Глава 11
На следующий день Марк позвонил Олегу. Справился о здоровье мамы.
- Так себе, давление держится, - пробормотал мальчик.
Наш стоматолог честно рассказал парню обо всех своих попытках что-то сделать.
- Пока все довольно паршиво, но маленькая надежда остается. Ты должен кое-что предпринять.
Олег слушал внимательно. Особого энтузиазма Марк не заметил, но мальчик обещал, что к вечеру и адрес и номер машины он скажет.
Ободренный тем, что что-то начал делать для минимизации мирового зла, Марк Анатольевич поскакал на работу. Но, как говорит народная мудрость, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. В этот день он получил свое наказание в лице премилой блондинки на каком-то совершенно фантастическом сроке беременности. Девушка была полновата от природы - этакий рыхлый тип: большая грудь, очень нежная молочная кожа, светло-русые волосы. Беременность же превратила ее фигуру и вовсе в нечто сюрреалистическое. Нет, Марк ничего не имел против беременных женщин, но какого черта не полечить зубы до или хоть в начале этого интересного процесса? Так или иначе, но женщина с некоторым трудом влезла в кресло и, улыбаясь, сказала:
- Зуб скололся - царапается. Посмотрите, пожалуйста.
Опасливо покосившись на живот, доктор поднял кресло повыше и встал - так меньше шансов задеть ее локтем. Осторожно посмотрев предполагаемое поле деятельности, он предложил:
- Давайте я вам его просто сточу немного. Может, будет мешать, но царапаться перестанет. А когда родите - придете, поставлю вам пломбу. Думаю, это будет довольно скоро, да?
- Да. - Блондинка улыбалась. - В конце недели ложусь на всякий случай в роддом. Муж выбрал центр на Юго-Западе. Недешево, конечно, но у меня слабое здоровье, а плод крупноват. Так что врачи пугают…
- Ничего, это у нас, врачей, привычка такая, - решил Марк приободрить девушку. - Я вот тоже всегда всех пугаю. Так прям и говорю: если не будете зубы как следует чистить - плохо вам придется!
Через пару минут он чуть обточил скол и, счастливый, что так дешево отделался, сказал:
- Ну вот и все. В кассу не ходите, за такую мелочь даже денег не возьму. Вот когда придете одна… Кто у вас там?
- Мальчик.
- Замечательно! Полку мужиков прибудет! Так что будете по отдельности - приходите.
Она засмеялась и начала сползать с кресла.
- Подождите, сейчас опущу… - начал доктор.
Но ноги женщины уже коснулись пола, и в ту же секунду она сказала:
- Ой! - и на пол закапало.
"Черт, это же надо, неприятность какая, - подумал Марк, - описаться вот так просто и именно перед моим креслом. Но хорошо уже то, что не в кресле". Порадовавшись этому обстоятельству, он завел очередной утешительный куплет:
- Ничего… В вашем положении все бывает, вы не переживайте, туалет направо по коридору. Попросите кого-нибудь из сестер помочь…
Доктор поднял глаза на пациентку и понял, что женщина его не слышит. Взгляд ее был устремлен внутрь, а на лице застыло удивление. Потом она села обратно в кресло и негромко, но как-то очень уверенно сказала:
- Сейчас рожу…
Марку чуть не стало дурно.
- Катя! - заверещал он изо всех сил.
Его не слишком трудолюбивая помощница, быстренько смекнув, что ничего от нее в ближайшие несколько минут не потребуется, наводила марафет в соседнем боксе. Увидев в дверях ее перепуганное личико, доктор рявкнул:
- "Скорую", живо! У нас женщина рожает. Скажи им, ее собирались класть в Институт акушерства, так что могут быть проблемы, пусть поторопятся…
Потом он попытался заставить будущую мамашу подняться с кресла, лихорадочно соображая, куда бы ее деть в ожидании "скорой". Пожалуй, отведет в ординаторскую. Но не тут-то было. Она тряслась от страха, вцепившись в кресло, и наотрез отказывалась вставать. Оставив ее с Катей, доктор выскочил в коридор и побежал к хирургам на третий этаж.
