Иван хотел ему ответить, но не смог. Потому что ужасно кружилась голова, а к горлу подступила тошнота. И он не смог тогда справиться с тошнотой, сумел только сделать несколько торопливых шагов в сторону, прикрыв рот руками.
А потом его вырвало. Открыв глаза, он увидел себя стоящим неподалеку от карусели, рядом с каким-то деревом. Он шагнул к дереву, обхватил его толстый ствол руками и долго стоял неподвижно. А плечи его беззвучно вздрагивали.
Иван понял, что работник парка принял его за сумасшедшего. Он катался в тот вечер на каруселях ровно четыре часа.
Тогда и появилась в его жизни запретная зона.
Тогда и случилась первая бессонная ночь, которую он провел в городском парке, катаясь на каруселях. Теперь никто не смотрел на него с опаской, никто не шептался, никто и не думал вызывать милицию. И карусели работали бесконечно, и от них совсем не тошнило.
А главное, здесь он был не один. Поэтому выглядел совершенно нормальным. Нет ничего особенного в том, что отец приходит с ребенком в парк и катается вместе с ним на каруселях. Ребенок-то маленький, такого одного на карусели не оставишь.
Эта запретная зона спасала его бессонными ночами, которых было в первые два года слишком много. Но потом он понял, что эта запретная зона затягивает его в себя, что она постепенно подменяет его реальную жизнь. И все бы ничего - бог с ней, с реальной жизнью, не больно-то Иван в ней нуждался. Будь у него возможность выбирать между реальной жизнью и запретной зоной, он не раздумывая отказался бы от реальной жизни.
Все дело состояло именно в том, что отказаться от реальной жизни было невозможно. Потому что с семи утра и до восьми вечера нужно было работать простым рабочим на нефтяной скважине. Тогда волей-неволей приходилось возвращаться из запретной зоны, потому что оставаться в ней было опасно для жизни. Не только для Ивановой жизни - если бы это было так, он бы плюнул, не раздумывая, на эту свою жизнь, - но и для жизни других людей. Бурение, испытание и текущий ремонт скважин заставляли возвращаться в реальную жизнь.
А возвращаться не хотелось. Возвращаться было больно и трудно. Просто немыслимо. Однажды Иван решил схитрить и остаться в запретной зоне во время бурения. И едва не поплатился за это жизнью - собственной, на которую ему было наплевать, и жизнью еще четверых своих напарников.
Тогда он сказал себе: стоп, хватит. И повесил большой замок на двери, открывающие вход в запретную зону.
С тех пор он стал там редким гостем. Не потому, что его не тянуло. Просто всегда тому находились какие-то внешние причины. В последнее время такой причиной для Ивана стала мать. Ее невозможно было обмануть - она всегда замечала, что Иван побывал в запретной зоне. И от этого ей становилось больно. Иван не хотел причинять матери боль, а потому по-прежнему избегал запретной зоны.
И вот теперь так неожиданно снова в ней оказался. Таня спросила: а как это - избавиться от беременности?
Иван знал как. Это совсем не сложно. Нужно просто сделать аборт - и беременности не будет. А в том случае, если срок этой беременности уже не позволяет сделать аборт, можно заплатить врачам побольше денег, и тогда они вызовут искусственные роды.
Искусственные роды - это когда в организм женщины вводится специальное лекарство и у женщины от этого лекарства начинаются роды. Л поскольку ребенок внутри ее еще нежизнеспособный, он просто умирает. Он умирает очень быстро, может быть, даже уже рождается мертвым. А женщина остается жива, избавившись от беременности. Потом она приходит домой и говорит: "Ты не ошибся. Это на самом деле был мальчик…"
- Иван!! - Таня трясла его за плечи. - Иван, ты чего?!
Лицо у Тани было бледным и испуганным. Почти таким же испуганным, как в тот вечер у работника парка, в тот самый вечер, когда Иван катался на карусели четыре часа подряд.
- У тебя что, сердечный приступ?!
- С чего… С чего ты взяла, что у меня сердечный приступ?
