– Отпусти, или я сломаю тебе руку, – отчеканил Ариэль.
– Посмотрел бы я, как тебе удастся, – проворчал мужчина, но предупреждению внял и мальчика выпустил.
Вот и разобрались, мать вашу…
Она вжалась поглубже в нишу, и Ариэль ее не заметил, когда выскочил с террасы и быстрым шагом прошел по коридору. Она поборола, наконец, оцепенение, переступила с ноги на ногу. Пора бы уже в свою комнату, принять ванну и завалиться на шелковые простыни. Она прислушалась. Не хотелось бы, чтобы Нэрган появился в коридоре как раз в тот момент, когда она вылезет из своего убежища.
Звякнуло стекло, потом со звоном разбился бокал. Кажется, Нэрган предпринял неудачную попытку налить себе выпить. Диван заскрипел, как будто тяжелое тело бросилось на него с размаху. А потом Нэлза услышала какие-то сдавленные звуки и несколько минут просто не могла поверить, что их слышит. Джарт Нэрган плакал.
На цыпочках она прокралась по коридору, боясь издать хоть малейший шорох, а за поворотом припустила бегом и перевела дух только в своей комнате. На душе у нее было тяжело и муторно.
Что ни говори, жизнь все-таки сволочная штука.
* * *
Наутро Нэрган и Ариэль сделали вид, будто ничего не произошло. Мальчик выглядел спокойным, как обычно. При виде побледневшего лица Нэргана с кругами под глазами Нэлза ощутила мгновенную вспышку сочувствия, хотя постаралась ее подавить, сказав себе: ну перебрал мужик вчера, только и всего. Он так же шутил, смеялся сам и смешил всех окружающих, мальчик от него не шарахался, но относился с еле заметным отчуждением, ни следа прежнего доверия и близости. Он держался с Нэрганом настороже, ловко избегал оставаться с ним наедине, даже не налегал на спиртное в его присутствии. Джарт все замечал, но не говорил ничего, только смотрел тоскливыми глазами на Ариэля, когда думал, что никто не видит. Никто и не видел, кроме Нэлзы. Она-то слишком хорошо ощущала напряжение, установившееся между этими двумя. Через пару дней она решила поговорить с Ариэлем и постучалась вечером к нему в комнату.
Мальчик стал запирать свою дверь на ночь, еще одна перемена, прежде он этого не делал.
– Кто там? – спросил он напряженным голосом.
– Пилот, я к вам с важным секретным заданием! – сказала Нэлза загробным голосом. Когда он поспешно открыл, она сделала круглые глаза и закончила: – Ваш капитан отчаянно нуждается в вашей помощи… чтобы съесть вот эти пирожные! – и сунула ему под нос блюдо.
Она уже знала, на что его взять. Сладкое они любили одинаково.
Борясь со смехом, мальчик ответил торжественно:
– Счастлив и горд оказанным мне доверием, капитан!
Нэлза разлила по бокалам легкое розовое вино, минут десять они уплетали пирожные и болтали о разных пустяках, а потом она решила, что пора брать быка за рога, и спросила небрежно:
– Кстати, а что у тебя случилось с Джартом?
Мальчик сразу напрягся, и лицо его потеряло беззаботное выражение. Он отвел глаза и какое-то время молчал. Она тоже молча ждала ответа.
– Если я скажу "ничего", вы заставите меня чистить дюзы зубной щеткой? – сказал он наконец.
Она пожала плечами.
– Не хочешь, не говори. Просто у меня глаз наметанный, я давно за вами наблюдаю. И мне не по душе, что вы поссорились.
– Простите, госпожа Нэлза, – с усилием выговорил Ариэль. – Я не собирался портить вам отдых. Если хотите, я поживу на "Авроре", а вы оставайтесь. Это только между мной и Джартом. Мы… словом, нам с ним лучше не встречаться лишний раз.
– Послушай меня, парень. Мне сорок лет, и я не краснею, произнося слова "любовь" и "секс". И скажу тебе прямо, что я думаю. Нэргана я знаю давно. Поверь, он хороший человек, честный и надежный. А теперь еще очень и очень обеспеченный.
Мальчик поднял на нее глаза:
– Он вам рассказал про меня… про нас с ним? Или было так заметно?
