В палате никого не было. Но создавалось впечатление, что Мила пытается сказать важное не стенам, а кому-то, незримо присутствующему здесь. Он был ее единственным слушателем, которого нужно было обязательно убедить. Он не должен сомневаться в искренности ее намерений, честности признаний, чистоте помыслов. Это было новое состояние, к которому Мила привыкала постепенно. Нельзя измениться в миг, но сделать первый шаг к этому никогда не поздно. Одиночество и вынужденное безделье как будто шло Миле на пользу. Оно заставляло ее думать. Теперь Мила была занята двумя вещами: или размышляла, или ждала прихода Кати и Кирилла.
Они приходили навещать ее, принося тяжелые кульки с фруктами, перетертыми кашами, пюре, соками. Мила перевела взгляд с подушки на ярко-желтый пакет, стоящий на полу у тумбочки. В первый раз, увидев сына, Мила растерялась. Он быстро подошел, склонился и поцеловал ее в щеку. Потом сел на стул и смотрел на нее огромными карими глазами. Он словно пытался найти в ее лице что-то до сих пор незамеченное. Его взгляд был пристальным, даже тяжелым. Миле стоило усилий выдерживать его. При Кирилле она старалась не расслабляться, а когда Катя приходила одна, давала волю эмоциям.
- Зачем тебе все это нужно? - раздраженно спрашивала Смыслова, наблюдая, как Катя перестилает ее постель. Эта картина выводила Милу из себя. Операция позади, я поборола страхи и готова выслушать правду. Скажи, что тебе нужно, и уходи.
Мила понимала, что несправедлива к Кате, ангельское терпение которой вызывало у нее восхищение. Ну действительно, зачем этой девушке проблемы свекрови? Они мало виделись раньше, в ее семейной жизни с Кириллом большее участие принимал Максим. Что квартира? - пустяк. Попытка загладить свою вину перед сыном. Довольно грубая и откровенная, но Мила никогда не юлила. Может быть, она этим все окончательно испортила, но тогда, когда в руках Кирилла оказались ключи от его собственной квартиры, в его глазах была нескрываемая радость. А сколько ее всегда было в озорных глазах Кати! Это невероятно, но невысокая, хрупкая девушка с вьющимися каштановыми волосами и улыбкой Джоконды сумела найти ключ к очерствевшему сердцу Милы. Она продолжала истязать невестку своими колючими вопросами, провоцировала ее на ссору лишь для того, чтобы все больше проникаться к ней уважением. Мила была в своей стихии. Раскаиваясь, она снова и снова поступала по привычке: вредничала, мучила, была неблагодарной. Милу не останавливало даже то, что Катя была в положении, и любое волнение было ей противопоказано. Когда за ней закрывалась дверь и Мила оставалась в палате одна, она ругала себя, но в следующий приход невестки все повторялось сначала. Катя все сносила безропотно. Она не обращала внимания на откровенную грубость свекрови, сказав себе, что должна пережить вместе с ней этот трудный период. И вскоре ее терпение и мудрость были вознаграждены.
Накануне выписки Мила позвонила ей:
- Здравствуй, девочка! - голос Милы был, как никогда, лишен какой бы то ни было издевки, подтекстов.
- Доброе утро, Мила Николаевна, - обрадовалась Катя.
- Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, хорошо. Все время хочется есть. Если так будет продолжаться, стану круглая как колобок.
- Аппетит лучше токсикоза, дорогая. Ешь и не думай о килограммах. Кстати, чего тебе хочется? - Мила хотела сделать Кате приятное.
- Шоколад. Вот о чем я мечтаю все время.
- Понятно. Ты в котором часу приедешь с работы? - Мила проявила полное незнание истинного положения вещей.
- Я не работаю, Мила Николаевна.
- Извини, я совсем забыла, - выкрутилась Мила. Она почувствовала себя неловко, но Катя поспешила продолжить разговор.
- Я приеду сегодня к обеду, - прощебетала она.
- Нет, Катюша. Это я сегодня приеду к тебе.
- Вас выписывают! - в голосе Кати была искренняя радость.
- Точно. Жду обхода.
- Вот здорово!
