Он схватил ее за руку. Ким вскрикнула, когда он повалил ее на живот, лицом на матрас, в нескольких сантиметрах от витиеватой металлической конструкции изголовья кровати. Она почувствовала, как он потянул ее за волосы. Дёрнул.
- Это должно удержать тебя от неприятностей.
Он потянул ее вверх, ставя на руки и колени.
Это произошло слишком быстро. Не в состоянии помочь себе, она предприняла попытку выпрямиться и... не смогла. Ким попробовала поднять голову, но ее коса зацепилась за что-то. Она уставилась на матрас, в трех дюймах от носа, и пошарила в изголовье, стараясь найти то, за что он зацепил ее косу. Его безжалостные руки сомкнулись на ее запястьях, и одной ладонью он зафиксировал их у нее за спиной.
- Да пошел ты! - она боролась, но была абсолютно беспомощной: ее голова поймана, руки захвачены. Он просунул свои колени между ее ног, раздвигая их в стороны, раскрывая ее. Свободной рукой он тщательно исследовал ее и увлеченно мурлыкнул:
- Ты набухшая, gatita. И очень влажная.
Его пальцы двигались по ее клитору очень уверенно, трогая, стараясь свести с ума. Хотя она и продолжала сражение, но чем больше она боролась, тем сильнее возрастала ее потребность. Его довольный смех показал, что он точно понял, что именно происходит, и к тому же его способность настолько легко читать ее увеличила возбуждение. Черт возьми.
Мастер R приставил член к ее входу и кружил им по ее влажности. Его хватка на ее запястьях усилилась, предупреждая ее. Он погрузился в нее полностью, до упора.
Ее тело застыло от потрясения, и она ахнула, когда ее киска растянулась, приспосабливаясь к вторжению. Да, да, да. Вдавившись лбом в матрас, она позволила ему взять ее.
Он сделал это. Он брал ее грубо, как и обещал, врезаясь в нее, такой толстый, твердый, и некомфортно длинный.
Но, не довольствуясь лишь этим, он отпустил ее руки, и ухватился за бедра, наклоняя для большего проникновения так, что задевал ее матку с каждым новым толчком. Даже грубость и дискомфорт увеличивали ее возбуждение, подталкивая к кульминации так, как она никогда не чувствовала раньше. Он не касался ее клитора, стимуляция шла только от его жесткой эрекции. Все внутри нее начало сжиматься, вся ее нижняя часть превратилась в огненный комок нервов.
В то время как он дергал ее на свой член, снова и снова, ее коса тянула кожу головы, напоминая, что девушка была привязана. Ее руки сильнее зажимали в кулак одеяло по мере того, как давление внутри нее росло. Воздух сгустился, пока она не стала вскрикивать с каждым ударом; каждый жесткий толчок, потрясающий и глубокий, удерживал ее балансирующей на самом краю.
А потом он начал двигаться разнообразно, его ствол вращался вокруг ее входа, заставляя ее складочки касаться клитора при каждом движении. Жар внутри нее трансформировался в целый вихрь ощущений, которые пронеслись через все ее тело, словно волна, прорвавшаяся через плотину и разлившаяся по каждой ее частичке, устремившись к каждому нервному окончанию ее разгоряченного тела. Комната заполнилась эхом ее крика, пока она судорожно хватала ртом воздух.
Каким-то образом Рауль стал еще тверже. Резкие, безжалостные выпады отправили еще больше волн удовольствия через нее, а затем он вжался в ее тело, погрузившись глубоко-глубоко, и взрыв его члена внутри нее заставил внутренности сжиматься снова и снова вокруг него.
Его хватка на ее бедрах ослабла, завтра у нее будут там синяки, но она совсем не возражала. Нет, она гордилась его отметками. Каждый нерв в ее теле пел, и удовлетворение фонтанировало с каждым ударом ее сердца. Счастье. Больше, чем от оргазма, всего лишь под воздействием ощущения его рук, требовательности, доминирования, безжалостности. Черт возьми, почему?
