Тут ни отвечать, ни комментировать не приходилось, и я молча перебирал снимки. На одном Сильвия в купальнике сидит на краю бассейна, видимо, у него в Беверли-Хиллз. Фигура замечательная, но не из тех, которые увенчивают призами на конкурсах красоты, - ноги длинноваты и не то чтобы слишком худа, но есть какое-то сходство с лезвием ножа, если уместно такое сравнение, а грудь, пожалуй, полновата - в общем, фигура сильной, цветущей женщины. А еще был снимок, сделанный на пляже, - увеличенная фотография: волосы взбиты ветром, на лице брызги морской пены. Вот здесь она снята в профиль, что-то внимательно рассматривает, а вот еще - играет в гольф, а тут она на яхте: голова, плечи, краешек переднего паруса и дальше - океан; наконец, спящая Сильвия - вытянулась на траве, словно сморенный усталостью ребенок, расслабилась, совсем девочка, и локон на лоб свесился.
Он вдруг резко обернулся и чуть ли не заорал:
- Черт вас дери, Маклин, вы поняли, что я сказал?
Впервые за всю нашу встречу он дал волю своему темпераменту и стало ясно, каков он в гневе, но тут же Саммерс взял себя в руки, словно случайная вспышка мгновенно угасла.
- Боюсь, не совсем, - ответил я.
- Ладно. Видимо, я не очень точно выразился. - Он снова уселся за стол, склонившись в мою сторону. - Я познакомился с Сильвией Вест примерно год назад, нет, чуть меньше, в октябре. На вечеринке у Беннета Холла. Знаете, кто это?
- Как же, одна из первых звезд времен моего детства. Так и вижу перед собой колледж вроде Беннингтона. Он же в таких картинах играл.
- Он бы вам и в жизни понравился. Приятный человек, воспитанный, много знает, и вечеринки у него всегда очаровательные, не какая-нибудь пьянка. Знаете, Маклин, кино для меня очень много значит, я люблю общаться с киношниками. Кстати, кое-что я и в этот бизнес вложил, не без успеха, замечу, но дела это дела, а жизнь другое. Короче, познакомились мы с Сильвией Вест на этой вечеринке, а потом стали встречаться все чаще и чаще. Она прелесть, такое, понимаете ли, редкое сочетание, когда красивая женщина еще и умница; с ними, конечно, непросто, они уж слишком незаурядны, но да что там. Она действительно умна, не думайте, что пыль в глаза пускает, ничего подобного, а характер у нее вспыльчивый, перепады резкие бывают - то беспечна, то мрачна…
Я выслушал это бесцветное, шаблонное описание, понимая, что люди вроде Саммерса на другое и неспособны, для них все сводится к двум-трем вещам, к готовым блокам, по которым ничего реально представить невозможно, словно не о живых людях говорится, а о предметах, вытащенных из ящика, куда свалено тряпье и слова, и предубеждения. Слушал, посматривая на Саммерса, и все пытался прикинуть, к чему дело клонится.
- …Начитанная такая, литературой очень интересуется. Я-то в последнее время совсем читать разучился; вот когда школьником был, глотал книжку за книжкой, а теперь куда там. Она сама стихи пишет и сборник издала. Вам поэзия нравится, Маклин?
- Смотря какая.
- "Погасшая луна", вот как она назвала этот сборник. Вы что, Маклин, с ходу все запоминаете?
- Память у меня неплохая, обхожусь без заметок. Кстати, и без револьвера, у меня и лицензии нет. Теперь видите, с кем связались. Ладно, давайте лучше про Сильвию Вест.
- Прошу прощения. Короче говоря, я в нее влюбился. Просил ее стать моей женой, она дала согласие. Я, понятно, думал, что у такой женщины, уж конечно, богатое прошлое, связи там всякие, в общем, или хотя бы родственники какие-нибудь, генеалогия, друзья детства, память о городе, где она явилась на свет, на худой конец - свидетельство о рождении.
- Ну, само собой, - заметил я.
