У нее не было фактическое предупреждение, что она практически была над животным до тех пор, пока она не разделила некоторые кустарники и увидела, что большая пума присела выше ее на скалистом выступе. Его желтые глаза обращены к ней с недоброжелательностью. Кошка была в большой степени мускулиста, немного на тонкой стороне, и передающий столько же голода сколько и боли. Почему она не поняла это прежде?
Темпест погружала свои зубы в ее нижнюю губу в возбуждении. Хорошо. Это было его. Последняя соломинка. Она собиралась быть в такой проблеме, когда Дарий узнал бы об этом. Пума уставилась на нее, замороженный на месте, только кончик его хвоста, щелкающий назад и вперед. Темпест думала об управлении, но она знала, что животное определенно напало бы на нее, если бы она была настолько глупа. Она достигла ума кошки.
Голод. Гнев. Пума была капризна и в боли. Было что-то в её лапе, что-то застрявшее и причиняюшее вред каждый раз, когда она попыталась охотиться. Кошка попыталась укусить и грызть его, но была неудачна. Через несколько дней кошка не поела, и голод ей трудно было сдерживать. И теперь она уставилась на легкую добычу с очевидным удовлетворением.
Темпест, которая попробовала успокоить пуму, попыталась послать впечатление, что она поможет. Она могла удалить болезненный шип; она могла обеспечить свежее мясо. Желтые глаза продолжали смотреть на нее, жуткое предзнаменование о смерти. Темпест вызвала ее ум далеко от возможности нападения и продолжила посылать впечатления от помощи кошке. Она держала страх от своего ума, таким образом, животное не будет прыгать на нее.
Пума покачала головой, озадаченная. Темпест ощущала беспорядок, потребность питаться, все же животное нашло ее странной, незнакомой. Озадачивая пума нуждалась в удалении шипа и Темпест , сконцентрированной на этом. Изображение: шип удалили, лапа заживала. Если бы она не помогала существу, то она осталось бы неспособной, чтобы охотиться, и она погибла бы. Пума была молода, женщина; она могла воспроизвести потомство. Темпест знала, что кошка была чрезвычайно опасна; голод и боль могли вынудить любое животное вычеркнуть. Но это просто не было в ней, чтобы уйти, не пытаясь помочь. Ей удалось управлять большими собаками. Как только тигр в зоопарке сблизился с нею.
Она стояла спокойно, наблюдая за животным близко за признаками принятия. У нее было бесконечное терпение. Ей был дан Богом подарком, и она верила в него неявно. Другие могли бы назвать ее фриком, но она знала, что могла помочь животным, действительно помочь им время от времени как это на пример. Она говорила спокойно, успокаивающе в ее уме, отсылая изображения шипа, лапа, чувствующая себя настолько лучше. Она затопила кошку с изображениями, держал животное на балансе.
Большинству кошек было любопытно по своей природе, и эта большей не отличалась. Она тихо зарычал, но решение в его голове убить и питаться немедленно исчезало. Она хотела, чтобы ужасный шип был удалён и боль закончилась. Темпест знала свое преимущество, разыскиваемое, чтобы расширить ее умственные изображения и колебания доброжелательности. Кошка стала более смягченной, желтое глазное косоглазие не так уже установленное и беспощадное.
Темпест позволила себе дышать более глубоко и переместилась осторожно поближе, ее пристальный взгляд, обращенный к воспаленной лапе. Она была вполне раздутой и смертоносной.
- Бедный малыш, - напевала она мягко. - Мы должны вытащить ту вещь из тебя.
Все время она строила изображения кошки, принимающей ее извлечение шипа.
- Это может причинить боль, таким образом, я думаю, что мы должны решить фронт, что ты не будете сходить с ума и есть меня. В конечном счете для тебя было бы намного лучше, если ты просто позволишь мне вытащить вещь.
Она была довольно близка теперь, достаточно близко, чтобы тронуть животное.
