– Он поймет со временем… Для меня важно, чтобы ты поняла: сейчас я не могу. Ведь ты хочешь, чтобы все было, как тогда?.. Мы жили вместе недолго, но я старался наполнить твою жизнь радостью, у меня имелось для этого время, а теперь его просто нет. Часы, которые мы проводим вместе, приходится буквально выкраивать, далеко не каждое воскресенье для меня выходной. Я мог бы изобразить радость, что ты свободна – а я действительно рад этому, – и попросить, наконец, твоей руки. Но я не хочу обманывать тебя, Наташенька. Выслушай и не перебивай! – чуть повысил он тон, увидев, что у нее имеются возражения. – Допустим, ты переехала ко мне. Я возвращаюсь домой поздно, часа в два ночи, ты не спишь, волнуешься, а может, и злишься. А мне лишь бы до подушки добраться. Утром я по твоему лицу увижу все, что ты обо мне думаешь… И так ежедневно. Я буду мучиться оттого, что страдаешь ты. Даже если выдастся свободное время побыть вместе, оно будет отравлено. Это будет копиться, копиться, пока не закончится банальным скандалом. Настоящим, а не шуточным, как сегодня.
– Ну, конечно, – она гордо вскинула голову, – тебя больше устраивает нынешняя ситуация. Когда выдается минутка, ты берешь меня и используешь, как хочешь.
– Ты имеешь в виду, "использовать" – в смысле трахать?
– Именно это я и имела в виду.
– Дорогая, ты ведь знаешь, для меня это не проблема.
– Естественно, при твоих-то деньгах!
– Найдутся такие, которые будут счастливы и даром… Но я-то хочу именно тебя… Я люблю тебя, Наташенька, ты единственный близкий мне человек. – Боря присел перед ней на корточки и заглянул в глаза. – Ну что поделать, если время сейчас такое, слишком много работы. И упускать его нельзя! Я тебе говорил: стык эпох, время делать состояния и завоевывать место под солнцем. Тот, кто успеет подсуетиться – окажется на коне, среди первых, их будет не слишком много. Тот, кто не напряжется, может и выплывет, но навсегда отстанет. Ну, а тот, кто отложит карьеру на потом, останется нищим, поверь, в прямом смысле этого слова. Сейчас возможности – и деньги! – буквально валяются под ногами… Ты ведь видишь, как все быстро меняется, только успевай собирать информацию, выводы делать и решения принимать. Столько всего интересного наклевывается – рук не хватает!
– Так ты намерен заграбастать как можно больше? – в ее голосе слышалась обида и злость.
– Не надо так. Я просто ищу сферу применения своим способностям. Я – делец. И разве для тебя твое дело не важнее всего на свете?
– Нет, – чуть помедлив, ответила Наташа, – все-таки не важнее.
– Ты – женщина, я – мужчина, – изрек Пахомов, рассмеялся, и напел из знаменитой американской кинокомедии: – "You are woman, I am man"… Тебе не кажется, что мы уже спорили по похожему поводу?
– Да, помню. И я ведь тогда приняла твою точку зрения, только сообщить об этом не успела, – сказала Наташа, смягчаясь. – Интересно, что было бы… – она запнулась.
– Не будем о том, что могло бы быть. Все случилось, как случилось. Ясно одно – мы потеряли четыре года, и я хочу, чтобы сейчас мы были счастливы. Пусть наши встречи будут не частыми, но надо постараться не омрачать их.
Наташа молчала, казалось, задумавшись о чем-то.
– Еще шампанского? – спросил Боря, беря бутылку в руки.
– Нет, коньяка.
Он наполнил рюмку, она залпом выпила.
– Отвези меня домой.
Было ясно, что уговаривать ее бесполезно.
Примерно через час Борис остановил машину возле дома, где теперь жила Наташа.
– Не хочешь, чтобы я поднялся?
– Нет, – холодно ответила она.
– Ясно. Вот еще что. Завтра ночью я еду в Москву, денька на три-четыре, так что ты не думай, что я слинял, – он улыбнулся. – Приеду – позвоню.
– Хорошо, – безразлично кивнула она.