- Так вот, ничего этого нет.
- Как нет?
- Нет, и все. Вы обо мне уже достаточно знаете, понимаете, до чего я растерялся, убедившись в этом. Принимая во внимание мое положение в обществе, было бы крайне опрометчиво вступить с ней в брак при таких вот обстоятельствах.
- Собственно, отчего бы и нет?
- Но ведь я должен представлять себе, кто она такая? Допустим, был у нее до меня муж или нет? И вообще - кем она была прежде? Чем занималась?
- А вы у нее спросите, - посоветовал я.
- Спрашивал уже.
- И она сказала?
- Сказала.
- Но вы ей не доверяете.
- Да, Маклин, не доверяю.
- Не мое это дело, только нельзя, по-моему, жениться, если доверия нет.
- Хорошо бы нам с вами поладить, Маклин, - задумчиво сказал Саммерс. - Вообще-то необходимости тут никакой нет, достаточно того, что вы толковый работник, если верить Питерсу. О морали, о том, на чем браки держатся, нам с вами толковать незачем. Я вам вот что скажу: она мне нужна и будет моей женой, если только не выяснится, что мне нельзя жениться на ней.
- Извините, пожалуйста, - поспешил успокоить его я. - Не надо было мне со своими замечаниями лезть. Так что она вам сказала, если не секрет?
Бесстрастно, ничем не выдавая своих чувств, Саммерс сообщил мне факты из прошлой жизни Сильвии Вест в ее собственном изложении. По ее словам, родилась она в Китае в 1931 году. Родители ее работали в миссии методистов. Отца, если ей верить, звали Джон, а мать - Абигайль. В Китай они приехали совсем молодыми. В 1937 году Абигайль Вест умерла. Когда условия в Китае стали слишком трудными для миссионеров, Сильвия с отцом перебрались во Францию, где отец занял кафедру в небольшой парижской конгрегации. Год спустя началась война. Весты уехали в Лондон, кажется, родной город Джона. Жили они там у его брата, весьма богатого человека, нажившего состояние на торговле душистым египетским табаком. Звали этого брата Элберт. Летом 1944 года, когда хозяин был в отъезде, а Сильвия осталась на ночь у школьной подруги, в дом Элберта Веста угодила бомба, не оставив камня на камне. В доме находились Джон Вест и его золовка Марта, оба погибли. Дядя Сильвии снял коттедж в графстве Соррей, и там они прожили до смерти Элберта Веста в 1952 году.
Сильвия была единственной его наследницей, ей досталось чуть меньше ста тысяч фунтов. Она переехала в Лондон, где жила в отеле, пока, несколько месяцев спустя, не приобрела небольшую квартиру. Встретила кого-то, влюбилась - не то чтобы уж совсем безоглядно, но одно время ей грозили сети неудачного замужества. Потом она много путешествовала - Греция, Италия, а летом юг Франции. В конце концов Сильвия решила вернуться в Америку, на родину своей матери. И в 1956 году приехала в Калифорнию.
Все это она время от времени о себе рассказывала, пока Фредерик Саммерс за ней ухаживал. Она считала, что в прошлом ее жизнь складывалась не очень удачно, и не хотела возвращаться к пережитому, говоря о нем неохотно, с недомолвками.
- Факты можно проверить, - сказал я, выслушав Саммерса.
- Это сделать не так-то просто, как вам, Маклин, кажется.
- И все-таки можно.
- Я уже проверял. И понял: сплошь выдумки, от начала и до конца.
- Очень складные выдумки.