– У меня глаз наметанный, второй пилот. Давно уже все к этому шло. Ну, и… я слышала вас тогда на террасе краем уха, – неохотно созналась она. – Вернулась за одной своей вещью, но не стала заходить, сразу ушла.
– И решили промыть мне мозги: какой Джарт Нэрган клевый парень и как мне повезло, – сумрачно сказал он. С обидой даже, как ей показалось.
– Черт, ну пусть не Нэрган, пусть кто-нибудь другой, девушка, парень, все равно. Тебе ведь нужен кто-то, ты не можешь быть всегда один.
– Вы же можете, – он с отсутствующим видом ковырял пальцем подлокотник кресла.
Она чуть не расхохоталась.
– Парень, ну ты сравнил! Ты на меня-то посмотри, мной детей можно пугать!
– Неужели вы думаете, что в вас нельзя влюбиться?
Она моргнула. Над этой идеей она раньше как-то не задумывалась, но ответ был очевиден.
– Знаешь, извращенцев в галактике хватает, не удивлюсь, если такое вдруг произойдет. Только не в этом дело. Я вообще людей не люблю, они меня раздражают. Даже Нэрган с его компанией достает временами. И я уже не говорю о чем-то другом, какой там секс, ты что, меня это уже давно не интересует. Но тебе-то семнадцать всего, Ариэль, рановато для обета целомудрия. Будешь до старости спускать в ванной?
– Спасибо, мне хватает, я уже на всю оставшуюся жизнь натрахался, – парировал он ядовито.
Нэлза решила, что тему стоит сменить, и сказала с добродушной улыбкой:
– Ох, пилот, вы на глазах перенимаете мои вульгарные словечки и дурные манеры.
– А вы как думали, госпожа Нэлза? Скоро год будет, как мы с вами знакомы, я вас вижу каждый день, и вы мне… самый близкий человек, – голос его чуть заметно дрогнул. – Я бы даже сказал, единственный.
Приятно услышать такое, а, Нэлза? Но с другой стороны, хороша команда – старая дура и юный молокосос!
– Да уж, отличный из меня пример для подрастающего поколения. Смотрите, пилот, плохому научитесь, замуж никто не возьмет.
– Нэрган вот уже предложил. Замуж, – с кривой улыбкой сказал Ариэль.
Нэлза подняла бровь, будто впервые слышала.
– Вот как? Раньше вроде никому не предлагал. Ты подумай, парень, хорошо подумай, чтоб потом не пожалеть. Джарт к тебе серьезно относится, это видно. Он сейчас пойдет в гору, знаешь, какие у него планы. Займется серьезным бизнесом, рано или поздно станет крупной шишкой, у него есть хватка.
– Я пилот, а не проститутка, – мальчик посмотрел на нее мрачно. – Мне нравится моя работа. Я не собираюсь зарабатывать на жизнь по-другому. Особенно… вы понимаете, как.
"Два сапога пара", – подумала Нэлза со вздохом и ничего не сказала. А что она могла сказать? Она тоже предпочитала быть независимой и зарабатывать мозгами, а не телом. Мальчик тоже ее понимал.
– Вот вы, госпожа Нэлза, наверняка могли бы бросить перелеты, устроиться в какое-нибудь тихое и сытное местечко. Но вы не хотите иметь над собой хозяев, подчиняться кому-то. И я тоже не хочу.
– Мне же ты подчиняешься.
– С вами у меня контракт, и вы капитан мне, а не хозяйка.
– Хи-хи, не надейся, что я расчувствуюсь и повышу тебе процент. Не раньше, чем через два года, пилот!
Мальчик не улыбнулся, он был задумчив, как будто какая-то мысль его мучила. Помолчав, он спросил:
– Госпожа Нэлза, а можно задать вам личный вопрос?
– Валяй, я выпивши и могу сболтнуть что угодно, завтра все равно отопрусь, – сказала Нэлза с усмешкой, но сама напряглась. Она примерно представляла, что может спросить мальчик, и не ошиблась.
– Вы сами когда-нибудь… любили?
– Конечно, – непринужденно отозвалась Нэлза. – Это была стр-р-расть с первого взгляда, я все была готова ему отдать, даже своих кукол. Мне было пять лет, а ему семь, кажется. Когда я узнала, что ему не нужны ни мои куклы, ни тем более моя любовь, я просто обрыдалась. Душевная травма на всю жизнь.
