- Постарайся понять меня: я не хочу завалить весеннюю сессию. Сейчас в ней мое спасение, моя соломинка. Обо всем потом, ладно?
Лене ничего другого не оставалось, как согласиться. Она только спросила подругу:
- Ты что - железная?
- Если бы… - ответила грустно Аня. - Я вся из тухлого мяса… Только не трогай меня сейчас…
Начались зачеты, потом экзамены. Аня изнуряла себя зарядкой, бегом, занятиями - словно монашка постом и поклонами.
За все время от Николая пришла одна открытка - вскоре после его отъезда, в которой он сообщал о своем благополучном прибытии домой. Больше вестей от него не было.
Аня сдала последний экзамен и на следующий день решила немного побегать на стадионе. Планов на лето никаких не предвиделось. "Скорее всего, - думала Аня, - останусь в Москве, буду тренироваться и ходить в бассейн".
Дома ее ждало письмо от Николая. Как водится в нашем почтовом ведомстве, оно шло почти две недели. Он писал, что пока еще нет даже обещанной комуналки в общежитии, что живет он временно в студенческой общаге, на койке уехавшего домой на каникулы студента. Писал, что любит, соскучился и что собирается в Москву на симпозиум с докладом.
Аня взглянула на дату начала симпозиума: еще раз получалось, что он начинается послезавтра!
Сердце куда-то ухнуло. Перед глазами на мгновение все поплыло. Ни о чем не думая, с письмом в руке, она метнулась к двери, чтобы бежать к Ленке, и остановилась: утром Лена уехала переводчицей с группой английской молодежи в замечательную поездку по Средней Азии и Закавказью.
Она вернулась в свою комнату, еще раз почитала письмо, убедилась, что симпозиум начинается через день, и с удивительной ясностью почувствовала, что не хочет встречи с Николаем. Не хочет ждать его звонка из московской гостиницы, где разместят участников симпозиума, не хочет слушать его рассказ об удачно сделанном - она не сомневалась в этом докладе, не хочет его объяснений, почему им нужно встретиться в гостинице, а не у нее дома, не хочет провожать его обратно туда, куда сама никогда не поедет.
Ничего не хочет.
И Аня приняла решение.
Она собрала большую спортивную сумку, уложила туда все необходимое для юга, пересчитала свои сбережения - стипендия за два летних месяца и еще остатки "прежней роскоши", как любил шутить отец, давая ей на карманные расходы. Вполне хватит на месяц скромной жизни дикарем, если сэкономить и ехать автостопом. Потом написала подробное письмо родителям, в котором сообщала, что приезжает Николай, что она не хочет с ним встречаться и уезжает в Мисхор, что известит их, как только приедет на место, и что крепко-крепко целует и просит не волноваться - она уже совершенно взрослая, и все будет в порядке. Ждите загорелую и веселую!
В конце сделала приписку: "Мне нужно побыть одной. Я люблю вас. Аня".
По шоссе, ведущему к автостраде Москва - Симферополь, мчалась "Волга". Хорошо отрегулированный мотор тихо урчал, негромко звучала музыка по радио. Аня удобно расположилась на заднем сиденье.
Два молодых человека - один за рулем, другой рядом - курили и тихо переговаривались, изредка оглядываясь и как бы приглашая принять участие в разговоре и Аню. Но она откровенно клевала носом, уставшая после неудачной попытки съездить в Новгород-Северский. Ночевка на автостанции, поломка автобуса, долгое голосование. Господи, Новгород-Северский уже стал ассоциироваться у нее в мыслях со всякими неудачами. В первый раз, когда она собралась туда ехать, ее списали из спортивного лагеря. На сей раз она, добравшись до Курска, решила сделать крюк и посмотреть наконец на вожделенный город - и вот история с автобусом. Нуда ладно… хорошо еще, что ребята подобрали такие симпатичные, милые, обещали довезти до Ростова и даже в ресторане не разрешили заплатить за себя. Правда, пытались уговорить выпить, но тут Аня была непреклонна.
