Он тряхнул головой, отгоняя видение, и тут сообразил, что третий месяц монахом живет. Вот заработался!
Борис опять взялся за телефон и, сверяясь с записной книжкой, набрал номер сауны на Таллиннской.
– Гоша? Привет. Пахомов говорит, помнишь еще такого?… Да, уже вернулся… Все расскажу при встрече. Сегодня вечерком для нас с Андреем номерок свободный найдется?… Нет, твоих не надо. Своих девочек возьмем, чтобы наверняка 90-60-90, и не страшилы… Ах, у тебя тоже красотки? Тогда на добавку… Я не шучу. Как говорил товарищ Маяковский: "Тушу вперед стремя, я с удовольствием справлюсь с двоими, а разозлюсь – и с тремя". Что? Слова списать?… Обойдешься, у тебя там библиотека рядом. "Облако в штанах", запомни. Значит, в десять. Выпивка и закусь – наши.
Отправив домой своих девочек и отпустив Гошину "добавку", Борис с Андреем еще раз попарились и теперь сидели за столом, уставленным пивом и креветками. Расслабленные, они лениво перекидывались фразами.
– Как тебе "добавка", Борь?
– Чуть поперек горла не встала. Сдурел Гоша!.. У них хоть паспорта есть?
– Ему ведь их не через отдел кадров оформлять! – хохотнул Андрюха. – А молодые нынче такие ранние…
– То-то и оно, а я им в отцы гожусь, да и ты с небольшим натягом.
– Сколько-то Гоша с нас за них снимет?.. Приподнимается он на проституции.
– Сам, что ли, хочешь этим заняться? Я не вписываюсь. Тебе указывать не буду, но игорный бизнес, девочки – считай, автоматом и наркотики.
– Ну, с этим у нас относительно тихо. Так, чернота на рынках шныряет понемногу.
– Лиха беда начало. Три года назад и этого не было. А наркотики – страшная вещь, я в Амстердаме навидался. Представляешь, марихуану продают в любом кабаке, совершенно открыто, другую наркоту тоже можно легально купить. Вот такая, черт ее побери, демократия….
– Ты не говорил про Голландию.
– Смотался на машине с одной итальянкой.
– Кстати, как ты там с бабами устраивался, на шлюх денег не хватало?
– И так обходился. Но насмотрелся там этого добра. Кстати, в том же Амстердаме, в "квартале красных фонарей". Слыхал про такой?
– А то! Ну и как там, расскажи…
– Любопытно. Узенькие улицы, а на первых этажах сплошь проститутки. Или в окнах или прямо в дверях. Некоторые комнатки чуть шире стеклянной двери.
– И бабы голые?
– Практически да. Товар лицом. Когда клиент зайдет, они задергивают красную штору.
– И много там проституток?
– Тысячи. И одиночки, и в борделях.
– Ты хоть попробовал?
– Да ну, противно… И, представляешь, ни разу не встал, – рассмеялся Боря.
Андрей недоверчиво хмыкнул.
– Не знал, что ты такой чистоплюй. С теми девочками, что нашем кабаке ошивались, не отказывался… Теперь они от сутенеров работают. Тут на днях один из них обратился ко мне с вопросом, сколько он должен за то, что на моей территории капусту стрижет.
– Ну, а ты что ответил?
– Пока ничего.
– Я бы на твоем месте денег не брал, лучше натурой, девочками. А то влезешь в дерьмо с бандитами, – Боря вздохнул. – Так все быстро меняется, скоро и у нас свои Аль Капоне появятся.
– Уже.
– Ну, это пока семечки. Они еще не поделили территорию и сферы влияния, как в Италии, например. Пожалуй, нам тоже крыша понадобится. Только не хотелось бы с уголовниками связываться, я этих узколобых не перевариваю.
– Можно со спортсменами или с "афганцами".
– Лучше со спортсменами. Этих я сам найду. Обращусь-ка я к дяде Шиве…
– Кто такой, почему не знаю?
– Мой бывший тренер по карате – его так прозвали, потому что за руками было не уследить. Мелькали так, будто у него их три пары.