Мальчик несколько секунд смотрел на нее непонимающе, потом губы его дрогнули, и он отвернулся, сказав глухо:
– Извините, я глупость спросил.
– Без обид, Ариэль, но лишняя откровенность нам ни к чему.
– Вы никого не подпускаете близко, верно? – спросил он тихо.
Так-так, теперь мы Нэргана цитируем? Может, это и не бред был вовсе? Семнадцать лет, гормоны, романтика, какая только дурь в башку не лезет, прости Господи. Ну ведь он же умный мальчик, не по возрасту, мог бы догадаться, что ты не собираешься заменить ему семью. Ты капитан, а не мамочка и не боевая подруга. Надо срочно рассеять его иллюзии.
– Привязанность – это слабость, Ариэль, – философски заметила она. – Я стараюсь не иметь слабостей. По правде, у меня даже кукол в детстве не было.
Ну, кукол в детстве у тебя не было по другой причине… Ни одной настоящей куклы, если не считать уродцев из соломы и старых маминых чулок. Потом-то тебе, конечно, дарили кукол, фарфоровых красавиц ручной работы, в роскошных туалетах, но ведь дураку ясно, что это уже не то…
– Я, конечно, всегда могу помочь тебе или дать совет, пользуйся на здоровье. Я вроде твоего опекуна, у тебя же никого нет. Но только тебе другое нужно. Тебе нужны друзья, девушка, не надо прятаться от жизни. Вон, у нэргановых парней в каждом порту по любовнице. И тебе надо научиться клеить девчонок в кантинах, дело-то нехитрое.
– Пока что меня самого клеят, – сказал Ариэль с тяжелым вздохом. – Может, вы мне объясните, почему ко мне все время мужики пристают, я что, похож на девчонку?
Нэлза окинула его беспристрастным взглядом.
– Хм, это вряд ли, господин Ариэль Доминик. За девчонку ты не сойдешь даже с макияжем и в женском платье. Так… молод, хорошо сложен… правильные черты лица, четкий рисунок губ, опять же волосы, ты их носишь длинными, привлекает внимание…
– Я могу постричься, – вставил он с готовностью.
– Не надо, длинные меньше мешаются, в хвост забрал, и все. А иначе придется все время коротко стричься, как я, тебе не пойдет, и мороки больше. Хм… густые брови и длинные ресницы, темные при светлых волосах – дополнительный штрих. Глаза красивые, взгляд приветливый и ясный. Правильное лицо и при этом запоминающееся – вроде как редкость. Плюс еще ты ведешь себя серьезно и с достоинством. Если бы заигрывал, они сами бы шарахнулись. По крайней мере, такие, как Нэрган. Зато другие бы начали клеиться.
Ариэль опять тяжело вздохнул. Нэлза усмехнулась зло:
– А ты как думал. Это мужской мир, тут свои законы. Трахай все, что движется, и будешь немеряно крут. Женщин здесь немного, шлюх я не считаю, только коллег по ремеслу. Они все держатся особняком: свои корабли, свои команды, свои кантины, даже свои рейсы. Мы с тобой, кстати, что-то вроде достопримечательности на Кендаре, один из трех, что ли, смешанных экипажей, и то, пятьдесят на пятьдесят – такого нет ни на "Иштар", ни на "Тамоэ". Так вот, наши герои межпланетных трасс так редко видят хорошенькую мордашку, что уже не разбирают, парень или девушка. Женщинам ты тоже нравишься, тебя Миранда второй месяц глазами ест, если бы не ее хахаль, точно бы завалила в койку. Но ты много женщин видал в портах, да еще таких, чтобы были свободны и сами к тебе могли пристать? То-то и оно. Остаются одни мужики. Относись к этому философски, – сказала она и подмигнула. – Даже ко мне, бывало, клеились, когда было темно и выпивки много, но уже лет пять, как прекратили. Я же бешеная, просто бью, ни слова не говоря. Рефлекс. И убивала, было дело.
Мальчишка слушал ее внимательно, но выводы сделал какие-то странные.
– Значит, вы считаете меня… э-э-э… привлекательным?