После сытного обеда глаза слипались, гул мотора, музыка и голоса парней сливались в общий шум. , Аня проснулась от того, что машина остановилась. За окном темнела ночь. Машина стояла на обочине. Она услышала шепот:
- Тяни. Кто вытянет целую спичку - тот первый, кто сломанную - значит, второй, - говорил парень, который вел машину, протягивая сжатый кулак, видимо, со спичками.
Его приятель вытянул спичку, глянул, удовлетворенно произнес:
- Длинная, - и стал выбираться из машины.
Он подошел к задней дверце, заглянул - Аня инстинктивно закрыла глаза, - открыл дверцу, сел рядом с ней. Она услышала, как он тяжело дышит, насторожилась. Он опустил руку ей на бедро, полез выше, другой рукой схватил за шею… И тогда Аня быстрым, пружинистым движением подтянула к себе колени, а потом резко, со всей силой ударила ногами мужчину в грудь. Он вскрикнул, вывалился из открытой дверцы машины и скатился в кювет. Аня выпрыгнула вслед за ним и побежала в темноту. За ней бросился тот, что сидел в машине. А из кювета несся истошный вопль:
- Хватай ее, суку! Она мне все ребра переломала! Аня бежала поистине со спринтерской скоростью, быстро оторвалась от преследователя и, свернув с дороги в придорожные кусты, затаилась. В слабом свете звезд увидела, как в двухстах метрах от нее топчется у машины мужская фигура, а преследователь возвращается.
- Сбежала, - отчетливо донеслось до нее в ночной тишине. - Ну и хрен с ней! Недотрога… Выбрасывай ее вещи.
- Фиг! И не подумаю! - отозвался пострадавший. - Пусть эта шлюха теперь покрутится!
Они сели в машину. Дверца хлопнула. Заурчал мотор.
Выждав в кустах несколько минут, убедившись, что опасность миновала, Аня выбралась на дорогу.
Что делать? Без вещей, без денег. Хорошо еще паспорт в джинсах. Она нащупала его, вытащила, чтобы удостовериться, что хоть он на месте, и обнаружила в нем десятку. Остальные деньги лежали в сумке.
Она вернулась к кустам, села на траву, чтобы передохнуть и обдумать свои дальнейшие действия. "Ну почему мне так фатально не везет? - думала она. - Десятки людей ездят автостопом по всей стране - и ничего. Такие симпатичные, интеллигентные с виду мужики - кто бы мог подумать? Ладно, надо что-то делать, выбираться отсюда. Но куда? Вернуться в тот городок, где они обедали? - Но она не представляла, как далеко находится от него. - Если же ехать дальше вперед, то неизвестно, где ближайший населенный пункт. Да и куда она поедет без денег, без вещей?"
Аня вышла снова на дорогу и решила, что поедет в любую сторону, в какую подвернется попутка.
Она шла по шоссе уже минут двадцать - и ни одной машины, ни встречной, ни попутной. Шоссе словно вымерло. Пережив первый страх и немного придя в себя, Аня все-таки опасливо оглядывалась по сторонам, беспокойно всматриваясь в темноту.
Наконец сзади послышался шум машины. Она отступила к обочине и приготовилась голосовать, но вдруг кинулась стремглав в кусты, увидев грузовую машину и перспективу ехать вдвоем с незнакомым шоферюгой.
Грузовик пронесся, оставив после себя запах выхлопных газов. И снова тишина. В который раз Аня выбралась на проезжую часть и ровным шагом пошла вперед. Воздух очистился, пахло какими-то медоносами, трещали то ли цикады, то ли кузнечики.
Сзади донеслось громкое рычание мотоцикла. Кто-то ехал без глушителя. Аня опять отскочила в сторону от дороги и зашла за кусты. Но мотоциклист остановился совсем рядом с ней и, вглядываясь в темноту, крикнул:
- Девушка, вы что, заблудились?
Сердце у Ани колотилось, она молча замерла в своем убежище.
- Да не бойтесь вы, выходите!
Голос был молодой, почти мальчишеский, и Аня рискнула, вышла из-за кустов.
- Что вы тут делаете одна, ночью?
Она ответила, стараясь унять дрожь в голосе:
- Гуляю.
