– Помолчи. Горби окончательно выпустил власть из рук, и подберет ее, естественно Ельцин. В таком случае не будет никакого Союзного договора и "пятисот дней". Все идет к тому, что Союз развалится – а это еще большая нестабильность и дефицит. И если не осуществится программа Явлинского, значит, все будет по Плохишу.
– По кому? – не поняла Юлия Федоровна.
– По Гайдару. Вы разве не заметили, на кого он похож?
– Да уж! Действительно – вылитый Плохиш. Думаю, его дед уже в гробу перевернулся… Хотя говорит молодой человек складно, как по писанному.
– Я беседовал с одним экономистом, который раньше с Явлинским работал. Он сказал, что со дня на день отпустят цены. Потом еще в Минторге прозондировал – это правда. Чем такая перспектива грозит стране – даже представить трудно! Но это побоку. Мы должны подумать, как нам с наименьшими потерями выйти из этой ситуации. Юлия Федоровна, что у нас с наличкой?
– В последнее время почти все уходит в стройматериалы, оборудование, на зарплаты.
– Плохо. Где возможно, оплачивайте по безналу, делайте предоплату, старайтесь максимально опустошить безналичный счет. Наличные надо срочно обратить в валюту. Андрей, поможешь со скупщиками. Как у тебя на продуктовом складе?
– Потихоньку торгуем. Поставки идут регулярно.
– Все, что подлежит хранению, придержи, не продавай. Прежде всего цены взлетят на продукты. Президенты приходят и уходят, а кушать хочется всегда.
– Ты думаешь, сильно подскочат цены?
– Очкарик-экономист сказал, что раз в десять за год, и это по оптимистическим прогнозам. Давайте соображать, что еще мы можем сделать. И не забудьте, до нового года хоть немного долгов надо отдать.
– Я бы на вашем месте расплатилась с кредиторами акциями, – заметила Юлия Федоровна.
– Чтобы потерять контроль над фирмой?
– Сколько вы предполагаете отдать до нового года? – поинтересовалась бухгалтер.
Пахомов озвучил сумму.
Дама взялась за сигарету, Боря поднес зажигалку и с интересом смотрел на нее.
– Я дам вам эти деньги, за четыре процента акций, ваших останется пятьдесят один.
– Но четыре процента акций столько не стоят, – встрял Свиридов.
– Андрей прав, – кивнула Юлия Федоровна. – Пока не стоят. Но к тому времени, когда я уйду на пенсию, они будут стоить столько, что государственное обеспечение моей старости не сильно будет меня заботить. А до тех пор я надеюсь сотрудничать с вами, и уж прослежу, чтобы ваша фирма не обанкротилась.
– Юлия Федоровна, вы просто сокровище! – воскликнул Пахомов, целуя унизанную кольцами пухлую руку бухгалтерши. – Вам написать расписку на сумму, превышающую стоимость акций?
– Естественно. Двадцать процентов годовых в валюте.
– Отлично, этот вопрос считаем решенным. Кстати, о валюте. После отпуска цен сразу будет разрешен официальный обмен.
– Даже не верится, – покачал головой Свиридов. – Сколько ребят за валюту сидит! Теперь отпустят, как думаешь?
– Сейчас меня это не волнует, – жестко сказал Пахомов. – Нам надо успеть пристроиться к обмену валюты – это очень прибыльный бизнес.
Глава 11
Через пару дней после этого разговора Пахомов позвонил Наташе. Он ни разу не напомнил ей о себе после приезда. К телефону подошел Соловьев. Они спокойно поговорили, затем Боря попросил передать трубку Наташе.
– Здравствуй, ангел мой.
– Здравствуй, – от звука его голоса сердце всколыхнулось.
– Нам надо встретиться, дело срочное. Можно мне подъехать? Зайдем куда-нибудь, поговорим.
– Если ты приедешь через два часа, я буду дома.
– Мне подняться?
– Да.
– Хорошо. Через два часа.
Наташа положила трубку на аппарат. Саша вопросительно смотрел на нее.
– Что ему нужно? Вы с ним опять?..
– Нет. Он всего раз заехал после Испании, пару месяцев назад, – ответила она ровным голосом. – По-моему, ты собирался уходить.
