– В Париже! Значит, ты уезжаешь?
– Ненадолго, – ответил Джулиан и отвел глаза. – Всего каких-нибудь три месяца.
Всего три месяца! Для Люси это была целая вечность, полная одиночества.
– Я буду скучать, – тихо сказала она. – Тебе хочется ехать?
– Да. Париж – красивый город. Ты там была?
– Нет, труппа ездила туда пять лет назад, я тогда была слишком молода.
– Я забыл, что балет – вся твоя жизнь. – Джулиан вертел между пальцев бокал. – Интересно, была бы ты счастлива без него?
Сердце Люси забилось.
– Это зависит от причины, по которой я откажусь от балета.
– Например, если ты выйдешь замуж и не сможешь продолжать танцевать.
– Тогда я должна буду очень любить этого мужчину.
Она опустила глаза, надеясь, что Джулиан скажет что-то важное, но он взглянул на часы:
– Черт, я и не знал, что уже так поздно! Завтра мне надо ехать первым поездом.
Люси быстро вскинула голову.
– Так рано?
– Пока еще не в Париж, я уезжаю не раньше чем через две недели. Сначала надо съездить в Девон к моей семье.
– Тогда надо идти, ты не должен опоздать. Не стоило тебе приглашать меня.
Люси тут же пожалела об этих словах, а Джулиан покраснел.
– Ты устала, Люси. Хорошо, что мы уже уходим.
Они оставили кофе нетронутым и пошли к машине. В дороге почти все время молчали.
Остановились перед серым каменным зданием пансиона. Ночь была темной, и уличные фонари отбрасывали тени на лицо Люси, отчего она выглядела такой юной и печальной, что Джулиан не выдержал и прикоснулся к ее щеке.
– Не грусти, фея. Я уезжаю не навсегда и, когда вернусь, сразу же свяжусь с тобой.
– Правда?
– Конечно. Я очень люблю балет.
– Только балет?
– И маленькую балерину по имени Люсинда Марлоу.
Люси прикрыла глаза, и на её щеках заблестели слезы.
– Я буду по тебе скучать. Мне нравится "бентли".
– Только "бентли"?
– И высокие, красивые темноволосые мужчины, которые на них ездят.
– Люси, Люси! – Джулиан обнял ее и прикоснулся к губам. Они поцеловались в первый раз, и его удивил ее страстный ответ и собственный внезапный прилив нежности к ней.
Наконец он мягко отстранил ее и отвел волосы со лба. – Спокойной ночи, малышка. Не забудь меня.
– Не забуду, – прошептала она, вылезла из машины и побежала к дому.
Джулиан решил ехать в Девон на следующее утро. Воспоминание о слезах Люси не давало ему покоя, хотелось поскорее покинуть Лондон…
В доме матери было тихо, и, догадавшись, что все обедают, Джулиан прошел через просторную прихожую в комнату. Навстречу ему вышла высокая женщина средних лет, с пухлым спокойным лицом и темными гладкими волосами.
– Сынок, дорогой, как хорошо, что ты приехал! Я ждала тебя только вечером.
– Удалось вырваться пораньше, – ответил он, целуя мать. – Не люблю вести машину в темноте.
– Ты обедал?
– Нет, с удовольствием поем. Пойду только вымою руки.
Поднявшись по узкой лестнице в длинный коридор, Джулиан подумал, как хорошо вновь оказаться дома. Казалось, теплота и уют окутывают его, словно одеялом, здесь он мог позабыть о своих проблемах, о том, что впереди трудная работа, и быть просто любимым сыном.
Комната была уже приготовлена к его приезду, даже ваза с рождественскими розами стояла на столе из тёмного дуба, и, моя руки, он заметил, что мыло с запахом сосны. Мать помнила, что это его любимое!
Тихонько напевая про себя, закрыл дверь и спустился в столовую.
Мать не прикасалась к еде, пока сын не доел грейпфрут.
– Я так редко вижу тебя, что не хочу есть одна. Эта комната слишком просторная для одного человека.
Джулиан нежно взглянул на мать:
– Тогда ты должна есть на кухне, мама. Кстати, как Фрэнсис?