- Только прошу тебя - не суетись. Я хотела сделать тебе сюрприз, а потом решила, что могу оказаться перед закрытой дверью, и передумала, - Мила поздоровалась с проходящей мимо медсестрой и улыбнулась, слушая восторженные возгласы невестки. - Ты не имеешь ничего против гостьи?
- Я буду очень рада!
- Тогда до встречи, девочка.
- До встречи, Мила Николаевна. Я буду подгонять время.
Мила положила трубку, вынула карточку из таксофона и медленно пошла по длинному, освещенному яркими солнечными лучами больничному коридору. Она шла, не замечая, что продолжает улыбаться. Поводов было достаточно: выписка, предвкушение общения с Катюшей. Эта девушка удивительным образом изменила ее. Мила не думала, что кто-то может оказать на нее такое влияние. Она просто радовалась тому, что теперь ей есть куда приехать, кроме своей опустевшей, затихшей холостяцкой квартиры. Она знала, что есть невероятно добрый, искренний человечек, который всегда радушно примет ее. Это был неожиданный подарок судьбы, как будто в компенсацию за потерянное. Мила не хотела признаваться даже самой себе, что, по правде, не заслуживает такого аванса. Но с жизнью не составишь контракт на счастье. Она следует своим правилам и награждает тогда, когда считает нужным. Хотя и карает она так же безжалостно, как безвозмездно вознаграждает. Мила шла в палату, собирать вещи. Пока она выкладывала содержимое тумбочки в сумку, голова ее была занята мыслями о подарках для Кати, Кирилла. Ей очень хотелось добавить в этот список Максима и даже крестную своего сына, но пока она решила остановиться на детях, а там время покажет.
Проводив Максима Сергеевича, Катя тяжело опустилась на диван, закрыла глаза и положила голову на его высокую, мягкую спинку. Несмотря на то, что она в какой-то мере обиделась на свекра за равнодушие в адрес Милы Николаевны, Катя не показывала этого открыто. Она с детства усвоила урок о том, что осуждать взрослых не имеет права. Так было заведено в ее семье. Отношения между ней и родителями всегда отличались деликатностью. Катя смогла принять главное правило - не поддаваться эмоциям, а думать, анализировать. И никаких обид. Это помогало ей в отношениях с близкими, друзьями, совершенно незнакомыми людьми, с которыми ее сталкивала судьба.
Она, как всегда, была рада видеть отца Кирилла, но сегодняшняя встреча больше ее огорчила. Максим Сергеевич осунулся, выглядел усталым, потерянным. Он, словно загнанный зверь, нашел приют в ее доме. Ни о чем не рассказывая, он в основном молча смотрел на Катю виноватым взглядом, пил чай, которого ему, очевидно, не хотелось, и время от времени задавал вопросы о ее самочувствии, визитах к врачу, делах у Кирилла. Катя отвечала, но каждый раз, когда она смотрела на свекра, ей казалось, что он ее не слышит, а глубоко погружен в свои потаенные мысли. Он едва ли замечал, когда Катя умолкала и, напряженно улыбаясь, отпивал маленькими глотками давно остывший чай. Одна из молчаливых пауз слишком затянулась.
- Максим Сергеевич, а как ваши дела? - решилась спросить Катя. Она поняла, что именно этого вопроса он ждет с самого начала. Ответ насторожил ее.
- У меня никаких дел, девочка, - тяжело выдохнул Смыслов. - Все превратилось в банальное выживание, притворство. Я совсем запутался.
- Может быть, я смогу чем-то помочь? - с некоторых пор удивительным образом все семейные проблемы зависели от здравого смысла Кати.
- Никто не может. Даже я не могу.
- И все-таки, давайте попробуем, - Катя улыбнулась, не сводя внимательного взгляда с ерзающего на табурете Максима.
- Хорошо, тогда я спрошу: Катюша, скажи, как бы вы с Кириллом отреагировали на мое решение жениться?
- Жениться?
- Да. Жениться на… на Ирине.
- Не знаю, - Катя почувствовала, как краска залила ее лицо. Руки искали, чем бы себя занять, и она взялась намазывать крошечные крекеры сливочным маслом.