- У бабы Таси один раз был сердечный приступ. У нее тогда было такое же белое лицо, как у тебя. Ее потом отвезли на "скорой" в больницу…
- Ну, успокойся. - Иван протянул руку. - И прекрати меня трясти, ради бога. У меня нет никакого сердечного приступа. Тебе не придется вызывать мне "скорую" и везти меня в больницу. Со мной все в порядке. И я совсем не бледный, тебе просто показалось.
Он притянул Таню к себе. Она послушно потянулась, спрятала лицо у него на груди и разрешила погладить себя по волосам. Иван гладил ее долго, потому что волосы у Тани были шелковыми, на ощупь - точно такими же, как у Дины, и ему нравилось гладить ее волосы.
Потом Таня отстранилась.
- У тебя точно нет сердечного приступа? - спросила она все так же недоверчиво.
- Точно нет. Дай мне лучше еще конфету. Ужасно хочется сладкого.
Таня с готовностью протянула конфету. Иван развернул и откусил. Конфета оказалась неожиданно жесткой, и он едва не сломал зуб. Пришлось выругаться.
- Черт! Извини, Тань, я не знал, что это грильяж… Таня улыбнулась:
- У тебя очень смешной сейчас вид.
- Ну вот, значит, у меня точно нет сердечного приступа. Потому что, когда у человека сердечный приступ, он не может выглядеть смешным.
- Правда?
- Правда.
- Ну так ты мне скажешь?
- Что?
- Ну, как это - избавиться от беременности?
Иван вздохнул. Таня была умничкой, но все же не сумела проследить зависимости между этим своим вопросом и его "сердечным приступом". Она понятия не имела, что снова у него этот приступ провоцирует. Впрочем, сейчас Иван уже был подготовлен к вопросу, поэтому никакого исчезновения, раздвоения и прочих неприятных вещей с ним больше не случилось.
- Таня, ты правда хочешь знать?
- Правда.
- Это ужасно взрослый вопрос. И потом, я мужчина. Если бы я был женщиной, мне бы, наверное, было проще ответить.
- А ты ответь как знаешь. Прошу тебя, пожалуйста!
- Для тебя это что, так важно?
- Ужасно важно, - подтвердила Таня. - Знаешь, Лора сказала, что ее мама могла бы избавиться от беременности. И тогда что, получается, если бы она… ну, избавилась… то Лоры бы не было? Так получается? Ведь беременность - это ребенок в животе. Он уже есть в животе. Как же от него можно избавиться?
Иван помолчал некоторое время. Собрался с силами. А потом все же ответил:
- Ты права, Таня. Беременность - это ребенок в животе. Но если женщина не захочет… Если она очень-очень сильно не захочет, чтобы этот ребенок у нее родился, то он у нее не родится.
- Не родится? Ну а куда же он тогда денется? Исчезнет, что ли?
- Ну, вроде как бы исчезнет.
- Вроде как бы?..
- Ну, исчезнет. На самом деле исчезнет. Если женщина этого очень сильно захочет.
Таня помолчала. Потом спросила:
- А если она… Ну, эта женщина… Если она на следующий день вдруг опять этого ребенка захочет? Очень-очень сильно захочет - он обратно появится, да?
- Нет, - ответил Иван, задумавшись на минуту. Хотелось соврать - но он почему-то не смог. - Нет, Таня, обратно он уже не появится.
- Значит, он навсегда исчезнет?
- Навсегда.
- Значит, и моя мама тоже могла избавиться… от беременности? И я бы у нее из живота навсегда исчезла?
- Нет! - Иван неожиданно повысил голос. - Что ты такое вообще говоришь, Танька? Ты с ума сошла, что ли? Твоя мама никогда в жизни не стала бы от тебя избавляться! Она тебя вон как любит! И не смей думать так про нее, слышишь?
- А Лорина мама? - не унималась Таня. - Она бы - могла?
- Нет, она бы тоже не могла, - уверенно ответил Иван, хоть и не видел ни разу в жизни Лорину маму и понятия не имел, что она за человек. - Она тоже очень любит Лору и никогда не стала бы от нее избавляться.
Таня улыбнулась. Лицо у нее просветлело - кажется, Ивану удалось разрешить все сомнения, которые ее терзали последние несколько дней. Она достала из пакета еще одну конфету. Ивану пришлось сыграть роль строгого наставника и буквально выдрать конфету у Тани из рук.
- А ну, прекращай конфеты лопать! Твоя мама точно меня убьет, вот увидишь!
Глаза ее лукаво блеснули. Она отдала Ивану конфету, особо не сопротивляясь, дождалась, пока он сходит в кухню-прихожую и спрячет злополучный пакет с конфетами в шкаф. Потом сделала равнодушное лицо, подсела к Ивану поближе и словно между прочим спросила:
- Иван, а как вообще дети в живот попадают, а?
- О господи. - Иван схватился за голову.
Если бы Танька была его дочерью или хотя бы двоюродной племянницей, он бы сейчас точно дал ей подзатыльник. Но поскольку Танька была всего лишь его знакомой девочкой, он сдержал свой пыл и только произнес тоном, не допускающим возражений:
- Таня, с меня на сегодня достаточно вопросов. А о том, как дети попадают в живот, ты будешь изучать в школе. В пятом или в шестом классе. А от меня, будь любезна, отстань.
- Ну пожалуйста, Иван… Ну я тебе обещаю, это последний вопрос…
В этот момент дверь скрипнула и в дверном проеме появилась спасительная баба Тася с подносом. На подносе стояли две чашки ароматного чая и тарелка с куском пирога - традиционный набор.
- Нет, Таисия Федоровна, так дело не пойдет. Почему две чашки? Давайте несите третью и присоединяйтесь к нам. И пожалуйста, не рассказывайте про свою стирку. Белье подождет, а нам без вас скучно. Правда, Тань?
- Ага, - уныло подтвердила Таня, сразу разгадав Иванову хитрость: теперь-то ей точно не узнать о том, как дети попадают в живот. Но на лице у нее в этот момент было написано: ничего, я еще до тебя доберусь! Дай только срок!
Иван не сдержался, притянул Таню к себе и потрепал по волосам:
- Ах ты плутовка маленькая… Таисия Федоровна, ну что же вы стоите? Давайте идите за своим чаем. Мы ждем.
- Ладно, - улыбнулась баба Тася. - Сейчас вернусь. И правда, дела подождут, а с молодежью посидеть, оно всегда приятно.
Таисия Федоровна вернулась в рекордно короткий срок - все это время Иван усердно отвлекал Таню от глупых взрослых вопросов, интересуясь всем, чем попало. В какой школе она учится? А класс "Б" или "А"? Здорово, он тоже в "Б" учился и школу эту знает, она совсем недалеко от его дома расположена. А кто у нее любимый учитель? Ах да, учитель же в первом классе всего один, хотя есть еще преподаватель музыки. Но он не любимый, потому что очень строгий. А таблицу умножения она уже знает? Ах да, ее же во втором классе изучать начинают. Все равно знает? Вундеркинд, ничего себе. Вундеркинд - это особо одаренный ребенок. Более одаренный, чем другие дети. Одаренный - это значит талантливый. Способный. Конечно…
- Конечно, ты одаренная, Таня. Ты неимоверно одаренная, особенно по части каверзных вопросов… - на последнем издыхании произнес Иван, и в этот момент в комнате снова появилась спасительная баба Тася с чашкой чаю для себя.
С ее появлением Иван окончательно успокоился. Баба Тася мирно рассказывала про то, какая Диана была в детстве. Иван слушал с огромным интересом - хотя точка зрения бабы Таси, безусловно, была субъективной, все же маленькая Диана очень напоминала маленькую Таню. А когда баба Тася вспомнила о том, что "Диночка была большая мастерица разные вопросы задавать. Такое что-нибудь спросит, что даже и не знаешь, что ей на это ответить", Иван и Таня рассмеялись в один голос. Таисия Федоровна не совсем поняла, в чем дело, но все равно улыбнулась.
Л потом они услышали шаги в общем коридоре, и Таня бросилась к выходу. Послышался радостный крик:
- Мама! Лора!
Иван поднялся из-за стола, вышел вслед за Таней в прихожую. Увидел Диану - екнуло сердце, а потом начался привычный гвалт.
- Я тебя дома не ожидала увидеть. Думала, с тобой баба Тася сидит, а с тобой, оказывается, сидит Иван, - сказала Диана.
