- На западе, среди других фургонов, есть тело мужчины.
- Мы найдем его, - пообещал Тыква.
- Местность в основном очищена, - заметил Грант. - Должно быть, были другие группы Ваниямпи.
- Это так, - подтвердил Тыква.
- Они все ещё поблизости? – нервно спросил Грант.
- Я не знаю.
Потенциальный объект беспокойства Гранта, в настоящее время меня не волновал.
- Сколько всего было больших фургонов, таких как те, что на западе? Спросил я Тыкву.
- Более чем сто, - подумав, ответил Тыква.
- Сколько там было почти квадратных меньшего размера фургонов, таких как этот? – спросил я, указывая на остатки самого близкого фургона, одного из тех, которые были с колонной наёмников.
- Семнадцать.
Эта информация мне пришлась по вкусу. В колонне виденной мной тоже было семнадцать таких фургонов. Таким образом, всё совпадало. Монстры, которые сидели в них, полагаю один на фургон, учитывая территориальность и раздражительность кюров, теперь двигаются пешком. Возможно, кое-кто был убит в сражении.
- Сколько могил выкопали Вы, и другие Ваниямпи? – поинтересовался я.
- Более чем одну тысячу.
Я присвистнул. Потери были действительно огромны.
- И Ты должен понять, - сказал Грант. - Дикари уже очистили местность от своих собственных погибших.
На мгновение я был ошеломлен.
- Это было паническое бегство и резня, - напомнил Грант. – Насколько мы узнали от Стеблей кукурузы.
- Сколько могил, Вы выкопали для поселенцев, тех, кто был около больших фургонов?
- Чуть более чем четыреста, - посчитал Тыква. Он оглянулся назад к другим, ища подтверждения.
- Да, - подтвердили из толпы.
- Похоже, они уничтожили почти всех мужчин поселенцев, - отметил Грант.
Я кивнул. По-видимому, первое нападение имело место именно там, на той части колонны. Кроме того, у поселенцев было меньше возможностей к сопротивлению, чем у солдат.
- Около шестисот солдат тогда были убито, - прикинул Грант.
- Да, - подтвердил Тыква.
- Да, - согласился кто-то из толпы Ваниямпи.
- Это чрезвычайно интересно, - сказал я, обращаясь к Гранту. -Получается, что приблизительно четыреста солдат сбежали.
- То, что они не лежат здесь, не означает, что они не убиты, - не поддержал моего оптимизма Грант. - Их, скорее всего, преследовали и убивали на протяжении нескольких пасангов по степи.
- Фургоны, однозначно, подверглись разграблению, - отозвался я. - Наши друзья, возможно, сделали паузу для грабежа. К тому же, я не знаю, насколько их стиль войны хорошо приспособлен, к нападению на обороняющуюся колонну, хорошо подготовленную и сплоченную, находящуюся под охраной.
- И я не знаю, - сказал Грант, пожав плечами.
- А животные, - я вновь обратился к Тыкве, - такие как то, что угрожало Вам, скольких из них Вы похоронили, если таковые вообще были?
- Девять. Но мы не хоронили их, поскольку они не были людьми.
В расстройстве я ударил себя по бедру.
- Где эти тела?
Я хотел определить, были ли Ког и Сардак среди павших.
- Мы не знаем, - ответил Тыква. - Пересмешники на веревках вытащили их из этой местности.
- Я думаю, что они просто не знали, что с ними делать, - присоединился к разговору один из Ваниямпи.
Я был в ярости. Только что, я знал об одном выжившем кюре, а теперь их оказалось целых восемь, кто, возможно, избежал истребления дикарями. В действительности, многие дикари, по причинам их верований, возможно, просто отказались бы нападать на них, поскольку они не были существами, с которыми они знакомы. Что, если они были из мира магии? В таком случае, конечно, они не должны были бы подвергаться нападению, их скорее уважали бы и задабривали. Если Сардак выжил, то у меня не было сомнений, что он продолжит неуклонно следовать своей миссии.
