"Ну, какого ляда ты сюда приехал?" – грубо думала Шура, глядя на толстого дядьку, покупающего какие-то пироги. – "Заправляться или жрать? Да еще в субботу! Заправка для того, чтобы заправляться!"
Толстяк сменился девицей, которая кроме бензина брала еще какие-то журналы и шоколадки. Причем все никак не могла остановиться на чем-либо одном. После того, как отошедшая уже было от кассы, девица вернулась и попросила у кассирши пробить еще какую-то жвачку, Шура аж ногой топнула и фыркнула от возмущения.
– Спокойнее, Шурик! Спокойнее, – услышала она хриплый мужской голос у себя за спиной. – Не то бедная девушка жвачкой этой подавится.
Шура обернулась и мельком глянула на мужика, стоявшего в очереди за ней. Мужик был примечательный. Когда Шура обернулась, то взглядом уперлась как раз этому мужику в грудь. Грудь была ничего себе. Мощная и в меру волосатая. Это было видно, благодаря расстегнутой молнии на его куртке. Это, в общем, и все, что Шуре удалось разглядеть с первого взгляда. Она еще подумала:
"Во, придурок! Такая жара, а он в куртке".
Шура потеряла к мужику всякий интерес, ведь не может же быть, чтобы его слова имели отношение именно к ней. Наверное, где-то рядом с этим конем, находится еще и какой-то Шурик, к которому тот обращался. И наверняка этот Шурик тоже нервничает и бьет копытом в точности, как Шура. Да уж, озвереешь тут в этой очереди.
– Шурик! Или ты не Шурик? Неужели я обознался и передо мной не Животова! – раздалось у Шуры над ухом.
Шура аж подпрыгнула. Шуриком ее называл только один человек – Федька Моргунов. Она резко обернулась и стала внимательно разглядывать мужика. Не может быть! Какой-то розыгрыш, что ли? Кроме мощной груди у мужика, возвышавшегося над Шурой, была еще и борода. А самое невероятное, волосы этого типа были заплетены в настоящие косы. Косы лежали на широких плечах. Только бантов не хватало. Шура опустила взгляд и увидела, что мужик держит под мышкой немецкую каску с рожками. Ноги его были обуты в какие-то странные боты. Смесь сандалий с сапогами. В целом персонаж был какой-то киношный, невсамделешный. Мужик в свою очередь беззастенчиво разглядывал Шуру. При этом глаза у него были до жути хитрые.
– Ты кто? – смело спросила Шура. Она поняла, что, хоть убей, не узнает этого типа.
– Шурик, что за дурацкий вопрос? Ты же практически напрашиваешься на логичный ответ про коня в пальто.
– Это я и так вижу. И коня и пальто. Мужчина, я вас не знаю! – Шура гордо отвернулась.
– А я вас, девушка, знаю и весьма неплохо, – проурчал мужик Шуре в ухо. – У вас на коленке шрам от бандитской пули. Это я вас в седьмом классе из мелкашки случайно приложил? Или опять напутал?
– Федя! – ахнула Шура и развернулась. Правда, тут же отстранилась, увидев довольную, но совершенно незнакомую хитрую рожу. – Нет, этого не может быть!
Ну, как такое может быть, чтобы этот детина оказался Федькой Моргуновым "недомерком" и "букашкой".
– Шутка природы! – заявил мужик. – Ты, я смотрю, тоже слегка изменилась. Не узнал даже сначала. Только потом, когда ты ножкой топнула, да зафырчала. Так только Шурка в детстве делала.
– Девушка! Платить будете? Вы чего сюда пришли за бензином или лясы точить? – поинтересовалась у Шуры кассирша. Пока Шура беседовала с Моргуновым, очередь перед ними незаметно рассосалась.
– За бензином, – сообщила Шура. – Восьмая колонка, пожалуйста.
Шура опять повернулась к Федьке.
– Глазам своим не верю!
– Я тоже, – согласился он.
– Тысяча сто десять, – сообщила кассирша.
Шура, не отрывая взгляда от Моргунова, протянула ей деньги.
– Вот, сдачу возьмите. Следующий.
– Пятая, – сказал кассирше Федька.