Ох, черт! Хорошо еще, не надо объяснять ему про пестики и тычинки. Что за дурацкий мир, где ребенок сначала учится делать минет, и только потом – строить глазки…
Она подобрала под себя ноги, посмотрела на Ариэля, прищурившись. Вино и пирожные привели ее в благодушное настроение, и она сказала откровенно:
– Ты красив, мальчик. Это не сексэппил, это по-другому называется. Ты будто бы не принадлежишь этому миру, будто пришел из сна, из сказки. У этих грубых людей нет ничего святого, они ни во что не верят и именно поэтому так стремятся тобой обладать – как мечтой, талисманом. Глядя на тебя, любой может поверить в ангелов.
И опять он сделал непредсказуемый вывод из ее слов:
– Госпожа Нэлза, вы ведь христианка?
– У меня это на лбу написано? – удивилась она. – Или у Нэргана слишком длинный язык?
Он мотнул головой.
– Вы носите крестик на шее.
Нэлза удивилась еще больше.
– Только не говори, что ты подглядывал за мной в душе. Зрелище не для слабонервных, будь уверен.
Она всегда носила закрытую одежду, оголять тело ей мешала не вера, а шрамы. Впрочем, лица все равно не закроешь. Но она могла бы поклясться, что крестика не видно ни за одним из ее воротников.
– Помните, когда мы летели с Эскузана на Кендар, тогда, ночью, когда я… Я как-то понял, что у вас крест на цепочке, может быть, у вас рубашка расстегнулась, или я рукой задел случайно. Извините.
Ах вот как, парень тебя чуть не за грудь лапал, а ты не заметила!
Щеки ей обдало жаром. Движения вдруг стали неуверенными, и Нэлза уронила бокал с вином на ковер.
– Черт!
Лицо ее по-прежнему горело, тело было чужим и неуклюжим, сердце глухо билось о грудную клетку. "Похоже, я перебрала", – подумала она с удивлением. С ней давно такого не случалось. Отсюда, похоже, и ее самодовольные разглагольствования. Не зря Ариэль смотрел на нее так пристально. Тьфу, на этом Хрустальном берегу можно весь свой капитанский авторитет растерять.
Бокал не разбился, но вино вылилось. Впрочем, там оставалось немного.
– Извини, пилот, завтра пришлю горничную убрать. Похоже, мне уже хватит, пора бай-бай… Я не ответила? Да, я христианка, меня мать окрестила при рождении.
Она тебе жизнь спасла, Нэлза… Помнишь, как они уже собирались перерезать тебе глотку, но разглядели крест и заржали: "Религия рабов! Пусть живет и рожает хозяину маленьких покорных христианят!" Ты только спустя полгода узнала, что рожать никогда не сможешь. Как раз когда сняли последние швы. Слава тебе, Господи, а то ведь могла бы и залететь от тех подонков…
Заткнись. Вечно, что ли, свои обиды вспоминать по каждому поводу? Дай ранам наконец затянуться!
Это ты к своим же словам так прониклась, от той лапши, что мальчику тут на уши вешала? Забудь, он другое дело, для него еще есть надежда.
А для меня разве нет? Для меня – разве нет?!
– К черту, – проворчала она вслух и встала. Мальчик тоже встал, чтобы открыть ей дверь. – А ты верующий? – спросила она Ариэля в дверях.
– Нет. Мои родители сказали, что в восемнадцать я сам смогу выбрать себе веру, если захочу. Сами они агностики.
– Ну и как, уже что-нибудь выбрал?
Он усмехнулся.
– Могу, например, в христианство перейти.
– Э-э-э, нет, это зря, парень. Христианам жениться можно только на единоверцах, и только один раз за всю жизнь.
– Тогда я найду себе христианку. На всю жизнь, – он посмотрел на нее в упор, и Нэлза почему-то отвела глаза.
– Долго искать придется, парень, – сказала она, хлопнула его по плечу и отправилась спать.
* * *
Нэлза выдержала еще две недели упадочного безделья, пьянства и ежеутренних мук при выборе нового наряда, после чего отозвала Нэргана в сторонку и объявила, что уезжает вместе с Ариэлем.
– Не можем же мы вечно пользоваться твоим гостеприимством, Джарт. Пора бы для разнообразия и поработать. Мне как раз подвернулся выгодный контракт.
