- Обижаешь, братан, - зло покосился на него смуглый красавец. - Все трое, что со мной в засаде, хоть у нас недавно, проверены в деле. Курчавый и Филин - из омоновцев, в Чечне воевали по контракту, а Косой, известно: бывалый гоп-стопник.
Решив, что с ним все ясно, вмешался Седой.
- Ну что ж, молодчик, Цыган! Действуй по плану! А кто у тебя поведет от тюряги "воронок"? - обернулся он к Рябому. - Кого посадил на "бээмвэшку"?
- Поведет Фитиль. Он в этом деле ас, и воронок не упустит, - с уверенностью доложил тот. - И еще троих беру из его бригады. Ты братков Фитиля знаешь: не подведут!
- А почему его нет здесь? Сам бы доложил, готов ли? - нахмурился Седой. - Я же велел тебе всех собрать! - грозно посмотрел он на Проню.
- Потому и нет, что свою бригаду собирает, - понурившись, оправдывался перед ним Проня. - Только утром его разыскали. Но ты не беспокойся: Фитиль знает, что ему делать, и своих подготовит.
Низенький и тщедушный, он обвел подельников хитрым взглядом узких, как щелки, глаз и самодовольно сообщил:
- Мы вот что придумали. Когда "воронок" попадет в засаду, Цыган со своими вырубит и свяжет шофера с охранником. Тогда из "бээмвэшки" выскочат остальные, а Рябой влезет в машину, чтобы помочь Шевчуку вывести Костыля. Фитиль и еще трое оградят "воронок" от зевак, чтобы никто из них не стукнул в ментовку.
- Ну ты загнул! Как же ему это удастся? - с недоверчивой ухмылкой спросил Цыган и убежденно добавил: - От мусоров нас спасут только быстрота и натиск!
- А Фитиль с бригадой изобразят оперативников ФСБ. У них и ксивы ихние припасены, - объяснил не ему, а Седому Проня. - Лохи это проглотят.
- Хитро придумано! Так и сделаем, - одобрил его ловкий замысел главарь, но добавил: - И все же Цыган прав. Операцию надо провести в темпе, иначе могут и повязать. План - это хорошо, но жизнь всегда вносит поправки!
Седой по очереди пристально посмотрел на своих ближайших подручных, словно оценивая каждого, на что тот способен, и удовлетворенно подытожил:
- Теперь вижу, что все готовы и каждый знает свой маневр. Если сработаем четко, уверен в успехе! Я лично с Фиксатым и Читой буду держать свою тачку под парами и в случае чего вас подстрахую.
Он наполнил свой стакан водкой так, что она перелилась через край, и все последовали его примеру.
- Выпьем, братва, за то, чтобы всегда мы стояли друг за друга! И ничего не пожалели для выручки тех, кто из нас попадет в беду. Вот так, как мы делаем для нашего верного кореша Костыля!
Его тост всем пришелся по душе, подельники одобрительно зашумели и дружно опрокинули свои стаканы. Все было готово к решающей операции.
На этот раз Рябой и Шевчук встретились как бы случайно, зайдя перекусить в "Макдоналдс". У конвойного начальника был довольный вид, и Рябой понял, что организация побега Костыля идет успешно.
- У нас все готово! Большого труда стоило устроить так, чтобы по графику дежурств день суда пришелся на мою смену, - доложил он своему заказчику, когда они уже расположились за столиком в чистеньком зале популярного заведения. - Меня беспокоит лишь новый напарник моего помощника. Уж больно он непредсказуемый парень.
- А что так и не удалось его сблатовать? - отозвался Рябой. - Из идейных?
- Не очень-то! Был оперативником, но в чем-то проштрафился, к выпивке пристрастие имеет. На этом я попытался с ним закуначить, - он сделал паузу, с усмешкой взглянув на собеседника, - но отступился, побоявшись с ним связываться. Продать может!
- Почему ты так решил? - поднял на него глаза Рябой.
- Я навел справки и выяснил, что от него избавились, так как стучал на свое начальство, обвинял в коррупции. Представляешь, какого кадра мне подсунули? Но я тоже от него избавлюсь! - помрачнев, заключил Шевчук.
