Глава 4. Заклиная демонов
Мой глаз гравером стал и образ твой
Запечатлел в моей груди правдиво.
С тех пор служу я рамою живой,
А лучшее в искусстве - перспектива.В. Шекспир Сонет № 24
- Стас, тут к тебе пришли, - вслед за охранником Вера заходит внутрь съемочного павильона. Много света, много места. И жарко.
Стас бросает один быстрый взгляд в сторону двери.
- Витя, проводи.
И снова отворачивается. Он стоит на коленях. В неизменных джинсах и футболке. В руках фотоаппарат. Перед ним на возвышении - эффектная шатенка в трусиках и свитере.
К Вере подходит невысокий щуплый паренек, берет за локоть. В ответ на ее недовольный взгляд прижимает палец к губам и настойчиво тащит Веру куда-то. В итоге ей указывают место, где она может находиться. Все это Вере категорически не нравится. И в этот момент она слышит его голос.
- Вика, не отвлекайся. Не обращай внимание. Смотри на меня. Я здесь. Вот так. Хорошая девочка. Молодец.
Надо было уйти тогда. Как только она это услышала. Потому что дальше начинается такое…
- Посмотри на меня. Я же нравлюсь тебе. Покажи мне это. Взглядом. Губами. Всем своим сексуальным телом. Покажи мне, как сильно ты меня хочешь.
Его голос отчетливо слышно в каждом уголке помещения. Наверное, дело все в том, что здесь пусто. А ведь он говорит негромко. Вере кажется, что он шепчет. Интимным, хрипловатым, завораживающим шепотом.
- О, да, бейби, да. Так хорошо. Покажи мне, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал. Расскажи мне, как у нас это с тобой будет. Так, отлично, умница. Только не подходи ближе. Да, вот так, повернись. И прогнись, глубже, сильнее…
Вере кажется, что его голос звучит у нее в голове. Она с трудом подавляет желание выгнуться. Глубже, сильнее… Вера трясет головой и поворачивается к своему провожатому. Вите все по барабану, он сосредоточенно рассматривает какую-то фиговину на осветительной установке. Или как это там называется.
- Так, а теперь снимай этот чертов свитер. Только медленно. Когда я скажу "Стоп", остановись. Вот так, отлично. Стоп.
Стас двигается вокруг с грацией огромной кошки. Здоровенный фотоаппарат в его руках кажется невесомым.
- Давай дальше. Хорошо. Руки выше. Вот так. Покажи мне свою грудь. Ты супер, детка.
Вера закрывает глаза. Но успевает увидеть: Вика действительно супер. А Вера испытывает иррациональное желание оказаться на ее месте.
- Света! - от громкого голоса Стаса она вздрагивает. Открывает глаза. Вика уходит в сопровождении высокой коротко стриженой брюнетки. А Стас идет к ней.
- Привет. Извини, что не встретил. Тут лучше не прерываться. Как видишь, ничего сложного. Главное - не волноваться и расслабиться.
Да-как-будто-это-в-принципе-возможно!
Вера не успевает ничего ответить.
- Вить, давай попробуем выставить другую световую схему.
Вера заторможено наблюдает, как они передвигают осветительные приборы, что-то на них регулируют. В студию возвращается Вика. Томно улыбается, подходя к Стасу. Теперь на ней какая-то бирюзовая сорочка с перьями. Кладет руку на его плечо. Стас резко освобождается.
- Света! - опять орет он, - Что у нас с волосами? Где, мать твою, локоны?
- А что я сделаю, - брюнетка Света появляется в студии, - если на волосах уже был лак. Все, что смогла.
- Так смоги больше!
- Ну, я могу вымыть ей голову…
- Ты в своем уме? - Стас стучит по циферблату наручных часов. - Даю тебе десять минут.
Разворачивает обиженную Вику и легонько подталкивает ее под попу.
- Беги, малыш. Света сейчас все исправит.
Света бросает поверх Викиной головы уничтожающий взгляд, и они удаляются.
Стас еще раз обходит осветительные приборы, потом начинает регулировать что-то на фотоаппарате. Подходит к Вере.