Рана была хуже, чем была первая мысль; инфекция действительно утвердилась. Было возможно, что она не смогла бы помочь бедняжке. Темпест вздыхала. Она не хотела сдаваться. Всегда был шанс, что, если она смогла бы удалить инородное тело, включенное так глубоко в лапу, кошка смогла бы выжить. Это более принимало ее, любопытно, что она могла общаться, что она поняла её боль и голод, преодолея, в настоящий момент, ее желание и потребность поесть.
Сознательно Темпест переместила свой центр, инстинктивно зная, что, когда пума чувствовала сильную боль, поскольку она удалила объект, она будет хотеть наброситься на то, что было самым близким. Она усилила его чувства любопытства.
- К сожалению, малыш, это - я. Разве ты не думаешь, что я довольно интересна? Ты не видела, что слишком многим нравлюсь я вокруг, не так ли? Темпест напевала мягко.
Глубоко вздыхая, она согнула голову, чтобы исследовать порочную рану, впервые доверяя удаче, когда она отводила взгляд от морды кошки.
Страх. Чистый, настоящий страх. Не было никакого другого слова, чтобы описать её эмоцию. Дарий мог чувствовать, что её сердце стучало настолько сильно, что оно рисковало взорваться из её груди. Он оставил Темпест, сидящую мирно на валуне с водопадом. Почему он ожидал, что она будет сидеть все еще там? В страхе ползалось реализация, что он действительно не ожидал этого. Он знал ее слишком хорошо. Проблема следовала за нею следом. Нет, это было больше, чем это. Она искала его.
Гнев. Черный и ужасный. Свирепая волна гнева, который угрожал поглотить его. Он подавлял его и оставался очень неподвижным, становясь частью самой ночи, как только он мог сделать. Его горячий внутренний пристальный взгляд никогда не оставлял пуму, наблюдающую за первым признаком агрессии. Он знал, как быстро пума могла двинуться. Травмированная она была еще более опасна. Он мог убить её от того места, где он стоял. Он мог захватить контроль животного, считать его беспомощным, в то время как она работала. У него были варианты. Он был даже достаточно быстр, что он смог бы удалить Темпест от опасности задолго до того, как она или лев узнали бы, что он был даже близок. Он не сделал ни одной из тех вещей. Дарий слушал ее голос. Мягкий. Успокаивающий. Его стиль, напоминающий о скандировании целителя. Она фактически уговаривала пуму на разрешение ей помочь ей.
Гордость. Это нахлынуло в него откуда ни возьмись. Чистая гордость. Она была напугана ситуацией, как она была напугана его властью по его дикому, дикому характеру. Все же она была полна решимости спасти животное. Дарий был в ее уме, темная тень, остающаяся неподвижным и тихим, таким образом, он не отвлекал ее, но все же он был там, и ее центр был абсолютным. Она была полна решимости дать кошке шанс на выживание.
Что-то в нем чего он не знал, существовало, что-то задолго похоронившее или забытое, нахлынуло, сильное и подавляющее. Эмоция была так интенсивна, что он дрожал от открытия. Любовь. Если он не любил ее за себя прежде, то он знал, что сделал теперь. Он шел посредством своего бесплодного существования, не чувствуя реального значения кроме защитить и сохранить его небольшую семью. Она дала ему более глубокую цель в жизни, радостная причина переместиться через мир, существовать. Он восхищался ее храбростью, как раз когда он тихо поклялся, что она никогда не будет бросать вызов ему снова, никогда снова занимать место в опасности на этом пути.
Он восхищался ею. Открытие было удивительно ему. Он восхищался способом, которым она прошла жизненной принятием людей, как они были без суждения без ожиданий. Он восхищался ее огромной храбростью, ее чувством юмора. Что лучший способ состоял в том, чтобы помочь ей? Дарий изучил ситуацию тщательно. Пума была определенно непредсказуема, боялась, в боли, и была голодна. Немедленно Дарий, начал добавлять его умственную силу к Темпест. Это дало ее дополнительный контроль над животным.
Когда я удалю шип, Дарий, можешь ты избавить бедняжку от инфекции! Несмотря на то, что она держала твердый контроль животного, ее голос был мягок, но устойчив в его уме.