Он расплатился, и они вместе вышли из прохлады кондиционированного магазина в жаркий июнь.
– А я ведь кота в твою честь назвала, – сообщила Шура. – Идем, познакомлю, он у меня в машине.
– Давай отъедем сначала в сторону, а то нас страждущие бензина живьем сожрут. За магазин заезжай, там тенек.
Шура пошла к своей машине и, не доходя до нее, услышала возмущенный рев Фёдора. Кот протестовал из-за отсутствия Шуры и кондиционированного воздуха. Шура чуть ли ни бегом кинулась к машине, завела мотор, но воздух даже не собирался охлаждаться. Увидев Шуру, Фёдор сбавил обороты и перестал орать. Так только заскрипел противным скрипом, мол, где ты, мамаша, шляешься, когда коты в шубах вынуждены без кондиционеров сидеть. Шура заехала за магазин и остановилась в тени. Мотор она выключать не стала. В салон пошел прохладный воздух, довольный кот заткнулся и начал гнездиться, чтобы опять вздремнуть часок-другой. Шура услышала громкий треск, и из-за угла выехал мотоцикл с Моргуновым за рулем.
"Вот почему он в куртке", – догадалась Шура. Она вышла из машины. Моргунов еще немного потрещал и выключил мотор.
– Ух ты! – Шура с восторгом потрогала мотоцикл. Он был невероятно красив, с большим количеством всяких никелированных штучек. Правда, сидел на нем Моргунов как-то смешно, как на горшке.
– "Харлей"! – Федька похлопал блестящий бок и слез с мотоцикла.
– Ну, рассказывай! – нетерпеливо потребовала Шура.
– Чего рассказывать?
– Все! Как тебя угораздило так вымахать?
– Фигня! Это я на флоте так рванул. Сразу на двадцать сантиметров, а потом еще рос. Вот недавно только и закончил. Показывай кота Федю.
Шура открыла дверцу и указала Моргунову на переноску.
– Ну-ка, ну-ка, сейчас поглядим на моего тезку, – Моргунов сильной рукой ухватил переноску и выволок кота на свет.
– Э-э-э-й! – недовольно заскрипел Фёдор из переноски.
Моргунов поднес переноску прямо к лицу и заглянул вовнутрь. Фёдор вытаращил желтые глаза, разглядывая незнакомца.
– Хорош, и здоровенный, прям, как я, – одобрил Федора Моргунов и вернул кота на место. – У тебя какие планы?
– Сейчас?
– Животова! Ну, не на жизнь же!
– Мы к матери с Пьетрофичем на дачу едем. Шашлыки и все такое прочее.
– А я в Солнечное купаться. Поехали со мной.
– Не могу. Вернее, я с удовольствием, но Федору на пляже будет жарко. Он измучается в своей переноске.
– Жаль, – Моргунов тяжело вздохнул.
– Мне тоже, – призналась Шура. – Мне столько всего тебе надо рассказать.
Шуре захотелось рассказать Моргунову всё-всё-всё, как в детстве. Ну, разве что про Кирсанова рассказывать, наверное, было бы не надо. Но Шура подозревала, что и от этого рассказа не удержалась бы. Уж больно она соскучилась по Федьке. Ведь до чего же все-таки здорово, когда есть человек, которому можно все рассказать! И тут ей пришла в голову блестящая идея, взять Моргунова с собой к родителям.
– А поехали со мной, – тут же предложила она Федьке.
– Неудобно, – замялся он.
– Чего неудобного? Мои обрадуются. Они ж тебя знают и помнят. А искупаться и там можно. У Пьетрофича бассейн 12 метров. Поехали, а?
– С пустыми руками нельзя, – строго сказал Федька, – А приличный магазин тут только один в Репино. Заскочим?
– Конечно, заскочим, тем более что по дороге.
Шура села в машину, Моргунов водрузился на свой мотоцикл и они вырулили от бензозаправочной станции на шоссе. Шуре понравилось ехать вместе с Моргуновым. Она чувствовала себя, как будто в сопровождении почетного эскорта.
"Надо будет как-нибудь с ним прокатиться на его мотоцикле", – думала Шура, разглядывая Федьку в зеркало заднего вида. – "Вот только каску эту рогатую я на себя ни за что нацепить не дам!"