- Ты просто не хочешь прямо сказать, что осуждаешь меня, правда?
- Не в моих правилах осуждать.
- А Кирилл?
- Вам лучше спросить у него, - Катя поднесла ко рту крекер, но, покачав головой, положила печенье обратно на тарелку. - Максим Сергеевич?
- Да?
- Ответьте, пожалуйста, честно.
- Хорошо, - Смыслов волновался и очень хотел закурить, но, учитывая положение Кати, не смел делать этого.
- Вы любите Ирину?
- Ты задаешь болезненный вопрос, - Максим сжал голову руками, взъерошил волосы.
- Простой, очень простой… Тогда я отвечу - вы не любите ее, - тихо произнесла Катя. - И тем ужаснее шаг, который вы собираетесь сделать.
- Ты все решила за меня, маленькая старушка, - Смыслов часто так называл Катю, пытаясь подчеркнуть ее слишком взрослый, полный житейского опыта взгляд на события.
- Нет, нет, - Катя замахала руками. - Решаете вы и только вы! Не нужно хвататься за фразы.
- Катя, если бы все было просто, я бы не сидел здесь, как выжатый лимон.
- Человек сам усложняет простые ситуации.
- Мы уже отошли от конкретных людей, перешли на человечество вообще, - кисло улыбнулся Смыслов.
- Максим Сергеевич, вы сами должны разобраться в своей жизни. Не пытайтесь узнать мнение мое, сына. Прислушайтесь к своему сердцу. Оно подскажет, - Катя поднялась и тут же медленно опустилась на табурет. Закружилась голова, неприятная дурнота заставила закрыть глаза.
- Тебе плохо? - Максим Сергеевич взял ее за руку. - Извини, я старый дурак. Тебе нельзя волноваться. Не бери в голову то, что я сказал. Я действительно разберусь во всем сам. Я должен сделать это как можно скорее. И еще… Не говори Кириллу о том, что я приходил.
- Почему? - Катя тяжело вздохнула и, высвободив руку, сделала несколько глотков сладкого чая. - Разве вы не имеете права заходить к нам, когда хотите.
- Не говори, - настойчиво повторил Смыслов и поднялся. - Я не хочу, чтобы он знал о нашем разговоре.
- Но…
- Я пойду. Начало учебного года, суета. Спасибо тебе. Не провожай меня, девочка. До свидания. Я позвоню вечером.
Катя все равно поднялась и, выйдя из кухни, наблюдала, как Максим медленно надевает туфли.
- Катя?
- Да.
- Катюша, ты ведь общаешься с Милой?
- Да, - Катя напряглась. Впервые за долгое время свекор затронул эту тему.
- Как у нее дела?
- Она работает. Ни на что не жалуется, но я знаю, что у нее проблемы. Кажется, на телевидении назревает революция, которая может лишить ее любимой работы. Вы же знаете, как для нее это важно.
- Я знаю, - задумчиво произнес Максим. Он взялся за дверную ручку и, внимательно разглядывая ее, спросил: - А она не спрашивает обо мне?
- Нет. Она избегает разговоров о вас. Но это только потому, что вы ей небезразличны. Ей больно осознавать свои ошибки. Я уверена, что она сожалеет о случившемся, - и пристально посмотрев на Смыслова, Катя уверенно добавила: - Впрочем, как и вы.
- И откуда ты все знаешь, девочка?
- Когда можно попробовать все исправить, незачем долго ждать.
- Ты так считаешь? - оживился Смыслов.
- Повторяю: уверена!
- А об Ирине она знает, как ты думаешь? - после паузы, отведя взгляд, спросил Смыслов.
- Мы с Кириллом ей ничего не говорили.
- Я не должен был искать у нее понимания… Я никогда не любил ее. Просто в какой-то момент мне показалось, что это совсем другая жизнь, которая мне нравится.
- И что же случилось? - Катя задала вопрос только потому, что Смыслов вдруг замолчал и, задумчиво глядя вдаль, словно забыл о ее существовании.
- Я понял, что мне нужна только Мила. Она или никто. Я думаю о ней каждый день, столько воспоминаний… Наверное, я однолюб. Вымирающий вид, - Максим кисло улыбнулся.