Глава 12
Не откладывая дела в долгий ящик, на следующий день утром Пахомов позвонил тренеру домой, и ближе к вечеру они сидели в маленьком закутке возле физкультурного зала обычной школы, где Шива тренировал подростков. Перед мужиками стоял низенький столик, на нем две пиалы с зеленым чаем.
Вспомнили о старых временах, затем Борис перешел к тому, чем сейчас занимается, и завершил:
– Рэкетиры голову поднимают, не знаю, кого в качестве крыши выбрать. Чем воров или афганцев, лучше спортсменов. Твои ребята не помогут?
Он вопросительно смотрел на Шиву, тот сразу ответил:
– Своих могу лишь в качестве охраны предложить. В серьезных разборках, где стреляют, они не годятся.
– Мне охрана не нужна, – покачал головой Пахомов.
– Это ты так думаешь. Времена наступают неспокойные, и тебе потребуется человек, который будет просекать обстановку вокруг. А по поводу крыши – наверное, тебе следует поговорить с Валерой Новоселовым. Помнишь его? Вы ведь вместе занимались?
– Да, помню, он помоложе меня был, кажется, в университете учился?
– Не доучился. Взяли его за причинение тяжких телесных. По пьяни не рассчитал удар, якобы девушку защищал. А в суде эта девица отказалась признать, что на помощь звала, и получилось, что Валерка ни с того ни с сего на постороннего человека напал. Отсидел пять лет. Вышел – естественно, ни в университет, ни в спорт дороги уже нет. Но в зал ко мне похаживал, помогал молодняк натаскивать. Вначале устроился работать вышибалой в каком-то кабаке. Потом времена меняться стали, силу зауважали. Собрал Валера бывших спортсменов и подмял под себя районную шпану, которая рэкетом промышляла. Молодежь-то он обламывать научился, как ты понимаешь.
– Значит, он теперь главный рэкетир?
– Я в их иерархии не разбираюсь, но, думаю, не из последних. Заезжал тут недавно. Весь в коже, на иномарке, пара молодых неповоротливых рядом. Адресок вот оставил, так что держи, – он протянул Боре визитку.
– Спасибо, дядя Шива.
– Какой я тебе дядя? И десяти лет разницы нет, ты же у нас взрослым занимался? Впрочем, я уже дважды дед.
– Да ты что? – Борис с изумлением посмотрел на поджарого черноволосого тренера.
– А ты так и не женился?
– Пробовал, а жена сбежала, – отшутился Пахомов.
– Так верни, если нужна.
– Я над этим работаю, – улыбнулся Боря. – За наводку спасибо, Шива. А насчет охранников я тебе после Нового года позвоню.
Наутро Борис поинтересовался у Свиридова:
– Ты про Валеру Новоселова ничего не слышал?
– Проскальзывало такое имечко. Вроде команда быков у него, авторитетный товарищ.
– Я с ним лет десять назад в секции карате познакомился. Случалось, в спарринге работали. Попробую обратиться к нему по поводу крыши.
– Ты погоди, не торопись встречаться. Дай я сначала справки о нем наведу.
– Хорошо, только не тяни.
Боря достал записную книжку, полистал ее, и, набрав номер, заговорил игриво-театральным тоном:
– Эмма Анатольевна, алмаз моего сердца!.. Пахомов говорит… Да-да, тот самый Боря, давно и безнадежно в вас влюбленный… Как жаль, что вы никогда не воспринимали меня всерьез… – он послушал, улыбнулся, и продолжил уже нормальным голосом: – Конечно, Эмма Анатольевна, с просьбой. Нужно два билета на что-нибудь классическое, на сегодня или завтра… Орган? Чудесно! Через полчаса буду у вас, и не с пустыми руками!
Повесив трубку, он взглянул на друга.
– Артист! – оценил Андрей.
– Организуешь продуктовый набор?
– Не вопрос. Свою Наталью охмурять собрался?
– А вот и нет. Всего лишь свожу на концерт. В моих домогательствах пауза. Пусть дозреет.
– Скажи лучше, что после позавчерашнего "забега в ширину" тебе здоровья месяц набираться надо!
– Ну, месяц не месяц, а деньков пять точно. Погорячился я, после длительного-то воздержания…
– Потому что всего должно быть в меру, и работы тоже.
