Боже милостивый, неужели Джек ревнует? Она чуть не рассмеялась. Неужели ревнует ее к несуществующим мужчинам? Искорка вдруг вспыхнула сильнее. Сердце Клео забилось чаще, и по телу пробежала волна дрожи.
– Женщины никого никогда не завоевывают. Мы для этого слишком высокоразвитые существа.
– На моем дне рождения ты вела себя так, что чуть меня не обманула.
Потому что его невнимательность заставила ее сделать то, чего она никогда раньше не делала, – подойти к парню первой.
– Ты тоже отличился, не забывай.
Фотографии в стиле ню и снимок, что был спрятан в ящике у Клео, – лучше бы она этого не видела. Лучше бы забыла.
– Все это было давно. А теперь наступил новый день, и я прозрел. – Джек поглаживал запястье Клео грубым пальцем и смотрел на нее так нежно, что ей захотелось вздохнуть.
Неожиданно его губы оказались совсем близко, теплое дыхание пахло чаем. У Клео подкосились ноги, пересохло во рту. Рука, которую Джек сжимал, плетью висела вдоль тела. Он притянул Клео к себе и провел пальцем по ее губам, взбудоражив нервные импульсы на коже. Горячая волна дрожи прокатилась по ее спине. Где-то зажужжала газонокосилка, воздух наполнился запахом свежескошенной травы.
– Джек…
Его губы медленно прокладывали дорожку по ее подбородку. Все разумные мысли тут же улетучились, она закрыла глаза, наслаждаясь поцелуями. Его голова закрыла от нее солнце, и теплые лучи больше не падали на веки. Клео задрожала в предвкушении продолжения.
Губы Джека спустились на шею, обеими руками он стал поглаживать Клео по спине. Ось мира покачнулась, потом все прекратилось. Он резко вздохнул и сделал шаг назад. Она тоже вздохнула, только медленно. И сердито.
– Вот проклятье, – тихо выругался Джек и отвернулся.
Пальцы Клео дрожали, когда она поправляла бейсболку.
– Вчера вечером ты поцеловал меня. Может, и под воздействием алкоголя, но ты точно меня хотел.
Сделав несколько шагов в сторону, Джек провел рукой по волосам и обернулся.
– Клео… – В его голосе слышалось ужасное, зловещее предчувствие конца.
Он снова пошел к ней и остановился на расстоянии вытянутой руки. Клео видела, как задрожало адамово яблоко, когда он сглотнул.
Да, он ее хотел. Но не любил. Не любил так, как она того желала. Сможет ли она с этим смириться?
Клео долго ждала, пока Джек откроет глаза и посмотрит на нее. К горлу подступили рыдания. Она опустила козырек бейсболки ниже, спрятав в его тени глаза, не хотела, чтобы он видел, как она плачет. И его самого видеть не хотела.
Он подошел ближе и положил руки ей на плечи:
– Я не хочу начинать то, что не смогу закончить. Ты для меня слишком много значишь, Златовласка, но я приехал не навсегда, а только на время, чтобы уладить дела отца.
Она знала. Всегда знала.
Отчаянно желая скрыть боль, Клео поежилась, но руки Джека даже не шевельнулись у нее на плечах. Он стоял и смотрел на нее с высоты своего роста.
– Правильно, Джек. Не позволяй привязанности к домашней девочке встать на твоем пути к реализации великих целей.
Глаза Джека потемнели.
– Не оскорбляй себя и то, что есть между нами.
– А что между нами есть?
Сомнение. Напряженность.
– Не знаю.
Клео оттолкнула его руки и взорвалась от злости:
– Ты был невнимателен, Джек!
– Нет, я как раз был внимателен! Ты четко дала мне понять, что не одобряешь ни мои взгляды, ни мой образ жизни. Поэтому я должен думать за нас обоих! Тот поцелуй вчера вечером…
– Что – поцелуй? Я сама за себя думаю. И когда решу, что для меня хорошо, дам тебе знать!
– Еще один день с нашим весельчаком Джеком, и я с ума сойду! – Клео помешала кофе и посмотрела на Джинн, сидевшую напротив нее. – Наши с тобой поздние воскресные завтраки просто спасение!
