– Ты думаешь, я сказала "да" из-за школы?
Вик пожал плечами:
– Даже если бы скандал с Тимуотером развернулся в полную силу, ты не отказалась бы от идеи школы. Просто человеком, управляющим ею, стала бы Роми, а ты перешла бы на роль тайного партнера, каковым сейчас буду я.
Мэдди любила его уверенность в ней, и радость от этих слов не сразу позволила ей полностью понять их смысл.
– Ты? Будешь?
Когда он успел предложить партнерство им с Роми?
– Мы пообещали, что увидим, как осуществляются наши мечты. Женитьба на тебе подарит мне ИХА. Я позабочусь, чтобы и твои мечты воплотились в жизнь.
– Ты и правда мой рыцарь.
– Я думал, ты не веришь в сказки. – Вик поддразнивал Мэдди голосом и взглядом, но что-то подсказывало, что ему понравилась ее восторженность.
– Может, я просто верю в тебя.
Он всегда был исключением из правил, единственным мужчиной, которому она доверяла, даже когда для этого не было причин.
И даже когда Мэдди отказывалась признавать это.
– Несомненно.
Смесь уверенности в себе и самодовольства должна была бы ее раздражать, но почему-то это ей нравилось.
– Ты, как всегда, уверен!
– В тебе? Да.
Мэдди доверилась обещаниям Вика, данным на смотровой площадке, а то, что она снова влюбилась в него, не обсуждалось даже с Роми. Но разве можно сопротивляться такому напору? Виктор Бек ведет себя с ней как рыцарь, не как магнат.
Свадьба должна была состояться скоро. Хлопот было много. Но когда сеанс у доктора Маккензи совпал с ужином с представителями ресторана, Мэдди призналась Вику, что не хочет переносить визит к врачу.
– Ты посещаешь психотерапевта? Почему я не в курсе? – Его явно беспокоило только последнее.
– Я должна была признаться тебе и в этом? Все не в курсе, кроме Роми.
– Когда ты начала к нему ходить?
– К ней. После прыжка с парашютом. – Тогда Мэдди поняла, что вслед за матерью выбрала саморазрушение, а она не хотела этого. – Несколько месяцев я встречалась с доктором Маккензи еженедельно, потом реже.
– Это впечатляет.
– Да? – Она беспокоилась, что Вик сочтет ее слишком слабой.
– Ты поняла, что не сможешь помочь детям, если не справишься с собственными проблемами детства.
В точку.
– Откуда ты так хорошо меня знаешь? – Теперь она любила Вика еще больше.
– Тебе известен ответ на этот вопрос.
– Ты предпочитаешь знать все о людях, с которыми планируешь сотрудничать.
– Наше с тобой сотрудничество вытеснит все остальные. Конечно, я знаю все о тебе.
И пусть это была не совсем правда, ей приятно было это слышать.
– Но ты не знал, что я посещаю доктора Маккензи.
– Нет, – с досадой подтвердил Вик.
Мэдди рассмеялась:
– Даже ты можешь допускать ошибки.
– Однако мисс Грейсон знала.
– Роми мой лучший друг.
– А кто я для тебя?
– Мужчина, за которого я выхожу замуж. Мужчина, в которого я влюбляюсь снова и снова.
Что Вик будет делать с этим ее откровением – решать ему. Мэдисон точно было известно одно: ему пора познакомиться с Мэдди Грейс.
– Вик…
– Я… потрясен.
Получается, ей не нужно бояться, что она выставила себя дурой, обнажив эмоции.
– Ты… Я… – Впервые на ее памяти он растерялся.
– Я не жду ничего в ответ.
– Хорошо, – с облегчением вздохнул Вик.
Это не удивило ее.
– Ты никогда не будешь лгать мне? – на всякий случай спросила Мэдди, хотя не сомневалась в этом и раньше.
– Никогда.
А значит, Вик не будет признаваться в любви, которой не испытывает. Но также это означало, что он выполнит свои обещания.