В универсаме Репино Федька накупил всякой всячины. И вина, и фирменных ресторанных пирогов из кулинарии, и черешни величиной с кулак. Это Шуре тоже понравилось. Это было правильно. Она в свое время мечтала, что повезет Кирсанова знакомиться с родителями, а по дороге они заедут в магазин и он накупит всяких вкусностей. Федьку, правда, знакомить с родителями не надо, они и так его с детства знают. Ну, так пусть знают еще, какой из него приличный человек вырос.
При виде Шуриной машины в сопровождении мотоциклиста в немецком шлеме Эльвира Викентьевна взялась за сердце. Пьетрофич, наоборот, весело хлопнув Эльвиру Викентьевну по великолепной попе, побежал знакомиться. Он пожал Федьке руку и тут же был нагружен пакетами с продуктами. Моргунов, загрузив Пьетрофича, принялся доставать из Шуриной машины переноску с Фёдором. Когда кот, наконец, выбрался на свободу, он первым делом стал обнюхивать странные ботинки Моргунова, а потом вдруг потерся о его ногу. Моргунов подхватил кота на руки и уткнулся лбом в его лоб. Кот даже и не подумал возмущаться.
– Александра, может быть, ты нас все-таки представишь, – Эльвира Викентьевна возвестила о своем появлении на сцене невозможно манерным голосом. Словно первая леди посетила благотворительный концерт. Видимо, экзотический вид Моргунова затмил в глазах Эльвиры Викентьевны даже Шурину стрижку.
– Мам! Это же Федя! Федя Моргунов! – радостно сообщила Шура и засмеялась.
– Какой Федя Моргунов? – Эльвира Викеньевна слегка прищурилась, внимательно разглядывая Федьку. – Как, Федя Моргунов? Не может быть! Феденька, это разве ты?
– Я, Эльвира Викентьевна. Только подрос маленько.
– Ничего себе маленько. – В голосе Эльвиры Викентьевны чувствовалось одобрение. – Александра! Что ты сотворила со своей головой? – произнесла она совершенно другим тоном, оторвавшись от разглядывания Моргунова.
Тот между тем расстегнул куртку, снял ее и сунул куда-то на мотоцикл.
Шура разинула рот, даже не смогла ничего ответить матери, потому что Федька Моргунов без куртки, в обтягивающей майке был просто великолепен. Таких мускулистых парней Шура видела только в телевизоре.
– Эля, чего ты хочешь? – вступился за Шуру Пьетрофич. – Мода сейчас такая. Лысые девочки и мальчики с косичками.
– Это я косы заплетаю, когда на мотоцикле езжу, – пояснил Федя. – Хвост неудобно, он под каской давит.
– Конечно, хвост неудобно, – согласился Пьетрофич, поглаживая свою практически лысую голову. – Я вот тоже хвост никогда не завязываю.
– Да, ладно вам, смеяться. – Шура даже встала впереди Федьки, как бы заслоняя его собой. – Мне вот нравится. Как у викингов. Я в кино видела.
– Ну, если, как у викингов, так кто против? – согласился Пьетрофич. – Пойдем, викинг, искупаемся, что ли? Да пора мангал раскочегаривать, а то шашлыки простынут. И сними с себя амуницию-то свою, небось жарко, – Пьетрофич посмотрел на Федины сапоги-сандалии. – Есть у тебя с собой тапки какие-нибудь? А то я тебе свои дам.
– Всё есть, не волнуйтесь. – Федька достал откуда-то из мотоцикла шлепки. – Я ж на пляж ехал.
Он снял сапоги, надел шлепки, а потом легким движением вдруг скинул с себя замысловатые брюки. Эльвира Викентьевна ахнула и зажмурилась. Однако под штанами у Федьки оказались длинные купальные шорты с замысловатым цветочным рисунком.
– Я готов, – сообщил он Пьетрофичу, не заметив, какое шокирующее впечатление произвели его действия на Эльвиру Викентьевну. Шуре было смешно.
"Правильно", – думала она. – "Нечего на человека пялиться, как на неведомого зверя!"