Слава Создателю, Миша сегодня на работе - с утра Марк его видел. Пометавшись немного, нашел его в ординаторской, где Миша пил чай в компании нескольких восторженно взиравших на него практиканток.
- Мишенька, выручай! - завопил доктор от двери. - У меня в кресле баба рожать собралась!
- А я-то чего? - Приятель вытаращил глаза.
- Она мне прием срывает, да еще, того гляди, кресло испортит. А мне только в начале года его поставили… Я ее не могу заставить встать. Вцепилась мертвой хваткой - и не с места. Ну выручи, Мишаня!
Вздохнув, Миша сказал:
- Пошли.
Увидав в дверях звероподобного мужика под два метра ростом, женщина испуганно ойкнула. Миша подошел к ней и ласково сказал:
- Пойдем, красавица.
- Куда?
- В лес… тьфу на тебя - рожать, куда ж еще. У нас тут комната есть специальная, там и кушеточка удобная… Муж-то у тебя есть?
- Да, - выдохнула женщина.
- Ну и славно, значит, дите твое при папке будет. Хочешь, давай ему позвоним, чтобы приехал и помогал тебе.
- Нет-нет, что вы, не надо. - Женщина отпустила подлокотники драгоценного кресла и замахала руками. - У него сердце слабое, да и вообще. Лучше потом, если все обойдется…
Хирург легко подхватил женщину на руки и пошел к выходу, бормоча:
- Это что за слова такие? Обойдется! Да куда же оно денется! Ты лучше скажи, имя-то придумала?
Они скрылись за дверью. Марк вздохнул: кресло спасено… Но что будет с мамашей? Он побежал за Мишей:
- Давай ее в ординаторскую…
- Нет, лучше к нам. Положу в хирургический бокс.
- Сейчас "скорая" приедет, они ее заберут.
- Не успеют, - буркнул Миша.
Марк, конечно, был в курсе, что своих троих детей Мишаня принимал дома сам. Поэтому и вспомнил о нем. Но в тот момент стоматолог был сражен краткостью ответа и перепугался еще больше. Боже мой, что значит "не успеют"? А как же, если что? Миша оказался прав: бригада "скорой", которая смогла пробиться через пробки только минут через сорок, тоже подтвердила, что ехать куда-то бесполезно, - процесс пошел и до Института акушерства женщину довезти без шансов, тем более что ехать-то через те же пробки.
Марк с фельдшером со "скорой" курили в туалете, и фельдшер осторожно спросил, не упоминала ли беременная, какого рода проблемы ожидались. Марк напрягся:
- Э-э, нет, сказала только, что у нее здоровье хрупкое, а плод крупный. А что она-то сама говорит?
- А ничего. - Фельдшер хмыкнул. - Этот ваш медведь страхолюдный отогнал нас в угол и сказал, чтоб мы не лезли. Он ее дышать учит.
Следующие два часа доктор жил как на иголках. Его уже не радовало даже спасенное кресло. Народ в очереди, с интересом наблюдавший последние события, желал узнать продолжение. Каждый, входящий в кабинет, начинал с вопроса:
- Ну как она, доктор?
Можно подумать, он акушер. Или папаша, с нетерпением ожидающий первенца! С трудом дожил до перерыва. Сунулся было в ординаторскую чайку попить, да сбежал через пять минут. Женщины дружно принялись вспоминать, кто как рожал, причем из этих историй можно было написать сценарий фильма ужасов. Не знаю уж, что творится со здоровьем нации и нашей медициной, но, судя по количеству патологий, представленных в данной конкретной случайной выборке, баб, способных родить самостоятельно, не осталось. Брр, хорошо, хоть эта чаша мужиков миновала.
От Катюши толку не было никакого, потому что она все время бегала в хирургическое разузнать, как там дела, и опять же несколько раз порывалась рассказать шефу о том, в каких муках и с какими патологиями рожали ее подруги, - своего опыта у нее еще не было. Наконец она влетела в кабинет с торжествующим криком:
- Родила!