– Хорошо, милый. По крайней мере, я так думаю. Твой братец мне почти ничего не рассказывает.
– Наверное, опять что-то с Энн?
– Боюсь, да. Она хочет, чтобы они переехали в Лондон.
– Но это нелепо. Его дом здесь.
– Я знаю, но Энн так не думает. Она говорит, что этот дом когда-нибудь станет твоим и Фрэнсису не стоит привыкать к поместью. Она отравляет ему жизнь своей настойчивостью, но я не хочу вмешиваться.
– Я сам поговорю с Фрэнсисом. Он не имеет права позволять Энн расстраивать тебя.
Кстати, где они? Я так хотел увидеть их близнецов. Они пообедали раньше?
Миссис Саммерфорд разгладила салфетку.
– Я собиралась сказать тебе, когда ты поешь.
– Сказать что?
– Энн и Фрэнсис здесь больше не живут. Они переехали.
– Переехали? Зачем? Куда?
– Не очень далеко, милый, в Мэйфилдс. Это около двух миль от нас. Ты же знаешь, Энн всегда хотела иметь свой дом, хотя я делала все возможное, чтобы она чувствовала себя здесь как в родных стенах. В конце концов, она убедила мужа купить маленький домик. В нем нет даже отдельной детской, но Энн была настроена так решительно, что Фрэнсис просто не мог больше сопротивляться, хотя и заявил, что не согласен ехать в Лондон. Он по-прежнему помогает мистеру Харди, так что надо быть благодарными хотя бы за это.
Джулиан сделал нетерпеливый жест.
– Я не могу понять, почему Энн захотела переехать в крошечный домик, когда могла остаться с тобой.
– В наши дни молодые женщины хотят быть независимыми. – Миссис Саммерфорд подала мясо. – Я даже предложила переделать второй этаж в отдельную квартиру, но она ничего не хотела слушать. Все твердила, что ты тоже женишься и захочешь привезти сюда свою жену. В общем, мне пришлось смириться с ее решением. Они живут недалеко, так что я могу видеть Фрэнсиса каждый день, ему удобнее обедать здесь, чем возвращаться в Мэйфилдс.
Но сегодня у Энн день рождения, так что, естественно, он решил обедать с ней.
– День рождения! А я забыл купить ей подарок.
– Ничего. Я уже послала ей от нас пару серебряных канделябров, помнишь, тех маленьких на моем туалетном столике. Они всегда ей очень нравились.
– Ты слишком добра. – Джулиан взял мать за руку. – Мы этого не заслуживаем, и меньше всего Энн.
– Чушь! Какая тогда от меня польза, если я не смогу помогать своим детям?
– Не говори так, ты – главное в нашей жизни.
Женщина слабо улыбнулась:
– Мне достаточно слышать, что ты так говоришь. Иногда мне хочется бросить дом и повсюду сопровождать тебя. Я должна обустраивать твой быт, мне ненавистна мысль, что ты можешь жить в каком-нибудь тесном клубе или отеле. Но я боюсь стать тебе обузой, поэтому продолжаю жить здесь и ждать твоего возвращения.
– Ты никогда не будешь мне обузой, мама! Ты ведь знаешь, как много для меня значит возвращаться домой, где все осталось по-прежнему.
– Я рада. Мне хочется, чтобы так было всегда.
Но уютный дом в этот раз не приносил Джулиану обычного удовлетворения, и даже посещение Энн и Фрэнсиса в их маленьком простом доме и игры с племянниками-близнецами не смогли избавить его от смутного беспокойства. Когда они с матерью пили чай в гостиной, она заметила это.
– Что случилось, сынок, ты плохо себя чувствуешь?
Джулиан подошел к широкому окну и уставился на лужайки, спускающиеся к такому же серому, как небо, морю.
– Возможно, я просто устал, мама. Мне сложнее привыкнуть к жизни здесь после нескольких месяцев в городе.
– Тебя слишком загружают работой, милый. Я напишу Мэгги Рэнкен, чтобы сэр Джон давал тебе больше отдыха.
Джулиан рассмеялся и оглянулся на мать, сидящую за столом:
– Я уже не школьник, мама. Сэру Джону вряд ли понравится такое замечание.