* * *
После отъезда Тамары Федоровны Вера приступила к разбору своих коробок с барахлом. В одной из комнат коттеджа она решила устроить себе гардеробную. И пока Вера распаковывала посуду и картины, вездесущий Ашраф вынес из будущей гардеробной всю мебель и установил там кронштейны и полки для одежды. Причем сладил это все так быстро и красиво, что Вера пришла в восторг. Ведь получилось, хоть и гораздо проще, но так же удобно, как в гардеробной бывшей Вериной городской квартиры. Правда, в той гардеробной в основном висели Верины старые деловые костюмы и безразмерные домохозяйские шмотки, которые по возвращению из Италии Вера безжалостно отнесла на помойку. В новой гардеробной вещей было немного, но все они были элегантными и практичными.
В другой комнате Ашраф также быстро организовал Вере рабочий кабинет, принес туда Верин ноутбук и коробки с книгами. А потом они вместе развешивали картины и расставляли вазы. И тут Ашраф отличился еще и незаурядным вкусом.
Этим вечером ужин на всю компанию готовила Вера и старалась она от души. Уж очень ей хотелось как-то отблагодарить Ашрафа. Хотя бы вкусным ужином, а ужин у Веры, безусловно, удался.
– Ну, хозяйка! Скажу я тебе, что ты просто волшебница. Никак в клинике своей сама кашеварить собираешься? – поинтересовался Ашраф, с трудом отрываясь от тарелки.
– Поначалу, да. Потом поглядим. Добавки хочешь?
– Конечно, хочу! Знаешь, тебе тут надо ресторанчик еще открыть. Народ ведь обожает вкусно поесть. К тебе со всей округи люди ездить будут.
– Да, ладно! – рассмеялась Вера. – У нас в округе только личная помощница депутата Ромашина, да мужик пьяный на снегоходе.
– Хорошо, если б так! – Ашраф тяжело вздохнул. – Тут зимой у нас и шантрапа всякая, бывает, что шалит. Без Акбара и думать нечего здесь зимой жить. Ну, или без охраны, как у депутата.
– Когда клинику откроем, мы себе тоже охрану заведем, будешь начальником.
– Нет. Начальником охраны Акбар будет, а я твоим заместителем хочу.
– Может, лучше главным врачом? – Вера подумала, что уж, если кто и сподвижник в её нелегком деле, то это именно Ашраф.
– А что? Вот подучусь еще чуть-чуть, пару пальцев себе отрежу, и чем не главврач?
Они еще немного потрепались, выпили чаю и Ашраф отправился восвояси. А Вера… Вера опять заснула, как только голова ее коснулась подушки. Утром она поняла, что никогда еще не была так счастлива, как в эти дни.
Правда, на следующий день, уже ближе к вечеру начались неприятности. У шлагбаума остановился полицейский уазик и из него явился крепкий румяный молодец в полицейской форме и с форменной шапкой на затылке. Как она у него на затылке держалась, являлось большой загадкой. Шапка всем своим видом опровергала закон всемирного тяготения. Поигрывая полицейской дубинкой, молодец прошел на территорию, где и был задержан Акбаром. Акбар по обыкновению заглянул в глаза молодца своими волчьими глазами, продемонстрировал крепкие желтые клыки и проворчал что-то явно угрожающее. Молодец благоразумно остановился.
Вера в это время находилась в будущей операционной и показывала рабочим, где надо укладывать плитку и где будут висеть лампы. Внимание Веры к ситуации во дворе привлек один из рабочих:
– Во, волчара дает, целого мента поймал. У вас тут, Вера Алексеевна, разве волки водятся? Ни фига! Мы так не договаривались.
Вера выглянула в окно и ахнула. Остальные рабочие тоже столпились у окна.
– Да я теперь отсюда на улицу ни за какие коврижки не выйду, – сказал один из них.
– Все нормально. – Вера попыталась успокоить строителей. – Это не волк, а собака породы маламут. Он ученый, вас не тронет. Я ж вот не боюсь. И вам бояться не надо. Мы все здесь работаем. А тот чужой.
– Слабо верится. Ученый-то он, может, и ученый, а чего у него в башке понапихано никто не знает. Вдруг прыгнет?