Глава 9
Мэдди была шокирована, когда отец позвонил и пригласил ее на обед. Одну.
Они обедали в парадной столовой за огромным столом. Мэдди, сидя по левую руку от отца, водила ложкой в тарелке с супом.
Казалось, Джереми так же напряжен, как и она.
– Давно у нас не было семейных обедов, – заметил отец.
– Статья на двух страницах в прессе доказывает обратное, – парировала она.
Он покачал головой, и молодая женщина не смогла расшифровать выражение его лица.
– Это совсем другое.
– Тогда я не понимаю, о чем ты.
– Ты и я. Семья.
– Мы перестали быть семьей, когда умерла мама.
Благодаря психотерапевту, это не было ни обвинением, ни злым выпадом.
– Я не хотел, чтобы так получилось.
Мэдди не смогла сдержать иронический смешок:
– Ты отослал меня в закрытую школу спустя пару месяцев после ее смерти. Твои намерения были очевидны – избавиться от меня.
– Это была ошибка.
Что-то в душе Мэдди дрогнуло от этого признания, но она пожала плечами. Что она могла сказать? Подтвердить, что это действительно была ужасная ошибка?
Но что-то подсказывало ей, что это не лучший ответ. К тому же ничто не изменит последствий решения, которое принял Джереми, когда ей исполнилось пятнадцать.
– Я не знал, что делать, – признался Джереми с нехарактерной для него искренностью. – Я потерял твою мать и боялся потерять тебя. Я отослал тебя в школу, потому что надеялся, что учителям удастся сделать то, чего не смогу я.
Мэдди смотрела на Джереми, чувствуя, как в нем бурлят эмоции.
– Кто ты и что ты сделал с моим отцом?
Старая шутка, но очень к месту.
Он рассмеялся:
– Я предупреждал Виктора, что это будет нелегко.
– Это он хотел, чтобы ты поговорил со мной? – И почему она не удивлена?
– Да. – Джереми вздохнул. – Виктор считает, что наши отношения можно спасти.
– Он оптимист.
– Верно.
Отказавшись от попыток сделать вид, что она ест, Мэдди положила ложку.
– Ты, похоже, удивлен.
– Эту его сторону я раньше не замечал.
– Тебе не кажется, что бизнес-планы Вика по завоеванию мира требуют оптимизма?
Отец снова рассмеялся, на этот раз более искренне:
– Пожалуй, что так.
– В чем-то это делает оптимистом и тебя.
– У меня достаточно оптимизма, чтобы думать, что с тобой все может быть по-другому, чем с Хеленой.
– У всех нас есть демоны. В конце концов я научилась справляться со своими.
Отец задумчиво пригубил вино.
– Я считал, что Хелена создавала проблемы, стремясь завоевать мое внимание. Постоянные упоминания в прессе доставляли ей какое-то извращенное удовольствие.
– Так и было.
Джереми озадачил тот факт, что Мэдди согласилась с ним.
– Но Хелена уже была рисковой натурой до того, как мы встретились.
– Она рассказывала мне эти истории. – Для юной девушки они звучали увлекательно.
Джереми кивнул:
– Это была одна из тех вещей, которые меня в ней восхищали.
– Ты был не первым мужчиной в жизни мамы, который ее игнорировал…
Со временем Мэдди пришла к пониманию того, что Хелена Мэдисон жаждала внимания отца и получала его, только если вела себя вызывающе. К тому моменту, когда она вышла замуж за Джереми Арчера, эта система прочно вошла в ее жизнь и стала защитным механизмом.
– Ты считаешь, что твоя мать была рискованной не от природы, но потому, что отчаялась завоевать внимание отца? – спросил Джереми.
– Мама действительно любила приключения, однако она поняла, что, играя на этом, она всегда получит то, что хочет.
– Хелена утверждала, что не возражает против моей занятости компанией.
– А ты прислушался бы к ней, если бы она сказала, что это не так? – По крайней мере, просьбы Мэдди уделить ей время или забрать из закрытой школы отец пропускал мимо ушей.
– Наверное, нет.
Честность отца обезоружила Мэдди.
– Ее смерть – не твоя вина.
Она долго винила Джереми, и ей сложно было осознать, что это не так. Первым откровением на сеансах психотерапевта стало понимание того, что Хелена Мэдисон сама несла ответственность за свой выбор.
– Разве нет? – удивился Джереми.
– Нет. Ты думаешь, что она устроила гонку, потому что недостаточно любила меня и не смогла воспитать?
Отец был шокирован. Он побледнел, его глаза широко открылись.
– Конечно нет, мать обожала тебя, Мэдисон. Ты должна знать это! – Он почти кричал.
– Но она по-прежнему устраивала гонки на воде по ночам.
– Не из-за тебя.
– И не из-за тебя.
– Но…
– Мама была зрелой женщиной, подавлявшей разумную осторожность, чтобы получить выброс адреналина, который заставлял ее чувствовать себя живой. К тому же вместе с этим она получала столь необходимое ей внимание.
– Ты говоришь как психолог.
– Образование специалиста по раннему детскому развитию включает курс психологии. – Мэдисон не собиралась говорить Джереми о сеансах психотерапии.
Она не стыдилась посещений доктора Маккензи, но недостаточно доверяла отцу, чтобы делиться с ним деталями личной жизни. Кроме того, неизвестно, насколько сильно он изменился и как долго это продлится.
В глазах Джереми – такого же цвета, как у дочери, но без тени беззащитности – что-то мелькнуло. То ли догадка, то ли любопытство.
– Кстати, о твоей матери…
– Да?
– Вы с Виктором выбрали для бракосочетания день ее рождения.
– Верно.
– Виктор сказал, ты хотела этим почтить ее память.
– Мы хотели, – поправила она отца.
Им с Виком не пришло в голову, что отцу это может быть неприятно. Однако он улыбнулся, вроде бы искренне.
– Я надеялся, что ты захочешь почтить ее память и другим способом.
– Как?
– Не беспокойся. Я не собираюсь использовать память Хелены, чтобы пристыдить тебя за то, что ты отдаешь акции холдинга Рамоне Грейсон.
Он не забыл об этом.
– Мама любила Роми. И если бы отец не отослал ее в ту же закрытую школу, я там не выжила бы.
Мэдди отчаянно мечтала, чтобы Роми, ее СПВ, поступила в ту же школу. Но просить об этом было нечестно. Роми сама уговорила отца отослать ее к Мэдди.
Джереми кивнул:
– Грейсон согласился на это, потому что я предложил оплатить учебу.
– Нет!
– Он был против, но я решил, что вам обеим будет лучше вдвоем, чем с вашими отцами.
Джереми Арчер с каждой минутой все больше становился человеком, и это внушало осторожную надежду.
Все же Мэдди сочла необходимым подчеркнуть:
– Мистер Грейсон всегда любил Роми.
– Но он к тому времени уже много пил и не больше догадывался о потребностях своей дочери, чем я – о своей.
Мужчина, который каждую ночь отправлялся спать вдребезги пьяным, явно не слишком хорошо знал, что лучше для Роми.
– Если бы она не уехала в закрытую школу, ей пришлось бы ухаживать за отцом, – продолжал Джереми. – Роми нужно было покинуть дом, чтобы Грейсон сам укладывал себя в постель.
– Ты был его другом.
– Я все еще его друг, насколько это возможно. Ведь он решил упиться до смерти и довести бизнес до банкротства.
– Все не настолько плохо.
– Пока. Но скоро будет.
– Это только слова.
– Ты вообще мне не доверяешь?
– Нет.
Джереми, казалось, не был расстроен ее признанием. Он только пожал плечами:
– Может, ты и права.
– Не очень-то успокаивает.
– Ты предпочла бы, чтобы я соврал?
– Это предпочел бы ты. Ведь ты привык лгать, чтобы получить то, что хочешь.
