери отчетливо проступила тревога.
- Почему же? Он что, уже женат?
- Нет, то есть… - Джули провела щеткой по волосам, - я, честное слово, не знаю.
- Джули! - сказала мать с упреком, покачивая головой. - Кто он! Мы его знаем?
- Не совсем. Вы слышали о нем, - ответила Джули, поворачиваясь спиной к туалетному столику. - Пожалуйста, мамочка, не спрашивай меня больше ни о чем. Если… из этого что-то выйдет, я расскажу вам тогда все.
Теперь миссис Кеннеди была уже по-настоящему встревожена. Никогда прежде Джули ей не лгала и не имела от нее секретов. Трудно примириться, а также с тем, что дочь больше не испытывала потребности посвящать ее в свои тайны. Данное обстоятельство как бы делало Джули более взрослой. Оставаясь по-прежнему их девочкой, она теперь начинала жить своей собственной жизнью, которую не желала делить с родителями.
Джули тоже ощущала тревогу. И это чувство усиливало ясное понимание того, что она играет с огнем. Мануэль Кортес не принадлежал к числу людей, которые ограничиваются легким флиртом. И хотя у Джули было много поклонников, ей еще никогда не приходилось иметь дело с таким опытным мужчиной, как Кортес.
Мать пожелала спокойной ночи, и Джули забралась в постель. Засыпая, она еще различила телефонный звонок - ночной вызов для ее отца, и потом все исчезло. Живительная сила молодости преодолела все ее проблемы, и Джули крепко уснула.
Когда Джули утром в среду сказала матери, чтобы вечером ее не ждали к ужину, мать только как-то странно взглянула на дочь, но промолчала, а поскольку вместе с ними завтракал и отец, то Джули была рада этой сдержанности. Она знала, что без ее согласия мать ничего не расскажет отцу.
Джули с большой тщательностью нарядилась в новый кримпленовый костюм восхитительного оранжево-розового цвета: прямая короткая юбка и короткий двубортный жакет с фестонами по линии выреза. Шею украшала двойная нитка жемчуга, туалет дополняли бежевое пальто из шерсти ламы, черные туфли и черная сумочка. Отец довез Джули на машине до работы и сделал ей комплимент по поводу ее внешности.
- Все это ради Пола, счастливчика? - спросил он, хитро улыбаясь.
- Нет, - покачала головой Джули. - У меня встреча с друзьями. Сегодня вечером Пол работает.
- Понимаю, - сказал отец, не усматривая в этом ничего необычного. Джули пользовалась всеобщим расположением и часто проводила время в обществе подруг. Кроме того, по средам она обычно навещала Саманту.
Донна и Мерилин тоже обратили внимание на праздничный наряд, и Джули не сомневалась: они не поверили ее объяснению относительно вечеринки у Саманты. Но для их отдела косметики день выдался очень напряженный, и в присутствии воинственно настроенной мисс Фадерстоун у девушек не было времени посплетничать.
Наконец наступила половина шестого вечера, и Джули, мысленно подбадривая себя, отправилась на свидание с Мануэлем Кортесом.
Но выйдя на улицу, она не увидела ни Мануэля, ни его великолепного "феррари". Какое разочарование! Джули почувствовала, как у нее внутри все похолодело. Не подшутил ли он над ней, когда просил о свидании? Не пытался ли он таким способом отомстить ей за прямолинейность ее суждений?
Проходившая мимо Донна и Мерилин пожелали Джули всего хорошего и, удаляясь, часто с любопытством оглядывались, явно строя различные предположения по поводу ее туалета. Джули нетерпеливо, с беспокойством ходила взад и вперед. Ей было страшно неудобно вот так топтаться в ожидании и неловко от многозначительных взглядов, которыми окидывали ее прохожие - мужчины. Джули постояла до без четверти шесть и, вконец рассерженная, решила, что Мануэль не придет. К горлу почему-то подступали слезы, и Джули ругала себя последними словами за собственную глупость и наивность. Ей следовало сообразить, что он вовсе не собирался встречаться с ней вновь.
Больше не колеблясь, Джули повернулась и зашагала к перекрестку с Оксфорд-стрит. Она решила на автобусе доехать до Саманты, где ей всегда были рады. Супруги Барлоу жили на Поплар-сквер недалеко от Кингз-роуд в довольно современной квартире, которую Бенедикт снял, когда первая выставка его работ принесла дивиденды.
Хоть куда, лишь бы не домой, размышляла опечаленная Джули, в то же время сознавая, что в действительности она не желала ничего другого как побыть одной.
По Оксфорд-стрит двигалось множество людей. Повесив сумочку через плечо и засунув руки в карманы, Джули приготовилась слиться с этим потоком, когда услышала, как кто-то ее зовет.
- Джули! Джули, подождите!
С неистово забившимся сердцем она обернулась и увидела продиравшегося к ней сквозь толпу Мануэля. С разлохмаченными волосами, развевающимися полами расстегнутого дорогого мохерового пальто он все равно выглядел красивым, и Джули страстно захотелось броситься ему на шею, такое она почувствовала вдруг облегчение.