Бросив недоумевающего пациента, Марк понесся в хирургическое. Там царило радостное оживление. Он поймал уже знакомого фельдшера и спросил:
- Ну как, обошлось?
- Да ну, - буркнул тот. - Как два пальца обоссать.
- Да? Но говорили же, что у нее крупный плод, а она такая рыхлая…
- Да я и сам напрягся, когда ее увидел, - признался мужик. - Этот тип - рыхлые бабенки - самый худший, у них вечно чего-нибудь не так, а тут - просто удивляться приходится. Пока тужилась, успела навспоминать столько диагнозов, я уж холодным потом изошел, ну, думаю, сейчас получим по полной, хорошо, если экстренное кесарево делать не придется. Но не поверите - родила, как плюнула, даже не порвалась! Миша ваш молодец. Как только она начала верещать да диагнозы свои вспоминать, он ее за руки взял и говорит: "А ну, забудь. Смотри мне в глаза, думай о ребенке и дыши, как я буду тебя учить". И все - дальше мы с Петровичем просто отдыхали.
Осчастливленный, Марк пополз к себе. Но блаженство продолжалось недолго. Вскоре на него налетел Семен - завотделением. Оказывается, его отловил завхирургией, который долго и нудно гундосил о срыве производственного, то бишь лечебного, процесса: и какого черта к ним приволокли эту бабу - у них стоматологическая хирургия, а не акушерство и гинекология, и пусть ваш Марк в следующий раз роды у своих баб сам принимает…
- Да вы что, - вскинулся Марк. - Это не моя баба!
- Тем более! - вызверился Семен. - Если не твоя, какого черта ты тут устроил!
Короче, он получил нагоняй и разнос - мало не показалось. "Это же надо! И в чем это я, интересно, виноват?" - переживал обруганный начальством Марк. У него застучало в висках и даже, кажется, пульс зачастил. Нервы, нервы. Жаль, нет сейчас на нем той электронной штучки. Как же это называлось? Вспомнил: кардиомониторинг. Один из приятелей, Петя, тоже медик, только специализирующийся на сердечных делах, задумал обширное исследование. Его интересовала деятельность сердечной мышцы при различных обстоятельствах - во время работы, сна, физической нагрузки. Надо сказать, что Петюнчик карикатурно похож на Пьера Безухова из известного романа или, скорее, известного фильма. То есть он темноволос, носит круглые очки, немного неуклюж, толстоват и совершенно по-детски непосредственен. В будущем он непременно станет этаким карикатурным профессором, который забывает поесть и ходит на работу в разных носках. Впрочем, нет, при его жене и теще вряд ли. Женитьба Пьера - отдельная история, потрясшая его современников. Петюнчик как-то вдруг, по рассеянности, соблазнил студентку. Причем так обстоятельно, что девица оказалась беременной аж двойней. Свадьба была торопливой, но веселой. Он был еще ординатором, но уже подающим большие надежды, а девочка - такого незаметного мышастого типа худышечка - приехала учиться в Москву из какого-то областного центра за Уралом. Естественно, все жалели дурачка, перешептываясь, что лимита ради московской прописки… и теперь он будет ее кормить, и детей надо обуть-одеть, и прости-прощай блестящая научная карьера. И вдруг из этого самого областного центра приехала мама мышки. Петька, оглядываясь и нервно поправляя очки, рассказывал Марку:
- Представляешь, встретили ее на вокзале, такси взял - чуть не на последние рублики. Любаня квартиру вылизала. Теща, естественно, с узлами - огурчики, помидорчики, грибочки… Но вообще-то она оказалась теткой интеллигентной - директор музыкальной школы. И не старая совсем. Ей сорок с чем-то… Ну, мы ее устроили в гостиной…
У Пети была собственная двушка, санузел совмещенный, комнаты смежные.
