Любовная история в техногенном антураже. Контрабандистка Нэлза Торн неожиданно получает во владение красивого юношу-раба…
Тиамат
АНГЕЛ УТРЕННЯЯ ЗАРЯ
Here I am
Will you send me an angel
Here I am
In the land of the morning star…
Scorpions
Нэлза Торн отпила из бокала и лучезарно улыбнулась своему визави.
– Двадцать тысяч, Альрик, ни кредитом меньше. Не заплатишь ты, заплатит Эдвин. Его агент уже связался со мной вчера.
– Нэлза, да ты с меня последнюю рубашку снимаешь! – проворчал торговец. – Ну ладно, чего не сделаешь ради старого друга.
Контрабандистка посмотрела на него поверх бокала. Уж тебя-то, жадный лживый беспринципный сукин сын, я никогда не числила в своих друзьях, подумала она. Но пусть хоть дорогой и любимый дядя, если это поможет выторговать тысчонку-полторы.
– Я тебе дам девятнадцать наличными и еще кое-что особенное. Специально для тебя. Гарантирую, тебе понравится. – Альрик открыл дверь кабинета и крикнул: – Давайте его сюда!
Лакей втолкнул в кабинет полуобнаженного светловолосого юношу, поклонился и закрыл за собой дверь.
– Это что еще такое? – пробормотала Нэлза, чуть не поперхнувшись вином.
– Посмотри, разве он не прелесть? Просто ангелочек, только без крыльев. – Альрик довольно захихикал и, взяв юношу за плечо, заставил его пару раз повернуться на месте. – Держу пари, это самый хорошенький мальчик в обитаемой части галактики.
Вот именно – мальчик. Хорошо сложенный, высокий и мускулистый для своего возраста, но все-таки очень юный, не больше шестнадцати лет. Красивое лицо с правильными чертами, большие синие глаза, темные густые брови, темные длинные ресницы, четко очерченные губы, золотые волосы, падающие на плечи. Одет он был только в набедренную повязку, не прикрывающую практически ничего, кроме гениталий. На его изящных запястьях и щиколотках красовались золотые браслеты (фальшивые, отметила Нэлза профессиональным взглядом). Словом, вид его был достаточно красноречив и позволял без труда определить, кто он такой, даже если бы Нэлза не видела татуировку на его лбу. Наложник, раб для постельных утех.
– Когда надоест, можешь продать в какой-нибудь бордель. Выручишь не меньше двух тысяч. Сам удивляюсь своей щедрости, но ты меня определенно очаровала. По рукам?
Она посмотрела на Альрика и сказала, с трудом скрывая отвращение:
– Ты же знаешь, я не торгую рабами.
– Ну так оставь его себе. Он тебе напомнит, что ты женщина, а не машинка для счета кредитов. Может, тогда ты перестанешь быть такой мелочной и неуступчивой в деловых переговорах, – сказал торговец и захохотал.
Мальчик по-прежнему стоял, выпрямившись, опустив руки вдоль тела, и смотрел в пространство невидящими глазами, но его щеки окрасились еле заметным румянцем. Удивительная стыдливость, учитывая, чем ему приходится заниматься, подумала Нэлза. Она ощутила что-то вроде сочувствия, но постаралась его подавить. Она никогда не связывалась с живым товаром, не собиралась делать этого и сейчас.
– Соглашайся, Нэлза! Только представь: нежный, опытный ангелочек в полном твоем распоряжении. В отличие от большинства мужчин, ему все равно, как ты выглядишь. Будет любить и почитать тебя просто потому, что ты его госпожа.
Нэлза усмехнулась. Ублюдочный торгаш думает, что попал в ее больное место? Ага, как же. Свои шрамы Нэлза носила вот уже десять лет, и намеки на ее уродство давно уже перестали ранить самолюбие.
– Рассказывай сказки кому-нибудь другому, Альрик, – протянула она насмешливо. – Послушного и опытного раба ты бы так не стремился сбыть с рук.
– Ты меня обижаешь! – Альрик попытался разыграть оскорбленную добродетель, но хитро бегающие глазки его выдавали. – Первоклассный товар, лучше не найдешь. Его тут, конечно, баловали, поэтому он немножко распустился, но под твоим суровым руководством снова станет шелковым, будь уверена.
– Зрачки у парня расширены, я отсюда вижу, и выглядит заторможенным. Чем ты его накачал?
– Да ничем таким особенным. Афродиз, чтобы он был в полной боевой готовности в любой момент. Тебе нужно будет просто погладить его вот так…
Рука Альрика коснулась паха мальчика, и тот вздрогнул и глубоко вдохнул через расширившиеся ноздри.