Джинн улыбнулась:
– Что, не дает тебе Джек вздохнуть спокойно?
– Ни минутки!
Улыбка Джинн поблекла.
– О…
– Он дома уже неделю, а я до сих пор не знаю, каков настоящий Джек Девлин.
– Разве мы хоть кого-нибудь по-настоящему знаем? – Джинн откусила кусок от слойки с яблоком. – Тебе просто надо к нему привыкнуть. Его долго не было.
– Наверное.
Нахмурившись, Клео поднесла к губам чашку. Они с Джеком сумели договориться и вместе работали над клумбой. Вскапывали землю, устанавливали часы, сажали петунии. И обменивались при этом только односложными репликами.
Так заново не познакомишься.
– Я так понимаю, ты чувствуешь к нему то же самое, – сказала Джинн.
Клео в ответ только замотала головой.
Джинн погладила подругу по руке:
– Да ладно, выговорись. Ты ведь здесь с тетушкой Джинни.
– Это неловко. И даже унизительно.
– Но ради бога, почему?
– Ну-у-у… – протянула Клео, не зная, с чего начать. И сомневаясь в том, стоит ли вообще начинать. – Я наблюдала за вами. Вы отлично ладите.
– Конечно. Он же друг, но…
– Он обнимал тебя. Целовал.
Джинн кивнула:
– Вполне нормально так приветствовать друга, которого не видел шесть лет.
– Меня он так не обнимал. – Клео не смогла сдержать улыбки. – Так легко и тепло.
– Ой, Клео, не злись на него. Мы с Джеком всегда были близки.
– В том-то и дело. Вы так легко и естественно общаетесь.
– Да, нам комфортно вдвоем. Но искры между нами нет. Мы с ним как брат и сестра. А вот вы… Когда вы вместе, от вас летит столько искр, что мне становится жарко! Ты была ребенком, когда Джек последний раз тебя видел, но уже тогда я обратила внимание на то, как он на тебя смотрит. Он просто был слишком правильным и потому не воспользовался твоей молодостью и неопытностью.
– И что? А теперь я повзрослела и набралась опыта. – Клео покачала головой. – А он ни тем ни другим так и не воспользовался.
Она, конечно, стала старше. Но вряд ли опытнее. Ее личная жизнь стояла на паузе с тех пор, как уехал Джек.
– Он все еще знакомится с повзрослевшей тобой. – Джинн сняла ложку пенки со своего капучино.
Клео подперла голову рукой. Перед глазами пронеслись воспоминания о том, как именно Джек "знакомился" с ней.
– На днях он поцеловал меня. Был пьян в стельку, но все-таки поцеловал. – Она до сих пор чувствовала его прикосновение.
Джинн просияла и явно заинтересовалась. Даже подалась вперед, не донеся ложку до рта.
– И что?
– А потом извинился.
Джинн издала звук, означавший одновременно сочувствие и удивление.
– Бедный Джек.
– Это Джек бедный?!
Предательница Джинн улыбнулась:
– А что потом?
– Ничего. Хотя нет, я влепила ему пощечину. – В ответ на озадаченный взгляд Джинн Клео махнула рукой. – За извинения. На следующий день мы об этом поговорили. И поссорились. Джек сказал, что должен думать за нас обоих. Будто у меня вообще нет права голоса. – От одной мысли об этом Клео объяла злость. – Теперь ни поцелуев, ни разговоров. И ничего уже не сделаешь.
– Я ничего не сделаю, а вот ты вполне можешь.
– Я?
– Да, ты. – Джинн пристально посмотрела на нее. – Ничего ведь не мешает тебе взять инициативу в свои руки.
Клео нахмурилась, обдумывая предложение.
– Кажется, нет.
Но разве может домашняя девочка Клео Ханиуэлл тягаться с женским идеалом Джека? Хочет ли она знать ответ на этот вопрос? И сможет ли потом с этим ответом жить? Есть только один способ это выяснить.
Джинн принялась стучать ногтями по столу и отвлекла Клео от ее мыслей.
– Если он тебе нужен, сделай что-нибудь. Пусть он точно знает, чего ты хочешь. А остальное предоставь ему.