- Вы хотите знать судьбу оставшихся в живых? - поинтересовался Тыква. - Вы кажетесь заинтересованными.
- Да, - согласился я.
- Кроме солдат, и животных, и тех, кто, возможно, убежал?
- Да.
- Некоторые дети были оставлены в живых, маленькие дети, - рассказал Тыква. - Они были разбиты на небольшие группы и связаны за шеи. Было четыре таких группы. Пересмешники взяли одну группу, состоящую из шести детей. Другие три группы, состояли из пяти детей каждая, и были поделены между Слинами, Жёлтыми ножами и Кайилиауками.
- А что же Кайила? – удивился я.
- Они не взяли ни одного из детей, - сказала Тыква.
- Детям очень повезло, - заговорили Ваниямпи. - Да. Они будут взяты в загоны Ваниямпи, и поднимутся как Ваниямпи. Какое благословение для них! Всегда лучше, когда Учение может быть дано детям. Это - самый верный способ гарантировать, что они всегда будут Ваниямпи.
Я задавался вопросом, могли ли ужасы и преступления, совершенные друг другу взрослыми, когда-либо соответствовать жестокости, причиненной детям. Мне это казалось маловероятным.
- Были ли ещё оставленные в живых?
- Некоторые достаточно молодые и привлекательные женщины, - сказал Тыква, - но мы не смотрели на них. Они были голые. Им верёвками связали руки, и за шеи привязали к сёдлам. Они должны были сопровождать своих владельцев, на привязи, идя рядом с кайилами.
- И какова по-вашему будет их судьба? – спросил я.
- Мы не смеем размышлять об этом, - ответил Тыква, перепугано и встревожено смотря под ноги, густо краснея при этом.
- Их сделают рабынями, - безжалостно объясни я, - ползая на животе и стоя на коленях перед мужчинами, они будут служить им покорно, полностью и всеми способами.
Тыква задрожал.
- Это верно, не так ли? – спросил я.
- Возможно, - пробормотал Тыква. Он не поднимал глаз, и я видел, что он боялся своей мужественности, и своего пола.
- Разве Ты не хотел бы иметь их служащими тебе подобным образом?
- Нет, нет! – закричал он, не поднимая глаз. - Нет, Нет, нет!
Страсть прозвучавшая в его ответе заинтересовала меня. Я посмотрел на других Ваниямпи, они отводили глаза, смотрясь смотреть в землю.
- Были ли другие оставшиеся в живых?
Он посмотрел на меня, с благодарностью и сказал: - Да, но, кажется, один из них очень ненадолго.
- Не понимаю, - удивился я.
- Мальчик, Пыльноногий, как мне кажется, - пояснил Тыква. - Он был рабом у солдат. Его оставили привязанным к столбу, там, на том холме. Нам приказали поддерживать его, пока мы не покинем это место, а затем оставить его здесь умирать.
- Он говорит о том парне, которого держали рабом в колонне наёмников, они называли его Уртом, - растолковал я Гранту.
Грант пожал плечами. Он не знал об этом, так как прежде мы не разговаривали на эту тему.
- Был кто-то ещё выживший?
- Взрослая женщина, - сказал Тыква, - та, что была с солдатами.
- Превосходно! – воскликнул я. - Это блондинка и прекрасной фигурой?
- Да она блондинка, но нам не разрешено смотреть, на её тело.
- Это была Леди Мира из Венны, - пояснил я Гранту. – Превосходно! Отлично!
- Ты знаешь её? – удивился Грант.
- Мы повстречались однажды, на дороге. Но теперь наша встреча, будет сильно отличаться от того раза, - засмеялся я.
- Что-то не так? - осведомился мой товарищ.
- Ничего, – на этот раз, я не стал объяснять.
Я был доволен, во-первых, что Леди Мира жива. Приятно, что такие женщины живут, особенно когда они закованы в цепи и ошейники. Во-вторых, меня развлекло, что деятельность очередного привлекательного агента Кюров внезапно и окончательно завершилась, причём столь неожиданным и прелестным способом. В-третьих, теперь её можно допросить, и так или иначе, получить рассказ очевидца сражения, по крайней мере, в той части, что касалась её лично.