- Здравствуйте, Иван, - сказала Лора.
- А мне с Иваном даже больше нравится, чем с бабой Тасей, - заявила Таня.
- Ах ты, вот, значит, как, - послышался голос появившейся в кухне-прихожей бабы Таси.
- Здравствуйте, Лора, - сказал Иван.
Все говорили и говорили без умолку. Потом Лора, вслед за ней - баба Тася, вслед за ней - Таня переместились в комнату, и Иван остался в кухне-прихожей с Дианой. Она прошла мимо него, на ходу коснувшись пальцами его ладони. Он успел слегка сжать ее пальцы и чуть не упал в обморок от счастья, что она сама вот так к нему прикоснулась. Потом она тихо сказала: "Привет" - и тоже ушла в комнату. Стоять одному посреди кухни-прихожей было не очень весело - в качестве замыкающего дружное шествие Иван тоже переместился в комнату.
Там уже вовсю возмущалась Диана:
- Это откуда фантики от конфет на диване? Это что еще за фантики, а? Я кого спрашиваю? Откуда в доме дурацкие конфеты?
- Иван принес. Мам, пожалуйста, ты только его…
- Я тебя сейчас убью, Иван! - прогрохотала Диана, не дослушав дочь. - Я немедленно тебя убью! Разве можно ребенку приносить конфеты? Что полезного в конфетах? Если так хочется сделать ребенку приятное - что, нельзя принести ему апельсины? Или яблоки? Или бананы? Ну, что ты молчишь, Иван? Я тебя или не тебя спрашиваю?
Иван из последних сил пытался сохранить на лице серьезное выражение.
- Я молчу, потому что ты задала мне сразу семь вопросов. Я не знаю, на какой из них отвечать.
- Семь вопросов я ему задала! Это ж надо было подсчитать, а? Я его спрашиваю, а он в это время спокойненько себе вопросы подсчитывает! Ну а теперь ты чего молчишь?
- Пытаюсь понять…
- Понять он пытается! Что ты пытаешься понять?
- Ты меня уже убила? Или еще нет?
- Я убью тебя в следующий раз. А в этот раз, так и быть, прощаю. Только чтобы больше никаких конфет в доме не было! Понятно? Если хочешь сделать ребенку приятное…
- Я уже понял. Апельсины, бананы и яблоки. А груши можно?
- Груши можно, - разрешила Диана.
- А киви?
- И киви можно тоже.
- А ананасы?
- Ананасы… Да ты… ты издеваешься надо мной, да? Ты специально все фрукты по списку называешь, да?
- Я не издеваюсь, Дина, я просто шучу…
- Ах, шутишь? Шутит он! Нет, я все-таки убью тебя, я передумала!
Оглядевшись в поисках орудия для убийства, она схватила со спинки стула чью-то полосатую водолазку и замахнулась на Ивана. Но Иван вовремя увернулся - удар пришелся мимо, лишь слегка коснувшись плеча. От этого Диана рассвирепела еще сильнее и помчалась за Иваном в кухню-прихожую.
- Нет, ребята, ну вы детский сад прекратите устраивать, а? - послышался из-за стены голос Лоры.
Иван в это время увернулся от очередного удара, схватил Диану за плечи, притянул к себе и стал целовать. Она сперва сопротивлялась, но потом обмякла в его руках и сама обхватила его за шею, а полосатую водолазку уронила на пол.
- С ума сошел. - прошептала она, когда им обоим наконец пришлось прерваться для того, чтобы глотнуть воздуха. - Люди кругом. Столько народу, а ты… Вот если бы Танька сейчас зашла… Нет, я тебя правда убью…
Он поцеловал ее еще раз, а потом она выскользнула из его объятий и из кухни-прихожей. Иван прислонился к стене, чтобы отдышаться. И простоял у этой стены достаточно долго, до тех пор, пока из-за стены снова не послышался голос Лоры:
- Иван? Вы там живой? Или она правда вас убила? Живой Иван появился в дверном проеме, Лора и Таня облегченно вздохнули, а баба Тася поднялась с дивана и сказала:
- Пойду я. Весело у вас, молодежь, но у меня дел дома полно. До ночи не управлюсь.
