- Только без визга. Хорошо? Он у вас в сумке. Заполз по ремешку. - Я замерла, будто мне в спину уперлось дуло пистолета. А голос продолжал говорить со мной так, как говорят с сумасшедшим, стоящим на подоконнике двенадцатого этажа. - Спокойненько выходим. Я помогу.
Как загипнотизированная, с сумкой на вытянутой руке, я послушно пошла за высоким темноволосым мужчиной, который решительно вел меня прочь из бара, взяв за руку чуть повыше запястья.
- Сейчас мы его вытряхнем, - на ходу сказал он. - Я здесь живу. В номер поднимемся и вытряхнем. Лифта ждать здесь можно сутки. По лестнице побежали!
- А они не кусаются? - спросила я умоляюще, стараясь при этом не отставать.
- Не знаю, не знаю, - он озабоченно покачал головой. И серьезно добавил: - Может, на красный у них особая реакция…
Через два пролета я стала задыхаться. В глазах потемнело. Я с отвращением держала свою сумку на отлете.
- Подождите, - с трудом сказала я. - Я не могу так быстро.
Он странно на меня посмотрел, как будто хотел что-то спросить. Но не стал. Я медленно поплелась сзади. Силы как-то подозрительно быстро кончились. Надо, наверное, начать бегать по утрам.
Мы вышли в коридор. Он быстро дошел до своей двери, вынул из кармана ключ, открыл ее и жестом пригласил меня зайти первой. Потом хлопнул ладонью по выключателю и зашел в ванную.
- Давайте. Вытряхивайте сумку в ванну. Здесь мы его не упустим.
Я нервно рванула молнию. Но она тут же заела. Я со стоном начала ее дергать.
- Дайте я! Силой не надо. Вот так, - сказал он, и молния у него в руках поехала, как по маслу. Потом он перевернул мою сумку и начал трясти ее над ванной. Первыми вылетели кроссовки. Сверху бухнулись свернутые рулончиком джинсы с футболкой. Звякнули ключи. Посыпалась мелочь. Из кармана с некоторым опозданием выпорхнул паспорт и спланировало свидетельство о разводе. На этом содержимое моей сумочки иссякло. Он резко тряхнул ее еще раз. Последним на его настойчивый призыв откликнулся затерявшийся в недрах потайного кармана тампон "Тампакс". Я напряженно ждала, откуда же покажется таракан.
- В кроссовках, наверно, спрятался, мерзавец, - с энтузиазмом сказал он и с охотничьим азартом засунул руку сначала в один, потом в другой кроссовок. - Нет. Тоже нет.
- Может быть, в джинсах, - нерешительно предположила я. И с опаской приподняла их двумя пальцами.
- Черт! Он, наверное, в платье! Как же я сразу не догадался!
- Ай! - сказала я тихо, потому что сейчас же почувствовала как что-то щекочет меня прямо под грудью. Не особо задумываясь над тем, что я делаю, я стала выпрыгивать из платья с такой поразительной скоростью, как будто оно горело. - Ай! Ай! Ай!
- Оп-паньки! Есть! - вдруг весело сказал он и с омерзительным хрустом на что-то наступил. Я так и застыла с подолом на плечах. Потом с облегчением выпустила легкую ткань, и она плавно скользнула на место. И тут я наткнулась на его смеющиеся глаза.
- Покажите! - потребовала я. Он покорно убрал ногу.
На полу под его ботинком лежал раздавленный бритвенный станок.
- Виноват, - сказал он, светло улыбнувшись. - Пошутил.
- Давно начали? - мрачно спросила я, чувствуя, что краснею под цвет своего наряда.
- Думаю, лет с пяти, - ответил он, наклонился и подобрал загубленную одноразовую бритву. - Ну что вы на меня так смотрите?
Я впервые не могла сказать, красивое у человека лицо или некрасивое. Я никак не могла оценить его объективно, отбросив лучистое обаяние глаз и улыбки. Ему, наверное, еще не было тридцати. Лицо его было бесконечно мужское. На щеках пролегли глубокие складки - то ли от улыбки, то ли от ветра. Кожа была темной от загара. А прозрачные глаза - светло-светло карие, редкого цвета "солнышко". Почти как у хищника.
- Давайте вещи собирать. - Он взял мою сумку и, пока я хлопала глазами, стал складывать туда все, что валялось в ванне, бесцеремонно заглянув по дороге в мой паспорт. - Боже, - сказал он, приподняв брови и бегло пробежав глазами строчки. - Ева. Да еще и Чургулия. Вы кинозвезда? С таким-то именем…
Он взглянул на меня вопросительно. И кинул паспорт в сумку. Следующим в его руках оказалось свидетельство о разводе. Я резко выдернула из его пальцев бумагу.