Он должен был знать, что она немедленно ощутила бы его присутствие. Самое легкое из его прикосновений привлекло ее внимание. Она была настроена на него теперь, ее ум и тело, ее сердце и душа. Он связал их. Она могла найти его намного более легко, чем прежде. И она была чувствительна, намного больше, чем большинство людей, с которыми он вошел в контакт. Однако, она держала свое внимание на травмированном животном. Она была удивительна.
Вылечить животное? Он сделал бы это, потому что она попросила его об этом, потому что он знал, что, если бы он не сделал, она попыталась бы найти другой способ излечить пуму. Ты не нуждаешься во мне для этого, он шептал мягко, понимая, что это было верно. Она была способна к сдержанию разрушенного болью существа, в то время как она работала над ним. Он мог чувствовать силу в ней, определениие, и это была она собственная.
Темпест не озиралась, чтобы увидеть Дария; она знала инстинктивно, что он был там. Маленькая улыбка коснулась ее рта, показывая интригующую небольшую впадинку, которая всегда выводила его из себя. Она могла чувствовать его силу желания, льющегося в ее, удваивая ее контроль. Это должно было сделать ее чувство менее уверенным в себе, но Темпест всегда знала, когда она имела власть над животным. Эта пума была восприимчивой, и она положила руку на ее ногу, чтобы позволить ей привыкать к чувству ее.
Она вылила свое заверение в пуму, когда она исследовала порочную рану. Кошка дрожала под ее прикосновениями, ее мех, темнеющий к грязному коричневому. Она дышала для него для них обоих, когда она вырыла для незаконного шипа. Этот был похоронен глубоко, вся область, раздутая и сердито выглядящая. Было более трудно утверждать ее доминирование на пуме, когда она поймала конец густого серебра и начала извлекать его.
Дарий наблюдал за кошкой близко, ее выражением лица и изображениями в ее уме. Это хотело вычеркнуть, закончить ужасную боль, но Темпест была в команде. Она потянула массивный шип, хороший дюйм в длине и сужающийся к противному пункту, из лапы. Пума дрожала, выла, но оставалась тихой. Дарий не мог помочь себе. Даже при том, что он знал, что Темпест была в полном контроле, он тихое животное, захватив его ум и считая его беспомощным его беспощадным контролем.
Темпест поглядела на него однажды, но она не выступала. Она могла чувствовать, что Дарий вел потребность защитить ее. Это совпало бы с тем, чтобы просить, чтобы он поместил оружие в ее голову, чтобы попросить, чтобы он отступил и оставил ее с ее задачей одной. Она была благодарна, когда он сосредоточился на лапе пумы и использовал свою энергию вытянуть яд, пока это не назрело и взорвалось из уродливой раны. Темпест наблюдала, что он бежал по меху кошки на землю.
Отступи теперь, Темпест, скомандовал Дарий твердо. Это было так, как его сердце могло взять.
Она очень голодна. Ты можешь найти ей некоторую игру?
Отступи, Темпест. Он отпускал слова, свежий, властный порядок.
Темпест закатила глаза с раздражением. Человек собирался свести ее с ума. Она неохотно отступила от животного, очень медленно, осторожно, чтобы не вызвать у кошки инстинкт, чтобы атаковать. Попробуй не походить на короля замка. Это очень раздражает.
Она проскользнула под рукой и начала гулять вдоль следа к вершине водопада. Дарий вызывал старую самку для пумы. Животное было ранено, его рот, заполненный ранами, отдавая его неспособный поесть. Она была рада, что ему удалось найти что-то, что страдало, а не молодое, здоровое животное.
- Куда ты идешь? Дарий очутился около нее, его шаг, замедляющийся, чтобы соответствовать ее более короткому. Его тело только касалось ее, все же она немедленно, остро знала о нем.
- Назад к водопадам. Куда ты думаешь?
Дарий покачал головой.
- Я думаю, что собираюсь забрать твой компас
Темпест остановилась резко, с вредной улыбкой.