Она ведь и раньше отдавала контроль; он дал ей... больше в этот раз. Или она подчинилась ему в большей мере? Тревога распространялась по ней. До какой степени она могла бы подчиниться ему?
Рауль провел руками вниз по ее бокам долгими поглаживаниями, добравшись ласками до ее груди, и усмехнулся, почувствовав, как ее киска сокращается спазмами вокруг него. Когда он, наконец, вышел из нее, она застонала от потери. Не говоря ни слова, он снова повалил ее на кровать, чтобы отцепить ее косу, затем перевернул девушку на спину, как щенка.
Горло открыто, животом кверху. По его милости. Ее беспокойство возросло, когда она поняла, что его челюсть все еще сжата от недовольства.
- Это что, так называемая дружба с привилегиями? - осведомился он, держа ее за подбородок.
Она почувствовала, что ее щеки раскраснелись, и закрыла глаза.
- Смотри на меня, - прорычал он.
Ее взгляд встретился сего, и она не могла сбежать от возмущения в его глазах. Ким сглотнула.
- Если ты хочешь жесткого секса или секса Дом/саба, значит скажи мне. Я взял тебя грубо в этот раз, так что мы можем оба понять твой ответ. – Взгляд Рауля смягчился, его большой палец поглаживал ее по нижней губе. - Нет сомнения относительно того, как ты поступишь. Ты обдумаешь это и свои желания.
Он соскочил с кровати и повернулся к девушке с угрожающим выражением лица.
- И тогда ты обратишься ко мне честно и открыто.
Черт.
* * *
После полудня Рауль отодвинулся от стола, потирая усталые глаза. Если он собирался продолжить заниматься проектированием в домашних условиях, ему нужен большой экран.
Слева Кимберли разбирала завал накопленных им папок с документами. Он ненавидел бумажную волокиту. Обычно он вызывал своего секретаря, чтобы заняться этим утомительным делом. Однако на данный момент это обеспечивало Кимберли возможностью хоть как-то занять себя.
Его друг, Кимберли. Чуть заметно улыбаясь, он наблюдал, как она изучает документ и кладет его в папку. Даже при отсутствии любого обмена властью, ему нравилось видеть ее в своем доме.
Когда она забралась в его постель прошлой ночью, он обнаружил, что до сих пор получает удовольствие, занимаясь с ней любовью. Впрочем, он же мужчина. Случалось ли когда-нибудь, что сексуальный контакт не доставлял ему удовольствие? Да, обычный секс с Кимберли был приятным, хотя не хватало каких-то пряных ароматов или остроты, будто кто-то приготовил тако без добавления кайенского перца или зиры.
Она также ощущала нехватку подобного. Он ухмыльнулся, вспомнив, как она подстрекала его, пытаясь вывести из себя. Он не хотел - с грехом пополам - однако дал ей грубость и контроль, то, в чем она нуждалась. То, как она кончила - можно только мечтать об этом.
Он покачал головой. Невероятно, что она вообще допускает секс после ее опыта, не говоря уже о доминирующем над ней мужчине. Признавала ли она, что хотела его контроля в спальне? Сможет ли она быть настолько честной сама с собой и с ним?
В течение минуты он просто изучал ее. Прелестная gatita, ее черные, блестящие волосы, рассыпанные по плечам, ее пышная попка безупречно смотрелась в шортах, напомнив ему об ощущении ее мягких бедер под его руками. Его глаза сузились, когда он посмотрел внимательнее.
Радующая глаз... но не счастливая. Сдержанная удовлетворенность, какую она проявляла в течение нескольких недель до "Царства Теней", выветрилась прочь за последние три дня. Ее телу теперь недоставало... грациозности ... будто ей больше не было комфортно с собой. Еле сдерживаемое напряжение угадывалось под ее порывистыми движениями и скованными мышцами.
Но все-таки она уже не оглядывалась при каждом шорохе. Он открыл и громко задвинул ящик - никакой нервозности. Кроме того, нет и страха.