– Ничего, авось до импотенции не доработаемся, – рассмеялся Пахомов. – Давай набор, и я поехал, негоже заставлять ждать пожилую женщину.
Наташа маялась без дела. Девчонок она отправила в отпуск на неопределенное время. Квартиру успела вылизать до блеска, книжки не читались, телевизор не смотрелся. Без привычного напряженного рабочего ритма жить оказалось скучно. Она решила поболтать с Людкой, но только подошла к телефону, как он зазвонил.
– Привет, дорогая, это я.
Когда услышала Борин голос, сердце подпрыгнуло от радости, но она решила не подавать виду.
– Привет. Что, очередные деловые указания?
– Нет, хочу пригласить вас с Димкой в воскресенье покататься на лыжах. У вас лыжи есть?
– У Димки есть.
– А тебе возьмем напрокат.
– Не знаю… Он только на выходные домой приходит. Отца и так совсем не видит.
– Ну, меня-то он вообще, наверное, забыл. А ведь я его крестный.
Ей так хотелось его увидеть, но она выдержала паузу, прежде чем согласиться:
– Хорошо, поедем, если снег за три дня не растает…
– Будем надеяться. А как насчет того, чтобы сегодня сходить в филармонию?
Наташа растерялась: прямо сегодня?.. Кинула взгляд на часы и, выразив согласие, поинтересовалась, когда он заедет за ней. Но Борис извинился и сказал, что подъехать не сможет. Договорились встретиться у эскалатора на станции "Гостиный двор".
Андрей, сидевший напротив Пахомова в его кабинете, усмехаясь, поинтересовался:
– Чего это ты? Влом за девушкой заскочить?
– И хочется, а не буду, – ответил Боря, разворачивая "Аргументы и Факты". – Я поменял стратегию охмурежа.
– Тут вот какое дело… Думаю, это важно для твоей стратегии, – Андрей сокрушенно вздохнул: – Женщины!.. Короче, Людка проболталась.
Боря поднял глаза от газеты.
– Все рассказала, болтушка, абсолютно все! Вот и думай теперь.
Они молча закурили.
– Людка тебе на глаза боится показываться…
– Будь добр, отшлепай ее от моего имени. Ну и что теперь делать?
– Не знаю, она говорит, вначале Наташка хотела вернуть тебе деньги, но потом, видно, сообразила, что ввек не расплатиться.
Пахомов помолчал, барабаня по столу пальцами.
– Итак, – протянул он, – графа Монте-Кристо из меня не вышло. И кто я теперь в ее глазах?
– А может, к лучшему?
– Нет, Андрюха. Мне нужна ее любовь, а не чувство благодарности. Хорошо, что предупредил, а то бы… Но она ведь согласилась со мной пойти! А объясниться придется, сегодня же… Ладно, я поехал домой, переодеться еще надо.
Наташа опоздала на пятнадцать минут.
– Пунктуальность к твоим достоинствам не относится, дорогая, – улыбнулся Пахомов. – Мы едва успеваем.
Они раздевались в гардеробе, когда прозвенел третий звонок, но Боря успел сделать Наташе комплимент по поводу ее наряда. Она была в темно-бордовом платье со вставками из черного гипюра.
– Чудное платье, ты в нем такая строгая, взрослая!
– Ты хочешь сказать – старая?
– Не кокетничай, мой ангел, я прекрасно помню, что тебе двадцать восемь, зато мне скоро сорок. Страшно подумать… Но, хоть я уже и седой, мы, ей-богу, неплохо смотримся вместе!
Наташа еще в прошлый раз заметила, что виски у Бори засеребрились, и появилась новая привычка периодически поглаживать усы.
В первом отделении играли Баха. Казалось, в мощном потоке звуков исчезло все сиюминутное, мирское, современное. Боря сидел, задумавшись, иногда закрывая глаза, Наташа тоже полностью отдалась во власть музыки. Когда орган умолк, прошептала:
– Божественно…
Во втором отделении исполняли произведения литовского композитора-авангардиста. Через десять минут Боря не выдержал и шепнул:
– Давай не будем изображать из себя супер-меломанов. От этой какофонии скулы сводит. Как насчет того, чтобы потихоньку свалить?