Да, очевидно, что юный раб отнюдь не испытывает любви и уважения к своему хозяину.
Глаза его, обращенные к Нэлзе, больше не были безучастными. В них было отчаяние. Этот беспомощный, потерянный взгляд будто обжег ее.
Черт возьми, Нэлза, сказала она себе, хватит обращать внимание на чужие проблемы, у тебя и своих полно. Никаких сантиментов в деловых вопросах. Вообразила себя борцом за права рабов? Брось, это не первый и не последний несчастный мальчик, которого ты видишь. Тебе нужно получить свои деньги, только и всего. Двадцать тысяч и никаких чертовых рабов. Давай, скажи это.
– Девятнадцать с половиной и мальчишка, – сказала она.
Альрик для виду поторговался еще, посетовал на свою уступчивость, на ее упрямство и жадность, на инфляцию и тяжелые времена, а потом велел принести деньги и купчую на мальчика.
Перед тем, как выйти из дома торговца, Нэлза кинула юноше свой плащ.
– На, прикройся.
– Спасибо, госпожа, – тихо сказал он.
Приятный голос, подумала она. Ох, Нэлза, что тебе лезет в голову?
Больше они не произнесли ни слова за всю дорогу до космопорта, где она оставила свою "Аврору" – быстрый грузовой кораблик с кучей потайных трюмов и хитрых приспособлений, необходимых при ее профессии.
Мальчик, тихий и безмолвный, как тень, поднялся вслед за ней по пандусу и прошел в каюту.
– Если захочешь принять душ, он вон там, – показала она. – Я пока приготовлю что-нибудь поесть.
Без слова он сбросил плащ, аккуратно повесил его на спинку кресла и скрылся за дверью санблока.
Нэлза мысленно перебрала в уме свой, прямо скажем, скудный гардероб. Все ее тряпки будут ему малы, придется что-то купить завтра в городе.
С душем мальчик управился быстро – она как раз взялась потрошить упаковку с концентратами в поисках чего-то менее надоевшего, чем "Завтрак космолетчика", когда он вышел босиком, в полотенце, обернутом вокруг бедер. Она взглянула через плечо и кивком указала ему на кресло.
– Может быть, вы позволите помочь вам, госпожа? – спросил он нерешительно.
Она почувствовала, что начинает нервничать. Посторонние редко бывали на ее корабле, в основном только грузчики и портовые рабочие, а уж в каюту свою она обычно никого не пускала. Будто мало того, что этот мальчишка здесь торчит, так еще и суется со своей дурацкой помощью, когда не просят.
– Послушай, парень, лучше всего ты поможешь мне, если сядешь тихонько в уголку и не будешь путаться под ногами, – сказала она резко.
Смягчившись, добавила:
– Я не могу вести светских бесед на пустой желудок. Сначала мы поедим, а потом обсудим твою дальнейшую судьбу.
Нэлза отвернулась от мальчика и продолжила прерванное занятие.
– Кстати, как тебя зовут? Альрик мне не сказал, а в купчей был только регистрационный номер.
– Вы можете называть меня, как захотите, госпожа, – голос его раздался прямо у нее за спиной.
Она вздрогнула.
Черт, он двигается быстро и бесшумно, как кошка! Нэлза, ему почти удалось тебя напугать… Ты что, всерьез думаешь, что он попытается напасть на свою новообретенную хозяйку? Он же под наркотой, и он раб с клеймом на лбу, ему некуда бежать, даже если он сумеет открыть входной шлюз!
– Я готов выполнить любое ваше желание, госпожа.
Голос его перешел в хриплый шепот, и внезапно он положил руки на ее плечи и прижался всем телом. Она почувствовала дыхание на своей обнаженной шее и сразу же – прикосновение губ к коже.
Рефлексы Нэлзы сработали раньше, чем она отдала себе отчет в происходящем. Тело ее само начало действовать. Она резко откинула голову назад, ударив мальчишку затылком в лицо, и одновременно вонзила локоть ему под ребра. Он вскрикнул и выпустил ее; Нэлза развернулась, ударом кулака в подбородок свалила его на пол и выдернула из кобуры бластер.
Когда она пришла в себя и вновь обрела способность соображать, оказалось, что мальчик корчится на полу, голый, из носа его хлещет кровь, а она сама целится ему в лоб из бластера и истерически вопит:
– Никогда, никогда не смей ко мне прикасаться, ты, грязная вонючая скотина, никогда, ты слышишь меня, никогда!…
Нэлза прервалась на полуслове и медленно опустила оружие.
– О, дьявол! – простонала она.
– Госпожа, простите меня, я не хотел! – мальчик смотрел на нее умоляюще, дрожа всем телом. – Простите меня, я заслуживаю любого наказания!