Еще ни разу Клео не отказывалась принять брошенный вызов. Теперь она стояла у шпалеры, прикрепленной к стене дома под окном Джека, и, закусив губу, играла с молнией черного обтягивающего костюма. Кожа от нового кружевного комплекта ужасно чесалась.
К счастью, раньше никто не просил ее о чем-то невозможном или хотя бы опасном.
До недавних пор.
Теперь она сама себе бросила такой вызов. Ради Джека. Ради того, что может между ними произойти, если он позволит.
Клео знала, что рискует разбить себе сердце, а взглянув вверх, решила, что может еще и шею свернуть. Но оно все же того стоит.
Луна на ее стороне. Слабый свет, пробивавшийся сквозь листву, освещал ее собственную лестницу на небеса. Клео сорвала цветок плюмерии и воткнула в волосы. Взглянула на часы. В комнате Джека было темно уже пятнадцать минут.
Она хотела дать ему время расслабиться и успокоиться, поскольку последние несколько дней холодный и погруженный в себя Джек брал верх над Джеком, которого она за две недели видела всего пару раз мельком. Теперь только от нее зависит, появится ли второй Джек.
Веселый Джек, который взобрался в это самое окно в первое утро после приезда. Внимательный Джек, который утешал ее и разговаривал с ней в комнате Джерри после оглашения неприятного завещания.
Пьяный, всклокоченный и однозначно опасный мужчина, который прижал ее к стене и поцеловал. Вспомнив это, Клео почувствовала, как тепло собирается внизу живота.
Если он не собирается ничего предпринимать, она сама сделает следующий шаг к близости. К близости, которая будет значить гораздо больше, чем просто секс. Станет нерушимой связью, куда бы Джек ни поехал и как бы ее ни отрицал.
По коже бегали мурашки, в животе крутило, но Клео полезла вверх.
– Ладно, Джек. – Она поставила босую ступню на первую перекладину. – Готов ты или нет, я иду.
Глава 8
Клео подтянулась вверх. Сердце бешено стучало, тело объяло нервное возбуждение. Она упорно поднималась, стараясь не глядеть вниз. Джек сделал это с больным плечом, значит, не так уж это и сложно.
Ладони вспотели. К горлу подкатил ком. Ветви тихонько стучали в окно первого этажа. Где-то на вечеринке играла музыка, тяжелые басы ухали в воздухе, и кровь в голове пульсировала им в такт. Оставалось еще несколько футов.
Вот черт! Не то окно! Из двух окон в его спальне Джек оставил открытым не то, которое нужно.
"Только не смотри вниз!"
Но Клео посмотрела вниз. Голова жутко закружилась. Спуститься теперь точно возможности не было. Одной рукой она вцепилась в шпалеру так, что пальцы побелели, другой постучала в окно.
– Джек! – Ее голос был не громче шепота. Почему-то казалось, что, если она заговорит громче, свалится вниз. Клео стиснула зубы и попыталась еще раз: – Джек!
На этот раз получилось громче. Тело напряглось как сжатая пружина. Даже мышцы заболели, так крепко она держалась.
В окне появилось лицо. Слава богу! Она чуть не застонала от облегчения.
– Что за черт?!
Эффектное появление!
– Это я, Джек! Открывай!
Рама со скрипом поднялась, Джек, перегнувшись через подоконник, выглянул наружу:
– Боже! Ты спятила?
Теперь Клео могла разглядеть лицо. И тело. Обнаженное тело.
– Просто помоги мне залезть. – Спокойный, ровный голос. И далеко не столь спокойный пульс.
Две сильных руки высунулись из окна и втянули ее внутрь с такой легкостью, будто она весила не больше окружавших ее теней.
– Спасибо.
Ее героическая попытка появиться красиво потерпела крах. Ноги превратились в желе. Грудь болела, легкие горели огнем. Клео вцепилась в спасшие ее руки.
– Что ты тут устроила, черт побери? – Его низкий голос не сулил ничего хорошего. Выражение лица тоже.
На плечах, руках и груди Джека лежала полоска лунного света, дымчато-серые с серебром глаза блестели в полумраке.
