– Малдер! – хохотнул Саша. – Правда ведь похож, а? А что за бумаги, Фая?
– Ну разные… бумажные. Некоторые – электронные. Которые я… ну, как бы попросила ее одолжить у Панночки.
– Одолжить?
– Стырить, – признала я и повернулась, выискивая взглядом официанта.
– Да ты, получается, Скалли, – склонив голову, добавил мой Апрель и улыбнулся. Мне вдруг захотелось его поцеловать, что наверняка было следствием принятых горячительных средств, но в тот момент он показался мне чрезвычайно красивым. Впрочем, он производил на меня впечатление всегда, в любой момент времени, в любом моем состоянии.
– Если я Скалли, меня нужно будет перекрасить в рыжий цвет. И тогда у нас с тобой не может быть романа, потому что нам то и дело будет угрожать опасность. Я буду любить тебя, но ты будешь постоянно ускользать от меня, тебя будут ловить инопланетяне, ЦРУ и всякие незаконные правительственные формирования. Ты улетишь от меня на летающей тарелке, а я останусь одна с ребенком, который будет наполовину инопланетянином. Я стану показывать его в цирке, где он будет не жонглировать, а просто держать предметы в воздухе, он будет управлять гравитацией. Мы разбогатеем, станем миллионерами, но ты уже никогда не вернешься.
– Какая грустная сказка, – пробормотал мой Малдер. – Хорошо, что хоть в ней ты меня любишь.
– Снова? Ты снова поймал меня? Это просто слова! – разозлилась я.
– Но это хорошие слова. Правильные. Говори их чаще, – поощрил он меня.
Так мы и дурачились, пока не пришла Машка.
Она вошла, как королева, явившаяся одарить бедноту. За ней летел, еле поспевал аромат дорогих духов. Сливовое пальто "с начесом", меховое манто, кремовые перчатки из тонкой кожи, высокие, под колено, сапоги того же сливового оттенка, только чуть темнее. На носу большие дымчатые очки – их Маша нацепляет, стоит солнцу выглянуть из-за туч.
На несколько мгновений она замерла в середине зала, отыскивая нас глазами, словно пытаясь понять, как она попала в такое место, затем, увидев нас, тряхнула гривой художественно непричесанных волос и распахнула полы пальто, обнаружив под ним светлые брюки и такой же светлый, в тон, свитер. Саша Гусев скукожился и сжался при виде роскошной женщины, а Игорь Вячеславович выпрямился и напрягся.
– Ну что, квасите? – буднично осведомилась Машка, доставая из простой, но – для понимающих – дорогой брендовой сумочки тонкую сигарету-пыхтелку. – А мне не предложите?
– Водку будешь? – спросила я мрачно.
– А у вас не скучно, – хмыкнула Маша, бросая пальто на руки подошедшему официанту. – Водки мне, малыш.
Ошалевший "малыш" забрал у меня тарелку из-под хинкали, свел на переносице сросшиеся черные брови и как-то нехорошо посмотрел, но ничего не ответил. Впрочем, его недовольство осталось для Маши Горобец тайной, она на него не смотрела, она смотрела на Сашу, пытаясь "прочитать" его своим встроенным рентгеном. Затем подпалила "пыхтелку", забросила ногу на ногу и принялась "воспарять" вокруг нас ароматный пар с оттенком ванили. Официант хотел было что-то сказать, да плюнул, не стал.
– Принесла что-нибудь интересное? – спросила я, и Маша холодно, загадочно улыбнулась. Выяснилось, что "одолжить" у Панночки ей удалось весьма многое.
– Ты знала, что у нашей Панночки роман с Постниковым? – спросила Маша, выкладывая на стол маленькую зелененькую флешку, способную сохранить внутри своих кристаллов тирабайт информации.
– Что? У Панночки? Я не понимаю, она же замужем! – поразилась я, а Машка только передернула плечиками в светлом свитере, связанном косичкой. Движение было красноречивым. Кого это и когда останавливало замужество?
– Я только одного не понимаю, – воскликнула Маша, – что они все в ней находят?
– Они все? Я не совсем понял, кто – все? – уточнил Апрель нейтральным тоном, но мы с Машкой не потрудились ответить.