– Если бы вы вечно пользовались моим гостеприимством, я был бы только рад, – сказал Нэрган сумрачно. – Скажи честно, Нэлза, вы ведь из-за меня уезжаете? Тебя Ариэль попросил?
– Разве я тебе когда-нибудь врала? Нет, он меня не просил, но так будет лучше для вас обоих. И для меня тоже, потому что я скучаю по "Авроре" и хочу опять заняться делом. И тошно уже смотреть на ваши кислые физиономии.
– Нэлза, может, ты мне объяснишь, что я сделал не так?
Она легко прикоснулась пальцами к его руке, лежащей на парапете балкона, и сказала:
– Ты все делал так, Джарт, если тебя это утешит. Но ты выбрал не тот объект. Жизнь слишком круто обошлась с мальчиком, так что ему простительно быть несколько… холодным. Может быть, он оттает через пару лет, а может быть, никогда. А может быть, через пару лет ты сам потеряешь к нему всякий интерес, когда он подрастет и лишится своей ангельской чистоты и кротости, которая так убойно действует на парней вроде тебя.
– Ты никогда не стесняешься резать правду-матку в глаза, – пробурчал Нэрган, отворачиваясь.
– Самые действенные лекарства – горькие, дружище.
– Вы с ним очень похожи, ты знаешь? – Нэрган смотрел в темноту сада, опираясь локтями о парапет. – Он даже словечки твои и жесты копирует.
Она улыбнулась.
– Ты на свою команду посмотри. От них за парсек несет Джартом Нэрганом. Давно все перезаразились твоим специфическим юмором.
– Я не об этом, – тихо сказал он. – Тебя ведь жизнь тоже не жаловала, верно?
Нэлза молчала. Нэрган посмотрел через плечо на ее профиль, едва вырисовывающийся в темноте.
– Ты никогда не рассказывала, что с тобой произошло.
Когда-то подобное проявление любопытства приводило ее в ярость. Но сейчас она не чувствовала ничего, кроме душевной усталости.
– Не только тебе. Никому. Никогда.
Нэрган не скрывал горечи:
– Вот поэтому вы с Ариэлем нашли друг друга. Оба живете на обломках разбитого корабля, вместо того чтобы строить новый.
Несчастная любовь как будто придала Нэргану мудрости – раньше она не слышала от него таких глубокомысленных слов.
– Чего ты от меня хочешь, Джарт? Меня моя жизнь устраивает. Ариэля, насколько я могу судить, тоже.
– Улитку тоже устраивает ее раковина.
– Вот и нечего пытаться вытащить ее оттуда. Вряд ли улитка будет тебе благодарна.
– Мальчик любит тебя, ты знаешь? – Нэрган, похоже, не слушал ее, думая о своем.
– Глупости.
– Когда ты к человеку неравнодушен, сразу начинаешь замечать, на кого и как он смотрит, Нэлза. Я не слепой и не слабоумный.
Нэлза снова надолго замолчала, глядя прямо перед собой. Нэрган тоже ничего не говорил, дожидаясь ее ответа.
– Даже если что-то есть, то пройдет, – сказала она наконец. – Какая, к черту, любовь? Так, коктейльчик: благодарность, восхищение, сексуальная травма, влечение к жутковатому и таинственному. Мальчишка! Им всегда нужен кумир, вот он выбрал в кумиры меня. Больше просто кандидатов не было на тот момент.
– Удивляюсь я на тебя, Нэлза. Такая умная женщина, а временами проявляешь редкостную тупость.
Нэрган сказал это грустно, что исключало намерение банально нахамить. Она удивленно моргнула.
– Не поняла?
– Он уже давно не мальчишка, что бы ты там себе ни думала. Он тебя любит по-настоящему, как мужчина любит женщину. Только он никогда не сделает шага навстречу, потому что знает: ты его оттолкнешь. Или вообще выставишь вон с корабля.
– Ты что, обкурился, Джарт? – она рассмеялась. – Что за чушь? Если называть вещи своими именами, я урод, каких поискать.
– Ты дура, каких поискать, – жестко сказал Нэрган. – Если бы не твоя дурацкая фобия, ты могла бы любовников хоть каждый день менять. Есть люди, которых стоит пальцем поманить, и они будут носить тебя на руках. Когда-то я сам был первым в очереди.
Он отвернулся и выдал без перехода: