- Это моя работа, мистер Брок. Продолжим. Ближе к микрофону. "Доброе утро, Сьюзен! Не знаю, как вы относитесь к десертам, а я никогда не могу от них отказаться…" Сделайте ударение на словах "вы" и "я". Тогда Сьюзен поверит, что вы искренне делитесь с ней своими переживаниями.
Брок пожал плечами, сел ближе к микрофону и произнес реплику.
- Прекрасно.
- Правда? По-моему, у меня получилось как у…
- Как у кого?
- Как у женщины.
Я просияла:
- Именно.
Брок, вне всяких сомнений, был приятно удивлен. Надо сказать, выражение приятного удивления появлялось на лицах всех моих пациентов, когда у них начинало что-то получаться. Вспомните, чтб вы чувствовали, когда начинали изучать иностранный язык и вам впервые удавалось произнести слово так, как оно должно звучать.
- И что произойдет после того, как я скажу это Сьюзен?
- Возможно, она поделится с вами своим опытом, и у вас с ней завяжется непринужденный разговор. А после собрания она скажет своим подругам: "Мы были несправедливы к Брэндону Броку. Он очень открытый и приятный в общении человек".
- А если она в ответ на мое замечание не поделится со мной своим опытом? Что, если она просто кивнет мне и продолжит возиться со своим портативным компьютером?
- Тогда вы перейдете к следующей реплике. Вы скажете: "Знаете, Сьюзен, сегодня утром я с трудом завел машину. Она меня не слушалась!"
Брок снова загоготал.
- Какого черта я должен говорить такое?
- Потому что женщины любят рассказывать друг другу о "непослушной" технике, невнимательных продавцах и безответственных нянях, которые вечно опаздывают, а то и вовсе не появляются. Эти маленькие трагедии случаются в жизни любой женщины, и вы попадете прямо в точку, если заговорите о них.
- Интересно, в вашей жизни тоже происходят такие трагедии?
- Ну, разумеется, мне все это знакомо. Кроме безответственных нянь, потому что у меня нет детей.
- Но у вас есть муж.
- Уже нет.
- Нет? По-моему, в теннисном клубе вы сказали, что замужем.
Я удивилась, что он это запомнил.
- Тогда я была замужем. Но сейчас - нет.
Брок откинулся на спинку стула и окинул меня изучающим взглядом. К нему вернулась его самоуверенность.
- Я попробую угадать: наверное, ваш муж часто позволял себе пошлые шуточки и за это вы выгнали его вон. Или он постоянно восхищался вашими потрясающими ногами, и за это вы выгнали его вон.
- Вообще-то я выгнала его за то, что он постоянно восхищался потрясающими ногами своей любовницы.
Улыбка тут же сошла с его лица. Уже потом, поздно вечером, я сообразила, что, признаваясь в своем несчастье, я рискую утратить в его глазах свою репутацию знатока человеческих отношений. Но, как ни странно, Брок не связал одно с другим, а если и связал, то это не заставило его в тот же миг покинуть мой кабинет.
- Значит, вы разведены? - переспросил он.
- Да, причем официально. Давайте лучше вернемся к…
- Я тоже разведен, - перебил меня Брок.
Наверное, мне следовало помолчать: в конце концов, он находился не на приеме у психоаналитика, а в кабинете лингвиста, и обсуждали мы с ним не семейные неурядицы, а языковые модели. Но я ответила ему в тон:
- Я тоже попробую угадать. Наверное, вы предпочли своей жене женщину вдвое моложе ее.
- А вот и нет. Это она предпочла мне мужчину вдвое моложе себя. Парня, который следил за нашим бассейном.
- Господи!
- Не понимаю женщин, - пробормотал Брок, запустив пальцы в свои светлые волосы. - Я искренне не понимаю, чего они хотят. Мне иногда даже кажется, что они сами этого не понимают.
- Исследования показали, что каждая женщина хочет видеть рядом с собой мужчину, с которым она бы нашла общий язык, - сказала я, пытаясь вернуть его к теме нашего разговора. - Давайте перейдем к следующей реплике сегодняшнего сценария, мистер Брок.
С минуту он колебался, все еще размышляя над тайнами вселенной, а затем кивнул. Мы наконец отработали все реплики. Когда занятие подошло к концу и я провожала его в приемную, Брок вдруг остановился, повернулся ко мне и сделал то, чего я от него никак не ожидала. Он сказал:
- Мне очень жаль, что вам так не повезло с мужем. Мне знакомы ваши чувства: кому, как не мне, знать, что вы пережили! - И вышел за дверь прежде, чем я успела ответить.
Нет, он не сказал ничего остроумного, оригинального или обнаруживающего глубокое понимание моей методики. Но меня поразило, что человек, который, казалось бы, не знал, что такое сочувствие, вдруг употребил в одном высказывании слова "жаль" и "чувства".
Я ехала домой с мыслью, что предстоящие полгода занятий с Брэндоном Броком - не такая уж пытка, как мне показалось вначале.
13
В эти выходные Сара отмечала свой день рождения, и я была рада, что мне есть куда пойти, вместо того чтобы сидеть дома, разгадывая кроссворды. Сара и ее муж Эдуард, заключившие временное перемирие, решили устроить вечеринку и пригласили меня в числе сотни других гостей.
С тех пор как мы разошлись с Кипом, я не была ни на одном большом празднике и поэтому очень волновалась. Да, я была независимой женщиной, мне довольно часто приходилось наносить деловые визиты, и я прекрасно с этим справлялась. Но стоило мне оказаться в гостях, в неформальной обстановке (не считая тех случаев, когда мы собирались с подругами), как на меня находило странное косноязычие.
Догадываюсь, о чем вы подумали. Как может человек, обучающий других искусству общения, быть косноязычным? Ответ прост: понятия не имею. Но факт остается фактом. На деловых собраниях я покоряла всех своим красноречием, а на вечеринках молчала, будто язык проглотила.
Думаю, такая раздвоенность объяснялась тем, что я лучше контролировала свое поведение, когда становилась доктором Виман, чем когда была просто Линн. Как лингвист я нисколько не сомневалась в своей компетентности, но как только я снимала эту маску, становилось ясно, что под ней ничего нет. По крайней мере, мне так казалось. Я виделась себе раздетой, уязвимой и беззащитной. Возможно, причиной тому были какие-нибудь загадочные химические процессы, происходившие в моей голове. Или развод родителей. Или воспоминание о том, что в детстве я слыла книжным червем, а не королевой школьных балов. Так что, как видите, у меня были свои странности. По крайней мере, с ролью хозяйки положения я справлялась далеко не всегда.
Итак, субботним вечером я приехала в Догвуд. Вечеринка была уже в самом разгаре. Гости ходили по дому, смеялись, громко разговаривали и угощались закусками, которыми их обносили специально нанятые по этому случаю официанты. Жюстина приняла у меня пальто, и я отправилась в гостиную в поисках хоть одного знакомого лица.
- Линн! Иди сюда! - Пенни махнула мне рукой с другого конца комнаты.
Со вздохом облегчения я стала пробираться к ней сквозь толпу. Мы обнялись.
- Ты одна сегодня? - спросила я. Она редко появлялась в обществе без кавалера.
- Одна. Сегодня я сама по себе.
- Ты, наверное, все еще переживаешь из-за того парня, с которым рассталась?
Пенни с удивлением посмотрела на меня.
- О котором ты мне говорила, когда мы с тобой обедали вместе, - напомнила я. - Ты как раз зализывала свои раны.
Она откинула голову назад:
- Ах, ты об этом… Я уже и думать о нем забыла. Все в прошлом. Он мизинца моего не стоит.
- А все-таки кто он? - поинтересовалась я, надеясь, что теперь, когда все осталось в прошлом, она будет более словоохотливой. - Ты с ним по работе познакомилась?
- Нет, - равнодушно ответила Пенни. - Друзья познакомили.
- Неужели специально познакомили? - Я знала, что Пенни терпеть не может такой способ знакомства. Она считает, что каждый сам отвечает за свою судьбу.
- Да нет же. Просто мы познакомились у друзей, и поначалу между нами ничего не было. Но как-то раз мы с ним остались вдвоем, и наши отношения… обрели романтический оттенок.
- Жаль, что у вас так все обернулось. Как ты думаешь, почему вы не смогли быть вместе?
Она улыбнулась:
- Если вы полагаете, что мы расстались, потому что не смогли найти общий язык, то вы ошибаетесь, доктор Виман!
Я тоже улыбнулась ей в ответ:
- В отношениях есть множество других подводных камней. Уж теперь-то я знаю об этом.
Пенни похлопала меня по плечу:
- Ну, хватит обо мне. Как твои дела, Линн?
- Хорошо.
- С кем-нибудь встречаешься?
- Нет. Сейчас для меня самое главное - это карьера.
Она наклонилась ко мне поближе:
- А как там твой Брэндон Брок? Он и в самом деле чудовище?
- Не совсем. В нем все-таки есть что-то человеческое. Надо только копнуть поглубже.
Пенни хотела еще что-то спросить, но в этот момент к нам подошла Гейл с мужем. Гейл была на костылях - она сломала ногу где-то в лесах Калифорнии, во время съемок документального фильма о женщине, прожившей три года вдали от цивилизации. Джим тоже выглядел так, будто побывал на войне: он оправлялся после схватки с одним из своих кредиторов.
- Как твоя затея с Брэндоном Броком? - шепотом спросила Гейл, пока Пенни болтала с Джимом.
- Пока все только начинается, - прошептала я в ответ. - Но я верю в успех.
- А я вот собираюсь расстаться с Джимом.
- Не может быть!
Я попыталась казаться удивленной. Но сколько я помню Гейл, она всегда твердила, что вот-вот расстанется с Джимом.
- И еще я на диете. Уже сбросила шесть фунтов, - сообщила Гейл, озираясь на поднос с угощениями в руках официанта.
- Ты молодец, Гейл. За собой надо следить.
- Я поставила себе цель - хорошо выглядеть для самой себя. Я столько лет подстраивалась под других! А теперь я наконец решила похудеть, сделать новую прическу и даже, возможно, изменить форму носа.
- С твоим носом все в порядке.
Пару раз она ломала нос - вместе с другими частями тела, - но хирургическое вмешательство ему не требовалось. Я пыталась понять, откуда в Гейл вдруг взялось это стремление к самосовершенствованию.
Пока мы болтали, к нам подошла Изабелла.
- Ну, как твои дела? Ты порвала с Франциско? - спросила я ее. - Когда мы виделись в последний раз, ты сказала, что встретила кого-то другого.
- Да, я порвала с Франциско и встретила кое-кого другого. - Изабелла оглянулась по сторонам. - Я расскажу тебе об этом как-нибудь на днях, без посторонних.
- Хорошо, - сказала я, согласившись, что шумная вечеринка - не место для серьезных разговоров.
Я хотела спросить ее, имели ли успех ее фотографии для "Ярмарки тщеславия", когда появилась Сара. В бирюзовом шелковом платье, облегавшем фигуру, она выглядела очень эффектно. Мы поздравили ее с днем рождения и сказали, что рады снова видеть их с Эдуардом вместе. Она приняла наши комплименты и удалилась, распространяя вокруг себя аромат великолепных духов.
Через какое-то время Пенни покинула нашу компанию, чтобы наладить с кем-то контакты, пожать кому-то руку - в общем, осуществить привычный ритуал. Изабелла тоже ускользнула от нас: она отправилась с Ритой на террасу полюбоваться полной луной. По словам Риты, сегодня Луна была самой яркой за последнюю сотню лет и служила предзнаменованием людям, родившимся под тем же знаком зодиака, что и Изабелла. В какой-то момент даже Гейл с Джимом исчезли, и я осталась одна в толпе, жалея, что не умею завязывать контакты так же легко, как Пенни.
Я взяла с подноса тарелочку с закуской и подцепила вилкой шляпку гриба, когда один из гостей Сары, мужчина в темно-синем пиджаке спортивного покроя, налетел на меня, расплескав красное вино на мои бежевые туфли.