- А Сильвия, видите ли, вообще все складно делает, Маклин. У фирмы моего адвоката есть лондонский филиал. Так вот, не существовало никакого Элберта Веста, торговавшего табаком. И в списке разрушенных при налетах домов не оказалось принадлежавшего Элберту Весту. Что до завещания этого Элберта, то упоминаний о нем не нашлось в архиве нотариальных контор, и в налоговом архиве нет данных, что по нему была уплачена пошлина. Бюро иммиграции сообщило, что в их списках Сильвия Вест не фигурирует. Методистская конгрегация в Париже, правда, есть, но про Джона Веста там слыхом не слыхали. А чтобы никаких сомнений не осталось, о нем вообще не слыхали в управлении методистских миссий. Все это мои юристы выяснили за день-другой и, думаю, выяснили достаточно, чтобы я убедился: ее рассказы - сплошные выдумки.
- А мисс Вест вы про свои поиски поведали?
- Нет.
- Почему?
- Я Сильвию знаю достаточно, она бы сразу же со мной порвала.
- Допустим, вам удастся установить истину. Тогда, возможно, вы сами с ней порвете, разве нет?
- Я истины не боюсь.
- Тогда зачем вам ее отыскивать?
- Я же вам объяснил, Маклин. Сильвия мне врала. Значит, у нее были для этого причины - понимаю и уважаю. Но ведь и у меня могут быть причины. Мне нужно докопаться до правды.
- А мне, значит, предстоит выяснить, кто такая Сильвия Вест. Кто она, что собой представляет и почему все ее обожают - вы это хотите узнать, не так ли?
Он холодно взглянул на меня, заметив, что, как ему показалось, я достаточно умен, чтобы не повторять банальностей.
- Ну, если все так банально…
- Вот что, Маклин, вы беретесь выяснить, кто она, или не беретесь? - перебил он меня. - Хватит воду в ступе толочь.
- Еще не решил.
- А вы решите. Ведь это ваша профессия, а не моя.
- Не спорю.
- Ну, и как?
Я сложил снимки аккуратной стопкой у него на столе, закурил и выложил без обиняков:
- Не знаю. Что угодно обо мне думайте, но не знаю, мистер Саммерс, вот и все. Вы, видимо, по телевизору и книжкам составили себе представление о том, что такое частный детектив; фильмов насмотрелись, думаете, что за такое дело берется человек, у которого особый дар все вынюхивать, что он приемы всякие изобретает, дарования в себе воспитывает. Только я таких детективов сроду не видал. Частные детективы - почти всегда народ туповатый, скучный, они обычно из полицейских следователей берутся, которые в отставке, то есть тех, кого по разным причинам со службы попросили. Оттого и способен выделиться на таком фоне человек вроде меня, нормальный человек, у которого мозги не заржавели, хотя талантов никаких. Понимаете, моих способностей хватает не только на то, чтобы приклеиться к кому-нибудь на улице, а еще и на то, чтобы при этом замечать дорожные указатели не перекрестках. И по этой причине Питерс находит, что я - выдающаяся личность. А что до Сильвии Вест, ничего не могу вам сказать. Но попробовать можно.
- Если обычные юристы смогли так быстро проверить степень достоверности ее рассказов, так неужели вы со своим опытом…
- Да бросьте вы, - перебил я. - Проверить сведения, обратившись в архивы, это проще простого. А мне с чего прикажете начинать? Вы позволите встретиться с нею, поговорить?
- Ни в коем случае! - это прозвучало весьма категорично. - И речи быть не может. Дайте слово, что и пытаться не будете.
- Но ведь так мне было бы намного проще.
- Нет, и еще раз нет, тут спорить не о чем. Вы что, не понимаете, Сильвия бы меня возненавидела, догадайся она, о чем мы тут с вами разговариваем.
- Скверно. Вот что, мистер Саммерс, давайте начистоту. Вы изо всех сил старались произвести на меня впечатление - денег у вас сколько угодно, в обществе уважают и прочее. Значит ли это, что прошлое Сильвии Вест беспокоит вас по той причине, что вы опасаетесь, как бы ее присутствие в вашей жизни не оказалось тягостным, принимая во внимание, что она становится совладелицей двадцати пяти миллионов или что-то около того?
- Она выходит за меня не потому, что я богат, Маклин. Усвойте это твердо, и больше не будем к этому возвращаться. У Сильвии Вест имеются собственные средства.