- Я вполне приобрела навык чтения этого. Я имею в виду, я знаю острие иглы на север и все, но где это ты научился? Я никогда не знаю то, что на севере.
Его брови поднялись.
- Карта?
Она уже качала головой, ее улыбка, расширяющаяся в усмешке, заставляющей замирать сердце.
- Ты не можешь прочитать карту?
Он застонал.
- Конечно, ты не можешь прочитать карту. Что я думал?
Его рука нашла ее локоть.
- Вы возглавляешь далеко от падения, Темпест.
- Я не могу. Я следую за ручьем, - сказала она со своим слабо надменным воздухом.
Снова одна бровь поднялась. Он поглядел вокруг них.
- Ручей?
Она пожала плечами.
- Это должно быть где-то здесь.
Дарий рассмеялся, его рука, обводящая в кружок ее плечи.
- Это - очень хорошая вещь, у тебя есть я как смотритель.
Ее зеленые глаза вспыхнули на него. Ночные звезды, казались, были пойманы там, искрились и пылали.
- Таким образом, ты говоришь.
Его рот нашел ее, немного примерно, немного нежно, где-нибудь между смехом и явным владением. Она таяла для него, принимая его враждующие эмоции. Ее руки ползали вокруг его шеи, ее тело, мягкое и гибкое, прижатое к его.
Дарий просто свзял ее, его рот, прикрепленный к ней.
- Я должен доставить тебя к другим этой ночью. Ты нуждаешься в еде.
Слова шептал в ее рот, ощущение, теплые и чувственные, хотя Темпест не была наименее голодной
Но она уже могла чувствовать, что изменение преодолело его. Это началось сначала в его уме. Она видела яркое изображение. Это захватило дух, было реально, каждое индивидуально прекрасное перо. Дарий поднимал свою голову, ломая поцелуй неохотно, когда его тело начало изменение формы. Она смотрела в страхе, все еще пораженная этим, он мог фактически сделать такую вещь. Через все это ее ум остался слитым с его так, чтобы она могла исследовать его эмоции.
Смысл свободы был подавляющим. Сильные крылья протягивали хорошие шесть футов. Поднялись из-за спины.
Темпест покачала головой, внезапно боящаяся причинения вреда его.
- Дарий, ты - птица. Я слишком тяжела для тебя, чтобы нести.
Я отказываюсь спорить с тобой. Она поймала невысказанную угрозу. Это было в его уме. Он вызвал бы ее согласие. Несмотря на то, что он был птицей, Дарий был так же влиятелен как всегда.
- Ты напоминаешь мне об испорченном маленьком мальчике, всегда имея необходимость иметь свой собственный способ, - она стреляла из укрытия с негодованием.
Но она повиновалась ему, не смея брать шанс, что он мог бы навязать ей свою волю. Определенные вещи она не могла принять. Принудительное соблюдение было определенно одним из них.
Сова была чрезвычайно сильна. Она могла чувствовать его силу под ног. Откидная створка крыльев была изящна и все же сильная, порыв ветра, почти кувыркающегося ее прочь назад. Земля отпадала быстро как ускоренная сова. Темпест задыхалась, ловля воздух в свои легкие, ее сердце, почти останавливающиеся. Перья были мягки, полная тишина. Она была в целом потустороннем мире.
Темпест мельком взглянула, увидела кроны деревьев, и быстро зажмурилась трудная, поскольку сова поднималась выше и выше. Потребовались ее несколько минут, чтобы помнить, что она должна была дышать. Несколько глубоких вздохов успокаивали ее достаточно, что она смогла озираться.
- Это действительно хорошо, Расти, - бормотала она громко себе. - Это не реально. Ты знаешь, что это не реально. Это - некоторая странная фэнтезийная вещь, король замка засунул в твою голову. Просто пойди с ним. Никакое грандиозное предприятие. Все всегда хотят полетать. Наслаждайся галлюцинацией.