- Где она? – потребовал я ответа у Тыквы.
- Там, позади того фургона, - указал он. - Мы держим её там, так, чтобы не смотреть на неё.
Я вгляделся в Ваниямпи. Я не мог понять, почему они были такими.
- Задерите свою одежду, - приказал я им, - до талии, быстро.
Они пристыжено повиновались.
- Нет. Их не кастрировали физически. Просто это сделали психологически, через обучение, посредством Учения.
- Коварно, - пробормотал я.
- Да, - согласился Грант.
- Можете опустить свои платья, - разрешил я Ваниямпи. Они поспешно сделали это, разглаживая их, и краснея. Я понукнул свою кайилу к фургону, на который указал Тыква.
17. Раб
- Вы! - закричала, дёрнув ногам.
Приблизившись к ней, я стремительно и легко спешился.
- Почему Ваш кайиловый хлыст отстёгнут? – спросила она с беспокойством.
Я сильно стегнул её хлыстом, попав слева между шеей и плечом. Я не видел смысла в том, чтобы напрасно тратить время на уговоры.
- На колени, - приказал я.
Она встала на колени, быстро, но неуклюже из-за приспособления, надетого на неё. Она испуганно смотрела на меня. В её глазах плескались слезы и удивление. Похоже, это был первый раз, когда она была, таким образом, поражена.
- Вы не отводите глаз от меня, - сказала она, поёжившись.
- Это довольно трудно сделать, - признал я.
Я больше не мог, продолжать своё предприятие в второпях, как планировал. Её очарование, просто, не позволяло мне этого.
Она была ошеломляюще красивой, и я стоял перед нею, смакуя её красоту.
- Пожалуйста, - взмолилась она, со слезами на глазах.
Я медленно обошёл вокруг пленницы.
Она мотнула головой, чтобы перебросить свои волосы вперед, на груди.
Хлыстом поднял волосы, и бросил их обратно за плечи. Она задрожала, когда кожа хлыста коснулась тела.
Я снова внимательно рассмотрел её.
- Как Вы смеете рассматривать меня подобным образом? – возмутилась она.
- Ты красива, - объяснил я.
- Вы ударили меня, - упрекнула она меня.
- Действительно, твоя красота могла бы быть достаточной даже рабыни.
Она посмотрела на меня с удивлением и страхом.
- Да, - добавил я. - Это был лестный комплимент, с моей точки зрения.
- Вы ударили меня, - повторила она.
Я хлопнул хлыстом по своей ладони, и, усмехнувшись, сказал: - Да, и что?
- Вы ударили меня, как если бы я, был кайилой или другим животным, -возмутилась женщина.
- Да.
- Но я свободная! – воскликнула она.
- Ты, не кажешься, мне свободной, - заметил я.
Она стояла на коленях передо мной, абсолютно голая. Она носила импровизированное женское ярмо.
Он представлял собой обрезок крепкой жерди, приблизительно в два дюйма диаметром, и пять футов длиной, просверленный в центре и около краёв. Обрезок размещался на тыльной стороне шеи девушки, и закреплялся на ней длинным шнуром из сыромятной кожи. Один узел был завязан на её левом запястье, затем шнур проходил через сверление в левом конце ярма, и таким образом, запястье плотно подтягивалось к дереву. Тот же самый шнур, пройдя за ярмом и через центральное отверстие, был завязан узлом, чтобы предотвратить появление слабины слева, а затем пять раз был обёрнут вокруг шеи девушки, и, будучи снова завязанным узлом, чтобы не дать ослабнуть теперь уже вправо, возвращался через то же самое отверстие на тыльную сторону ярма, где шёл к следующему отверстию в правой оконечности. Остаток шнура был продёрнут через последнее отверстие и затем, завязан и крепко удерживал правое запястье девушки на месте, вплотную к ярму. И вот теперь я мог полюбоваться полностью и аккуратно упакованной пленницей. Узлы около горла, что не позволяли шнуру дать слабину по направлению к рукам, служили двум функциям: во-первых, они держали запястья девушки плотно прижатыми к ярму, а во-вторых, пресекали любое нежелательное напряжение, которое могло бы появиться в петлях, наброшенных на шею. Задача этих петель держать горло девушки в ярме, надежно и плотно, но не вызывая дискомфорта, и не позволяя ей задушить саму себя дёргая руками.