– Да. Кстати, это одно из основных различий между мной и Виктором. И наши бизнес-партнеры это знают. Если я хочу, чтобы президент другой компании во что-то поверил, то делаю все, чтобы он услышал это от Виктора.
– Он когда-нибудь лгал, сам того не зная?
– Не могу сказать, что у меня не было такого соблазна. Но хотя у меня не такое обостренное чувство справедливости, как у Виктора, я понимал, что если он обнаружит это, то найдет другое место для реализации своих амбиций и покинет ИХА.
Что ж, она никогда не считала отца дураком.
– Думаю, ты прав.
– Я знаю, что прав.
– Итак, о памяти мамы… – Мэдди была готова вернуться к причине ее появления за отцовским столом.
– Она всегда хотела, чтобы ты вышла замуж в ее подвенечном платье.
– Оно сохранилось?
– Конечно.
– Ты же избавился ото всех ее вещей.
Она никогда не забудет, как в первый раз вернулась домой из закрытой школы и обнаружила, что большая часть особняка отделана заново, а вещи ее матери пропали.
– Я сохранил для тебя ее подвенечное платье и драгоценности.
– Почему? Почему, если ты избавился от всего остального?
– Это платье – история.
– Но не связанная с бизнесом.
Так зачем ему об этом заботиться?
– Семейная история. В 1957 году знаменитый дизайнер сшил это платье для твоей прабабушки. – Джереми прочистил горло, словно рассказ давался ему с трудом. – И каждое следующее поколение невест надевало его.
– Это мне известно. Я так рада! – Мэдди считала, что эта мечта умерла вместе с ее матерью.
– Ты одного размера с мамой, вряд ли потребуется много изменений.
Великолепное подвенечное платье цвета слоновой кости с вышивкой по подолу пышной юбки не потребовало никаких подгонок. Роми и Мэдди только решили, что нужно надеть под лиф корсет, который прекрасно вписался в образ.
– Ты такая красивая! – У Роми подозрительно заблестели глаза.
Платье подчеркивало грудь и талию, расширяясь книзу, небольшой шлейф элегантно опускался на пол.
– Я выгляжу как мама.
– Но у тебя глаза отца, – усмехнулась Роми. – Не могу поверить, что он оплатил для меня закрытую школу.
– Я тоже.
Мистер Грейсон подтвердил слова Джереми.
– Он любит тебя, я всегда это говорила.
– По-своему, – согласилась Мэдди. – Но не так, как это нужно мне.
– Может, он просто не знает как. Из того, что ты рассказывала, мне не кажется, что в семье Арчер царило тепло.
У Мэдди сохранилось мало воспоминаний о бабушке и дедушке, умерших к тому времени, как ей исполнилось пять лет. И ни одно из этих воспоминаний не включало объятия, поцелуи или другие признаки любви.
– Джереми признался, что частенько лгал, желая получить то, что он хочет.
– Ты и так это знала.
– Просто странно было слышать, как он в этом признается. Наверное, у него собственные представления о честности.
Роми расправила складки юбки.
– Я предпочитаю стандарты Виктора.
– И я.
Они рассмеялись, и на какой-то момент показалось, что все хорошо. Мэдди выходит замуж за мужчину, которого любит и который обещал ей настоящую семью, пусть даже не отвечая ей взаимностью.
А Виктор Бек выполняет свои обещания.
Виктор шел за секретарем по коридору начальной школы в класс мисс Джует.
В отличие от Мэдисон Виктор и Максвелл учились в обычной школе, но в богатом районе. В этой же состав учеников и учителей отражал различные слои населения Сан-Франциско. Виктор не знал, почему Мэдисон попросила его встретиться с ней здесь. Она сказала что-то о наглядности.
Он не понял, что это означает и как переполненная школа соотносится с ее планами.
Вик провел небольшое расследование, прежде чем покинуть офис, и обнаружил, что в этой школе очень высок процент участия родителей и волонтеров в жизни учеников.