- Интересное кино! Гуляете. А вы знаете, сколько вам еще гулять до ближайшего селения?
- Вот дойду и узнаю, - ответила она, стараясь произвести впечатление человека, для которого ночные прогулки - привычное дело. Впрочем, слова ее прозвучали не очень-то убедительно.
- Дело ваше. - В голосе мотоциклиста чуть-чуть проскальзывала певучая южнорусская интонация. - А то, может быть, передумаете гулять? Если согласны - заднее седло в вашем распоряжении.
Аня в нерешительности подошла к мотоциклисту, понимая, что идет на риск, но другого выхода из создавшейся ситуации она не могла придумать.
- Так что, едем? - спросил мотоциклист.
- Куда?
- На кудыкину гору. Вы же все равно, как я понимаю, не совсем представляете, где находитесь, милая дамочка. И вообще - как вы сюда попали?
Его слова показались ей обидными. "За кого он меня принимает?" - подумала она и тут же сообразила, что нелепость ее положения заключается еще и в том, что невозможно вот так вот вдруг постороннему человеку рассказать правду - он просто не поверит. "Неправдоподобная правда", - мысленно сформулировала Аня парадокс и бодро соврала:
- Я отстала от туристической группы - уехали, не дождались меня, теперь придется догонять. - Так где же ваша кудыкина гора?
- Недалеко, в километре отсюда перекресток, оттуда съезд к строительству, потом пять кэмэ страданий по разбитой дороге - и - дома. Переночуете, а утром я договорюсь, чтобы вас подбросили до железнодорожной станции или до города - куда пожелаете.
- Едем, - как можно увереннее ответила Аня, подумав, что урок с "Волгой" не пошел ей впрок.
Он отвязал кипу книг с заднего седла.
- Придется вам их положить на колени, не возражаете?
- А что, есть варианты? - спросила Аня.
- Вариантов нет, - засмеялся парень, подавая ей связку книг и, словно в подтверждение ее мыслей, добавил: - Ночевать вам придется у меня в вагончике.
- Это что же, плата за ночлег?
- Ну и дура! - в голосе звучало искреннее возмущение.
- Сам дурак, - ответила Аня и улыбнулась в темноте легкомыслию, с которым она вступила в такой диалог, и внезапно возникшему чувству облегчения.
- Садись и обними покрепче, - распорядился мотоциклист, переходя на "ты".
- Тебя, что ли? - Аня легко приняла предложенное "ты", словно опять очутилась в спортивном лагере.
- Поищи тут другого, - усмехнулся он.
- Не мешаю? - спросила Аня, положив руки ему на плечи и почувствовав, как уперлись ему в спину книги.
- Ты прижмись покрепче, сейчас такие ухабы пойдут - ого-го!
- Как тебя зовут, ночной мотоциклист?
- Андрей. А тебя?
- Аня.
Вскоре мотоцикл свернул с шоссе и медленно, ощупывая дорогу светом фары, двинулся по разбитой колее.
Вагончик Андрея стоял крайним в ряду таких же временных жилищ, покоящихся на колодках вместо колес. Андрей взял у Ани книги, поднялся по лесенке из трех скрипучих ступенек, толкнул дверь - она была не заперта, вошел, зажег свет и сказал:
- Что ж ты стоишь? Поднимайся.
Она вошла в вагончик. Андрей снял шлем, бросил на койку, обернулся к Ане и загляделся, смешно приоткрыв рот.
- Чего уставился? - спросила Аня, чувствуя, что краснеет,
- А что - нельзя? - И вдруг стал суетливо наводить в вагончике порядок, чисто по-мужски распихивая валявшиеся где попало вещи, лишь бы с глаз долой.
- Да ты не суетись, - усмехнулась Аня.
- Мой напарник сегодня не придет, можешь занять его кровать, - указал он.
Слово "кровать" было явным преувеличением: две узенькие койки, застеленные легкими синими байковыми одеялами, стояли по обе стороны маленького дощатого стола, словно в купе. Над койкой Андрея красовались три самодельные полки с книгами, над второй койкой на таких же полках громоздилась в беспорядке разношерстная посуда и какие-то банки, кульки.