– Все-таки обиделась. Ангел мой, у тебя будет время подумать и понять, что я прав. Я ведь всегда оказываюсь прав?.. Ну, не дуйся, это ненадолго. Как только ситуация нормализуется, появится стабильность – мы будем вместе, и уже навсегда. А пока пусть все остается как есть. Поверь, так лучше.
Он поцеловал ее в щеку и сел в машину.
Поднявшись к себе, Наталья побрела на кухню и достала из шкафчика бутылку коньяка, которую недавно притащила Людка. Выпив подряд две рюмки и закусив ломтиком лимона, пробормотала: "Вот так бабы и спиваются, от одиночества".
Она ожидала одно, а получилось совсем другое. Может и правда, время во всем виновато? Или Боря просто не любит ее, как прежде? Неужели деньги для него так важны?
Наташа по себе знала, что не прибыль как таковая, а ощущение удачи, радость, что получилось задуманное и дело растет – намного приятнее. У Пахомова, наверное, так же. Только масштабы и круг его деловых интересов значительно шире, чем у нее. Ведь и она, глядя на вновь открывающиеся кооперативы и ларьки, присматривалась как там поставлено дело, перенимала лучшее, подумывала, как бы расширить свой бизнес, чем еще заняться… И как раз сейчас перед ней открывалось новое поле для деятельности.
Она станет-таки хозяйкой ателье – спасибо Пахомову. Всего за десять дней Сергей Федорович все уладил, приказ о ее назначении уже подписан, и с понедельника она начнет работу в новой должности. Она заранее испытывала кайф оттого, что именно в этом ателье не так давно была уборщицей. Боря, как всегда, оказался прав.
А может, он и сейчас прав? Так ли уж важно быть женатыми, жить под одной крышей, если ни у одного, ни у другой нет на это времени? Может и правда, лучше подождать?.. И пусть Димка не связывает развод родителей с Борей.
Выпив еще рюмочку, Наташа пришла к окончательному решению, что так даже лучше. Они будут заниматься каждый своим делом и встречаться при первой возможности. Эти встречи будут желанными и яркими, тем более, в последнее время Боря стал явно изобретательнее – в некотором смысле… Наташа вспомнила сегодняшнюю игру в госпожу и слугу, и невольно улыбнулась. Да, Пахомов не даст ей скучать!
Все, решено! О браке и совместной жизни она не заикается, тем более, в ближайшие пару лет беременность ей не грозит. Хотя сейчас она подумала, что была бы счастлива родить для Бори девочку, как он хотел когда-то. Но какой из него отец, если даже на роль мужа времени выкроить не может? А из нее какая мать? Полно планов по поводу ателье – не до декретных отпусков!
Глава 19
В первый же рабочий день Наташа собрала в холле всех сотрудников ателье.
Проходя мимо расположившихся на скамейках для посетителей портних, услышала шепот: "Из грязи – в князи". Краем глаза она заметила, что это сказала Михалева, горластая швея лет пятидесяти. Тетка имела склочный характер, вечно выглядела недовольной и перессорилась практически со всем коллективом. Она занималась пошивом зимних пальто, и качеством ее работа не блистала.
Наташа заранее посоветовалась с Леной и Светой, которые раньше работали в этом ателье, и еще с закройщицей Инной, которая трудится здесь до сих пор. Девушки охарактеризовали ей всех своих коллег, и Наташа, прикинув, сколько человек ей потребуется, составила примерный список на увольнение. Денег, чтобы платить зарплату лишним людям, у нее нет.
– Если не ошибаюсь, вас зовут Мария Павловна? – обратилась она к хамке.
– Ну, и что? – сварливо ответила та.
– Какое у вас образование, Мария Павловна? – вежливо поинтересовалась Наталья.
– Да я всю жизнь в швеях, с учениц! Как в Ленинград в пятьдесят седьмом приехала, так и работаю. Только в этом ателье шестнадцать лет, с самого открытия.