- По-моему, вас это не касается. Дайте сумку. Я сама. - Я взялась за один край ремешка. Но он продолжал удерживать другой.
- Загадочная вы девушка, Ева Чургулия. - Он проговорил мое имя медленно и чуть заметно улыбнулся. Потом сказал, будто раздумывая над чем-то. - Может, вы агент ЦРУ? Странно, что пистолета у вас при себе не оказалось. Да и прятать его вам вроде бы больше негде…
- При чем здесь пистолет, - ответила я, вспыхнув.
- Да жизнь у вас какая-то двойная, как мне показалось, - он с интересом на меня посмотрел и с некоторым сожалением отдал-таки мне сумку. - Или это не ваша сумка…
- Должна вас огорчить, - сварливо сказала я, нагибаясь и пытаясь достать из ванны рассыпавшиеся монеты. От ванны они не отлипали. - Детектива из вас не получится. Потому что это моя сумка! А жизнь бывает гораздо сложнее, чем кажется.
- А, может быть, мой долг задержать вас и сдать властям? - Он тоже наклонился и начал вытаскивать монетки, выкатывая их пальцем на край ванны. Его тигровые глаза в темных ресницах оказались совсем рядом. Он насмешливо на меня посмотрел. - Судите сами. Вы такая броская, а зеркальца в сумке нет. Нет даже помады! Выглядите на миллион, а денег - три копейки. В паспорте вы или не вы?
- С властями, по-моему, я только что встречалась. Так что не беспокойтесь. - Я резко выпрямилась и в качестве доказательства помахала листком у него перед носом. От резкой смены положения в глазах опять потемнело. Я тряхнула головой, отгоняя замелькавших мух.
- Вы непоследовательны, Ева, - вздохнул он, мельком взглянув на загибающийся в его сторону край бумаги. - Кажется, это то, что меня совершенно не касается…
- Я непоследовательна… Я знаю. - Я почему-то расстроилась.
- А в сумке - кроссовки. Чтоб ноги уносить со спецзадания? - прищурившись, спросил он. - Я бы охотно поверил, что вы умеете бегать. Но вы не то, что бегать… Вы, извините, по лестнице с трудом поднимаетесь. - И он категорично добавил, ссыпая монеты в мою ладонь. - Сдавать вас властям или нет, я подумаю. А вот задержать вас мой национальный долг! Пойдемте-ка поужинаем вместе. А то вы, по-моему, в голодный обморок сейчас свалитесь.
- Это у меня просто разгрузочный день. - Я выскользнула из-под его изучающего взгляда.
- Хороший у вас разгрузочный день коньяк в баре пить. Правильный. Надо будет мне тоже так попробовать. Это что - новая система оздоровления?
- Нет, - пробормотала я. - Это новая система выживания.
Я стала рыться в сумке, чтобы добраться до кармана и положить туда деньги. Сильно мешали кроссовки, тыкаясь мне в руку тупыми носами как два щенка.
- Туфли переодевать будете?
- Зачем? - не поняла я. От предвкушения близкой еды я стала явно хуже соображать.
- Чтобы убегать от меня было удобнее… - сказал он, протискиваясь мимо меня в коридорчик и глядя на меня сверху вниз.
- А надо? - На меня едва ощутимо повеяло морем и соснами.
- Все зависит от того, как вы будете себя вести, - раздался его голос из комнаты.
Я торопливо взглянула на себя в зеркало, пригладила растрепавшиеся волосы. И громко спросила:
- Вообще-то так нечестно. Вон вы про меня как много знаете. А я даже не знаю, как вас зовут.
Он молчал. Потом показался в коридорчике и церемонно сказал:
- Всеволод Невелев. Член сборной России по прыжкам на лыжах с трамплина. Теперь вы знаете обо мне больше, чем я о вас. Пойдемте сравняем счет.
* * *
- Что вы будете есть? - спросил он меня, когда мы устроились в уютном китайском ресторанчике с красными драконами на стенах и приятным полумраком. Он скинул на спинку стула куртку и остался в белоснежной рубашке, рукава которой были закатаны до локтя. Сверкнули на руке черным браслетом красивые часы. Взгляд мой на секунду на них задержался. Какие-то уж очень красивые часы… Он смотрел на меня, ожидая ответа. Ах, да…
- Я буду первое, второе и третье, - ответила я абсолютно честно.
Он рассмеялся. Улыбнулась и я.
- Тогда что у нас будет на первое? Выбирайте.
- Если честно - то все эти названия мне ни о чем не говорят. Я просто хочу, чтоб это была еда.
Да здравствует американская порция в китайском ресторане! Что может быть лучше своевременно отсроченной голодной ночи. На работе нам платили деньги раз в неделю. Значит, мучиться мне оставалось не так уж и долго, только выходные. Но какое счастье, что мучения мои отменились.