– Как пить дать колдует, ведьма… – А иначе как объяснить, что такие "гарны дивчины", как мы с Машкой, оставались одни, а у Панночкиных ног отирались такие шовинисты и хамы, как Витя Постников.
– Это такая чернявая? Она была на допросе! – оживился Сашка, а Маша повернулась к нему и сощурилась.
– И почему ты не мог, в самом деле, этих денег стырить? Сейчас бы можно было куда-нибудь в круиз рвануть. В Испании уже знаешь как тепло? А у нас и в мае снег выпадет, помяни мое слово. Ромашка, как сестра твоя? Замуж-то еще выходит? Свадьбу не отменили?
– Ты сплетничаешь со скоростью три сплетни в секунду. Не знаю, надеюсь, что не выходит. Расскажи лучше, что там на этой твоей флешке.
– Все, – ответила Маша бесхитростно. – Все, что только есть в бухгалтерии, что относится к отделам IT и информационной безопасности. Твой код, Фая, хорошая штука.
– Ш-ш-ш! – зашипела я, а Игорь посмотрел на меня с таким нехорошим подозрением, что пришлось объясниться.
– Знаешь, Игорь, не суди да не судим будешь! – наставнически завелась я. – Вот скажи, как часто, по твоему мнению, что-нибудь у них в бухгалтерии ломается? Сколько раз в день – или нет, сколько раз в час у них не открывается база, не работает кнопочка какая-нибудь, не грузится программа?..
– Молчу, молчу, Фая, – покаянно пробормотал Игорь, подъедая последний хинкаль. Нервничает, даже салфетку не взял. – Я не хочу знать всего, поверь.
– А придется, – недобро заверила я его. – Кот выходит из коробки, и его тут же бреют бритвой Оккама.
– Бритва, опять? – закатила глаза Маша.
– Значит, ты взломала бухгалтерию, – догадливо помрачнел идальго.
– Я не взламывала… технически. У них у всех там есть программа для активации удаленного доступа, и так уж вышло, что они желали нашей поддержки в любое время дня и ночи.
– Но тебя же отстранили? Ты же тоже не имела доступа к компьютеру, – нахмурился Апрельчик мой невинный. Мы трое – я, Саша и Маша – обменялись улыбками.
– Не уверена, что тебе нужно все знать обо мне, – пробормотала я, отводя взгляд.
– Пожалуй, ты права. – Апрель нервно принялся сыпать перец на пустую тарелочку для хлеба. – Чем меньше я знаю о твоих загадках, тем крепче буду спать. Только скажи, они уголовно не наказуемы?
– Нет, конечно! – возмутилась я. – Особенно если меня не поймать. А кто ж меня поймает? Я ж как памятник из фильма. Кто ж меня посадит? И руки-то – вот они.
– Так что на флешке? – спросил Саша очень серьезно.
– Понятия не имею, – пожала плечами Маша. – Я вам не аналитик. Я вам женщина, которая ждет водку.
– Нужно расшифровать данные, – сказала я.
– Пошли в хоромы Гусева, – предложила Маша, поведя светленькими плечами. – Не зря ж он восемь миллионов стырил!
– С хоромами поосторожнее, – хохотнул подвыпивший Саша. – Можно, конечно, пойти туда, только они еще строятся, и там от пропасти тебя будет отделять только полоска изоленты. Такой, как, знаешь, на месте преступления выставляют. Только не желтая, а белая с красным изолента.
– Не изолента, а скотч, – поправил его Игорь.
– Точно! – согласился Гусев. – Строительный скотч. Я всегда удивлялся, как можно все эти открытые плиты вот так оставлять, отгородив только этим виртуальным забором из скотча, ведь один шаг – и все. Был человек – и нет человека.
– Значит, Гусев, квартиру ты все-таки купил, – констатировала Маша Горобец тоном сотрудника святой инквизиции и ее дознавателей. – На какие средства, спрашивается?
– На призы от бадминтона, – нахмурился он. – Не волнуйся, ни копейки из бюджета родного холдинга, будь он проклят.