– Я хотела увидеть тебя.
Клео опустила глаза. Замерла в восхищении. Кровь в венах превратилась в ртуть. Его тело было великолепно. И на ее глазах становилось все великолепнее.
– Мои поздравления. – Голос Джека был низким и недовольным. – Думаю, можно сказать, что это твое достижение.
Он взял ее за подбородок, и у Клео не осталось выбора. Теперь она вынуждена была смотреть ему в глаза, не видя действа, разворачивавшегося внизу.
– Выслушай меня, Клео, выслушай внимательно. Никогда больше не делай ничего подобного. Даже не пытайся. – Он крепче сжал ее подбородок. – Поняла?
– Нет, не поняла. – Она оттолкнула его руку. – Себе ты рисковать позволяешь, а мне нет?
Тубы Джека вытянулись в линию, тонкую, как лезвие ножа.
– Ладно. Пусть будет по-твоему. На этот раз.
– Я… – Ее голос дрогнул и оборвался. Клео вздохнула. От непростого подъема и встречи с символом мужественности голова закружилась, тело задрожало.
– Давай садись, пока не упала.
Подхватив Клео, Джек посадил ее на кровать и умудрился в это же время прикрыть бедра простыней. Потом дрожащими руками включил лампу, и по комнате разлилось мягкое янтарное сияние.
Он медленно вдохнул и выдохнул, глядя на нее. От этого взгляда по телу побежали мурашки.
– Если так хотела меня увидеть, могла бы воспользоваться традиционным способом и войти через дверь.
– Это испытание. У меня не осталось выбора.
– И кто же…
– Я сама себе бросила вызов. Подумала, что так ты наконец обратишь на меня внимание.
Он покачал головой, выражение лица смягчилось, уголок рта поднялся вверх.
– И кто же ты у нас, Женщина-Кошка или Барби с тропических островов? – Джек прикоснулся к цветку, о котором Клео уже и забыла.
– Барби?
– У тебя волосы как у Барби, которая была у тебя в детстве. Это все, конечно, просто визуальные ассоциации, – поспешил объяснить он. – Сказываются годы работы с фотоаппаратом. – Он наклонился вперед и вдохнул, потерев кончики пальцев. – Но запах только твой.
– Ого. Спасибо.
Джек склонил голову:
– Ты как юная Голди Хоун. Те же волосы. И глаза с поволокой, будто сонные.
– Я сейчас не сонная.
Нужно было сделать с волосами что-то другое. Клео вовсе не собиралась создавать образ Барби или Голди. К тому же и та и другая на много десятилетий старше ее. Она хотела предстать перед ним гламурной и утонченной, походить на моделей, которых он снимал. Впрочем, все старания все равно оказались бы напрасны из-за слишком маленького роста и округлой груди.
Но ведь неделю назад он смотрел на нее и даже поцеловал.
Он ее хотел. И она его тоже. Поэтому решение отступить раньше Джека стало настоящей пыткой. Но Клео это сделала.
Теперь просто не надо спешить и давить. Она прикоснулась к бегунку молнии между грудей. Представила, как на ее руки ложатся ладони Джека.
Он медленно, дюйм за дюймом, опустит бегунок, вскоре откроется кружевной бюстгальтер. Длинные пальцы лягут ей на грудь, погладят, скользнут под кружево. Он будет делать все не спеша, чтобы Клео сходила с ума от нетерпения. Но она подождет, пусть удовольствие длится как можно дольше. Джек коснется соска, она застонет, он сожмет его подушечками пальцев, отодвинет кружевную ткань, его соблазнительные пухлые губы потянутся вниз и… Да!
Нет. Клео проглотила стон разочарования. Словно прочитав ее мысли, Джек откинулся назад и оперся на руку.
– Так, – начал он, – ты хотела меня видеть, чтобы…
– Поговорить о нас. – Внутренний голос шептал, что все идет не по плану, но она не обратила на это внимания и продолжила: – Я думала сама за себя и поняла, что для меня хорошо.
Она соблазнит Джека.