- Ну так чего тянуть? Взял бы и заменил на другого, - выразил недовольство Рябой. - Он же нам все дело испортит! - добавил он с беспокойством.
- Не так-то легко от него избавиться, ведь только прислали, - объяснил ему тюремщик. - Но ничего он нам не испортит! Мы ведь вдвоем с Костылем с ним справимся, не сомневайтесь, - поспешил он успокоить заказчика. - Меня тревожит совсем другое.
- Другое? - непонимающе поднял брови Рябой.
- Как бы он меня не заподозрил и потом не выдал, - объяснил Шевчук, - раз такой… к начальству… неласковый.
Он еще больше помрачнел и заверил Рябого:
- Но и тут вам беспокоиться нечего! Я за ним прослежу и, если что-нибудь заподозрю, - он сделал многозначительную паузу, - то ликвидирую… с помощью уголовников. Это уж моя забота!
Рябой согласно кивнул и поинтересовался:
- Костыль уже обо всем предупрежден? Знает, что ему нужно делать?
- Нет еще. С этим спешить не надо, - объяснил Шевчук. - Может на радостях выболтать кому-нибудь в камере. А там есть подсадные утки. Я и то в нашем заведении не всех знаю.
- Понятно, - снова кивнул Рябой. - А когда проинструктируешь?
- Накануне суда, в ночь, как заступлю на дежурство, - ответил Шевчук. - Все будет сделано как надо, можете быть уверены! Вы, главное, готовьте валюту, - снова повеселев, самодовольно произнес охранник, всем видом показывая, что не сомневается в конечном успехе.
Уверенность Шевчука передалась и его заказчику.
- За этим дело не станет, - не замедлил с ответом Рябой. - Вторую половину получишь на следующий день, как освободим Костыля! "Хрен ты у нас больше получишь, - про себя усмехнулся он, так как знал, что на сходке было решено "кинуть" охранника. - Итого, что получил, тебе хватит с избытком!"
Но тюремщик оказался хитрее, чем они предполагали.
- Нет, так дело не пойдет! - твердо заявил Шевчук. - Мне что же, бегать потом за вами? Или все получу сполна, или играем отбой!
А ты хочешь получить все авансом? - не скрывая злости, спросил Рябой. - Нет! Сначала стулья, а потом расчет!
Однако Шевчук был непреклонен.
- Вот мои условия, - объявил он, тяжело глядя на того, кто хотел его надуть. - Ваш человек передает мне оставшуюся половину, перед тем как заступлю на дежурство. Если этого не сделаете, то все отменяется! - он немного подумал и добавил: - Аванс я тогда вам верну за вычетом того, что пришлось потратить на подмазку.
- Ладно, пусть будет по-твоему, - понимая, что обмануть ушлого тюремщика не удастся, сдался Рябой. - Получишь свои бабки! Но смотри, если подведешь, - лицо его исказилось от злобы. - Мы ведь тебя и под землей достанем!
Среди заключенных в камере, где находился Башун, царила предгрозовая атмосфера. К ним поместили новенького - рыхлого лысого мужчину средних лет, о котором стало известно, что он бывший воспитатель интерната и осужден как педофил. Блатные, которых здесь было большинство, о чем-то шушукались, враждебно поглядывая на растлителя детей, который пугливо забился в дальний угол в предчувствии расправы. Ему было известно, что таких, как он, презирают даже зеки, и пощады от них ждать не приходится.
"Опустить задумали, петуха из него сделать, - догадался Башун. - Так ему и надо, падле! Значит, ночью устроят представление - еще одним гомиком станет больше, - мысленно усмехнулся он, но тут же обеспокоился. - Не нужен мне этот скандал. Чего доброго, гад загнется, и следствие над всеми учинят!" С тех пор, как Башун узнал, что суд уже назначен и близится побег, будучи любителем таких забав, он перестал принимать в них участие - опасался осложнений.
Последние дни Костыль жил в ожидании инструкции, что ему надо делать, но ее все не было. От внутреннего напряжения у него пропал аппетит, и он, постоянно испытывающий голод, с трудом заставлял себя поесть. "Не хватает еще, чтобы ослаб. Силенки нужны для побега! А он, чую, состоится, - подбадривал он себя. - Я нужен Седому для дела. Поэтому уж он расстарается!"