– Я тоже здесь работала некоторое время, уборщицей, – Наташа оглядела собравшихся, – наверное, многие это помнят. Для тех, кто видит меня впервые, представлюсь: Соловьева Наталья Дмитриевна. Шесть лет назад окончила институт текстильной промышленности по специальности "экономика". Около трех лет проработала в профильном НИИ, столько же руководила кооперативом по пошиву женской одежды. Так что, – она взглянула на Марию Павловну, – я заняла должность, на которую имею право по образованию и опыту. Это было вступление, а теперь поговорим конкретно о нашей будущей совместной работе.
Наталья сообщила, что с сегодняшнего дня для всех отсчитывается испытательный срок – один месяц. За это время она поймет, кто на что способен, и определит, сколько единиц штата необходимо их швейному цеху. Объяснила, что вместо ателье теперь будет арендное предприятие – швейный цех; вместо приема заказов – пошив готовых изделий. Шитье верхней одежды на заказ пока приостанавливается.
Одна из закройщиц стала возражать. Как это, без заказов?
– Сколько вы их приняли за предыдущий месяц? Я посмотрела – сорок один. У меня перед глазами цифры прибыли. Не буду вас утомлять, только скажу, что полученная сумма едва покрывает коммунальные и амортизационные расходы. На вашу зарплату остаются сущие копейки. Бухгалтер подтвердит мои слова.
Пожилая бухгалтерша согласно закивала.
– Запомните, – произнесла Наташа с нажимом, – с сегодняшнего дня мы самостоятельное предприятие, и управление бытового обслуживания больше не будет платить нам зарплату и латать дыры в нашем хозяйстве.
– Это хозрасчет, что ли? – спросил кто-то.
– Вроде того, – Наташа решила не вдаваться в подробности, чтобы не превращать собрание в базар. – Итак, вас здесь двадцать шесть человек. Кто не согласен с тем, что его заработок полностью будет зависеть от конечного результата, то есть от продажи готового изделия, может подавать заявления об уходе сразу. Это избавит коллектив от вынужденных сокращений. А сокращение штата будет обязательно, по истечении испытательного срока.
Про себя Наташа решила, что первый кандидат на увольнение – сварливая Мария Павловна. Склочница в коллективе явно не ко двору.
– И еще, – сказала она в заключение, – я буду в течение месяца по очереди вызывать вас к себе. Прошу не распространяться о содержании этих бесед. От этого будет зависеть, сработаемся ли мы с вами. Мне бы хотелось собрать вокруг себя единомышленников, а не сплетниц. Несколько человек из присутствующих уже работали со мной, они составят костяк нашего небольшого коллектива, надеюсь, и остальные будут стараться работать столь же эффективно.
По окончании собрания Наташа прошла в кабинет заведующей, который с этого дня могла называть своим. Для начала уселась перебрать бумаги, соображая, что надо сдать в управление, а что просто выбросить.
Впереди у нее было немало дел. На этой неделе Сергей обещал оформить ателье как арендное предприятие. Он сказал, что так легче будет перейти к частной форме собственности и этим он займется в ближайшие месяцы. Она уже решила, что надо продать лишнее оборудование и закупить необходимое для цеха и магазина.
Людка носится по складам, ищет материалы и фурнитуру, собирается с Андреем в Польшу прокатиться – там, говорят, можно довольно дешево это купить. Подруга станет заместителем заведующей и будет вести бухгалтерию. Прежнюю бухгалтершу придется уволить – тетка пожилая, уже пенсионерка, привыкла работать по старинке. В новые условия она явно не впишется.
За последние месяцы Наталья стала иначе смотреть на увольнения и сокращения своих работников. Конечно, были среди них женщины, с которыми жалко расставаться, таких она предупреждала, что при первой же вакансии свяжется с ними. Похоже, скоро такие вакансии откроются. Например, она точно решила, что одну из закройщиц уволит, про пару портних тоже знала, что они вороваты, вечно таскали с работы нитки, швейные иглы, подклад, ватин – все, что можно было. И в течение месяца наверняка выявятся те, кто не умеет качественно работать.
Пару собеседований Наташа провела буквально через час. Первой была приемщица. Наташа сказала ей, что, поскольку заказы больше приниматься не будут, в услугах приемщиц их швейный цех не нуждается.