– Глупый, я знала сэра Джона еще тогда, когда он был моложе тебя. Я чуть не вышла за него замуж, но тут появился твой отец и вскружил мне голову. Как жаль, что он не дожил до этого дня и не увидел, как повзрослели вы с Фрэнсисом. – Миссис Саммерфорд задумчиво уставилась на свое обручальное кольцо. – Вообще-то, когда дети становятся на ноги, они тут же забывают обо всех жертвах, на которые шли родители ради них. Иногда мне кажется, что было бы проще, если бы у меня была дочь. Девушка почти не изменяется после замужества, но мужчина… – Она пожала плечами. – Когда сын женится, мать ему больше не нужна. Энн меня не любит, и я боюсь, что она настроит Фрэнсиса против меня.
Помолчав, мать сменила тему разговора:
– Сколько ты здесь пробудешь?
– Около недели. Пока не уверен.
Джулиан встал и медленно прошелся по комнате, то поправляя картину на стене, то проводя рукой по клавишам кабинетного рояля у окна. Цвета в комнате были приглушенными и мягкими, каждый предмет будто сливался с другим, постоянно напоминая о Люси. Как прекрасно она будет смотреться в этом доме и как полюбит его! Уверенный, что она живет лишь на чае и жестких булочках, он думал, что здоровая пища и деревенский воздух пойдут ей на пользу, и ему хотелось заботиться о ней.
Внезапно его пронзила мысль, что он не вынесет, если Люси исчезнет из его жизни. Не видеть ее смеющегося лица, не держать в объятиях ее хрупкое тело невыносимо, и Джулиан понял, что не покинет Англию, не увидев девушку еще раз.
Через пару дней он сказал, что его вызывают в министерство досрочно, оправдывая себя тем, что для матери сейчас важнее отношения с Фрэнсисом.
По пути в Лондон с каждой милей нетерпение становилось сильнее. Джулиан был изумлен, что столь невинная дружба могла перерасти в такое сильное чувство, и он вспомнил, что поцеловал Люси всего один раз.
В клубе Джулиан неторопливо принял ванну и переоделся, зная, что Люси освободится только поздно вечером, и три часа спустя, остановив машину у театра, вышел из нее. Наконец из дверей высыпали девушки, а за ними появилась Люси со спутником. Она оживленно разговаривала с ним, и мужчина небрежно подхватил ее под руку.
Неожиданно обернувшись, Люси увидела знакомое лицо и замерла.
– Джулиан!
Девушка бросилась к нему, и он обхватил руками ее дрожащее тело.
– Я и не думала, что четыре месяца пройдут так быстро! – Она обернулась к спутнику, который ожидал с плохо скрытым раздражением: – Пирз, мой друг командирован в Париж, и я думала, что он уже уехал.
– Да? – Пирз иронично глянул на Джулиана, потом перевел понимающий взгляд на Люси. – Все понятно. Но не забудь, что я жду тебя завтра утром.
После легкого кивка изящная фигура хореографа стала удаляться, и Люси виновато посмотрела вслед:
– Бедный Пирз, он хотел рассказать мне о новом балете.
– Тебе жаль?
– Конечно нет, я хочу быть с тобой. Ты ревнуешь?
– У меня есть основания?
– Нет, Пирз – просто часть моей работы. Пойдем, уже холодно.
Джулиан усадил девушку в машину и завел мотор.
– Куда мы поедем? – спросила Люси.
– Я хотел сходить с тобой на танцы.
– Да это настоящий праздник! Хотя танцевать с тобой – это что-то новенькое.
Через несколько минут они подъехали к солидному зданию ресторана в Челси.
– Идем, я заказал столик рядом с танцплощадкой, – сказал Джулиан.
Он не захотел танцевать с Люси, пока она как следует не поест, и то и дело подкладывал ей на тарелку. После вина ее лицо чуть порозовело, и наконец Джулиан поднялся и взял ее за руку.
И вот девушка в его объятиях. С ней было удивительно приятно танцевать, и, глядя на изгиб ее бровей и светлые ресницы, он не понимал, как мог расстаться с ней.