- Вот как? А что это, по-вашему, - собственные средства?
- Она не из миллионерш, но может многое себе позволить. У нее прекрасный дом в Колдуотер-Кэньон, ближе к Беверли-Хиллз. Вложен ее капитал с большим умом, никакого риска, все предусмотрено. И дохода приносит ежегодно тридцать тысяч, даже больше.
- Если все, что она рассказала, сплошные выдумки, откуда такие деньги?
- Не знаю.
- А кто занимался вложением ее капитала? Какая-то фирма ведь ее консультирует, правильно?
- Местная фирма с безупречной репутацией. К ним прошу вас не обращаться. Во-первых, бессмысленно, а во-вторых - я просто не хочу.
- По-моему, вы очень сильно все упрощаете, мистер Саммерс. А вы не задумывались о том, что Сильвия Вест, уж конечно, не настоящее ее имя?
- Задумывался.
- Короче говоря, вы мне показали несколько снимков некой женщины. Ее имя мне неизвестно. Я ее никогда не видел. И не должен видеть, равно как и не должен ни о чем спрашивать ее и любого, кто мог бы что-нибудь о ней сообщить. Вдруг еще скажут ей, что некто Маклин ею интересуется. В Америке десять тысяч городов, больших и поменьше, а я понятия не имею, в каком из них она родилась, даже не убежден, что она вообще родилась в Америке. Простое вы мне даете задание. Совсем простое.
- Я не говорил, что оно простое, Маклин.
- Да, кстати, а вы внимательно слушали, как она говорит? Акцент есть?
- Нет у нее никакого акцента. - Саммерс пристально за мною наблюдал; умный человек, сразу видно - из тех, кто умеет прочитывать мысли собеседника. Мне пришло в голову, что с мужчинами ему проще, чем с женщинами, хотя, возможно, сказывалось нараставшее во мне раздражение. - Во всяком случае, по речи ее ничего вам, Маклин, выяснить не удастся, хотя, если хотите знать мое мнение, родилась она в Америке. Иной рад подпустит британский акцент, но не подчеркивая, а так, словно оговорилась, по небрежности не то слово употребила, и еще обязательно его повторит, покачивая головой, мол, сама не пойму, как с языка сорвалось.
- Хорошая актриса, как видно.
- Очень хорошая, Маклин, но никакого притворства в ней нет. Ей, между прочим, роль предлагали в картине, очень хорошую роль. А она отказалась. Уж не знаю, почему.
- Наверное, не хотела, чтобы ее каждый мог на экране увидеть, - предположил я.
- Да, возможно.
- А по-французски она говорит?
- Немного. С трудом.
- По-китайски?
- Удивился бы, если бы вы этот вопрос не задали, Маклин. Представьте себе, да, хотя тоже немного, ну, как ребенок, словарь у нее не больше и интонация детская.
- А вы откуда это знаете?
- Она у меня в гостях познакомилась с Симонсоном, который возглавляет восточное отделение в университете. Симонсон сказал, что замечательный у нее китайский, простой такой, почти младенческий.
- Вы специально эту встречу устроили?
- Признаться, да.
- Недоверчивый вы человек, мистер Саммерс.
- Я бы сказал любознательный. Чувствуете разницу, Маклин?
- Чувствую, - кивнул я, и тут впервые ясно себе вообразил, какая она, Сильвия, точно я с нею знаком и нас что-то связывает. И подумалось, что она эти простенькие уловки, конечно, прекрасно видит, а вот интересно, как он на самом деле представляет себе, что она за человек? - Скажите, как она обычно проводит свои дни? - спросил я Саммерса. - Что-то не похоже, чтобы просто на солнышке грелась, наслаждалась климатом нашим калифорнийским, и никаких забот.
- Пишет, и все больше стихи. С месяц назад был у нас разговор про какую-то пьесу, вроде бы она сейчас про эту пьесу думает. Но про такие свои дела говорить не любит. Ужас до чего скрытная, слова из нее не вытянешь.