Костыль не ошибся. Когда закончился ужин и тюрьма стала погружаться в сон, блатняки схватили несчастного педофила и стали над ним издеваться. Сначала они поставили его к параше и по очереди на него помочились, затем заставили убрать вонючую лужу, и подонок молча терпел. Но потом его стали избивать, и он истошно завопил, а когда нагнули и спустили штаны, орал уже так, что мог разбудить мертвого.
Тюремщики знали, что делают с педофилами, и обычно не принимали мер для защиты негодяев, но тут вынуждены были вмешаться. В камере появились охранники. Блатные сразу отпрянули от своей жертвы и с невинным видом уселись на свои места.
- Что случилось? Из-за чего шум? - равнодушно спросил сухопарый пожилой охранник, хотя вид избитого педофила, все еще стоящего со спущенными штанами, вполне красноречиво говорил сам за себя.
- Да этот сученок на параше засиделся. Решил, что у себя дома, - нарушив всеобщее молчание, с ухмылкой ответил коренастый рецидивист, весь исколотый похабными татуировками. - Пришлось стаскивать с нее силой. Ну дали пару раз, чтоб не сопротивлялся!
- А ты чего скажешь? - с откровенным презрением бросил охранник пострадавшему. - Почему разорался? Штаны-то натяни, пакостник!
- Переведите меня в другую камеру! - визгливо взмолился педофил. - Сами видите: здесь меня убьют!
- Может, тебя в детскую колонию поместить? - Язвительно ответил охранник. - Ничего, терпи, коли заслужил, не подохнешь! А вы, гаврики, - для порядка одернул он блатных, - не слишком усердствуйте. Ишь, как распустились! Заключенный Башун! - повернувшись к Костылю, скомандовал он. - Вставай и руки за спину! Пойдешь к старшому.
- А я-то тут при чем? - растерянно пробормотал Башун поднимаясь. - Нужна мне эта мразь! Я к нему даже не прикасался!
- Отставить разговорчики! - по-военному прикрикнул на него сухопарый. - Пойдем, начальник разберется!
"Неужели они что-то пронюхали о подготовке побега? - шагая между конвоирами по тюремным коридорам, в панике думал Костыль. - Ведь то, что меня забрали из-за этого детолюба, - туфта! Они даже толком не разбирались!"
И действительно, когда его привели в тесный служебный закуток к дежурному начальнику, а это был Шевчук, сразу выяснилось, что он угадал и расправа над педофилом здесь ни при чем. Отпустив второго охранника и оставив только сухопарого, тучный верзила-начальник вместо разноса неожиданно по-свойски подмигнул Костылю.
- Догадался, зачем тебя привели? Садись и слушай внимательно! Времени у нас мало, - торопливо сказал он и, поймав взгляд, брошенный Башуном на его помощника, объяснил: - Это свой человек, не бойся!
Он поплотнее прикрыл дверь, грузно опустился на свое место за маленьким столом и окинул довольным взглядом мощную мускулатуру заключенного.
- Так вот, завтра все и состоится. Тебя отобьют свои по дороге в суд, - без предисловий, коротко объявил он и, предупреждая вопросы, которые порывался задать тот, остановил его жестом руки: - Погоди! Сейчас скажу все, чего тебе надо знать.
Он еще раз оценивающе взглянул на Костыля и кратко ввел в курс дела.
- Завтра утром тебя повезут в "воронке" на суд. Ты будешь в наручниках. Сопровождать будут трое: я, Данилыч, - кивнул он на сухопарого, - и тот, что стоит в коридоре. Тот - не наш человек и ничего не подозревает.
Видя, что на лице Костыля отразилось сомнение, он его успокоил.
- Его мы нейтрализуем, и в этом ты нам поможешь. По дороге в суд машина будет остановлена. Как - тебя не касается. Мой помощник Данилыч выйдет, чтобы помочь шоферу. Второй, салага, будет сидеть рядом с тобой. Тут ты и начнешь действовать.
Костыль напряженно слушал, и он продолжал:
- Окольцуешь руками его горло и придушишь наручниками. Понял? Парень он крепкий, но ты сильнее, справишься. Я для блезиру вроде как приду ему на помощь, чтобы видел это, пока в сознании, и потом засвидетельствовал.