Она ожидала скандала, но муж смолчал, хотя вид у него был недовольный. Она прошла в свою комнату и через минуту услышала, как грохнула входная дверь.
Похоже, рассердился, подумала она, и вдруг ощутила, насколько устала от жизни с нелюбимым. А ведь в восемнадцать лет была влюблена по уши, в рот смотрела, восторгалась… Может, не было бы Бори, жизнь с мужем не казалась ей такой бессмысленной и безнадежной? Но по сравнению с Пахомовым – и в сексе, и во всем остальном – наверное, любой мужчина проиграет. Вот он объявился, и опять она думает о нем, вспоминает искрящиеся счастьем дни, проведенные вместе, а если иногда в ее комнату приходит Сашка, отдается ему, мечтая о другом.
"Ну и что меня держит? – размышляла Наташа. – Могу в любой момент к маме вернуться, или…"
То ли время залечило раны, то ли ее взгляды поменялись, но сейчас она считала, что к шлюхам ревновать глупо, а уж насколько смешной теперь казалась ссора с Пахомовым из-за его нелегального бизнеса!.. Нынче люди открыто говорят о том, что и раньше умели делать деньги. Да, Боря делал деньги, но он и работал много – он ведь трудоголик, как это теперь называется. Деньги позволяли ему жить и отдыхать с комфортом, а отдыхал он, чтобы еще интенсивнее работать.
Она не понимала, почему Боря молчал два месяца, позвонил лишь сегодня, якобы по делу… Может, у него кто-то есть?.. Но она поспешила отогнать неприятные мысли, и отправилась на кухню, чтобы испечь шарлотку. Они попьют чаю, посидят, поговорят, и может быть…
Звонок в дверь раздался, когда она стояла перед зеркалом, гадая: накрасить губы или нет.
– Извини, дорогая, пришел на полчаса раньше, – начал Боря с порога. – У меня изменились планы, так что я ненадолго.
Он чмокнул ее в щеку, она вздрогнула и отстранилась, но дальнейших поползновений не последовало.
Устроившись за столом на кухне, он сказал:
– Ответь мне на сугубо-деловой вопрос…
"Даже не удосужился объяснить, где пропадал эти два месяца и сразу к делу. А я-то размечталась!"
– … у тебя много наличных?
– Что? – не поняла Наташа.
– Потом объясню. Так сколько?
– Не очень много. На днях должны быть деньги с реализации, с чужих точек.
– Значит, так: больше на реализацию не отдавай – деньги вряд ли получишь. Все наличные переведи в доллары, или купи что-нибудь путное, но сразу не продавай, реализуешь потом. Торговлю сверни или сократи до минимума. Если ты этого не сделаешь, после Нового года придется тебе закрываться.
– Да что случилось-то?
– Пока ничего, но после первого января отпустят цены.
Наташа смотрела непонимающе.
– Ты у нас вроде бы экономист, – довольно ехидно продолжал Пахомов, – и не мне тебе объяснять, что это значит. Подразумевается, что должны заработать рыночные механизмы и наступить изобилие – только когда оно наступит? Вначале цены взлетят в десятки раз… А до изобилия, с нашими перекосами да идиотской национальной привычкой все делать через задницу – ой, как не скоро дойдет! Поэтому надо попробовать сохранить то, что нажито, и дальше действовать по ситуации. У тебя счет в банке есть?
– Простой, в сберкассе, – растерянно ответила она. – Чтобы девочкам на зарплату…
– Сними все. Переведи в валюту. Если есть возможность – купи что-нибудь дельное и придержи. Только прежде подумай, будет ли спрос. Что губы надула? Обижаешься, что учу?.. Я в этом деле специалист, и то ситуацию не до конца просекаю, одно знаю – нужно подстраховаться. Слыхала, что в Польше творилось? Гиперинфляция – страшная вещь! А для народа, который привык только к госценам – вдвойне. Это что, шарлотка? – внезапно спросил он, потянув носом. – Судя по запаху, уже готова. Если есть кофе, плесни чашечку, выпью и побегу. Можно руки помыть?