Фрайд райс чикен - это пища богов. А еще меня ждали креветки в сладком соусе. Большие и ужасно аппетитные. Какие-то темно-зеленые водоросли, отливающие жирным блеском. По моей просьбе мне принесли европейский наборчик, состоящий из вилки и ножа. А Сева ловко справлялся китайскими палочками. Счет мы пока не сравняли, потому что я была сильно занята. А говорил в основном он.
- В двоеборье мы обычно сильнее. Двоеборье - это когда сначала забег по лыжне, а потом трамплин. Бегать по равнине на лыжах нам не привыкать. А вот с трамплином дела похуже. Потому что тренироваться негде. Выше одиннадцатого места на мировых чемпионатах Россия не поднималась. Позор! Это в зимнем-то виде спорта… Самые сильные тут обычно норвежцы… - Он сокрушенно покачал головой. - Как далеко ты можешь улететь, зависит от конструкции трамплина. В Москве трамплин только К-80. Это значит, что максимальный полет с него - на восемьдесят метров. Ну а для информации, Ева, мировой рекорд - целых двести одиннадцать! Как к нему можно готовиться, если негде летать? Я вообще-то в Питере живу. Там трамплин очень средний. Тренироваться приходится за границей. Весь год - на сборах.
- А что вы в Америке делаете? - спросила я, сделав все-таки маленькую паузу между блюдами.
- Здесь сейчас кубок Калифорнии разыгрывается. Я прыгаю послезавтра. В личном зачете. А пока тренируемся…
- Так как же? Зимы-то здесь нет? - удивилась я.
- Мы, Ева, круглый год летаем. Искусственное покрытие. Это только дома у нас все настоящее. Снег пошел - хорошо. Оттепель началась - сидишь ждешь, когда замерзнет. Так много не натренируешься. А здесь совершенно потрясающий трамплинище. И тепло кругом. Мечта, а не климат.
Официант со счастливой улыбкой принес нам еще одно блюдо. Я с любопытством стала разглядывать темные лоснящиеся кусочки чего-то, очень напоминающие баклажаны.
- Похоже на баклажан, - предположила я.
- Похоже, - согласился он, загадочно улыбаясь. - Но только это не баклажан. Может, вам лучше не знать, что это такое. Съедите - и расскажу.
- Нет уж, давайте сразу, - я отодвинулась от стола, - а там посмотрим.
- Эх, Ева… Не любите вы сюрпризов. - Он посмотрел на меня внимательно. - Это - змея.
- Не так уж и страшно, - парировала я. - Едим же мы коров, лошадок и петухов.
- Страшно другое. - Он не спускал с меня своих насмешливых глаз. - Способ приготовления.
- Да? - Я с подозрением посмотрела на блюдо.
- Змея фарширует себя сама. - Он наслаждался моей реакцией. - Ее несколько дней не кормят. А потом кидают ей в аквариум грибы, помидоры, всякие там овощи. Она все это радостно жрет. А добрый повар ставит аквариум на медленный огонь. Вот такая печальная история.
- Приятного аппетита, - мрачно проговорила я.
- Вкусно, правда, очень. Рекомендую. - Он задержал свой взгляд на моей застывшей в сомнениях руке и предложил. - Только из уважения к страданиям змеи не трогайте ее вилкой. Возьмите палочки. Это не сложно. Я научу.
С палочками было сложно. Я никак не могла понять, как это вообще возможно. Он терпеливо мне показывал. Я смотрела на его руку, украшенную готическим узором вен и тупела еще больше. И когда он уже собирался оставить меня в покое, у меня вдруг стало получаться. Все-таки к инструментам у меня руки привычные. Как-то удобно устроились в моих пальцах палочки, и мне удалось, как пинцетом, ухватить ими кусочек змеи.
Вкус у нее оказался чарующим.
Я увлеклась. Теперь я была убеждена, что когда ешь палочками, вкус меняется. Какое-то время у меня получалось "на ура". Потом новоприобретенный навык вдруг полностью исчез. И опять змея начала выпадать из бессильных палочек, как из пальцев умирающего.
Он поправил. Получилось опять. Я решительно, пока умение вновь не испарилось, схватила змеиное кольцо и осторожно понесла его ко рту. Сева обернулся в поисках официанта. Темные волосы касались воротника белоснежной рубашки. Шея его была крепкой и сильной. Кожа - смуглой. В расстегнутом вороте блеснула тонкая цепочка. Я отвела глаза.
Но мысли куда-то улетели. И правая рука моя мгновенно превратилась в левую. Палочки безвольно перекосились. И скользкая змея ухнула прямо в глубокое декольте моего рокового платья.