- Хитро! А если я не смогу его осилить? - не выдержал Башун. - Что тогда?
- Придется мне незаметно его оглушить. Но ты потом не забудь добавить своими наручниками, - предусмотрительно потребовал от него Шевчук, - чтобы остались от них следы!
Он с тревогой взглянул на часы и заторопился:
- Вот и все. Нужно закругляться, чтобы ничего не заподозрили. Ты меня там тоже хорошенько огреешь наручниками по башке, свяжешь обоих нашими же ремнями, и тебя заберут свои.
Шевчук откинулся на стуле и заключил:
- Будь в боевой готовности к девяти и не сомневайся: все у нас получится! Наша смена до полудня, и заменить нас не могут. Да и твоя братва, уверен, не подкачает.
В то утро выдалась отличная солнечная погода. Ровно в девять, как обещал Шевчук, дверь камеры открылась, и заключенного Башуна под конвоем повели по длинным коридорам во двор тюрьмы к ожидавшему там "воронку". Прежде чем посадить в кузов, на него надели наручники, а затем поместили на лавке между двумя охранниками: сухопарым Данилычем и здоровенным молодым парнем, его напарником, на полголовы выше Костыля. Толстый Шевчук забрался в кабину к водителю, и машина выехала за тюремные ворота.
Никто, кроме Шевчука, не обратил внимания на то, что сразу же за этим от противоположного тротуара отъехал потрепанный с виду, но мощный "БМВ" и устремился вслед за тюремным "воронком". Движение в столице было уже в разгаре, то и дело по дороге возникали пробки, но, ловко лавируя в потоке попутного транспорта, "бээмвэшка" не слишком отставала от "воронка".
- Ну ты же у нас и мастер вождения! - одобрительно бросил коренастый Рябой сидящему за рулем "БМВ" долговязому Фитилю. - Тебе можно в гонках участвовать.
- А что? Это мы могем, - не выпуская изо рта сигареты, ухмыльнулся Фитиль, самодовольно скосив на него глаза. - Гублю я с вами свой талант! - И резко рванул машину вперед, чтобы успеть проскочить на желтый сигнал светофора.
В это же самое время Цыган, припарковав невзрачную с виду обшарпанную "Ладу" в проходном дворе узкого переулка за два квартала до здания суда еще с тремя крепкими парнями, готовился встретить "воронок" в условленном месте. Чтобы исключить всякие случайности, они заранее приготовили запрещающий знак "кирпич" и установили его в еще более узком параллельном переулке, также ведущем к суду, хотя знали, что "воронок" там не поедет.
Когда закончили приготовления, Цыган скомандовал подельникам:
- А теперь, братки, пора рассредоточиться! Ты, Косой, встань у таксофона и делай вид, что звонишь. Ты, Филин, бери "муху" и тащи ее на чердак. Там как раз твое законное место, - усмехнулся он и добавил: - Если увидишь, что дело пошло не так, как надо, и "воронок" уезжает, то сразу пали по кабине, не стесняйся! Мы с Курчавым останемся здесь.
Цыган и его подельник по кличке Курчавый, с веснушчатой бандитской рожей и, правда, с кудрявой, как у барана, светлой шевелюрой были одеты в рабочие комбинезоны. Взяв сумки с инструментами, они заняли позицию у открытого канализационного люка, имитируя трудовую деятельность и в то же время не спуская глаз с поворота, из-за которого должен был показаться ожидаемый ими объект.
"Воронок" уже почти достиг цели, и Шевчук, завидев переулок, куда им надо было свернуть, незаметно от водителя достал из кармана и зажал в руке толстое шило. Все им было тщательно продумано заранее.
- Ты не заметил, что машину ведет влево? Похоже, приспустила шина заднего колеса, - с озабоченным видом произнес он. - Как свернем в переулок, остановись на минутку! Я выйду и взгляну. А то, не дай Бог, спустит до обода.
- Да ничего, вроде не заметно, - ответил ему молоденький водитель, совсем еще мальчик, но, немного проехав по переулку, машину все же остановил в тенистом месте у старых тополей.