Она молча кивнула.
Выйдя из филармонии, он не свернул к Невскому, а пошел по площади Искусств.
– У меня тут машина стояла, и если ее еще не угнали…
Он остановился возле блестящего черного "BMW" и открыл переднюю правую дверцу:
– Прошу!
Усевшись на свое место, предложил:
– Поужинаем где-нибудь? – и добавил, не глядя на нее: – Ты не обязана соглашаться. Ты мне ничего не должна – это я о том, что Людка разболтала. Я помогал, потому что больше тебе помочь было некому, а не для того, чтобы…
Он умолк, уставившись на лобовое стекло.
– Я поняла, – промолвила Наташа после небольшой паузы. – Поехали ужинать!
Боря обернулся с облегченной улыбкой:
– Поехали.
В ресторане Пахомов рассказывал ей о Европе, о красотах Барселоны и Рима, о шикарных курортах Средиземного моря. Наташе, и не мечтавшей побывать за границей, было очень интересно. Не менее интересно было услышать о его сегодняшних делах, о планах, которые уже начали осуществляться.
Через пару часов Борис подвез ее к дому, поблагодарил за вечер и напомнил, что в воскресенье они вместе с Димкой едут кататься на лыжах.
– Буду ждать вас здесь в девять утра.
– Так рано? Дай ребенку поспать! – запротестовала она.
– Выспится по дороге, если захочет. А время терять смолоду – пустое дело, так ему и передай.
Когда она вошла в квартиру, Саша поинтересовался, откуда она такая нарядная, и Наталья честно ответила:
– Из филармонии. Баха слушала. Божественно!
Муж не стал спрашивать, с кем она ходила. После того объяснения он больше не наведывался в спальню, старался держаться как ни в чем ни бывало, но отношения становились все более натянутыми. Однако Наталью это не волновало.
"Интересно, – гадала она сейчас, – Боря ведет себя просто как старый друг. Даже в щечку на прощанье не попытался поцеловать… Это из-за того, что я все узнала?.. А вдруг не так? Может, ему просто не с кем было сходить на концерт? Он уже три месяца здесь, а позвонил он всего четыре раза, и трижды встретились… Конечно, он очень занят – вон сколько всего успел наворотить. Впрочем, выглядел он сегодня вполне довольным и отдохнувшим. С кем он отдыхал и расслаблялся?.. Нет, об этом лучше не думать!"
Глава 13
Не видя сына неделями, Наталья в глубине души ощущала себя виноватой перед ним. Зато, когда по выходным забирала Димку и привозила домой или к маме, не могла нарадоваться. Правильно поступили, отдав его в Капеллу: у мальчика оказался абсолютный слух, преподаватели хвалят. Кроме того, пребывание в интернате сделало его взрослее, дисциплинированнее.
Как всегда, в пятницу она заехала за сыном, и, пока шли дворами на улицу Софьи Перовской, сообщила, что в воскресенье они едут кататься на лыжах с дядей Борей Пахомовым.
– Ты его помнишь?
– Конечно, мам. Ты говорила, он теперь живет за границей.
– Он вернулся, просто я забыла тебе сказать.
– А папа с нами поедет?
– Нет… – Наташа запнулась, – папе нельзя, у него поврежден позвоночник, ты ведь знаешь…
– А дядя Боря, он нам кто?
– Папин троюродный брат.
– А я их никогда вместе не видел.
– Видел, Димочка, просто забыл, это еще на той квартире было.
Наутро, ровно в девять, они стояли на выезде из двора: Димка с лыжами, а Наташа с термосом и пирожками. Боря задержался лишь на минуту. Выйдя из машины, он протянул руку Димке.
– Привет. Ох и вырос ты, парень, не узнать!
– Здравствуйте, дядя Боря, – солидно ответил мальчик, пожимая руку.
– Прежде мы с тобой были "на ты"…
– Это когда было… теперь я уже не малыш.
– Ого! Вот речь не мальчика, но мужа, – рассмеялся Пахомов.
– Чьего мужа? – тут же спросил Димка.