- Ч-черт! - простонала я, с ужасом глядя на Севу и желая провалиться сквозь землю.
- У вас, Ева, какая-то сверхъестественная связь с гадами, - еле сдерживая смех, сказал мне Сева, - то таракан. То змея. И все туда же… Вы позволите?
Я не успела ответить ему ничего вразумительного, как он, вооружившись палочками, привстал со своего места, метко вытянул из глубины моего декольте змея и с невозмутимым видом его съел. Я закрыла лицо ладонями. Это было уже слишком.
- Пригрели змею на своем сердце… - глядя на меня, он все-таки рассмеялся. - Великая вещь - палочки. Вилка была бы здесь абсолютно неуместна.
* * *
Я не могла заснуть. Раскинувшись на кровати, как морская звезда, я смотрела в потолок. Уже давно наступил рассвет.
Когда я пришла домой, мне казалось, что стоит мне только коснуться подушки, как меня не будет. Но что-то никак не позволяло мне отпустить в прошлое этот долгий день.
В ушах все еще шумел исполинский ночной океан. Укрытое покрывалом песка побережье. Ветер, ветер… И звездное небо до самого горизонта.
Я вышла из ресторана как Золушка, в полночь. Красная помада бесследно исчезла с моих губ. Платье я убрала в сумку. Разве что туфельку не потеряла, потому что предусмотрительно переоделась в кроссовки и джинсы. В футболке было прохладно. Но все-таки гораздо теплее, чем в платье.
Он ждал меня на улице, стоя спиной к выходу. Белая рубашка натянулась на широкой спине. Я неслышно подошла к нему сзади. Глубоко вдохнула свежий ночной воздух.
Он обернулся. Без каблуков я почувствовала себя слишком маленькой.
Он оглядел меня с ног до головы. Дрогнул краешком губ. Сразу обозначившаяся складочка на щеке выдала его улыбку.
- Ева, для двенадцати ночи вы очень неплохо выглядите. А поэтому домой вас я пока что не отпущу. - Он картинно предложил мне опереться на его руку и широкими шагами повел вниз по Фултон-стрит. - К тому же вы так ничего и не рассказали про жизнь, которая сложнее, чем кажется. Ну, что там у вас стряслось? Говорите!
Через два с половиной километра Фултон-стрит вывела нас к океану. Она тянется через весь Сан-Франциско от центра до побережья. Этой улицы мне хватило, чтобы рассказать ему о себе все… Про американскую мышеловку, про скоропостижный развод, про томительное ожидание обратного билета. Про гениальный портрет. Про любовь к астрологии. Про все на свете. Или почти про все…
Он слушал меня так внимательно, как будто бы был обязан поставить точный диагноз. И боялся пропустить хоть один подозрительный симптом.
Удивление его вызвала только моя специальность. Дело свое я люблю самозабвенно. Но еще больше я люблю смотреть на реакцию тех, кому я об этом сообщаю. Если бы я работала визажистом в морге, это вызывало бы меньшее изумление. Ну что ты будешь делать - да, кую. Кузнец своего счастья.
- Кузнец? - повторил он, задумчиво глядя на меня. Потом улыбнулся. - Да нет. Скорее кузнечик…
Мы вышли на песчаный пляж, который тянулся вдоль всего побережья на много километров. Ветер пронизывал насквозь. Я зябко поежилась и обхватила себя руками. И тут же мне на плечи легла его куртка. Он застегнул на мне молнию до самого подбородка. Сумка так и осталась висеть на моем плече. Рукава куртки остались пустыми. Я спряталась внутри, как в палатке.
Фонари были где-то позади. Южными созвездиями горело небо. Впереди шумел океан. Почему-то понятно было, что это не море. Не жалкая лужица вроде Финского залива. Громадные волны лизали песок. И ясно было, что волны эти приходят с другой половины планеты. Здесь был край земли.
- Видите, яркая звезда вон там? - Он указал мне на небо рукой. - Это Фамальгаут. Главная звезда Южных Рыб. Дома ее никогда не видно. А вон там красная - Бетельгейзе. У нас она только зимой появится. А осенью, оказывается, тут висит… Кстати, если на наш век выпадет взрыв сверхновой звезды, то первые кандидаты все три из пояса Ориона. Их-то вы, наверное, сами можете найти?
- Откуда вы все это знаете? - спросила я тихо. Звезд я не видела, я видела только руку, которая указывала мне на них. Длинные сильные пальцы чуть расширяющиеся в суставах. Широкую ладонь…
- Просто я люблю звезды, - ответил он.
- Астрология и астрономия разные науки. Я вот на небе, например, ничего не знаю. И потом астрология звездами не занимается. Только планетами.