– Если хотите, можете работать в магазине продавщицей, – предложила она, – только предупреждаю – работа целый день на ногах и постоянно с улыбкой к покупателю. Мы должны завоевывать репутацию. За невежливое обращение буду увольнять.
Наташа говорила так специально, понимая, что обе пожилые приемщицы, неопрятные полные тетки, для работы продавщицами не подходят. В круг их прежних обязанностей входило выписать десяток-другой квитанций в день, и то они умудрялись нахамить клиентам. Таково уж обычное свойство ненавязчивого советского сервиса.
Возмущенно пыхтя, говоря, что за прилавком сроду не стояла и стоять не будет, приемщица тут же написала заявление об уходе. Когда она вышла, Наташа облегченно вздохнула.
Следующей была несимпатичная закройщица Губарева. Однажды, когда еще работала в ателье уборщицей, Наташа нашла отрез подкладочного шелка, спрятанный в углу за рабочим столом Губаревой. Она никому не сказала о находке, но видно, закройщица заметила, что сверток трогали, и после долго косилась на Наташу, бормотала, мол, кто-то лезет, куда не просят.
Сейчас Наталья прямо заявила этой даме, что не хочет иметь в своем коллективе нечистых на руку работников. Зная склочный характер своей собеседницы, она посоветовала уйти молча, в противном случае вынуждена будет рассказать всем о том случае с шелком.
– Эко чудо? Ну, сэкономила немного. Все несут, одна я, что ли? – огрызнулась Губарева.
– У меня несуны работать не будут, – спокойно ответила новая заведующая и протянула ей лист бумаги. – Пишите заявление. И предупреждаю: жаловаться в управление бытового обслуживания бесполезно. С сегодняшнего дня у нас самостоятельное арендное предприятие, и я его руководитель.
Закройщица с возмущенным видом принялась писать.
– Сегодня десятое, поставьте дату – двадцать пятое, и можете на работу больше не выходить. Расчет по среднему заработку получите в следующую пятницу, и документы тоже.
Вечером, ложась спать, Наташа перебирала в памяти свой первый день в новой должности, продумывала беседы с теми, кого вызовет завтра. Кровь из носу, но к лету ее пошивочный цех и магазин должны заработать в полную силу.
Из-за мыслей о работе она долго ворочалась, не могла заснуть. Наконец не выдержала, прошлепала на кухню и выпила пару рюмок коньяка вместо снотворного.
В пятницу вечером она задержалась на работе, подводя итоги первой недели работы и намечая в блокноте план на следующую. Она еще с институтских времен привыкла делать такие записи. Очень наглядно: вычеркиваешь сделанное и сразу видишь, что осталось.
В помещении ателье было пусто. Людка ушла полчаса назад, в восемь.
Задребезжал телефон, она сняла трубку.
– Привет, мой ангел, – услышала она любимый голос. – Я только что вернулся из первопрестольной, и вот звоню.
– Как ты узнал мой телефон? – Наташа даже забыла поздороваться, так удивилась.
– Догадайся с трех раз! – рассмеялся Пахомов. – Ты еще не уходишь с работы?
– Пока нет.
– Тогда я через полчасика буду у тебя, не возражаешь?
– Конечно, мне как раз хотелось с тобой посоветоваться.
– Советы нынче платные. Жди, еду.
До его приезда Наташа успела привести себя в порядок, даже приняла душ. В ателье за пошивочной мастерской оказалась душевая комната, раньше использовавшаяся как кладовка. Наташа приказала ее освободить, и как раз сегодня сантехник все в ней наладил. Вытираясь небольшим вафельным полотенцем, кинула взгляд на колготки и подумала, что Борька опять их порвет. Но не встречать же его с голыми ногами?
Тут она вспомнила, что в раскроечной лежит кусок набивного искусственного шелка, метров пяти. Улыбаясь, поспешила туда, обернулась материей на манер индийского сари и вернулась кабинет. Любуясь на свой экзотический вид в зеркало, слегка подкрасила ресницы и губы. Поколебавшись, нарисовала губной помадой пятнышко между бровей. Карнавал – так карнавал!