Когда Любаня пошла мыть посуду, Петя, краснея и волнуясь, заверил "маму", что он, Петя, будущее российской науки и Любочку очень любит, а потому все у них будет хорошо. На что мама, оказавшаяся женой местного городского авторитета, владевшего тремя ресторанами и двумя заводами в области, вздохнула (но не стала говорить, что муж - Любочкин отчим - по своим каналам зятя проверил и, приехав в Москву, она увидела именно то, что и ожидала, - милого, но абсолютно не приспособленного к жизни человека. Впрочем, в информации подчеркивалось, что Петю уже дважды приглашали в Америку и что он действительно обладает большим потенциалом) и расстегнула объемистый ридикюль, с которым ходит большинство женщин. В эти сумки влезает все, что угодно, - детектив, батон хлеба и пакет молока, пара туфель, короче, что нужно, то и влезает.
- …И она стала доставать оттуда деньги. Доллары! - Очки Пети запотели. - Я в жизни столько не видел. Нет, видел - но в кино… Знаешь, когда гангстеры открывают чемодан, а там…
Но чемодан у мафиози - это одно, а тещин ридикюль - это конкретно совершенно другая вещь. Пока зять таращился из-за стекол круглыми глазами, мама объяснила ему, что его дело - наука и Любочкино счастье, а это - на квартиру и мебель.
- И квартиру надо купить быстро, потому что домой мне вернуться надо недели через две, не позже, - закончила теща.
- Работа? - понимающе спросил Петя.
- Конечно! Но честно сказать, и муж тоже, знаете, присмотра требует… Он на десять лет меня моложе…
Короче, народ только ахал. "Лимита" купила и обставила квартиру, потом мама уехала, и молодые зажили сами. Родив ребятишек, Любаня вдруг расцвела - формы ее потеряли угловатость, она оказалось ни много ни мало роскошной женщиной. Теперь она кормит Петюнчика домашними борщами, каждое утро он появляется на работе в свежей рубашке и накрахмаленном халате. А еще Любочка, которая решила, что детям скоро в садик, взяла шефство над ближайшим районным. Она нашла спонсоров (включая своего отчима), сделала там ремонт, частично в принудительном порядке обновила персонал, и теперь, когда садик стал самым престижным в районе, Любаня присматривается к соседней школе.
Так вот о кардиомониторинге. Петя, будучи энтузиастом, которому на исследования никто денег не дает (а просить у тещи он стесняется), вынужден был как-то выкручиваться. Чтобы материал выглядел солидно и теории должным образом обоснованы, ему нужно было обследовать кучу народа. И он навешивал датчики на всех знакомых, которые не смогли отвертеться от чести внести свой вклад в науку. Пока речь шла о еде, сне или работе, даже Марк не возражал ходить с этой штукой. Но потом Петюнчик, глядя на коллегу честными круглыми глазами сквозь толстенные стекла очков, объяснил, что в докторской есть глава, которая будет называться… э-э, ну, что-то вроде "Влияние полового возбуждения и оргазмических состояний на деятельность сердечной мышцы".
- А ты у нас, Марк, того…
- Это в каком смысле?
- Ну, все же знают, что ты ходок… Ты не обижайся! - Петя пылал энтузиазмом. - С моей точки зрения, это очень даже здорово, что у тебя обширные знакомства… и связи. Тут ведь нет ничего сложного. Раньше датчик фиксировал, что ты делаешь в тот или иной момент. И теперь то же самое.
Просто будет записывать, когда наступило возбуждение… И особенно - надо точно отразить момент оргазма.
Тут выражение лица приятеля, должно быть, навело Петю на сомнения, и он, поправляя очки, затараторил:
- Ну, то есть хоть отметить, был ли в данный период времени достигнут оргазм, и если да - то сколько раз.