– Не прыгнет, он на работе. И прыгать на вас в его служебные обязанности никак не входит, да ему это и не интересно, а вот чего в башке у этого полицейского понапихано – большой вопрос!
Вера побежала к выходу, на ходу надевая пуховик.
К полицейскому они подошли вместе с Ашрафом, появившимся из-за угла. На этот раз Ашраф был не в форме службы охраны, а в простецком ватнике. Никакой полицейской дубинки при нем не наблюдалось.
– Почему собака без намордника? – строго спросил молодец.
Вера отметила, что в отличие от рабочих, тот видимо сразу разобрался, что перед ним не волк, а собака. Знаток не иначе. На Верин взгляд Акбар вполне себе мог бы в кино играть, изображая волка. У него и хвост даже волчий, а не баранка или крендель какой-нибудь.
– Собака охраняет территорию. Здесь частная собственность, вам надо было оставаться за шлагбаумом, – не менее строго ответила Вера. – Вы же видели табличку про злую собаку.
Табличку Ашраф сделал просто замечательную. И Акбар на ней был нарисован в профиль, и про частную собственность на английском языке было обозначено.
– Слышь, я сам знаю, где мне надо находиться. Я при исполнении везде могу находиться, – недобро заметил молодец.
– А вы кто? Представьтесь, пожалуйста. – Вера решила не сдаваться. Тоже мне фунт изюму, при исполнении он. Откуда собаке знать, что он не вор. А может он, вообще, оборотень в погонах.
– А что не видно, кто я? Участковый, вот кто. Участковый при исполнении. Уберите собаку немедленно.
– Ашраф, попроси Акбара удалиться. И поблагодари его за службу, пожалуйста.
Ашраф сказал что-то по-узбекски, и Акбар отошел от полицейского, однако улыбаться и хвостом вилять не стал, а сел неподалеку, всем своим видом выражая готовность вернуться на оставленную позицию.
– Ну, и что тут у вас будет? – поинтересовался полицейский, почесав дубинкой за ухом. При этом шапка его удивительным образом опять же не свалилась.
– Где? – не поняла Вера.
– Тут. – Полицейский показал пальцем на пансионат. – Информация прошла, что хозяин поменялся.
– Клиника будет медицинская.
– Это хорошо. Приду лечиться, – обрадовал Веру полицейский и заржал каким-то своим мыслям. Видимо имел свое особое представление о лечении.
Вера ничего не ответила.
– Ну, ладно. У чучмека документы в порядке?
– У кого?! – Вера аж рот разинула.
– У чучмека. – Полицейский ткнул дубинкой в сторону Ашрафа. – Слышь, документы, спрашиваю, в порядке?
– Документы? – Ашраф вдруг присел и поклонился. – Документы, начальника, есть. Всё есть. И печати есть, и подписи есть.
– А ну, покаж.
Вере казалось, что она спит и видит кошмар.
– Пачпорта вот, – продолжая приседать и кланяться, доложил Ашраф. – Есть пачпорта.
Он достал из внутреннего кармана ватника паспорт и протянул его полицейскому. Полицейский взял паспорт и стал его рассматривать. Паспорт был российский.
– Так, посмотрим. Гражданин России и прописка имеется. Слышь, чучмек, ты чо, прикалываешься?
– Как вы смеете! – вдруг неожиданно для себя заорала Вера.
– Чего? – опешил молодец.
– Оскорблять моего сотрудника!
– Слышь, ты чо? Кого я оскорблял-то?
– И оскорблял, и разжигал межнациональную рознь! – Вера зло сощурилась и пошла на полицейского. – При свидетелях! А ну, немедленно верните документ и извинитесь! – Вере хотелось порвать этого молодца на части.
– Слышь, ты чо? Ненормальная? Да забери свой паспорт, нужен он мне! На, подавись, – полицейский сунул Вере в руки паспорт Ашрафа. – Только имей в виду, если чо, на нас не рассчитывай!
– На кого на вас?! – не унималась Вера, продолжая наступать на полицейского. – Кто на вас когда рассчитывал?
– Вот и не рассчитывай! Пожалеешь еще. И собака твоя пожалеет. И чучмек, – Полицейский махнул рукой, развернулся и потопал к уазику.