Они все вместе снова вышли в кухню-прихожую, проводили бабу Тасю, потом все вместе вернулись в комнату и сели на диван. Диана принялась рассказывать про Светку. Что та позвонила ей сегодня с утра и попросила прийти. Диана пришла к ней после тренировки, принесла ей целый килограмм пончиков и поговорила со Светкиной матерью, которая накануне начала лечиться от алкогольной зависимости в реабилитационном центре. В ту ночь, когда Светка была в больнице, она вдруг проснулась, посмотрела на часы и поняла, что, если в три часа ночи десятилетней дочери нет дома, - это страшно.
Потом Лора сказала, что через три дня у ее матери день рождения и она совсем не знает, что ей подарить. Долго обсуждали вопрос подарка и в конце концов сошлись на том, что это должна быть новая швейная машинка. Мать Лоры шила - не на заказ, а ради удовольствия - потрясающие и очень стильные кожаные штучки и потом раздаривала их друзьям. А вот на машинку жаловалась уже давно, года два наверное, поэтому новая машинка станет для нее, пожалуй, лучшим подарком.
Таня рассказала про свои школьные успехи и про двойку по поведению. Двойку по поведению Таня получила за то, что огрела портфелем по голове известного хулигана Лешу Бабушкина. Леша Бабушкин, как выяснилось, удар портфелем по голове заслужил. Поэтому и Диана, и Лора, а вслед за ними и Иван одобрили Танин поступок и сказали Тане, что она молодец.
Потом Лора сказала, что ужасно хочет чаю. Диана поднялась было, чтобы заварить этот чай, но Иван ее остановил и сказал, что с чаем справится сам, а она пусть отдыхает, потому что устала. Диана возразила - ничего она не устала и к тому же не инвалид, чай заварить сможет. Иван объяснил, что ничего такого не имел в виду, просто хотел сделать ей приятное. В результате этих препирательств они оказались на кухне вдвоем. Следом за ними вышла и Лора - как выяснилось, она просто собиралась выбросить в мусорное ведро фантики от конфет, которые валялись на диване. Уходя с кухни-прихожей, Лора нечаянно задела плечом дверь, и дверь закрылась. И Иван остался вдвоем с Дианой за закрытой дверью.
- И не вздумай ко мне приставать, - сразу же заявила Диана, точно разгадав его намерения.
- Вот еще. Больно надо мне к тебе приставать. Сама пристанешь, если захочешь, - равнодушно ответил Иван, наливая доверху большой пузатый чайник - красный в белый горох, родной брат знаменитого фартука.
- Ах вот как, - злорадно усмехнулась Диана, доставая из шкафа маленький пузатый заварочный чайник.
- Вот так, - подтвердил Иван, надевая на носик большого пузатого чайника свисток.
- А если я не захочу? - поинтересовалась Диана, доставая из шкафа упаковку черного чая.
- Это исключено, - заявил Иван, включая газовую конфорку.
- С ума сойти, - сказала Диана, обхватив его руками за шею. - Какой ты наглый и самоуверенный тип.
- Ага, я такой, - прошептал Иван, нежно коснувшись губами мочки ее уха. - Самоуверенный и наглый. Ужасно наглый… И ужасно самоуверенный…
- Я ужасно… ужасно соскучилась… ужасно по тебе соскучилась…
Больше они не разговаривали.
Ровно через одну сотую долю секунды где-то на другой планете раздался странный и оглушительный свист. Иван все надеялся что он прекратится сам по себе, но свист не прекращался - наоборот, становился все громче. Диана пробормотала ему в губы что-то непонятное: "Чайник кипит". Все это время она говорила только "О господи" и "Ах ты мой хороший" и еще "Ужасно соскучилась", такие простые и ясные слова, а теперь вдруг сказала что-то совершенно невразумительное про какой-то чайник, который кипит. Иван сперва не мог понять, что это за чайник и как это бывает, когда этот чайник кипит, и какое он вообще имеет к ним отношение, и понял только в тот момент, когда она, отстранившись, выключила наконец газ на плите и заставила чайник замолчать.
- А, чайник… Черт, что это он так быстро закипел?