Наташа достала шарлотку из духовки и отрезала большой кусок. Чайник горячий, растворимый кофе тоже есть – спасибо Людкиному Андрею. Она вздохнула. Не такой представлялась ей эта встреча…
– Так ты все поняла? – спросил Боря, вернувшись и вновь усаживаясь за стол.
Она кивнула.
– И прошу тебя, не распространяйся об этом: чем меньше народа будет знать, тем позже начнется паника.
Борис мигом проглотил кусок шарлотки и кофе.
– Очень вкусно, спасибо. Ну, мне пора, дел невпроворот. Кстати, я ведь за это время открыл три фирмы, официальных. Так что я больше не Корейко! – рассмеялся он.
Одеваясь в коридоре, предупредил:
– Через три дня позвоню, дашь отчет о проделанной работе.
– А почему это я должна перед тобой отчитываться? – вспылила она.
– Я позвоню, – повторил Пахомов и вышел.
"Даже не попрощался, так спешит, – обиделась она и сама себе возразила: – А чего я ожидала? Что он опять все бросит и кинется к моим ногам? Как четыре года назад, когда за неделю отдыха на юге у него все наперекосяк пошло?.. Три новые фирмы… Да я со своими тремя швеями первое время ночей не спала и носилась днями как угорелая. Интересно, что за фирмы? Наверняка что-нибудь серьезное, не мой мелкотравчатый бизнес. Он выглядел усталым. Южный загар сошел, похудел, мешки под глазами. Одна белозубая улыбка осталась прежней, и серо-синие глаза. А усы он теперь по-другому стрижет… Они были гуще, он щекотал меня ими, и я…"
Наташа вздохнула: все в прошлом. И, наверное, об этом лучше не вспоминать. Лучше заняться тем, что велел Борис.
Она позвонила Людмиле и попросила срочно прийти.
Подруга примчалась через десять минут, она теперь снимала квартиру в соседнем квартале. Поскольку их производство сосредоточено на Гражданке – это было удобно.
– Что за спешка? – с порога начала возмущаться Людка. – Между прочим, суббота – мой законный выходной.
Я только собралась любимому позвонить, планы на день строила…
– Это которому любимому? – полюбопытствовала Наталья.
– Андрею, естественно.
– Ты же говорила, что у вас с ним несерьезно?
– Ну, это как сказать… Все вполне серьезно, только часто не получается. Люди мы занятые…
– Вот вам еще занятие. Сейчас пойдем в сберкассу, снимем все деньги, и ты попросишь Андрея перевести рубли в валюту.
– Зачем?
– Пахомов посоветовал, очень настоятельно.
– А почему?
– Этого я тебе не могу сказать. Прости, обещала.
– Ну и ладно, я и без тебя узнаю, от Андрюшки.
Сказав это, Людка буквально прикусила язык и отвела взгляд от подруги, честя себя за идиотскую привычку тараторить слишком быстро, так, что мысли порой за словами не поспевают.
– Что ты сказала?.. – нахмурилась Наташа. – От Андрея? Он что, с Пахомовым связан?
– Да, – нехотя призналась Людка.
Наталья нервно схватилась за сигареты.
– Так вот откуда у нас скатерть-самобранка! – со злостью проговорила она. – Ты зачем его просила?
– Нет, Наташ, я не просила! Борька был уверен, что от него ты помощи не примешь, но очень хотел помочь. Он сам меня нашел…
– Кроме продуктов, что еще?
– Да все! – выпалила Людка и стала загибать пальцы. – Эти якобы страховки на четыре тысячи, покупка у тебя дачи – тоже он. Врачи, их оплата, операция и путевка в санаторий… Кстати, идея с шитьем – тоже его!
– Да мы ведь сами!..
– Его идея, только мне надо было тебя на мысль натолкнуть, а остальное мы сами – не считая его денег, юриста, помощи Андрея… а так мы, конечно, сами, – пыхтела Людка.
– Я все верну, – не слишком уверенно проговорила Наталья.
– Ну, это вряд ли, даже если все оборудование продашь. Это я тебе как бухгалтер нашего кооператива говорю, хотя об истинных его затратах могу лишь догадываться. И вообще, разве можно вернуть заботу, самопожертвование?