В связывании женщин гореанские мужчины знают толк. Более длинное ярмо, подобное этому, кстати, обычно, используются при пеших переходах.
Заключенная таким образом, с вытянутыми руками, девушка может напрягаться сколько угодно, но освободить себя не сможет. Меньшое ярмо, приблизительно два - два с половиной фута длиной, аналогичным образом закрепленное, могут использовать в других целях, например во время наслаждение девушкой на мехах. После использования, она всегда может быть поставлена на колени или прикована цепью. Мягкая, плетёная кожаная веревка, усиленная проволочным сердечником, приблизительно пятнадцати или двадцати футов длиной, была пять раз обмотана и завязана на левой лодыжке девушки, и привязана, к оси соседнего фургона. Это - полезная санитарная мера, поскольку девушке, не придётся сидеть или лежать рядом с собственными экскрементами. Проволочный корд в веревке, препятствует попытке перегрызть привязь. Лёгкие цепочки, служащие кордами в шелковых, атласных или бархатных путах, кстати, служат для той же цели, так как их прочности, более чем достаточно для предотвращения освобождения женщины. Кстати, бывает, что для подобного типа связывания женщины используются три отдельных верёвки, две коротких и одна длинная. В этом случае крепления к ярму, каждое запястье связано короткими верёвками. Свободные концы получившихся узлов пропускаются через отверстие, и просто завязываются большим узлом, который не пролезет через маленькие сверления в концах ярма. Таким образом, её запястья удерживаются на своих местах. Конец более длинной верёвки протягивается сквозь центральное отверстие, и также как и в предыдущем случае обматывается петлями вокруг шеи девушки, обычно пять-шесть раз, затем возвращается через отверстие, и, как в случае с запястьями, оба конца связываются крупным узлом, большим по размеру, чем отверстие. Шея девушки, таким образом, удерживается вплотную к ярму. Это, также, конечно, эффективный способ закрепить девушку. Выбор способа крепления женщины к ярму зависит от таких тривиальных условий, как природа и длина доступного материала, например это могут быть веревки, скрученный шёлк, шнуры или ремни. Что до моих собственных предпочтений, возможно, я бы выбрал способ с единой верёвкой. Он надёжен, и за счёт меньшего числа верёвок привлекательней с точки зрения эстетики. Второй же ведёт только к абсолютной беспомощности связанной женщины, но в умах гореан всегда есть место привлекательности её пут. Считается, что они должны использоваться, чтобы подчеркнуть красоту невольницы, так что если лишать свободы, то делать это надо с абсолютным совершенством. Подобное ярмо, кстати, не стоит путать с колодками.
Это обычно - пара досок с одной стороны соединённых шарнирной петлёй, с выструганными полукруглыми выемками в досках. Запястья и шея девушки прижимаются к выемкам одной доски. Доски закрываются, и связываются или запираются. Её шея и запястья, беспомощны, и удерживаются на месте. Они находятся заключёнными в эффективном и превосходном ограничителе свободы. Иногда девушку запирают в колодки, когда она лежит на спине, при этом, если передняя доска достаточно широка, то невольница не может видеть мужчину и того, что он с ней делает. Она может только чувствовать это. Подобные ощущения можно вызвать в женщине, просто одев ей на голову рабский колпак. Будет ли она при этом связана или нет, это уже как понравится её Господину.
- И тем не менее, я свободна! – гордо заявила Леди Мира.
- Откуда Ты знаешь? – заинтересовался я.
- Я не заклеймена, - сказала она неуверенно.
- Ты же знаешь, конечно, не обязательно носить клеймо, чтобы быть рабыней, - напомнил я ей.