О боже, нет! Неужели Клео действительно об этом подумала? Внутри все перевернулось. Дважды. Соблазнить Джека?! Который знает о соблазнении все, у которого было множество прекрасных женщин. Который живет по своим правилам!
Джек сейчас был немного смущен появлением Клео, ее коротенькой речью. И смыслом, в нее вложенным.
– Думаю… – Он потер шею.
– Стой. – Клео потянулась к его медальону. Случайно коснувшись волос у него на груди, почувствовала, как по телу пробежала волна жара. Теплый металл тускло поблескивал в свете лампы. – Не думай и ничего не говори. Просто слушай. Почему ты до сих пор носишь эту штуку? У нее неровная форма и края плохо обработаны.
Джек уже открыл рот, чтобы ответить, но Клео за цепочку притянула его ближе к себе. Теперь она чувствовала на лице его дыхание.
– Я сказала – слушай.
Глаза темнее ночи смотрели на нее в упор, когда она прижала медальон к его сердцу.
– Куда бы ты ни ехал, я всегда была с тобой. С какой бы женщиной ты ни спал, я всегда была между вами. Но ты не снял медальон, носишь его у самого сердца. О чем это говорит? – Она чувствовала, как быстро бьется его сердце.
– Клео…
– Я еще не закончила. Хочу, чтобы ты вспомнил ту ночь. – В животе крутило так, будто вертелись ветряные мельницы, но зато Клео чувствовала, что Джек в еще более невыгодном положении, и это было приятно.
Она наклонилась еще ближе. Он подался назад. Клео чувствовала запах мыла и кожи, видела, как мышцы на животе напрягаются из-за того, что он старается сидеть прямо. Еще немного, и она добьется желаемого: Джек ляжет на спину.
Клео положила ладонь ему на пресс, почувствовала, как он напрягся. Ее ладонь поползла вверх, к свежей повязке, затем сдвинулась вбок и прошлась по растительности на груди и плоскому соску.
Едва уловимый стон сорвался с губ Джека, когда Клео провела кончиком ногтя по нежной ареоле.
– Ты ведь помнишь ту ночь? Я ждала тебя. Ты не думал о том, кто принес в твою машину шампанское и плед? Кто сделал так, чтобы заиграл диск "Лучшие медленные танцы", когда пришла моя очередь танцевать с тобой?
– Кажется, понял. – Джек сомкнул пальцы вокруг ее руки так, что Клео больше не могла к нему прикасаться. Его большой палец поглаживал ее ладонь. Это была сладкая пытка. – Но потом ты решила, что Сэм – вариант получше. – В голосе Джека слышались злость и обида.
– Я использовала Сэма. Без зазрения совести. Не подумав. Теперь понимаю, как это выглядело. Я просто хотела, чтобы ты меня заметил.
– О, и я заметил!
Клео провела рукой по волосам Джека и поцеловала его в уголок рта.
– Я хотела разбудить в тебе ревность. Неужели ты не понял?
– У меня не было права ревновать тебя. – На последнем слове рука, державшая ее ладонь, сжалась крепче.
– А ты ревновал, Джек?
– Ради бога, Клео! Тебе было шестнадцать!
– Ты не ответил на мой вопрос.
Джек отпустил ее руку, чтобы потереть шею.
– Тебе было шестнадцать. Вот мой ответ.
– Мой милый Джек. – Клео положила ладонь ему на грудь. – Как всегда упрям. – От легкого толчка Джек безвольно упал на спину.
Откинув простыню быстрым движением, Клео почувствовала, что тело ослабело. Руки упали. Во рту пересохло. Пульс участился. Она была в восхищении.
Возбужденный Джек был умопомрачительно мужественен. Все в нем дышало мощью и сексуальностью, не только широкая грудь и подбородок.
Он излучал леность, но она чувствовала скрытый за этим смертельный подтекст, увидела льва, готового к прыжку. И уязвимость.
Глядя ему прямо в глаза, Клео дрожащими пальцами расстегнула молнию до пупка, открыв кружевное белье. Джек никак не отреагировал. Он не сводил глаз с лица Клео, и что выражал этот взгляд, не ясно. Однако на шее напряглась жилка, его дыхание стало хриплым и прерывистым.