– Мужами, заметь, не мужьями, в древности называли мужчин, – назидательно ответил Борис, укладывая во вместительный багажник Димкины лыжи и открывая дверцу справа. – Осторожно, Наташа, с этой стороны твои лыжи лежат.
– Новые? Ты что, купил?
– Да, и это было непросто, – он уселся, тронул машину с места и продолжал: – Пришлось задобрить шоколадкой продавщицу, коробкой конфет старшую продавщицу и, наконец, преподнести шоколадный торт заведующей секцией. Она казалась непреклонной, но я подозревал, что она меня за нос водит – есть у нее лыжи, есть! Я сулил ей златые горы, и, наконец, когда уже готов был пообещать, что женюсь на ней, лишь бы получить лыжи, она неожиданно сдалась. Так что вчера я чуть не расстался со своей свободой.
– А что, завсекцией была старая, седая и толстая? – включилась Наташа в игру.
– Нет, молодая длинноногая брюнетка.
– Тогда жертва не засчитывается, ты ничего не терял!
– Как? А свободу, сердце? Хорошо еще, что лыжные ботинки – единственный вид обуви, который нынче свободно продается, а то бы…
Так, шутя и балагуря, они выехали к Осиновой Роще и повернули налево.
– Куда мы?
– В Сестрорецк.
– К вам на дачу? – обрадовался Димка. – А Джульбарс там еще живет?
– Живет. Правда, я его два года не видел – узнает ли?
Маленький щенок превратился в красавца-овчарку. И удивительно, он, казалось, помнил Димку. Зато пожилая пара, жившая на даче, с трудом узнала в этом вежливом мальчике малыша, гостившего здесь четыре года назад с бабушкой.
Как оказалось, Наташа разучилась кататься, впрочем, весь ее лыжный опыт ограничивался уроками физкультуры. Зато Боря, перейдя на коньковый шаг, через минуту был за полкилометра, а еще через минуту вернулся.
– Там есть чудные горки, – сообщил он. – Димка, давай за мной, а мама пусть догоняет.
Явно сдерживая шаг, он скользил впереди, Димка, пыхтя изо всех сил, старался не отставать. Наташа плелась в хвосте. Собака скакала вокруг лыжников, радуясь прогулке.
Время до обеда они провели, катаясь с невысоких горок. Вернулись в дом уставшие, все в снегу. Их ждал обед, но Димку так разморило в тепле, что он клевал носом над тарелкой, не доел суп, и пришлось отвести его в спальню.
Помыв посуду, Наталья устроилась в кресле у горящего камина.
– Может, пойдем, прогуляемся? – предложил Боря. – Или ты устала?
– Устала, к тому же здесь так тепло, уютно.
– Ты такая смешная: щеки красные-красные! Но тебе идет.
– Смешно ему! На себя посмотри! Нос – как у Деда Мороза, – не осталась в долгу Наташа.
– Ноги не зябнут? Хочешь, плед принесу?
– Нет спасибо. Все очень хорошо, – заверила она.
Он включил телевизор, и они посмотрели новости и "Международное обозрение". Затем Пахомов встал:
– Пора. Поставь чайник. Димку разбужу, попьем чайку и поедем. К восьми вы будете дома.
Высадив их, не заезжая во двор, Бориис пожал Димке руку на прощанье, и пообещал, что они еще съездят в Сестрорецк, к Джульбарсу.
– Я бы привез его к тебе домой, да только ты в училище целую неделю, а мама с папой работают. Он будет скучать один в квартире. К тому пес деревенский, городских порядков не знает.
– Я все понимаю, дядя Боря, – ответил Димка, глядя в землю, – это ваша собака.
– Вообще-то я его брал для тебя, так что он твой. Но думаю, в городе ему не понравится, пусть пока в Сестрорецке живет. Да и бабе Вале с дедушкой Мишей страшно без него будет, ведь он их единственный охранник.
– Ладно, пусть там живет, – подумав немного, великодушно разрешил мальчишка. – Мы его будем навещать.
– Знаешь, Димка, я сейчас здорово занят, не знаю, как часто смогу выезжать на дачу, но вы с мамой можете туда в любое время приехать, а на зимних каникулах даже там пожить. Согласен?
– И бабушку возьмем?
– Если хотите.
На этом они распрощались.