- Господи, как же мы любим все усложнять! Почему же вас не было рядом, когда она так нуждалась в этом? Ведь это был шанс! - Катя недоуменно пожала плечами. Смыслов молчал. - Роль ангела-хранителя вам надоела, вы так говорили?
- Говорил и раскаиваюсь в этом.
- Максим Сергеевич, близкие люди гораздо больнее обижают друг друга словами, поступками. Все это потому, что на слова постороннего человека не всегда и внимания обратишь, не стоят они того. А вот горечь от непонимания близкого, родного человека - адская боль. И все-таки любящие люди проходят через это не один раз. Проходят, прощая друг друга. Я так долго говорю для того, чтобы убедить вас: и сейчас не поздно попробовать начать все сначала со словами любви, верности. Все-таки вы прожили вместе столько лет, большой срок.
- Она не захочет, если узнает об Ирине. Я предал ее, свою любовь, их дружбу.
- Забудьте о том, что происходило с вами в этом году. Все прошло. Сколько примеров, когда супруги снова живут вместе, убедившись, что не могут друг без друга, - уверенно произнесла Катя. Сейчас она поняла, что Смыслов пришел ради этого, чтобы услышать что-то ободряющее, что вселит в него надежду. - Мы с Кириллом ничего не знаем. В нас можете быть уверенными. Главное, не натворить сейчас чего-то более непоправимого. Решайтесь действовать! Стоит попробовать, Максим Сергеевич.
- Слова не всегда отражают реальное положение вещей, - Смыслов махнул рукой. - Кто в наше время верит словам?
- Те, кто любят, не признают законов, мнения общества. Они действуют только по велению своего сердца. Оно позволит отличить правду и искренность ото лжи и расчета.
- Как же у тебя все просто, девочка. Хотя, быть может, ты и права. Нужно прислушиваться к молодежи, - Смыслов улыбнулся. - Все, Катюша, не буду злоупотреблять твоим терпением. Спасибо, что слушала и терпела меня так долго.
- Не говорите так. Я всегда рада вас видеть и помочь чем могу.
Закрыв за свекром дверь, Катя не могла избавиться от ощущения недосказанности. Она должна была говорить более убедительно и с самых первых минут прихода свекра направить разговор в нужное для него русло. Похоже, ему не так уютно с Ириной, как он пытался показывать это раньше. Напускная веселость, общие разговоры, лишенные искренности. Угораздило же его оказаться в объятиях этой пышногрудой красотки. Ирина была эффектной женщиной, но он же не замечал этого долгие годы, пока рядом была Мила. Не нужна она ему и сейчас. Катя была уверена, что только в отчаянии, страхе перед одиночеством Максим Сергеевич пошел на этот роман. Роман… Из двух человек одна упивалась победой, а другой страдал от ощущения непоправимости ошибки. Хороша романтика.
Перебирая в памяти каждую мелочь состоявшегося разговора, Кате хотелось плакать от сознания своей беспомощности. Она так желала счастья для Милы. Что нужно сделать для того, чтобы помочь ей обрести его? Не только ей, но и отцу Кирилла? Странно, что самому Кириллу абсолютно нет до этого дела. Все ее разговоры о родителях он пресекает на корню, сразу же становясь невыносимо грубым, несправедливым. Кирилл мгновенно превращается в совершенно другого человека, не того, которого Катя знала и любила. Словно вторая, злобная и жестокая, натура искала выход именно тогда, когда речь шла о матери. Катя понимала, что ее близкие отношения с Милой не приведут мужа в восторг, поэтому ей приходилось скрывать их. Чаще она сама звонила Миле. Предпочтительно по утрам, когда Кирилл уже убегал на работу, а Мила еще была дома.
Катя не могла забыть дня, когда Мила Николаевна приехала к ней после выписки из больницы. Они пили чай с тающим во рту бисквитом, который Смыслова привезла с собой, разговаривали о будущем. О том, как важно для Кати ничего не брать в голову и думать только о ребенке. Изможденная, исхудавшая, Мила светилась от счастья, прикладывая сухую, горячую ладонь к еще плоскому животу невестки.
- Будет девочка, - почему-то сказала она.