- Привет, - сказал он. - Вы здорово рассержены, я знаю и очень извиняюсь, но это сумасшедшее лондонское движение на улицах. Боже, оно меня просто убивает! Придется оставлять машину где-нибудь за городом!
- И это все? - рассмеялась Джули.
- Конечно. Небось уже подумали, что я решил вас наказать?
- Да, - просто ответила Джули, слишком радостная, чтобы кривить душой.
- Ну вот я перед вами. Может быть, пойдем? Приглашаю вас поужинать у меня в апартаментах, если вы не против.
У Джули буквально похолодели руки.
- Я… не знаю… - начала она неуверенно.
Но Мануэль не обратил на ее замешательство ни малейшего внимания.
Взяв Джули за руку, он стал прокладывать дорогу среди снующих прохожих, таща ее за собой. Джули заметила несколько изумленных взглядов узнававших его людей, но Мануэль привычно игнорировал окружение. И Джули подумалось совсем некстати, что он не тщеславен в той сфере, которая связана с его работой.
Автомобиль стоял где-то около Чаринг-кросс, и у Джули заломило ноги от быстрого темпа, в котором Мануэль прошел эту порядочную дистанцию. Она с наслаждением расслабилась на роскошном сиденье "феррари", предоставив ему взять на себя все заботы о дальнейшем.
Предложив ей сигарету, Мануэль тоже закурил и завел мотор.
- Сумасшедший дом, - заметил он. - Как я ненавижу тесноту и скопления людей. Ну а вы? - взглянул он на Джули.
- Я люблю Лондон, - ответила она, - но мне известны и его недостатки. Действительно, в вечерние часы улицы его перегружены.
- Перегружены! - фыркнул Мануэль и влился в транспортный поток, движущийся в сторону Сент-Джонз-Вуд. - Живу в апартаментах "Лебанон-корт". Вы знаете это здание?
Слова Мануэля вновь напомнили Джули о проблеме ужина у него на квартире. У нее не было достаточно оснований отказать ему теперь, да, по правде говоря, и не хотелось, хотя она понимала, что поступает безрассудно.
- Точно не скажу, - ответила она, - но если это один из новых многоквартирных домов рядом с Риджентс-парк, то я примерно представляю, какое здание вы имеете в виду.
- Вы правы, - удовлетворенно кивнул Мануэль. - Из окон я могу смотреть в парк, а также видеть почти весь Лондон.
"Лебанон-корт" принадлежал к тем роскошным новым строениям, которые возвышались среди собственных зеленых насаждений, фонтанов и скульптур, с помпезными подъездами, не уступающими первоклассным гостиницам. Швейцар в форме преграждал путь любым нежелательным элементам и пропускал только тех, кого знал или кто мог удостоверить свою личность.
- Довольно шикарно, - заметила Джули, когда лифт бесшумно вознес их на самый верхний этаж, где располагались апартаменты Мануэля. - Как приятно быть богатым!
Мануэль улыбнулся, понимая, что Джули поддразнивает его, но она не могла сдержать искреннего восторга, когда, переступив порог квартиры, впервые увидела из окон Лондон, так сказать, с птичьего полета. Спускались вечерние сумерки, в городе повсюду засветились и засверкали огни, и с этой высоты казалось, что внизу какая-то сказочная страна. Ни звука, ни привычного городского шума, а лишь ощущение глубокого покоя, которое усиливала раскинувшаяся панорама.
Мануэль включил освещение, и чувство нереальности происходящего исчезло, зато во всем своем простом изяществе предстала большая гостиная. От входа в нее вели две широкие ступени. Пол гостиной был устлан темно-желтым ковром. Низкие диваны и мягкие кресла, обитые темно-зеленой кожей расположились около электрического камина, а один угол занимала телевизионная и звукозаписывающая аппаратура. Полка возле камина была наполовину уставлена книгами по музыке и легкими романами в бумажных обложках. Бар содержал всевозможные напитки.
Осмотрев помещение, Джули заметила:
- Очень красиво, но, как я полагаю, вам это уже известно.
Мануэль снял с ее плеч пальто и перекинул через спинку кресла у двери. Затем он, проделав то же самое со своим пальто, сказал:
- Рад, что вам здесь нравится. Я держу в Лондоне эти апартаменты, так как ненавижу гостиницы, где постоянно пытаются чем-то угодить только потому, что вы знаменитость.
Мануэль произнес эти слова, нисколько не рисуясь, и Джули поняла, что раньше он вполне серьезно говорил о своем отвращении к скоплениям людей. Ее отец часто повторял: человек, которому доставляет удовольствие быть наедине с самим собой, не может иметь много на своей совести. "Или же не имеет вообще никакой совести", - добавила про себя Джули, размышляя о том, сколько женщин Мануэль Кортес уже приводил сюда. Наверняка Долорес Арриверу, но кого еще? Эта мысль отрезвила ее. Следовало сохранять ясную голову. Мануэль Кортес был человеком опытным, повидавшим весь мир, а не таким наивным юнцом, как Пол.