Люси пыталась отогнать мысль о том, что видит ставшего уже близким ей человека в последний раз, и ее веселость была такой наигранной, что он это заметил.
– Сегодня ты очень взволнованна, девочка. Что произошло во время моего отсутствия, ты получила место примы?
– Боже мой, нет! Этого еще ждать долгие годы.
– Что же тогда?
– Я очень рада снова быть с тобой, пока ты не уехал в Париж…
В ту ночь Джулиан повез Люси не домой, а поехал с ней в Гайд-парк. Они остановились под деревьями на берегу озера. Он взял ее руку и поднес к своим губам.
– У тебя прелестные пальчики, фея. А ты, правда, рада, что я приехал повидаться с тобой перед отъездом?
– Всегда приятно видеть старых друзей.
– Дорогая, не дразни меня!
– Что ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты меня поцеловала.
Люси прижалась к Джулиану. После долгого поцелуя она с улыбкой вздохнула:
– Милый, и дни показались мне годом! Я так по тебе скучала.
– Я тоже скучал, любимая. – Он поднес ее руки к губам и поцеловал. – Береги свои ручки, солнышко, они держат мое сердце.
В течение следующих нескольких дней влюбленные виделись очень часто. Джулиан заезжал за Люси утром и отвозил ее в театр, забирал после обеда и привозил к началу представления, занимая место в партере. Чтобы сделать ему приятное, она пропустила несколько репетиций и не стала рассказывать о гневе Пирза. Время летело так быстро, что не успела Люси оглянуться, как наступил день расставания, и Джулиан уговорил ее в последний раз пропустить репетицию. В десять тридцать она была у дверей, не желая тратить ни минуты времени, которое Джек Деннисон с неохотой выделил ей. Когда на улице появился темнозеленый "бентли", она слетела по ступеням.
Джулиан распахнул дверцу:
– Доброе утро, милая. Ты очень быстро!
– Я тебя ждала. Куда мы едем?
– В отель у реки. Тебе там понравится.
Они добрались до места после полудня и рука об руку бродили по лужайкам, пока не проголодались.
В ресторане было почти пусто, и они выбрали столик в дальнем углу – уютном и теплом.
Пока официант выполнял заказ, тихо ворковали.
– Ты меня любишь, Джулиан?
– Больше всего на свете, Люси. – Он взял ее за руку. – Ты выйдешь за меня замуж?
– Не шути, милый.
– Я не шучу, никогда не был более серьезным. Жду твоего ответа.
– Но…
– У меня в кармане уже три дня лежит разрешение на брак, только я все никак не мог спросить тебя. Мы можем оформить брак в Кэкстон-Холле сегодня же. Я замолвлю словечко в министерстве иностранных дел, чтобы тебе выдали паспорт, и ты поедешь со мной в Париж.
Глаза Люси засияли.
– Джулиан, как это было бы замечательно! Почти что побег. Но как же балет и Пирз?
– К черту балет и твоего хореографа! Ты не можешь посвятить всю жизнь танцам.
– Но это и есть моя жизнь.
– Теперь все будет по-другому. С этой минуты я буду твоей жизнью, милая фея. Так ты выйдешь за меня?
Минуту она серьезно глядела на него, потом ее лицо осветилось любовью.
– Да, Джулиан.
– Тогда вперед! – Он быстро поднялся. – Я не могу спокойно смотреть на тебя и не поцеловать, а метрдотель этого не одобрит.
Джулиан отменил заказ и повел Люси к машине, несколько раз страстно поцеловав по пути.
– Любовь моя, ты никогда не пожалеешь об этом. Клянусь, я сделаю тебя счастливой!
Они были на полпути к Лондону, когда Люси внезапно вспомнила о миссис Саммерфорд.
– Ты сказал о нас своей матери?
– Пока нет, но у нее будет достаточно времени, чтобы свыкнуться с мыслью о моем браке, пока мы в Париже. Если бы я знал, что женюсь, когда ехал в Девон, то все бы ей рассказал. В последнее время она была расстроена из-за моего брата и его жены. Энн хорошая женщина, но плохая невестка.