Она не могла услышать свои собственные слова. Ветер уносил их далеко так, чтобы они попадали в тишину позади них. Ты все еще считаешь необходимым говорить сама с собой. Я прямо здесь. Ты можешь говорить со мной.
Ты не настоящий. Я выдумала тебя.
Его насмешливый смех щеткотал в стенах ее ума, послаая высокую температуру, вьющуюся как литая лава через ее живот.
Почему ты думаешь так? спросил он.
Поскольку ни у какого настоящего человека не было бы твоих глаз. Или твой рот. И никто не может возможно быть так же высокомерен и уверен как ты.
У меня есть все основания быть уверенным, малыш, он насмехался, его мужское осмеяние, устанавливающее ее зубы на краю.
Ты когда-либо щипался? Это была лучшая угроза, которую она могла придумать незамедлительно. Бьюсь об заклад это чрезвычайно болезненно.
Его смех сделал ее улыбку. Она знала, что он не часто смеялся. Он был самым серьезным человеком, с которым она когда-либо сталкивалась, все же он, казалось, обнаруживал смысл забавы. По крайней мере, с нею.
Она нашла, поскольку время прошло, что она наслаждалась ощущением полета. Ночь окутывала ее, звезды, переполняющие небо наверху. Луна бросила пейзаж внизу в острое облегчение. Смысл свободы был невероятен. Она расслабилась еще больше, находя себя становящийся легкой, часть совы, часть Дария.
Они преодолевали расстояние в сотни милей, силу огромной совы. Воздух был прохладен напротив ее кожи, обитая драгоценным камнем ночь, прекрасная контраст для поездки ее жизни. Она чувствовала, как будто ей был сделан большой подарок. Дарий. Она вдыхала его имя в ночь, взяла его в свое сердце. Он был волшебным. На мгновение она позволила себе хотеть, чтобы их союз был навсегда. Реальная вещь. Сказка. Он заставил ее полагать, что это могло бы быть возможным.
Дарий никогда вполне не оставлял ее ум. Это казалось настолько более безопасным способом. Темпест, из его вида, была в ней самой опасность. Он знал, что она могла говорить сама из их отношений в любой момент. В теле совы он улыбнулся, маленькая, секретная, мужская улыбка. Она понятия не имела о его власти. Это была его Темпест. Она принимала его характер, его специальные таланты, но это не было в ней, чтобы подробно расспросить вещи, которые она не понимала. То, что он действительно подразумевал, что не позволит ей уйти, никогда не приходил в ее голову. Она просто не могла задумать того, что он желал ее способом, которым он сказал. Необходимость в ней.
Под ними начали формироваться виноградники в Долине Напы. Темпест могла разобрать горы, возвышающиеся величественно выше ярко-зеленой долины. Озеро мерцало на расстоянии, отражая серебристый блеск луны. Сова, казалось, пробивалась к той массе воды, обводя в кружок ниже, заскакивая в убежище массивного стенда сосен. Это казалось намного более темным под деревьями, все же Темпест смогла увидеть более ясно, чем она когда-либо имела ночью прежде.
Она определила место разбивки лагеря труппы, подвернутое аккуратно к деревьям. Припаркованный был огромный кэмпинг, грузовик и красный спортивный автомобиль. Ее сердце совершило неожиданный прыжок. Она думала, довольно глупо быть встревоженной, когда она только что взлетела через небо с совой; несколько человек не должны укрощать ее ни в малейшей степени.
Нет, дорогая, они не должны беспокоить тебя. Я говорил тебе неоднократно, что ты находитесь под моей защитой. Разве ты не понимаешь что я буду защищать тебя ценой моей жизнью? Голос Дария был мягким и успокоительным в ее уме.
Сова скользила к земле, крылья, расправленные широкие, дали короткий перелет и ждали ее, чтобы соскользнуть. Темпест коснулась перьев слегка, к сожалению, в один прошлый раз когда они начали исчезать. Сразу мышца и сухожилие слегка колебались под кожей. Она чувствовала знакомую волну высокой температуры как рука Дария, изогнутая вокруг ее плеч, и его густая копна темных волос ласкала ее лицо.