Рауль оперся локтем о стол и откинулся в кресле, размышляя. Обслуживание Дома - необходимость для нее. Неважно, признавала она это или нет, но ей было комфортнее, когда у нее были правила. Границы. Постоянство. Судя по всему, ее непредсказуемый отец являлся любящим, но не жестоким, когда был трезвым, и злым, когда был пьяным. Она никогда не знала, чего ожидать. Правила, видимо, предполагали... безопасность.
Когда она предложила, чтобы они были друзьями, то не только утратила его доминирование, но и пришедшую с этим стабильность.
Ким бросила взгляд через плечо, и их глаза встретились. Он выдержал ее взгляд, надеясь. Dios, прекрати, Сандовал. Рауль отвернулся, чувствуя отвращение к самому себе. Ее потребность взывала к нему, но она сказала - нет. Нет, означало, нет.
Однако она не выглядела счастливой или находящейся в гармонии с собой, но он не знал, как это исправить. Только не в качестве ее друга. Хотелось бы надеяться, что она обсудит проблему с Габи или Фейт, но, зная Ким, она, скорее всего, уклонится от беседы о доминировании и подчинении.
Он поймал движение уголком глаза.
Она стояла на коленях у его ног с опущенной головой, ее шея была красиво обнажена, словно умоляя об ошейнике. Нет, стоит перестать мечтать.
- Тебе не обязательно становиться на колени, чтобы поговорить со мной, Кимберли, - пояснил он. - Мы друзья, не так ли?
- Да. В некотором роде. – Ее руки не лежали свободно на бедрах, пальцы были сплетены. - Я.. я не знаю, что со мной не так, но дружба не эффективна для меня.
Что ж, по-видимому, она приняла совет делиться своими эмоциями. Он сочувственно улыбнулся, потом наклонился и приподнял ее подбородок.
- У тебя есть предложение?
Рауль поморщился, желая ударить себя. Даже когда он говорил себе не делать этого, он не мог говорить или прикасаться к кому-либо без доминирования, особенно к этой малышке.
- Мы можем вернуться к образу жизни, какой у нас был прежде?
Он застыл.
- Какой образ жизни, gatita? Объясни понятнее.
- Я хочу... хочу снова быть вашей сабой, как и прежде. До тех пор, пока ФБР не позволит мне уйти домой или к Габи.
Ее синие глаза были искренними.
Растущая радость боролась с его тревожным чувством беспокойства. Насколько мучительнее будет видеть ее уезжающей потом, когда она поживет с ним сабой добровольно?
- Почему?
- Я... Это глупо, но я не могу принимать решения. Например, когда я знаю, что делаю то, что Вы потребовали, я расслабляюсь и позволяю Вам беспокоиться об остальном. Я могу сосредоточиться на чем-то одном, что Вы сказали мне делать, - она пожала плечами. - Я просто нервничала из-за прошлой чепухи и незнания того, что случится. Но... - Она шумно вздохнула. - Мне больше нравится, когда Вы управляете мной.
Ким уставилась на Мастера R. Выражение его лица было задумчивым. Ей нравилось, когда он уделял себе время, чтобы все тщательно обдумать. Черт бы его побрал. Если бы он не был настолько умным или принимал бы поспешные решения, она не находилась бы здесь, стоя на коленях. Но она доверяла ему, чтобы следовать за ним...
Ким осмелилась наклониться вперед и, обвив руками его ноги, прислонилась щекой к его коленям. Теплая энергия удовлетворенности переполнила ее сердце. Он мог думать так долго, как ему требуется, если он позволит ей остаться здесь, вот так. Когда он погладил ее волосы, она закрыла глаза, наслаждаясь.
Конечно, ее по-прежнему беспокоил тот факт, что он или работорговцы промоют ей мозги до состояния настоящей безвольной рабыни, но сейчас ей было все равно. После того как этот период закончится, и она отправится домой, Ким начнет приводить свою жизнь в порядок. А до тех пор, что ж, она будет считать Хозяина в качестве своеобразной разновидности таблеток антидепрессантов - или вроде того.
- Ты нуждаешься в этом? - спросил он нежно.