Аня села на койку, а Андрей, устанавливая привезенные книги на полке, спросил:
- Есть, наверное, хочешь?
- Не отказалась бы.
Он опять засуетился: включил электроплитку, поставил чайник, заварил свежий чай, щедро насыпав индийского из пачки со слонами, сел, виновато улыбнулся:
- К чаю только вот, - взял с хозяйственной полки банку консервов, - лосось в собственном поту. А хлеба нет, есть только ванильные сухари.
- Богато живете.
- Вообще-то мы в столовке питаемся.
Он достал из ящика стола большой охотничий нож с широким лезвием, ловко вскрыл банку, подвинул Ане, снова выдвинул ящик, покопался, достал две вилки, вскочил, взял с полки тарелку и высыпал на нее сухари, проверил чайник, который уже начал посвистывать на плитке, и сказал:
- Ешь.
- А ты?
- Я в городе в столовке обедал - три порции макарон навернул. Вот чайку попью.
Аня начала есть. Лосось, как его назвал Андрей, в собственном поту с ванильными сухарями оказался вполне съедобным и даже пикантным блюдом.
Аня спросила:
- Где у вас тут железная дорога?
- Где? На станции, конечно.
- А далеко до станции?
- От нас до перекрестка - ты уже знаешь, и еще тридцать километров по шоссе.
- А московские поезда там останавливаются?
- Нет. Там ходит местный поезд до Курска, а от Курска любым поездом.
- Ты в Курск не поедешь?
- Зачем? Мне там нечего делать.
- Ну ты же ездил сегодня куда-то.
- Я в Белгород ездил.
- Значит, в Белгороде тебе есть что делать?
- Если тебе интересно, я там учусь на заочном отделении строительного.
- Понятно… Когда уходит поезд до Курска, не знаешь?
- В шесть вечера.
- Ты меня сможешь завтра на станцию подбросить?
- Нет, - сказал Андрей твердо. - У меня с утра совет бригадиров, потом очень серьезная штуковина одна предстоит, без меня никак.
- Что же мне делать? - растерянно спросила Аня.
- Я ведь сказал - помогу. Утром туда бетоновозы ходят один за другим - ты же видела - вся дорога от перекрестка разбита.
- Только мне и дела, что вашу дорогу разглядывать, - разозлилась неожиданно Аня и тут же вспомнила, как медленно и осторожно ехал ночью Андрей, как ее нещадно бросало на ухабах - то на него, то от него. - Извини. Действительно, чуть душу не вытрясло.
Аня замолчала, прикидывая в уме, сколько денег ей понадобится, чтобы добраться до Москвы. О юге теперь и думать не приходилось… Надо же было ей сесть в машину к каким-то подонкам!
- Слушай, ты мне четвертной на пару дней сможешь одолжить? Я верну.
Андрей, ни слова не говоря, полез в карман застиранных джинсов, достал бумажник, вынул деньги и протянул Ане. Она положила их в паспорт, рядом с десяткой, и сказала:
- Ты не волнуйся, как приеду в Москву - сразу же вышлю телеграфом.
- В Москву возвращаешься? Ты же сказала, что ваша группа на юг направилась. Тебя же искать станут твои товарищи.
- Какие они мне товарищи! - не подумав, брякнула Аня.
- Зачем же ты с ними согласилась на поездку в одной группе?
- Слушай, отвяжись ты от меня с этой поездкой! Я же не в разведку, а в турпоход пошла. Пиши адрес, куда высылать деньги.
- Да брось ты, проживу я без твоего четвертного.
- А я проживу без твоей благотворительности. Пиши.
Андрей порылся в стопке тетрадей, взял одну, вырвал лист, написал адрес и протянул Ане. Она взглянула, спросила:
- Так и писать - Азотно-туковый комбинат?
- Да, это наш адрес.
- Смешно, что за Азотно-туковый?
- Ничего смешного не вижу, удобрения будут делать.
- А сейчас что делают?
- Сейчас ничего не делают. Сейчас мы его строим. Молодежная стройка, понятно? - с легким раздражением и каким-то вызовом сказал Андрей.