– Какое, к черту, самопожертвование?
– А как это называется, если за свои деньги ставишь на ноги мужа любимой женщины?
– Он надеялся, что я узнаю и оценю, – стиснула губы Наташа.
– А вот и нет! Я ему поклялась и, если бы не проговорилась сейчас, ты бы, может, до смерти ничего не узнала. Много он от тебя благодарности просил?
Наталья решительно раздавила сигарету в пепельнице.
– Хватит об этом. Время идет, скоро сберкассу закроют, сегодня ведь суббота. Ты возьмешь машину и поедешь к Андрею. Кстати, где он работает?
– На прежнем Борином месте.
– Директором гостиницы? А у него на тебя время найдется?
– Если на меня не найдется, то для тебя обязательно выкроит. Я так понимаю, что он Борькин адъютант по жизни. Ослушается, такой пистон получит! Боюсь, что наши с ним отношения тоже "боевое задание". Но, когда мы вместе – у нас все чудесно. А на остальное мне плевать! Проще надо жить, подруга! Пользоваться каждым кусочком счастья, которое дарит судьба, а не отбрыкиваться, как ты всегда делаешь!
– Хватит меня воспитывать, счастливая ты наша, пошли в сберкассу.
– Ужинать будешь? – спросил Сашка, когда вечером она вернулась домой. – Я пельмени сварил.
Ели молча. Покончив с ужином, Наташа принялась мыть посуду. Сашка не уходил.
– Зачем приезжал Пахомов? – спросил он через некоторое время.
– По делу.
– По-моему, к твоим делам он отношения не имеет. Я бы хотел знать, что у вас с ним. Ведь я тебе муж все-таки.
– А ты помнишь, что незадолго до аварии мы подали на развод? Ты не спрашивал, и я не рассказала, как получилось, что я оказалась рядом с тобой и рассталась с Борисом…
Она вытерла руки и присела к столу, Сашка вопросительно глядел, ждал продолжения.
– За три дня до аварии мы с Борей поссорились, и я ушла к маме.
– Поссорились?
– Не сошлись во взглядах на советскую торговлю, – горько усмехнулась она. – Время показало, что не права была я, а Боря, как зрелый человек, не захотел идти на поводу у девчонки, и дал мне три дня сроку: или я приму его таким, как есть, или… Теперь-то я понимаю, что мне не следовало уходить на эти три дня, но тогда я была слишком молодой и глупой, характер хотелось показать… Я уже готова была вернуться, но тут позвонили из больницы. У меня на руках умер твой папа, ты в реанимации, потом похороны… Когда я все-таки позвонила, оказалось, что Пахомов куда-то уехал. Тут я опять возле тебя закрутилась: утки, уколы, кормежка, а ты такой безучастный ко всему, неподвижный… Короче, очнулась я, сообразив, что беременна. Кинулась к Боре обрадовать, он очень хотел ребенка… Но застала его с двумя вульгарными девицами, пьяного.
– Недолго же он тебя ждал! – не удержался Соловьев.
– Тогда я так же подумала и сразу пошла на аборт. А теперь…
– Жалеешь, что не родила?
– Я еще после первого аборта – помнишь, Димке всего полгода было – сказала, что заставить меня сделать аборт никто не сможет, но и отговорить тоже. Если сделала – значит, так решила.
– Тогда, о чем ты?
– С возрастом иначе смотришь на физическую измену. Секс – ерунда. Изменить в душе, полюбить другого – вот это действительно серьезно. И тут Боря был прав. Он не изменил мне, а просто пытался забыться со шлюхами.
Наташа схватилась за сигарету, Саша протянул зажигалку и спросил:
– Ну, а потом?
– Узнав о несчастье с тобой, он предложил помощь, я отказалась.
– Наташка, ты столько сделала для меня, если бы не ты…
Она покачала головой:
– Сегодня я узнала, что все незаметно устраивал Боря, а я на самом деле только подавала тебе утку… Это он все оплатил, а я думала, что плачу из страховки, из денег за дачу… а это были его деньги. И врачей он разыскивал, присылал и заранее платил им.