У Марка не хватило духу послать его сразу же. Чертов энтузиаст пристроил датчик, и опытный экземпляр по имени Марк отбыл восвояси. А надо сказать, в то время он встречался с завотделением поликлиники, где группа студентов проходила практику… Само собой, она была несколько старше, но роскошная, очень стильная и страстная женщина. Марк прекрасно понимал, что его используют, тем более что дело происходило исключительно на работе, но… Ему было плевать. Пусть использует. Студент Марк находился в том возрасте, когда поиск - что бы такое трахнуть - занимает существенную часть жизни, а потому вовсе не был против. К тому же у дамы было чему поучиться - и с профессиональной точки зрения, и, так сказать, с жизненной. И вот он двигается по коридору, завотделением идет навстречу и совершенно будничным голосом говорит: "Марк, я жду вас у себя в кабинете через двадцать минут". Студент с умным видом кивает и топает дальше. И на исходе двадцатой минуты понимает, что желания никакого не испытывает. Обычно к этому моменту он уже успевал не раз порадоваться, что на нем такой просторный белый халат, а тут - полный штиль. Марка пробил холодный пот. Он зажмурился и представил себе… Много чего. И все равно эффект близок к нулю. Тогда он, вспоминая все известные матерные выражения и придумывая на ходу новые, содрал с себя датчики, запихал их в сумку и поехал к Петьке. Нашел его на кафедре и, не стесняясь в словах, объяснил, что дальше российской кардиологической науке придется обходиться без участия подопытного кролика по имени Марк. Надеюсь, она не совсем захиреет. Петька хлопал глазами, потом вздохнул и, пробормотав "И ты, Брут", пополз в сторону своей лаборатории. Марк же в тот день просто прогулял практику.
На следующий день заведующая вызвала его на ковер для разноса. Марк плелся в кабинет, провожаемый сочувственными взглядами одногруппников, и совершенно счастливый, потому как все его эмоции и состояния были на месте. Заведующей он все честно рассказал. Она смеялась до слез и, конечно, простила. В тот день они оба занимались сексом как узники, истомившиеся от воздержания.
Сегодняшний день доказал бы, что работа стоматолога таит в себе большие опасности. Небось сердечная мышца бедного дантиста вся никакая. Вечером он еле живой дополз до дома, усталый и злой как черт. Пошел в ванную, вспомнил, что должен звонить Олег. Выскочил обратно нагишом, мокрый за телефоном, поскользнулся и пребольно приложился об пол. Черт, завтра небось придется полдня стоя работать, на задницу не сядешь. Вот она, жизнь холостяцкая, даже йодную сеточку на попе некому сделать. Ах, жениться пора, пора. На ком только? Хочется, чтобы была симпатичная, и с фигурой, и готовила… По ассоциации с мыслями о еде Марк вспомнил Катюшу, которая работает у него медсестрой. Ее мама печет фантастические пирожки. Такие бывают только на картинках в книжках о кулинарии: маленькие, румяные и удивительно вкусные. Жениться, что ли, на Катюше? Фигурка у нее ладная, грудь - так просто замечательная. Интеллект, правда, как у морской свинки… Марк вспомнил высокий голос, которым девушка периодически пыталась что-то поведать, и содрогнулся. Половину слов он просто не понимал, потому что не силен в молодежном жаргоне. Например, доктор не улавливал, что человек хочет выразить, когда говорит "а мне фиолетово". Это как? Хорошо? Плохо? Еще как-то?.. Короче, мораль такая: настроение у Марка было паршивое, и он бубнил про себя: "Я старый, усталый, хочу, чтобы кто-нибудь грел мне ужин и приносил телефон в ванную… Черт, задница болит".
Олег позвонил только в девять часов, за две минуты до того, как Марк собирался звонить сам. Он продиктовал нужные сведения о стерве, которую звали Ирина Михайловна Бурова. На вопрос о мамином здоровье пробормотал:
- Ничего.
Марк велел звонить, если понадобится, и они распрощались.
Итак, вооружившись необходимыми данными, доктор набрал номер Ланы. Сказать, что разговор его не удовлетворил, - мало. Она все записала, а потом сказала:
- Спасибо. Как только мне будет что сообщить, я позвоню, - и повесила трубку.