– Жаль, если она не ладит со свекровью. Обычно от этого страдает и муж.
– Я знал, что ты поймешь. Уверен, вы с мамой замечательно поладите.
– Надеюсь, Джулиан. Нас будет объединять любовь к тебе.
Он наклонился ее поцеловать, и она обвила руками его шею.
– Джулиан, я так счастлива! Когда я в последний раз простилась с тобой, то думала, что умру.
– Бесценная моя, каким же дураком я был! Тебе очень жалко бросать балет?
– Сначала мне будет его не хватать, но я заставлю тебя компенсировать эту потерю. Лучше уж через пятьдесят лет я буду старой доброй миссис Саммерфорд, чем одряхлевшей эксцентричной балериной.
– Тебе это не грозит, моя маленькая балерина. – Джулиан ущипнул ее за ухо. – Ты не сможешь вернуться к балету, наверное, меня снова пошлют за границу, а я не хочу оставлять тебя.
Люси покрыла его лицо поцелуями.
– Я не смогу без тебя жить!
Их бракосочетание получилось очень необычным, потому что Люси никогда не представляла себя в роли невесты, а в воображении жениха представала фигура в белом шелковом платье, плывущая к нему по проходу церкви. Но он был слишком увлечен любимой, чтобы замечать суровость обстановки, слишком счастлив, чтобы беспокоиться о том, что скажет мать, и убежден, что в его жене она наконец найдет невестку, о которой мечтала. В отличие от этой чертовки Энн и несчастливой истории с Фрэнсисом.
Вздрогнув, Джулиан сообразил, что ему показывают, где поставить подпись. После этого чиновник пожал молодым руки и пожелал счастья.
На пути к машине Люси повертела на пальце обручальное кольцо, с восторгом глядя на него.
– Это первая и символическая драгоценность в моей жизни. Теперь я миссис Джулиан Саммерфорд! Как красиво звучит. Ты должен относиться ко мне с уважением, я замужняя женщина.
Джулиан отвесил жене поклон, а та вдруг спохватилась:
– Чуть не забыла! Мне же надо сказать обо всем Пирзу и Деннисону.
– Теперь они уже ничего не смогут сделать. Ты ведь не подписывала контракт?
– Да, и я думаю, Деннисон не станет меня удерживать. Давай сначала заедем в театр.
– Поехали, – неохотно согласился муж.
В танцевальном зале Деннисон, выразительно пожав плечами, дал Люси понять, как глубоко он разочарован. Но Пирз не скрывал своих чувств и бурно отреагировал:
– Какого черта ты вообще хотела быть балериной, если собиралась все бросить и выйти замуж за первого встречного?
– Джулиан не первый встречный. Я и не собиралась выходить замуж, но когда полюбила…
– Полюбила! – разъяренно прервал ее Пирз. – Балет – твоя первая и единственная любовь. Если ты этого не знала, то теперь уже пора понять.
– Ты не имеешь права так говорить.
– А ты не имеешь права так поступать со мной. Что теперь будет с моим новым балетом?
– Уверена, Деннисон уже принял решение, так что мой уход ничего не изменит. Мое место все равно займет Адана.
– Да я почти уговорил его отдать эту партию тебе.
– Пирз, ты шутишь!
– Иди и спроси сама, если мне не веришь. Последние несколько месяцев мы так хорошо работали. Ты прекрасная партнерша. Вместе мы бы добились славы! А теперь ты все испортила.
– Мне ужасно жаль, Пирз, но ты преуспеешь и без меня. Мое отсутствие ничего не изменит.
– Боже правый! После тринадцати лет работы оставить сцену? Если ты так хотела выйти замуж, то почему не выбрала человека, связанного с балетом?
– Джулиан очень любит балет.
– Любит! – Пирз презрительно скривился. – Ты говоришь так, словно это игрушка или любимое блюдо. И поможет ли ему эта любовь стать достойным мужем для тебя, поможет ли понять, что балет – часть твоей жизни?
– Балет больше не будет частью моей жизни. Я не собираюсь и дальше жить в этом нереальном мире.
– Так, значит? А как же Павлова и Карсавина, они тоже из нереального мира?