– И сегодня он тебе об этом рассказал? Не слишком порядочно, на шантаж похоже…
– Повторяю, он приходил по делу, не пробыл и получаса. Это Людка случайно проболталась. Оказывается, даже мой кооператив – его идея. Он подал мысль Людке, а она мне. Вот так-то. Мы всем ему обязаны, и я и ты.
В кухне повисло молчание. Через некоторое время Саша взял Наташу за руку.
– Наверное, с моей стороны будет свинством мешать твоему счастью… ты столько для меня сделала… На ноги поставила, в прямом и переносном смысле… Вот и с газетой, признайся, это ты помогла мне устроиться?
– Пахомов познакомил меня с Михаилом Израилевичем, а он, посмотрев твои статьи, пригласил тебя на работу.
– Ты думаешь?.. Да он же взятки брал, все говорили!
– Ну, может, Боря ему заплатил, сейчас это уже не имеет значения…
– Так ты уйдешь? – спросил Соловьев после небольшой паузы.
– Меня никто не звал, – грустно усмехнулась она. – Я, возможно, перееду к маме, Димка ведь все равно в интернате. Но это будет попозже, не торопи меня.
– Если ты решишь остаться, я буду только рад.
– Но ты ведь не любишь меня? А может, никогда не любил по-настоящему. Сейчас мне кажется, что ты женился, потому что я у тебя была первая. Ведь так?
Саша пожал плечами и в свою очередь спросил:
– А ты, ты любила меня?
– Женщина отдает себя – я не только о сексе, – тому, кто ее любит. И чем сильнее любовь мужчины…
– Наташ, ты нужна мне, как опора, как друг… Мы столько пережили вместе…
– Мы устали. Обрати внимание, как спокойно мы говорим о таких вещах… Мы устали от трудностей и друг от друга, – Наташа вздохнула. – Я пошла спать, и прошу тебя, не тревожь меня расспросами в ближайшие дни, мне предстоит много работы. Так или иначе, все скоро прояснится.
– Ты ждешь, что он позовет? Самой пойти гордость не позволяет?
– Гордость? Может, я бы на коленях к нему поползла, только ему это не нужно. Борис принимает решения сам. Так что мне остается только ждать. Спокойной ночи.
Лежа в постели, Наташа мысленно перебирала то, о чем только что говорила с мужем. Она сама иначе на все посмотрела: на себя, на Борю, на Сашу, который тоже открылся с неожиданной стороны. После болезни от его эгоизма не осталось и следа. Он стал мягче, терпимее и, похоже, искренне желает ей счастья, пусть даже с другим.
А Боря… Все его девки кажутся такой ерундой по сравнению с поддержкой, заботой, которой он окружал ее почти десять лет…
Пахомов позвонил лишь через неделю.
– Ну, как дела, Наташенька? Все сделала, как я велел?
– В общем, да. И что теперь?
– Если деньги в валюте и товарах, лучше просто замереть и ждать.
– То есть сидеть, сложа руки?
– Шейте потихоньку про запас. Можешь продавать, только за наличные. Никакой сдачи на реализацию, и все лишние деньги – в валюту.
– Это у вас, миллионеров, деньги лишние, – пробормотала она.
Борис сделал вид, что не расслышал.
– Через несколько дней у меня, возможно, возникнет такая же пауза, а сейчас, прости, дел невпроворот. Димке привет передай, хотелось бы его повидать.
– Он в Таллине с капеллой, на экскурсии.
– Поцелуй его за меня, когда вернется. Счастливо.
Слушая частые гудки, Наташа вздохнула.
А Борис на другом конце провода улыбался. Кажется, уже второй раз разговор проходит в нужном тоне. Заметив по приезде, что Наташа стала более уверенной в себе, независимой и самодостаточной, он решил изменить тактику на пушкинское "чем меньше женщину мы любим…" Хотя бы для виду… Он не даст ей забыть о себе и в то же время заставит думать, ждать. Станет звонить позже, чем обещал, ничего не объясняя. Будет вести себя просто как друг, несмотря на то, что хочется иного.
Вспомнились безумные, полные нежности и страсти ночи в Дагомысе, даже аромат роз почудился…