- Боже! - пробормотал он. - Здесь так тесно… Простите ради бога!
- Ничего страшного, - ответила я, мысленно прощаясь со своими туфлями.
Но он продолжил извиняться, а я - успокаивать его. Прошло несколько минут, прежде чем я догадалась, что он пьян. Это в глаза не бросалось, но все-таки он был навеселе. Наконец он оставил разлитое вино в покое и поинтересовался, где я познакомилась с Сарой.
- Я дружу с ней много лет, - сказала я.
Разумеется, он не узнал меня. Чем больше времени проходило с тех пор, как меня лишили радиопередачи, литературных турне и возможности появляться на экранах телевизоров, тем меньше людей узнавали меня.
- Я тоже ее друг, хотя и не видел ее много лет, - заявил он. - Я жил за границей.
- Да? - переспросила я. Как видите, я не умела вести светские беседы.
- Да, я возглавлял представительство "Файнфудз" на Дальнем Востоке.
- Да? - снова сказала я, на сей раз с большим вниманием. Если у Сары был приятель в руководстве "Файнфудз", почему она мне ничего не сказала? Странно. - Значит, вы работали на Брэндона Брока?
- Я и сейчас на него работаю. А почему вы спрашиваете? Вы знаете Брэндона?
- Нет. Нет, не знаю. Просто прочитала несколько статей о нем, только и всего.
Не хватало только, чтобы до Брока дошло, что я разглагольствовала о нем на вечеринке!
Мой собеседник, назвавшийся Грегом, покачал головой и погрозил мне пальцем:
- Не верьте тому, что пишут эти журналюги. Брэндон не такое исчадие ада, каким его пытаются изобразить.
- "Форчун" назвал его самым суровым начальником Америки.
- Да, согласен, есть люди, которые считают, что работать с ним и врагу не пожелаешь. Но мне он ничего плохого не сделал.
"Ты так рассуждаешь, потому что ты мужчина, Грег, - подумала я. - Вы с ним разговариваете на одном языке".
- А что вы сейчас делаете в "Файнфудз" здесь, в Штатах? - спросила я для поддержания разговора.
- В данный момент ничего. Почти ничего. Брэндон выбил для меня должность консультанта.
- Он выбил ее специально для вас?
- Совершенно верно. Он совершил поступок, который мог не совершать, и никто бы не упрекнул его в этом.
- Зачем же он это сделал?
Грег разом допил то, что оставалось в его бокале.
- Понимаете, я много выпил и, должно быть, слишком болтлив и сентиментален. Но вы спросили, и я отвечу на ваш вопрос.
- Вообще-то мне бы не хотелось совать нос в чужие дела… - солгала я.
- Нет-нет, я с удовольствием расскажу, какой он благородный человек. Видите ли, когда я руководил дальневосточным представительством, моей дочери - она мой единственный ребенок - поставили диагноз "лейкемия". Я хотел, чтобы ее лечили здесь, в Нью-Йорке, и попросил Брэндона предоставить мне отпуск. Он тогда только пришел в нашу компанию и прежде меня в глаза не видел. Но без колебаний назначил кого-то другого на мое место и позволил мне с семьей вернуться домой. Он полностью выплачивал мне зарплату, когда я отлучался с работы, чтобы побыть с дочерью. И когда она умерла - это случилось в прошлом году…
- Примите мои соболезнования.
- Спасибо. Когда она умерла, я был настолько потрясен, что перестал исполнять супружеские обязанности, и мы разошлись с женой. Так я лишился и жены, и дочери. Я сказал Брэндону, что готов вернуться к работе, но выяснилось, что и эти обязанности я исполнять не в состоянии.
- Мне очень жаль, Грег. Но вы, кажется, сказали, что сейчас работаете консультантом.
Он грустно улыбнулся:
- Должность у меня номинальная. Я по-прежнему не могу работать по-настоящему. Брэндон понимает, что я еще не оправился после удара. Чтобы я не умер от голода, он включил меня в платежную ведомость в качестве консультанта по дальневосточным делам компании.