Увидев ее в этом наряде, Пахомов сперва замер от удивления, а затем радостно рассмеялся. Он немного боялся этой встречи, возможного выяснения отношений, но теперь понял – если Наташа тоже хочет сделать их встречи праздником, то все в порядке.
– Ну, киска, просто нет слов! Я говорил, что ты – лучшая из женщин? – спросил, целуя ее в щеку.
– Впервые слышу, – капризным тоном ответила Наташа, принимая из его рук цветы и поднимаясь по лестнице на второй этаж.
– Ты забавно выглядишь в этом сари. А танцевать индийские танцы будешь?
Наташа, смеясь, изобразила несколько па. Пахомов похлопал. Они дошли до кабинета. Мельком оглядев его, Борис достал из своего пакета шампанское и апельсины.
– Выпьем за твое новое предприятие?
– С удовольствием!
Никакой посуды, кроме чайных чашек, в шкафу не нашлось, и пришлось пить из них.
– А как насчет любви по-индусски? – прищурился Пахомов.
– Что, прямо сейчас, здесь?
– Интересно, а зачем ты так вырядилась? Готов поспорить, под этим кусочком ткани, – он коснулся ее груди, – ничего нет. И я даже догадываюсь, почему… Ты была в колготках, и побоялась, что я их порву. – Для виду он нахмурился: – А я запретил тебе их надевать!
– Откуда я знала, что ты приедешь?
– А я могу приехать в любую минуту, и ты должна быть готова. Впрочем, сегодня ты с честью вышла из положения, и даже доставляешь мне удовольствие своим пикантным видом. Вот только материю жалко, сними уж свое сари сама, а то я больше терпеть не могу, – сказал он, скидывая пиджак.
– Дай хоть шторы закрою.
– Я сам закрою. Ну, начинай.
Наташа медленно стянула с себя "сари", аккуратно сложила, шагнула к нему и улыбнулась:
– Ты научишь меня камасутре?
– Непременно, только раздень меня сначала. Это так заводит…
– У богатых – свои причуды, – пробормотала Наташа, расстегивая его рубашку и брюки, и тут Боря закрыл ей рот поцелуем.
Они занимались любовью очень долго. Несколько раз Борис подавал Наташе чашку с шампанским, когда она отдыхала в изнеможении, и начинал снова.
– Ты хочешь, чтобы я умерла? – спрашивала она.
– Я просто чувствую, что ты можешь еще, я хочу полностью тебя опустошить. Ты ведь ждала этого целую неделю. Ты хотела этого, хотела меня…
– Ты не торопился со своим удовлетворением, – заметила Наташа, когда они одевались.
– Дорогая, я уже не мальчик – по несколько раз подряд кончать, а у тебя аппетиты о-го-го! Так что я следовал рекомендациям индийского трактата о любви – это как раз тот случай.
– Разумно, и как приятно для меня, – проворковала она, касаясь его плеча.
– Еще как разумно! С тобой, моя дорогая, и инфаркт заработать недолго! Ты хоть помнишь, что неделю назад на даче перед телевизором вытворяла? – хохотнул он.
– Ну, если ты у нас в предынфарктном состоянии, придется поискать кого-нибудь помоложе, – парировала Наташа с напускным безразличием.
– Ах ты, кошка! – Боря схватил ее за плечи, заглянул в глаза и совершенно серьезно проговорил: – Только попробуй! Я столько лет мучился, зная, что ты с Сашкой, но кого-то другого не потерплю!
Он и не заметил, что больно сжимает ее.
– Отпусти, синяки будут!
– А тебе разве не нравятся следы от моих рук на теле? Наверняка, ты с удовольствием рассматриваешь их перед зеркалом? – вновь развеселился Пахомов.
– Да уж, после твоего "быстрого секса" только фингала под глазом не хватает.
– Будешь себя плохо вести – получишь!
– Что ты подразумеваешь под "плохо вести"?
– Говорить о молоденьких партнерах своему престарелому любовнику.
– Да хватит прикидываться! Тоже мне, старик! – рассмеялась Наташа.