– Да? – опять повела плечами Маша. – Ну-ну…
И она вручила мне флешку. Из кафе "Менуа" мы переместились в квартиру моего благородного сыщика Малдера – единственное место, где было тихо, были высокоскоростной Интернет, компьютер с принтером, чистота и еда. У меня дома о тишине не было речи, ибо Лизавета с Вовкой приехали на все выходные к маме. Маша Горобец проживала в комнате, как она сама говорила, как сирота беспризорная. Комната была в чистенькой и пристойной коммунальной квартире в самом центре Москвы, с видом на Бульварное кольцо. Соседей было двое, старый дед и молодая пара, снимавшая третью комнату. Со временем Маша мечтала расселить квартиру, сделать ремонт и пить чай в ней, уже собственной, на малюсеньком балкончике, поглядывая сверху вниз на каких-нибудь демонстрантов, вечно с чем-нибудь несогласных. Но это потом, а пока соседи и отсутствие принтера делали неудобным наш визит к Маше. Так мы попали в безликое, чистое, оживленное только сухим сувенирным древом познания добра и зла обиталище Игоря.
– Проходите, не стесняйтесь, – радушно пригласил он всех нас, а я только-только вспомнила, что в комнате "зияет" недвусмысленно не застеленная постель, стоит недопитое вино и наши не помытые два бокала.
– Ого! – хмыкнула Маша. – Кто-то явно проходит интенсивную психотерапию. – И она выразительно посмотрела на меня, наслаждаясь тем, как цвет моего лица меняется на пунцовый.
– Иди в баню, – бросила я, освобождая место на столе и подтаскивая к нему стулья. Игорь включил компьютер, а Маша задумчиво бродила, рассматривая и анализируя каждую мелочь с интересом и вниманием патологоанатома.
– Я-то и в баню могу, а вот тебе надо остыть, – пробормотала она, остановившись напротив брошенной на кресло сиреневой рубашки, в которой я бродила по дому все утро.
– А тебе нужно завести себе кого-то, чтобы не сублимировать тут в присутствии невинных людей.
– Хочу сублимировать и буду, – невозмутимо ответила Маша, усаживаясь за стол. – Курить будешь?
– Не буду, – ответила я, и она запыхтела. Вайперша, черт возьми.
– Ну и как же тут разобраться? Файлов – целое море, вся наша бухгалтерия за весь последний год.
– За два последних года, – поправила Маша гордо. – Хвала электронным системам и удаленным банк-клиентам, мы теперь можем получать данные хоть за десять лет назад.
– Да? И как мы в этом найдем зерно истины? Опять Ромашка начнет размахивать бритвой? – нахмурился Саша.
– Зачем же бритва? Неизбыточность достижения результата в нашем случае не нужна. Нам нужна информация, вот и давайте использовать методы анализа информации, – важно проговорила я, рассматривая бегущие по экрану таблицы с множеством цифр и каких-то обозначений. – Маша, расскажи, какого рода информацию мы имеем перед собой. Ты как бухгалтер должна понимать больше. Я вижу, что это проводки.
– Да, денежные проводки. К сожалению, все они тут поданы валом, подряд.
– В хронологическом, так сказать, порядке, – добавил Апрель. – И что ты думаешь делать, Фая? Тут только файлов больше тысячи, а в каждом файле по нескольку листов всякой ерунды! Как все это рассортировать?
– Методы могут быть количественными и качественными. Можем найти файлы по дате их появления в системе или по дате изменения. По объему, по сумме, по длине записи. Важно не это, метод мы найдем. Важно понять, что именно нам нужно найти. Информацию о тех деньгах, в краже которых обвиняют Сашу, верно? В таком случае мы ищем фирму, получившую платежи неизвестно когда несколько раз за этот год.
– И мы не знаем ее названия? – спросил Апрель.
– Машка, ты вроде говорила про "Рога и копыта"?
– Ага, и ты считаешь, фирма так и называется? Это так Панночка ее называла. И мы с тобой – в наших разговорах. Я так и вижу, как фирмачи приходят в межрайонную налоговую регистрировать фирму с названием "Рога и копыта". Да их там прямо и примут в объятия добрые дяди из смежных органов. "Рога и копыта"! – рассмеялась Маша. Я устало закрыла глаза.
– Регистрировать фирму. Они должны были регистрировать фирму. Наверное, в Питере. Все равно.