Секретарь открыла дверь, и Виктор сразу увидел, что, во-первых, Мэдисон совсем на себя не похожа, а во-вторых – в кабинете царит абсолютная тишина, нехарактерная для помещения, полного детей.
Его невеста, в скромном каштановом парике и контактных линзах, скрывавших цвет ее глаз, в одежде из дешевого магазина, сидела за партой в окружении шести учеников. На парте лежали тетради и растрепанные книжки с крупным шрифтом и яркими картинками. Мэдисон встретилась с ним взглядом, и улыбка застыла у нее на лице.
Вик приподнял бровь:
– Привет, Мэдисон. Кажется, у тебя есть друзья, с которыми я не встречался раньше.
Она расслабилась и встала, искренне улыбнувшись:
– Ты рано.
Вик пожал плечами. Ее дешевый хлопковый топ и джинсы, подчеркивающие формы, вызывали такое же возбуждение, как и дизайнерское платье, а вот цвет парика и контактных линз ему не понравился.
– Представь меня.
– Конечно.
Не желая смущать детей своими габаритами, Виктор опустился на колени и пожал руку каждому ребенку.
Некоторые из них вернули приветствие с очаровательной вежливостью. Маленькая девочка, явно любимица Мэдди, судя по тому, как она прижалась к ногам его невесты, опустила голову, но застенчиво шевельнула пальчиками.
Виктор также поприветствовал учительницу.
– Вы оказали нам честь посещением. – Глаза мисс Джует потеплели, остановившись на Мэдисон. – Ваша невеста – замечательный волонтер. Она так хорошо общается с детьми, что могла бы работать учителем.
– Я знаю.
Правда, он не знал, что Мэдисон работает волонтером в общеобразовательной школе.
Известно ли это ее отцу?
Мэдисон не хотела уходить, и Виктор с радостью включился в обучение шестилеток чтению.
Они уже сидели в его "ягуаре", направляясь в другой район города, когда Мэдди сняла отвратительный парик, освободив спутанные медные кудряшки. Это напомнило Вику те моменты, когда они занимались сексом – единственные моменты, когда она полностью выбиралась из своей раковины. Мэдисон выглядела соблазнительной, как никогда.
– Снимать его – всегда такое облегчение. – Она запустила пальцы в волосы, ожесточенно дергая кудряшки.
– Зачем он тебе?
– Потому что Мэдди Грейс – нормальная женщина, имеющая образование и желание заниматься с детьми. О ней не пишут в таблоидах, за ней по пятам не следуют папарацци.
– Это для тебя важно?
– Быть нормальной? Так было, когда я начинала. Сейчас все проще. Ты представляешь, во что превратила бы пресса историю о наследнице миллиардера, работающей помощником учителя на общественных началах?
– Нам еще предстоит это узнать.
– Этого я и боялась – из-за нашей свадьбы и отголосков шумихи вокруг Перри. Подозреваю, это всего лишь вопрос времени. В конце концов мой секрет выплывет на поверхность.
– Секрет? – Она еще более великолепна, чем он предполагал. – Как давно ты трудишься волонтером?
– Все началось, когда мы с Роми пытались инкогнито влезть в политические гонки. Все получилось, и я решила нарядиться и поработать в выходные в бесплатной столовой.
– Ты хотела сказать: одеться просто.
Мэдди рассмеялась, не догадываясь, каким притягательным и мягким был ее смех.
– Полагаю, так.
– Как ни нравится тебе быть Мэдди Грейс, Мэдисон Бек способна произвести более широкие изменения, оказать большее влияние.
Произнося свою фамилию после ее имени, Виктор испытывал удовлетворение, которое не мог понять или объяснить.
– Но будет ли она учить первоклассников чтению?
– Разве не для этого нужна школа? Помогать ученикам через личное общение?
– Ты прав.
Он припарковался у обочины, ему хотелось вести этот разговор лицом к лицу. На него смотрели карие глаза.
– Ты не могла бы убрать это?
– Что? Ой…