- Спасите меня, - попросила она. – Я хорошо заплачу Вам за свою свободу!
Я улыбнулся. Неужели, эта прекрасная агентесса кюров действительно думает, что я мог бы даже рассматривать её освобождение?
- Освободите меня! Я хорошо заплачу Вам!
- Тебе понравился мой удар? – спросил я.
- Нет!
- Тогда Ты ответишь на все мои вопросы правдиво, прямо и быстро, -предупредил я.
- Что Вы хотите знать? – спросила она в растерянности.
- Ты красива в этом ярме, - похвалил я.
- Спасибо, - неуверенно ответила она.
- Оно тебе идёт.
- Спасибо, - прошептала она.
- Возможно, Ты родилась рабыней, - заметил я.
Она посмотрела на меня и сказала: - Спасибо.
- А теперь кратко опиши мне произошедшее здесь сражение, - потребовал я.
Я обернулся, услышав небольшой шум позади себя. Несколько Ваниямпи приблизились к фургону.
- Я вижу, что Вы нашли её, - сказал Тыква.
- Да.
Я отметил, что ни он, ни кто-либо другой из Ваниямпи, не смотрели, явно и непосредственно на женщину, хотя она была красива и связана.
- Это Вы, раздели эту красотку?
- Нет, нет, - торопливо залепетал Тыква. - Это сделали краснокожие владельцы.
- Тогда, должно быть, это Вы, привязали её к ярму так красиво и хорошо.
- Нет, нет, - причитал Тыква. - Это, также, было сделано краснокожими Господами.
- Я понимаю, - сказал я.
Я конечно предполагал, что это не Ваниямпи сорвали одежду с женщины, и не они обездвижили её столь просто, и все же столь эффективно и блестяще.
- Мы привязали её позади фургона потому, что мы не должны были смотреть на неё, но делая это мы отводили глаза от неё, насколько это было возможно.
- Ваши краснокожие владельцы разрешили вам это?
- Да, - сказала Тыква. - Для развлечения, они принимали наши просьбы.
- Это было одной из них.
- Да, - ответил Тыква.
- Опиши мне, как протекало сражение, насколько Ты в этом разбираешься, - приказал я раздетой белокурой пленнице, уделяя ей толику своего внимание ещё раз.
- Пожалуйста, скажите кто эти люди? Они даже не смотрят на меня. Я что настолько уродливая или отталкивающая?
- Ты ни уродливая, и не отталкивающая, - успокоил я женщину. - На обычном гореанском невольничьем рынке Ты бы стоила как рабыня среднего уровня. Соответственно, Ты довольно красива.
- Кто они? – прошептала она со страхом. - Они - мужчины?
- Их называют Ваниямпи, - объяснил я, - в переводе с языка Пыльноногих и Кайила на гореанский получится "прирученный скот".
- Они - мужчины? – переспросила она.
- Это - интересный вопрос. Я сам не знаю.
Девушка вздрогнула. Гореанка по рождению она была незнакома, по крайней мере, лично, с такими организмами. Если бы она была Земного происхождения, конечно, она была бы поражена гораздо меньше, поскольку подобные существа ей показались бы намного более знакомыми. На загаженных лугах Земли пасутся многочисленные стада Ваниямпи.
- Начинай, - потребовал я.
- Мы ничего не боялись, мы верили в наши силы, мы были неукротимы. Мы не ожидали проблем. Мы считали, безумием, попытку напасть на нас. Были выставлены недостаточные дозоры. Дежурства неслись из рук вон плохо.
- Продолжай.
- Десять дней назад считая сегодняшний, произошло нападение. Оно началось около восьмого ана. Наши фургоны были растянуты в линию, тарларионы уже запряжены. Мы заметили небольшую группу верховых краснокожих на юго-востоке. Альфред, капитан из Порт-Олни, во главе двухсот всадников, больше для развлечения, чем из практических соображений, поскакал в их сторону, чтобы отпугнуть. Мы поднялись на фургонах, чтобы посмотреть.