- УЗИ делать еще рано, - улыбнулась Катя.
- Зачем УЗИ, когда я сама все вижу? - Смыслова довольно потирала руки. - Вот стану бабушкой, тогда и пойму тех, кто говорит, что любовь к внукам это нечто непередаваемое, более сильное, нежели к детям. С Кириллом я была очень мало, а вот с малышкой обязательно все наверстаю.
- Мне нравится ваше настроение! - откровенно призналась Катя. Она изумлялась таким резким переменам в настроениях свекрови. Пусть так. Она настрадалась, намучилась. Нельзя же всю жизнь казнить человека за прошлые ошибки. Нужно дать ему возможность их исправить, проявить себя в новом качестве.
Мила Николаевна собиралась уходить, когда неожиданно рано с работы вернулся Кирилл. Он заглянул на кухню и, сухо поздоровавшись, спросил:
- Тебя уже выписали?
- Да, - растерялась Мила. Она принялась поправлять волосы, стряхивать со спортивного костюма несуществующую пыль.
- А ты что, прямо из больницы сюда? - оглядывая ее с головы до ног, снова спросил Кирилл.
- Да, - еще тише ответила Мила.
- Как трогательно!
- Кирилл, перестань! Как тебе не стыдно! - возмущенно сказала Катя.
- Ребята, не ссорьтесь, пожалуйста, а то я буду чувствовать себя виноватой, - попросила Мила, стараясь разрядить обстановку.
- Только будешь? - Кирилл направился в ванну. - Я тебе завидую, мать!
- Есть чему? - напряглась Смыслова.
- Еще бы, - он не стал договаривать и исчез за дверью ванной комнаты.
- Я пойду, - Мила обняла Катю.
- Извините, ради бога. Он все испортил, - та чуть не плакала.
- Не огорчайся, пожалуйста. Это давняя история, и кто сказал, что она закончится одновременно с моей выпиской из больницы? - Мила вглядывалась в побледневшее лицо невестки. - Пообещай, что, когда за мной закроется дверь, продолжения не будет. Это ни к чему, поверь. Все само собой нормализуется, если суждено. Пообещай.
- Не могу.
- Как знаешь… - Смыслова поцеловала Катю и поспешила оставить этот дом.
- А вот и я! Встречайте! - через несколько минут Кирилл вернулся из ванной, но на кухне была одна заплаканная Катя. Поджав губы, Кирилл опустился на табурет, на котором только что сидела Мила. - Где мама? Так хотел ее осчастливить.
- Поехала домой, - вытирая слезы, ответила Катя.
- Ушла по-английски.
- А ты ведешь себя по-хамски! - вскакивая из-за стола, закричала Катя. Это было так не похоже на нее.
- Успокойся, пожалуйста, - скривив губы в неприятной улыбке, сказал Кирилл! - Ты становишься невозможной в своих капризах.
- А ты уже стал, в своем несправедливом отношении к родной матери!
- Оставим морали до следующего раза. Я голоден и пришел домой, чтобы расслабиться, а не получить очередную порцию нотаций.
Катя вспоминала, как с тяжелым сердцем разогревала ужин. Ей было так противно ухаживать за Кириллом в тот момент, что она даже испугалась. Что, если это ощущение надолго поселится в ее сердце? Она не сможет лгать, притворяться. Наверное, у нее на лице были написаны все ее переживания, потому что Кирилл не выдержал и после ужина, когда она мыла посуду, обнял ее.
- Все, проехали. Не думай, что я неблагодарный урод, - целуя Катю, прошептал он.
- Я думаю о другом, - не поворачиваясь, ответила Катя.
- Ну что я должен сделать, чтобы ты снова улыбалась? - Кирилл развернул ее к себе лицом. - Я завтра позвоню маме и буду вежлив, как никогда. Устраивает?
- Сегодня.
- Что сегодня?
- Позвони сегодня, - твердо сказала Катя, высвободившись из объятий. Вытерев руки о белоснежное полотенце, она укоризненно посмотрела на мужа. - Пересмотри свое отношение к таким важным вещам. Прошу тебя, иначе нам будет тяжело общаться.
- Это угроза?
- Предупреждение.