Не мешкая, удивительно шустро для своего веса, Шевчук вылез из машины, подскочил к левому колесу и воткнул в него шило до упора. Из шины тут же пошел воздух, и она на глазах стала спускать.
- Прокол левого заднего, Сева! - крикнул он водителю, подойдя к кабине. - Придется поменять. Сейчас я пришлю тебе Данилыча в помощь. Чтоб сделали побыстрее!
Взяв инструмент, шофер вылез из кабины, а Шевчук зашел сзади и, постучав, позвал своего помощника:
- Данилыч, выходь! Надо Севе помочь запаску поставить! А я тебя подменю, пока вы там возитесь.
Запертая изнутри дверь кабины арестантов открылась, и сухопарый Данилыч спрыгнул на землю, а его место возле Костыля занял Шевчук, заперев за собой дверь. Шофер с Данилычем споро поддомкратили машину, сняли спустившее колесо и стали ставить запаску. Они не обратили внимания, что неподалеку затормозила подержанная "бээмвэшка".
Цыган с Кучерявым этого только и ждали! Сделав знак Косому, они в два прыжка подскочили к работающим и, оглушив рукоятками пистолетов, крепко связали и заклеили им рты скотчем так, что те, если б даже пришли в себя, не смогли и пикнуть. Все это происходило на глазах у удивленных прохожих. Некоторые, наиболее смелые, пытались узнать, в чем дело. Но подоспевшие Фитиль со своими подельниками, показывая к месту и не к месту красные книжечки, отгоняли любопытных. Полдела было сделано!
В это время в тесном кузове "воронка" шла жаркая схватка. Костыль сделал все, как ему было сказано. Стоило Шевчуку сменить Данилыча, он сразу через голову обхватил шею молодого охранника закованными руками и попытался его задушить. Тот захрипел и стал отчаянно сопротивляться, стараясь разжать железную хватку бандита.
- Держись, Вадик! - громко крикнул его начальник, навалившись на Костыля и делая вид, что с ним борется, а на деле помогая потуже сдавить горло бедняге.
- Хватит! Он уже готов, - остановил он бандита, когда охранник потерял сознание. - Не бери лишнего греха на душу. Все идет путем!
Шевчук наспех связал своего подчиненного, достал из его кармана ключик от наручников и снял их с Башуна. Снаружи застучали в дверку кабины, и он бросился ее открывать. Но то ли из-за спешки, то ли из-за охватившего его нервного мандража он с излишней силой нажал на дверь, и старый замок заело. Произошло первое непредвиденное осложнение.
- Чего вы там чухаетесь? Помощь не нужна? - крикнули снаружи, и Костыль узнал голос Рябого. - Пошевеливайтесь!
- Дверь открыть не можем! С замком что-то, - прокричал он в ответ. - Нужна монтировка или вороток! Давай я тебя сменю, - предложил он вспотевшему от усилий тюремщику. - У меня силы побольше.
- Тут силой не возьмешь, - прохрипел Шевчук, бесполезно пытаясь повернуть рукоятку заевшего замка. - Смазать бы его, да времени у нас нет.
- Дай все же я попробую, - грубо схватил его за руку Костыль. - У тебя ничего не выходит! Если сломаю, братва снаружи поможет.
- Не сможет - дверь бронированная, - с отчаянием в голосе возразил Шевчук и осекся, заметив, что охранник Вадим очнулся и смотрит на них круглыми от ужаса глазами. Он же все слышал! Это было уже второе осложнение. Похоже было, что удача от них отвернулась.
- Ладно, пробуй, - махнув рукой, бросил Костылю Шевчук, и подскочил к лежащему на полу подчиненному. "Что же мне с ним делать? Он меня заложит, как пить дать! Его не купить, - молотком стучало у него в мозгу. - Нельзя ведь допустить, чтобы стал свидетелем!"
И Шевчук решился. Он никогда еще никого не убивал своими руками. Ему было невыносимо на это пойти, но теперь казалось, что у него нет выбора.
- Прости, Вадим! Зря ты очнулся, - вслух пробормотал он, обливаясь потом, достал острый нож, который по тюремной привычке всегда имел при себе и, зажмурившись, чтобы не видеть глаза Вадима, всадил ему в грудь.