- Чего ты заводишься с полоборота? - Аня и сама не заметила, как заговорила на том усредненном ироничном чирикающем языке, на котором говорили на спортивных сборах. - Все поняла: молодежная стройка, а ты молодой строитель коммунизма, передовой и сознательный вожак молодежи и к тому же заочник.
- Вот и хорошо, что поняла наконец. А сама-то ты кто, можно полюбопытствовать? - Андрей явно сердился.
- Студентка пединститута, истфак… Слушай, ну чего ты так взъелся на меня?
- Так ты сама начала цепляться. Думаешь, если москвичка, то можешь себя выше всех ставить? Мы тоже не лыком шиты и если живем в провинции, это не повод унижать нас. Вот ты учишься на историческом, а того не знаешь, что Россия всегда провинцией была сильна. Так что…
- Извини, я не то имела в виду…
- А я именно то. Вот я родился во Льгове. Ты, небось, о таком городе и не слыхала, а он, между прочим, с двенадцатого века существует, и там родился Аркадий Гайдар.
- Я же попросила прощения. Ну а что касается Льгова, то в двенадцатом веке он назывался Ольгов. Вот так-то. Мы тоже не лаптем щи хлебаем, - усмехнулась Аня и, отвернув край одеяла, посмотрела на простыню.
- Можешь не проверять, все чистое, - обиделся Андрей. - Вчера нам белье меняли, и вообще мы по два раза на день в реке купаемся и еще после работы, кто хочет, в душе. А ты, не глядя, плюхнулась прямо в джинсах на кровать.
- Да чистые они у меня, - вскочила с койки Аня, - чистые! Я в машине ехала.
- В машине? - удивился Андрей.
- Нуда, на попутке, - смутилась она и, чтобы увести разговор от скользкой темы, спросила: - Ты на реке так загорел?
- На реке. - Андрей пошел к двери. - Спать пора, мне завтра в шесть вставать. Крикнешь, когда ляжешь.
- А ты тоже здесь собираешься спать?
- Интересное кино! Где же еще прикажешь? Андрей вышел. Аня растерянно огляделась, пожала плечами, вздохнула, отбросила одеяло. Решила лечь в джинсах, потом передумала, сбросила их, сняла кофточку, быстро нырнула под одеяло и крикнула:
- Можно!
Вернулся Андрей, погасил свет, разделся в темноте, буркнув:
- Спокойной ночи.
Аня лежала, настороженно прислушиваясь, как ворочается на своей койке Андрей, и с удивлением думала, что вот уже несколько часов ни разу не вспомнила о Николае.
Среди ночи ее разбудили приглушенные голоса под окном вагончика - мужской и женский. Потом дверь вагончика приоткрылась, и в лунном свете Аня увидела крадущегося на цыпочках мужчину, который ощупью отыскал вешалку, снял с нее куртку и, уже собираясь уходить, бросил взгляд на Алину койку и замер. "Если подойдет ко мне, - подумала Аня, - запущу в него табуреткой". Но мужчина широко улыбнулся и поспешно, так же на цыпочках вышел из вагончика. Тут же голоса под окном возобновили свой диалог - женский голос отчетливо произнес: "Ну, рад! Поганец!", а мужской голос хихикал и все урезонивал женщину: "Тише ты, тише…"
"Вот же попала в историю, - подумала Аня. - Впрочем, завтра меня тут не будет…" - И она крепко уснула.
…Утром в вагончике хозяйничало солнце. Постель Андрея была тщательно заправлена, а на столике стояла стеклянная банка с полевыми цветами. Аня сонно улыбнулась цветам, заметила прижатую банкой записку, развернула. Ясным, твердым, разборчивым почерком Андрей написал: "Привет, соня! Умывайся, полотенце чистое, завтракай и жди. Как только договорюсь с бетоновозом, забегу за тобой. Андрей".
Аня огляделась - на табуретке около койки лежало чистое полотенце, мыльница с мылом. Она встала, натянула джинсы и кофточку, поискала глазами умывальник, потом сообразила, что он должен быть на улице, вышла из вагончика.