- Не понимаю. Что значит "номинальная"?
- Моя работа состоит в следующем: раз в неделю он вызывает меня и спрашивает: "Как твои дела, Грег?", на что я отвечаю: "Все в порядке, Брэндон. А твои как?" И все.
- И вы даже не обсуждаете дела компании?
Он отрицательно покачал головой:
- Что бы там ни говорили о Брэндоне, он знает, что такое сострадание.
- Вам виднее, - сказала я, пытаясь увязать слова Грега с моими представлениями о Брэндоне Броке.
- Я ради него готов на все! - поклялся он, как футболист, готовый умереть за свою команду. - Я хорошо справлялся со своими обязанностями, когда работал на Дальнем Востоке, и Брэндон хочет, чтобы я вернулся туда, как только оправлюсь. Но ведь никто не заставлял его помогать мне. Он сам вызвался - по своему великодушию и щедрости.
Великодушие, щедрость, способность к состраданию… Впечатляет, правда? Трудно поверить, что мы с Грегом говорили об одном и том же человеке.
Однако так оно и было. Просто я узнала еще об одной особенности моего пациента, в подтверждение того, что я почувствовала на нашем последнем занятии. Брэндон Брок, конечно, чудовище, но он небезнадежен.
14
Следующие несколько занятий с Брэндоном Броком были сродни военным действиям с переменным успехом. Одним из самых непростых было, например, занятие, на котором я заставила его прослушать целый альбом Майкла Болтона и выразить свои чувства.
- Меня чуть не стошнило, - отозвался он.
- Почему? - поинтересовалась я в надежде, что он поведает мне о своих чувствах, а не о состоянии желудка.
- Этот парень только и делает, что ноет. Мужчины так себя не ведут.
- Правильно. Так ведут себя женщины. И им нравятся мужчины, которые не стыдятся своих чувств - и любви в особенности.
- Вздор! Им нравятся совсем другие мужчины. У меня есть некоторый опыт, доктор Виман. Женщины только говорят, что им хочется, чтобы мы лебезили перед ними. А на самом деле они хотят, чтобы мы вели себя так, будто их не существует.
- Конечно, некоторым женщинам нравятся сдержанные мужчины. Но исследования показали, что большинство женщин предпочитает мужчин, которые не боятся проявлять свои чувства - как Майкл Болтон не боится их проявлять в своих песнях.
- Да бросьте вы это! Какие там чувства?! Этот ваш Майкл Болтон просто мурлыкает, как кот. Как ему вообще удается петь таким высоким голосом? Мужик он или нет?!
- Он мужчина, мистер Брок. Вы можете не являться большим поклонником его творчества, но нельзя не признать, что он умеет донести до женщины свои чувства. Конечно, есть и другие певцы, которые тоже обладают этим даром. Но у кого еще хватит смелости рассказать о своих чувствах с той же мужской прямотой, с какой рассказывает о них Майкл Болтон?
- Ладно, я все понял. Вы хотите, чтобы я подошел к этой воображаемой Сьюзен, которая якобы работает в моей компании, и стал хныкать, что мне хочется стать "проводником ее души". И что это вообще значит - быть проводником чьей-то души? Вы можете, в конце концов, объяснить, что он имеет в виду? Это что-то связанное с религией?
Я улыбнулась:
- Это значит стать вечным спутником ее жизни, бесконечно любить ее…
Он ошеломленно уставился на меня.
- А ведь вы не шутите. Вам и в самом деле нравится такая музыка. Готов поспорить, что у вас дома есть все записи этого певуна. Ну, давайте, признавайтесь!
Да, у меня действительно было несколько его альбомов. И что в этом зазорного?
- Давайте отложим вопрос о "нытье" Майкла Болтона. Вы как-то сказали мне, что любите спорт. Я хочу, чтобы вы сейчас, в том же эмоциональном стиле, рассказали мне о своей любви к спорту, о чувствах, которые вы испытываете, когда болеете за свою команду.
- Может быть, мне об этом спеть?
- Просто говорите в микрофон, мистер Брок.
После недолгих пререканий он придвинулся к магнитофону.