- Да, прошу Вас. - Она сдержала непозволенное ей обращение "Хозяин", потому что он не согласился вновь взять на себя эту роль. Но внутри себя она скулила: "Пожалуйста, Хозяин, скажите "да". Пожалуйста".
Согласится ли он? Ему нравилось быть главным. Она закусила губу. Может, она просила больше, чем следует? Молчание, казалось, растянулось на целую вечность, достигнув предела. Пожалуйста.
- Тогда ладно, - он помедлил. - Я согласен, sumisita, и, по-моему, на тебе слишком много одежды для этого дома.
Она улыбнулась и встала. Но волнение, беспокойство... не исчезли даже от облегчения, хлынувшего сквозь нее, она все еще чувствовала, будто вокруг ее легких была обернута веревка, препятствуя ей вдохнуть полной грудью. Однако, несомненно, все устроится. Конечно, это было то, что ей нужно.
- Да, Хозяин.
Она сняла свою одежду, сложила ее и положила на стул.
Он откинулся назад. Рауль пальцами потер губы, пока изучал ее взглядом. Девушка стояла рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, и.. пожалуй, в какой-то мере, чувствуя себя хуже. Что она наделала? Может быть, это было ошибочное решение. Она осознала, что ее руки были сцеплены перед ней. Она должна…
- Кимберли, прекрати. - Он отодвинул свое кресло дальше от стола и похлопал себя по коленям. - Давай.
Да, ей требуется поддержка. Максимально возможная. Она начала усаживаться к нему на колени, но он безжалостно перевернул ее и вместо этого опустил вниз животом на свои бедра.
- Подождите. - Она пыталась подняться. – Нет, я хорошо себя вела. Что на Вас нашло?
Его левая рука надавила на ее спину, удерживая ее прижатой, несмотря на ее безуспешные попытки барахтаться.
- Нет, ты не была плохой девочкой, gatita. Это не наказание. - Его правая рука гладила ее по попке. - Речь идет о потребностях маленькой сабы.
Он шлепнул ее, едва обжигая кожу, потом добавил еще пять ударов, прежде чем сделать паузу, и вновь потер ее ягодицу.
Она втянула воздух, все внутри нее задрожало.
- Вы хотите, чтобы я считала?
- Нет. Так как это не наказание, никакого счета, mi cariño. Я продолжу до тех пор, пока не решу остановиться.
- Но...
Следующая серия шлепков была более болезненной. Он ударил одну ягодицу, а затем другую, делая паузу только из-за жжения, чтобы оно затихло, прежде чем нанести еще один шлепок. Кимберли снова попробовала бороться, пытаясь вырваться. Ее глаза наполнялись слезами, по мере того как боль усиливалась.
Передышка, и он погладил ее по попке. Осторожно, нежно. Как он мог быть ласковым и безжалостным одновременно? От разочарования у нее вырвалось судорожное всхлипывание.
- Bueno, - сказал он себе под нос и возобновил пытку.
Шлепок-шлепок, шлепок-шлепок, больно. Было по-настоящему больно. Болело с каждым ударом его большой руки, она брыкалась и визжала, пока ее накрывали волны боли. Не заканчиваясь.
Кошмар все еще не прекращался, все ее тело содрогалась в рыданиях. Она колотила по его ногам и пиналась, крича в истерике, пока, наконец, не обмякла, уже не в силах биться, просто принимая боль.
Он остановился, Боже мой, он остановился, и, сглаживая боль, его рука заботилась о ее пылающей плоти.
- Очень хорошо, sumisa mía.
По ее щекам ручьями текли слезы, он помог ей подняться на ноги и притянул к себе на колени. Прижимая ее лицом к своей груди, он крепко обнял девушку, окутывая защитой.
Ее болевые ощущения сошли до простой пульсации, но она не могла перестать плакать. Что с ней не так? Слезы душили ее, а затем... ее мучения прекратились. Гул и напряженность внутри нее схлынули, словно с отливом, оставив позади только чистую пустоту.