- Читает много?
- Да уж побольше нас с вами, Маклин. Как-то были мы с нею в гостях, и там оказался один из этих, ну, знаете, которым все про литературу известно, бородатый такой, они в кафе "Вентура" околачиваются; так вот, взялся этот умник Конрада разбирать. А Сильвия вежливо так слушает, вопросы задает, он и распустил хвост. Только глазом моргнуть не успел, как она его до ниточки раздела, такой конфуз. Он, оказывается, всего одну книгу Конрада прочел, "Тайфун", кажется. Сам я Конрада совсем не знаю. Зато Сильвия читала буквально все, и не просто читала, а знает про него массу вещей, и так у нее всегда, хоть про Чэн-цзы заговори.
- Про философа китайского?
- Угу.
- По-моему, его у нас не переводили.
- Понятия не имею, - Саммерс улыбнулся.
- На машинке свои стихи печатает?
- Нет, пишет от руки, потом перепечатывает.
- А она, случаем, не левша?
- Нет.
- Откуда вы знаете, видели, как пишет?
- Да не совсем. Но рукописи видел.
- У вас тут ничего написанного ее рукой не найдется?
- Боюсь, нет, - начал Саммерс, но тут же поправился, - хотя постойте-ка. Вот ее записка, оставила мне вчера у себя на столе. Мы договаривались, что я заеду выпить коктейль перед ужином.
Он вытащил из бумажника квадратик чуть больше обычной визитной карточки; на одной стороне напечатано "Сильвия Вест" - шрифт самый обыкновенный, без завитушек, - а на обороте написано твердым, ясным почерком: "Уехала к розам, вернусь в пять. Подождите меня, пожалуйста, и не сердитесь".
Я спросил:
- Она всегда выражается не совсем так, как другие?
- Да, чаще всего.
- Нарочно старается? Или это у нее само собой выходит?
- По-моему, никаких стараний.
- Что это значит "уехала к розам"?
- У нее великолепный сад, а белые розы она любит до безумия. Здесь написано про питомник в долине, кто-то ей про него рассказывал. Съездила вчера, купила три куста.
- Обычные или чайные?
- А какая разница?
- Да так. Просто я тоже любознательный, - и я улыбнулся в первый раз за весь наш разговор.
- Кажется, обычные.
Я кивнул, осведомился, можно ли мне взять эту записку. Получив разрешение, положил ее вместе со снимками в карман.
- И как же вы поступите, если мне не удастся для вас ничего добыть? Все равно в октябре женитесь?
- Как-нибудь, Маклин, я сам решу, с вашего позволения. Надо полагать, за дело вы беретесь?
- Берусь, - сказал я. - Особых надежд у меня нет, но, понимаете ли, деньги нужны позарез. Просто позарез.
- Какие у вас ставки?
- Разные бывают, только с такими случаями мне еще не приходилось сталкиваться. Сегодня 12 августа. Дайте мне, допустим, шестьдесят дней. За это время либо что-то найду, либо пойму, что ничего найти невозможно. И давайте вот как условимся: тысяча долларов прямо сейчас, еще четыре, если доставлю нужные вам сведения, а если нет - только тысяча. По совести?
- По совести, - согласился он.
- Ну, еще расходы.
- Какие расходы?
- Почти за все сведения мне придется платить, мистер Саммерс. И недешево, потому что такие дела не из приятных. Надо будет платить полицейским, лифтерам, всякой шпане, а возможно, и мэру какому-нибудь или судье, или, не исключено, другим достойным гражданам, включая прекрасный пол. И еще придется поездить, а я, хотя ничего не имею против поездов и автобусов, думаю, что самолетом выйдет быстрее.
- Понятно. Сколько вам нужно?
- Для начала три тысячи наличными, и чтобы никаких ограничений, помимо самых разумных, на случай, когда надо хорошо заплатить, о чем я вам сообщу.
- А сколько в пределах разумных ограничений?
- Ну сами вы как считаете?