Он перепуган до смерти, и немудрено. Те, кто видел тебя в припадке ярости, Нэлза, говорили, что в таком состоянии ты страшнее, чем триадский дракон.
– О, дьявол… – никакие другие слова почему-то не находились.
Ты могла его убить, Нэлза.
Следовало засунуть оружие подальше, как она всегда делала на борту корабля. Помешала многолетняя привычка – никогда не появляться безоружной в чужом присутствии.
Она убрала бластер в кобуру, подняла с пола полотенце и приблизилась к мальчику, стараясь не делать резких движений, чтобы не напугать его еще больше.
– Вот, возьми, вытри кровь, – сказала она как можно спокойнее, хотя голос так и норовил сорваться, и протянула ему полотенце. – Я тебе ничего не сделаю, успокойся.
Он всхлипнул, припал головой к ее ногам и заговорил горячо, быстро, сбивчиво:
– Госпожа, я виноват, пожалуйста, накажите меня, сделайте со мной, что хотите, избейте, только позвольте мне остаться, не продавайте в публичный дом!
– О, дьявол, – снова сказала она и попыталась поднять его с пола, но он цеплялся за ее колени и продолжал умолять:
– Пожалуйста, госпожа, все, что угодно, только не публичный дом!
– Да успокойся же ты наконец, никто не собирается тебя продавать!
– Госпожа, благодарю вас, – мальчик поймал ее руку и попытался поцеловать. – Я буду делать все, что вы прикажете, госпожа! Я буду послушным, вы никогда не пожалеете, что меня купили!
Дьявол, это просто безумие какое-то. Альрик явно переборщил с наркотой.
Нэлза наклонилась, взяла в ладони его голову и, глядя прямо в глаза, четко и ровно произнесла:
– Парень, слушай внимательно, что я тебе скажу. Закрой рот и больше не произноси ни слова, пока я тебе не разрешу. Теперь убери от меня руки… да, вот так. Запрокинь голову и не двигайся.
Она выпустила его, снова подобрала полотенце, сходила и намочила под душем, а потом вернулась к мальчику. Он стоял на коленях, как она его оставила, и, запрокидывая голову, пугливо на нее косился.
– Вытри лицо, – Нэлза протянула ему полотенце.
Он повиновался.
– Сейчас может быть немножко больно, – сказала она и быстро ощупала пальцами его нос. Слава богу, не сломан, и кровь, кажется, остановилась.
– Можешь опустить голову. Как тебя все-таки зовут, парень?
– Я раб, у меня нет имени, – прошептал он, уткнувшись в полотенце. – В доме Альрика гости называли меня, как им вздумается.
– Нет, так не пойдет. У тебя должно быть имя. Завтра, когда мы пойдем к нотариусу, чтобы оформить вольную, он спросит, какое имя туда вписать. Что ты ему ответишь?
Потрясенные синие глаза уставились на Нэлзу.
– Простите, госпожа, мне показалось, что… вы сказали…
– Вольная, я сказала, вольная, – мягко ответила Нэлза. – Ты не будешь моим рабом, завтра на тебя выпишут все необходимые бумаги. Я бы сделала это сегодня, но уже поздно, и нотариальная контора закрыта. И, пожалуйста, не называй меня "госпожа". Мое имя Нэлза.
– Меня зовут… Ариэль, – голос его дрогнул, и из глаз покатились слезы.
– Да у тебя имя, как у архангела! Не бойся, я не буду называть тебя ангелочком, как этот придурок Альрик.
Ой, Нэлза, зря ты это сказала.
Губы мальчика задрожали, он закрыл лицо руками и разрыдался.
– Господи, чем только этот негодяй тебя опоил, – сказала она со вздохом и похлопала его по плечу. – Ну ладно тебе реветь, пойди умойся, и будем ужинать.
За едой, когда мальчик, отмытый от крови и завернутый в простыню, как в тогу, сел к столу, она сурово прервала его излияния вечной благодарности и сказала:
– Я не собираюсь тебя ни о чем расспрашивать, Ариэль. Не хочу бередить твои раны – это во-первых; во-вторых, я и так хорошо себе представляю жизнь у торговца рабами вроде Альрика и ни в каких живописных подробностях не нуждаюсь. Однако, может быть, мне все-таки следует что-нибудь знать?
Он задумался, потом произнес нерешительно:
– Альрик вас обманул. Он продал меня потому, что от меня мало пользы. Я не подчинялся приказам, и он накачивал меня наркотиками, чтобы его гости могли… ну, чтобы они развлекались со мной. Не тяжелыми наркотиками, а как сегодня, на них не подсядешь. И я своими ушами слышал, как он говорил, что за такого строптивого раба не получишь хорошую цену.
– Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, – хмыкнула она. – Мне известно, что Альрик мошенник и бессовестный лгун. Но поскольку я не собираюсь зарабатывать на тебе, мне все равно.
С легким колебанием он продолжал:
– У меня нет родственников или друзей, которые могли бы возместить вам расходы. Но я мог бы отработать эти деньги…
– Забудь, парень. Если тебе будет легче, считай, что ты достался мне даром, потому что я все равно надула Альрика минимум на пятьсот кредов. Ты ничего никому не должен, привыкай понемногу к этой мысли.
Конечно, ты соврала, Нэлза. Просто решила ободрить мальчика, правда? Ему совершенно необязательно знать, что пресловутые пятьсот кредов пробили заметную брешь в твоем бюджете. Еще раз сделаешь подобную глупость – и твоя "Аврора" останется без нового силового генератора, который уже давно пора было купить.
Она почувствовала себя усталой. После длинного дня, полного неожиданностей, она ничего так не хотела, как спокойно выспаться. Мальчика придется положить на полу в каюте – в рубке тесно, в коридоре холодно и грязно, а вторая каюта давно уже под потолок забита всяким барахлом.
Нэлза взяла его за подбородок, повернула лицом к свету и подняла веко, чтобы взглянуть на зрачок.
– Парень, ты все еще под этой дурью, верно?
– Ага. Будет действовать до завтра.
– В голове туман, между ног все горит, так? Какая же скотина этот Альрик! – пробормотала она. – Я могла бы дать тебе снотворное, но не знаю, как подействует, так что лучше не рисковать. Дьявол, мне придется постелить тебе здесь, на полу, не хватало еще, чтобы ты стонал, ворочался и мешал мне спать…
– Мы можем лечь в одну постель, – голос его был похож на мурлыканье кошки, когда он взял обеими руками ее ладонь и коснулся тыльной стороны горячим ртом. – Я обучен доставлять наслаждение женщинам. Вы останетесь мною довольны, госпожа Нэлза.
Она застыла, боясь пошевелиться, боясь, что сейчас не справится с собой и вцепится ему в горло.
Самоконтроль, Нэлза. Самоконтроль. Он не хочет сделать тебе ничего плохого, он просто глупый одурманенный мальчишка.
Нэлза шумно выдохнула, вырвала руку и несильно хлестнула Ариэля по щеке.
– Набрался уже повадок проститутки? – резко сказала она. – Я предупреждаю в последний раз: не дотрагивайся до меня. Никогда.
Нэлза, прекрати вытирать руку о штаны, как будто он ее испачкал.
– Я не привлекаю вас, госпожа? – спросил он тихо, опуская глаза и заливаясь румянцем.
– Хорошенького же ты обо мне мнения! – проворчала она. – Если ты раньше встречал только подонков, готовых тащить в постель накачанного дурью ребенка, то это не значит, что все вокруг такие.
– Я не ребенок, мне почти восемнадцать. И если вам противно, что я под наркотой, мы можем заняться этим завтра, я для вас все сделаю, что захотите.
– Господи боже мой, парень, да что ты несешь? Я тебе в матери гожусь! И я все-таки смотрюсь иногда в зеркало, так что ты тут никого не обманешь, разыгрывая внезапно вспыхнувшую страсть! Значит, решил заплатить долг благодарности натурой, да?
– Госпожа Нэлза, но ведь…
– Не надо мне от тебя никакой благодарности! Просто перестань утомлять меня и забудь уже, наконец, про секс. Я уже сказала: ты мне ничего не должен. Дьявол, жду не дождусь, когда от тебя избавлюсь, давно меня так никто не доводил!
Если ты немедленно не возьмешь себя в руки, ты разревешься. Наверное, "Нэлза рыдающая" – зрелище еще хуже, чем "Нэлза разъяренная". Господи, как жаль бедного мальчишку. Страшно подумать, что ему пришлось пережить, если он готов лечь в постель даже с такой жуткой образиной, как ты, лишь бы отблагодарить за спасение!
Может, стоит намекнуть Эдвину, что она знает пару-тройку верных людей, готовых взяться за физическое устранение конкурента? Впрочем, если Эдвин никогда не предлагал ей рабов, это не значит, что он ими не торгует…
Она несколько раз глубоко вздохнула, подняла мальчика на ноги и, подтолкнув его к двери санблока, нарочито грубо сказала:
– Иди, остынь, прими холодный душ, займись онанизмом, в общем, делай что хочешь, только не выходи, пока не перестанешь вести себя как кобель на случке, понял?
Он покраснел, и Нэлза, сдернув с него простыню, затолкала его в душ – в третий раз за вечер.