Она лежала неподвижно, убаюканная биением его сердца, не желая двигаться. Немного погодя, она протяжно вздохнула. Еще раз. Тугая стяжка вокруг ее груди исчезла, смытая бурей. Ким всхлипнула и подняла голову, почувствовав вращение кресла. В ее руку вложили бумажный носовой платок.
Кимберли вытерла глаза, высморкалась и со вздохом сожаления приняла сидячее положение, чтобы бросить носовой платок в мусорную корзину. Ее щеки были, вероятнее всего, багровыми, глаза опухшими и покрасневшими.
- Простите. Я не могла перестать плакать.
Чувствуя себя униженной, она осмелилась взглянуть на него.
- Я знаю. В этом и был весь смысл.
Она бросила на него хмурый взгляд.
- Вы меня шлепали так, чтобы я плакала?
- Sí, sumisita. - Он поцеловал ее в макушку. - Боль может быть использована для нескольких целей. - Она услышала нотку, которая появлялась в его голосе, когда он давал наставления. Непохожий на ее напыщенных профессоров "может быть, эта бестолочь сможет научиться", Мастер R вкладывал в слова ненавязчивый юмор, как бы завлекая человека в процесс обучение. - Как тебе известно из посещения клубов, боль может быть эротической. - Он притянул ее к своей груди, и она прижалась со вздохом удовлетворения. Просто слушать его и ощущать себя в его объятиях - было полнейшим блаженством.
- Также она может использоваться для наказания, - продолжил он. - Но некоторые люди сдерживают свои чувства, свои тревоги, страхи, эмоциональные переживания. Если они испытают физическую боль, достаточную, чтобы заставить их плакать, то порой плач работает так же, как и эмоциональная боль. Они могут избавиться от всего этого.
Сдерживает это? Она? Что ж, может быть. У Ким была насыщенная жизнь, но ее скрытые чувства принадлежали только ей. Делиться эмоциональными проблемами... не в ее стиле. В консультационных беседах было трудно, даже с Габи. Она медленно вдохнула, наслаждаясь чистым запахом мыла и мужчины. Пожалуй, она чуть-чуть подавляла самое важное. Ее отец хотел совершенства, а не чувств.
"Муры не показывают страх".
"Прекрати реветь. Это не настолько больно, чтобы было плохо".
"Отвратительно. Выглядит так, словно это дело рук пятилетки".
"Ты можешь лучше ".
Как и ее мать, она научилась прятать свои чувства. Консультант не одобряла этого. Ким хихикнула.
- Поделись своими мыслями.
- Фейт объяснила мне, что я скрываю суть проблемы, и мне нужно научиться не держать это в себе. Пожалуй, я научу ее шлепать своих клиентов.
Он рассмеялся.
- Это, вероятно, более прямолинейный метод, чем ей бы хотелось. - Он помог Ким выпрямиться и неодобрительно посмотрел на нее. - Я рассчитываю, что ты выяснишь, как не доходить до этой точки. И мы, ты и я, продолжим работать над тем, чтобы ты делилась этими эмоциями, прежде чем тебе потребуется боль, чтобы выпустить их.
Он расплылся в улыбке.
- Напиши об этом в своем дневнике, и, начиная с сегодняшнего дня, ты будешь снова ежедневно заполнять страницу, выделенную для меня.
Черт, вернуться к выполнению домашних заданий. Ну, ладно, очень может быть, что она скучала по их болтовне на сон грядущий, когда они обсуждали то, что она написала для его прочтения. Даже ее бойфренды, с которыми она встречалась не один год, никогда не понимали ее так хорошо, как Мастер R сейчас.
- Да, кстати, я хочу, чтобы ты начала заниматься танцами, которым обучилась. Покажи мне один перед сном сегодня вечером.
Он уткнулся носом в ее волосы и прошептал:
- Если мне понравится, я возьму тебя и доставлю удовольствие нам обоим. Если нет, я сначала буду шлепать тебя, а затем в любом случае возьму тебя.
Она совершенно удовлетворенно вздохнула и откинулась на его грудь.
- Да, Хозяин.