– Что ты там бормочешь? – скривилась Маша.
– Нам бы их ИНН, – сказал вдруг Игорь. – Многое можно найти по ИНН. Достаточно только этого номера, он уникален для всех и остается навсегда. Как нам найти платежи, которые были оплачены по заявке от отдела вашего Кренделя?
– Не Кренделя, а Георгия Михайловича Кренделева, – обиженно поправила Малдера Маша. – Поуважительнее, пожалуйста, о моем будущем муже.
– Муже?! – вытаращились на нее Саша и мой благородный идальго. Я покачала головой. Объяснять это сейчас я была не в настроении.
– ИНН, Маша. Это возможно?
– Не знаю. Нет, ИНН там будет целая тонна, не вопрос. Но как найти тот номер, который нам нужен? Нет, прямо так в лоб не получится, – покусала губу Маша. – Придется по старинке, вручную – мы их год будем смотреть-выбирать. Методом твоего любимого научного тыка.
– Маша, смотри! Нам бы хоть что-то… – Я ткнула в экран, где внизу какой-то случайно выбранной мной платежки было поле "Назначение платежа". Там была фраза "оплата по договору…" и так далее. – Саша, а тебе не показывали акты, которые ты якобы подписывал?
– Я их не "якобы подписывал", а подписывал, – бросил он. – Я тебе говорю, что мне их подсунули. Наверное, с другими документами.
– Ты не сохранил эти акты? – спросила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не наорать на него. – Не сделал копий?
– Кто бы мне дал их сделать?! Постников? Да я так и вижу, как он вырывает у меня из рук копии и прямо съедает их, чтобы они не достались врагу.
– Н-да, – вздохнули мы все хором. И тут Саша хитро улыбнулся.
– Но номера я запомнил, – заявил он.
– Что? И ты говоришь об этом так, будто это мелочь какая-то? Я тебя сейчас буду бить. – Я и впрямь попыталась пнуть Сашу. Игорь удержал меня.
– Спокойствие, только спокойствие… А что за номера? Как ты их запомнил?
– Если на то пошло, я же понимал, что вся эта хрень сама собой не прекратится, так что, когда Постников мне этой бумажкой принялся, как собаке в харю, тыкать и кричать: "Это твоя подпись? Твоя?", я прямо в память все и впечатал. – Саша говорил с нами, а сам склонился к компьютеру. – Постников от меня текст закрыл, только я все равно запомнил шапку.
– Что? Что ты запомнил? – заорали мы как ненормальные. Саша вздохнул, отодвинул моего Малдера от компьютерного экрана, молча залез в свою почту, открыл какое-то письмо и вывел его на экран. Там значилось:
"Акт № 1.2 к договору 783/06/2 от… ноября"
– Вот! Я потом сразу записал и через телефон отправил, чтобы проверить. Только не знал, как проверить, меня же из здания под руки вывели. Да, я подписал этот акт. Не знаю почему. И не помню, что в нем было. Не помню, потому что не видел и не читал.
– Ничего себе. Ничего себе! – восклицала я, щелкая клавиатурой.
– Да уж… – улыбнулся Саша. – И что теперь? Это поможет?
– Будем надеяться, что Маша стырила все, что нам нужно, – ответила я, радостно потирая ручки. Запустить поиск было делом техники, и в следующие две минуты мы вычислили и распечатали несколько платежей общей суммой на пятнадцать миллионов рублей, перечисленных фирме, с которой был заключен договор 783/06/2. Также в системе нашелся договор 783/06/1. Фирма называлась ни много ни мало "Интел Инвест".
– Многозначительно и со вкусом… Неудивительно, что наши куры в бухгалтерии ничего не заподозрили. Мы только с Инвестами и работаем, – усмехнулась Маша.
– Есть несколько волшебных слов, которые все делают умнее и круче. Нанотехнологии, интерактивности всякие… Или вот, "Интел Инвест". Прямо магическое заклинание… Только все эти слова в большинстве случаев ничего не значат, но авторитет повышают. – Я говорила и работала, вводила данные из платежей в открытые базы данных, нашла ОГРН и данные налоговой инспекции. И вдруг я застыла и хлопнула себя по коленке. – Ого! Ты прав, Игорь Вячеславович. По ИНН можно очень многое узнать. Даже то, чего ты никак не ожидаешь.
– Что там? – свесился к экрану Саша из-за моей спины.
– Все очень плохо! Хуже, чем я ожидала. Во-первых, фирма "Интел Инвест", которой мы переводили деньги, не в Питере. Может, счета у нее и в Питере, а сама она здесь. Во всяком случае, зарегистрирована в Москве, вот адрес – Марксистская улица.
– Скорее всего, деньги через Питер крутили, какая-то левая контора.
– Возможно, очень возможно, – согласилась я. – Посмотрим. Проверим. Но самое интересное… Уважаемые дамы и господа! Вы видите, кто является генеральным директором и учредителем данного предприятия? Обратите внимание, потому что такие вещи просто так, случайно не происходят!
Глава 15
Если ничего не получается, не беда. Всегда можно бросить все к чертовой матери!
– Дьявол! – взвыл Саша и топнул, да с такой силой, что сухое древо познания добра и зла чуть не слетело на пол.
– В точку попал. Его почерк. И раз ты не делал этого, значит, кто-то другой сделал это специально.
– Но как же так? Ведь я же… да никогда! А документы? Это же регистрация…
– Я не знаю. Значит, как-то обошли. Доверенность сделали липовую… Но ты, Саша, и директор, и единоличный владелец этого "Интел Инвеста". И только одно из двух возможно: либо ты виновен, либо тебя подставили.
– Да ты сегодня просто Капитан Очевидность! – хмыкнул Саша.
– Фая, а знаешь, мне сейчас вспомнилась та твоя сказочка на ночь, – проворковал Апрель, вытягивая ноги и откидываясь в компьютерном кресле. – Про Эпименида…
– Господи Иисусе, вы чем по ночам занимаетесь? – встряла Маша. – Фаина, тебе ничто не грозит? А иначе с чего ты решила в Шахерезады податься? И что за… Эпи… менид? Тьфу, что за имя такое…
Но я пропустила мимо ушей Машкины недоуменные реплики.
– А разве ты слушал?
– Если Эпименид лжет, то говорит правду, а если говорит правду, то лжет, – тихо пробормотал Игорь, и Машка замолчала. Все замолчали и принялись напряженно думать. Вывод был очевиден.
– Никому нельзя верить, – первым заговорил Саша Гусев. – Даже мне. Я и есть Эпименид.
– Тебя подставили! – в один голос возразили ему мы с Апрелем.
– Подставили, – эхом повторила Маша, разглядывая данные на экране. – Тебя подставили.
– Мы не знаем кто, но знаем, что кто-то лжет. По принципу неопределенности… – Я уже ходила по комнате, кусая губы и ногти.
– Еще один принцип? – возмутилась Машка. – Говори по-человечески.
– Я не могу. Я думаю. Но могу помолчать, – обиделась я.
– Что за принцип? – примирительно спросил Малдер. Вместо меня ему ответил Саша.
– Принцип неопределенности Гейзенберга гласит, что невозможно одновременно просто так взять и измерить положение частицы в материальном мире и ее скорость. Либо одно, либо другое, – говорил Саша, рассматривая данные на экране. – Только я не понимаю, какое отношение это все имеет к моей, как я понимаю, фирме?
– Может, ты – владелец доходов, газет, пароходов, – промурлыкала Машка. – Миллиардер под прикрытием.
– Ага, и прикрываюсь бадминтонной ракеткой! – усмехнулся Саша, и все повернулись ко мне.
– Мы с вами, дамы и господа, считай, только что измерили положение частицы, – сообщила им я. – То есть установили факт, что Эпименид не лжет. А это значит, что врут критяне. Значит, об измерении скорости придется забыть.
– Дорогая Фаина! – торжественно возгласил мой рыцарь. – Если ты думаешь, что делаешь сейчас доброе дело, поясняя нам ситуацию таким образом, то хочу тебя разочаровать – положение становится не лучше, а хуже. Если до этого я верил, что в том, что ты говоришь, есть смысл, теперь мне хочется померить тебе уровень кое-каких гормонов, так, по старой памяти… на предмет параноидального бреда.