- Ну, как тебе? - все это, не отрывая взгляда от своего чертова фотоаппарата.
Вера начинает заводиться.
- У вас всегда…ТАК?
- Когда как, - Стас на секунду отвлекается, поднимает на Веру взгляд. - Увеличу-ка я, пожалуй, выдержку.
- А?
- Стас, - окликает его Света.
Тот мгновенно поворачивается.
- Ну, вот другое дело.
Вика поднимается на подиум.
- Ста-а-а-ас, - томно и протяжно выдыхает она. - Как я тебе?
- Бесподобно! Вить, со схемой мы угадали.
- Ты поцелуешь меня?
Стас не делает ни малейшей попытки подойти ближе.
- Помнишь, о чем мы с тобой говорили перед съемкой? Я прикасаюсь к тебе вот этим, - ладонь Стаса обнимает снизу объектив камеры. - Давай, покажи мне, как ты этого хочешь.
- А потом, потом ты меня поцелуешь?
- Потом - все, что хочешь.
Минут через десять Вера потихоньку покидает фотостудию. Потому что ЭТО опять начинается. Хриплый жаркий шепот, который, кажется, звучит у нее в ушах. Влажные откровенные слова. И никому, нафиг, нет до нее дела. И нет никакого желания дожидаться обещанного Стасом "потом".
* * *
Вера решает прогуляться. Остыть не мешает. Да и дать нагрузку ногам для нее всегда означает возможность хорошенько подумать. Что ж поделать, если ей лучше всего думается на ходу. Несмотря на сырой апрельский ветер и попадающиеся по дороге лужи.
А подумать есть о чем. Черт, вот зачем он ее пригласил?! Чтобы показать, какой он офигенно крутой мачо? Как от него любая девка млеет, от одних только слов? И каких слов! Неужели думает, что после всего увиденного она будет с ним… У Веры нет ни малейшего понятия, как называется то, что она сегодня видела. Но она это делать не будет. Точно.
Два часа бодрым шагом заставляют Веру смотреть на события в фотостудии значительно более спокойно. Что сейчас действительно важно, так это то, что ноги гудят. Все, в ванну и спать.
* * *
И опять звонок в дверь. После ванны Вера завалилась в постель в чем мать родила. Поэтому сейчас приходится, под разливающуюся трель звонка, поспешно искать какую-то одежду, натягивать ее на себя.
- Вера, ты куда пропала? - на пороге Соловьев. Он в куртке, шею обматывает пижонский шарф. Видно, он только что с улицы.
Вера молчит. Когда она видит его спросонья, выдать удачную реплику удается через раз.
- Вер, - Стас не дожидается приглашения и шагает через порог, - ты себя плохо чувствуешь?
- Нормально, - со сна ее голос звучит хрипло.
- Ты исчезла так внезапно. Да и выглядишь, - он легко касается торчащих во все стороны волос, - неважно.
А как еще выглядеть, если лечь спать с мокрой головой!
- Стас, у тебя ко мне дело? - тон резок.
Он удивленно моргает.
- Мне кажется, нам есть что обсудить.
Бл*, еще один любитель "все обсудить"! Вера открывает рот, чтобы выдать наконец-то оформившиеся в голове гадости…
- Вкусная пицца, горячая пицца, - напевает мурлыкающим голосом Стас, - "Квадро кальцоне". Четыре сыра. Десять минут как из духовки. А злым капризным девчонкам не полагается.
Он ОПЯТЬ улыбается. Нет, это надо запретить! Международной конвенцией по защите прав человека.
- Вер, просыпайся и приходи. Есть новости.
Разворачивается и уходит.
Вот что ей точно надо было сделать, так это закрыть дверь, отключить дверной звонок и лечь дальше спать. Вместо этого, она, ведомая демонами саморазрушения, поперлась к Соловьеву. Правда, в отместку самой себе, прихорашиваться не стала. Волосы, как были, не расчесывая, стянула в хвост. Спортивные штаны и футболка довершили образ пэтэушницы. По этому поводу Вера даже линзы одела, чтоб очками не портить красоту такую.
У Соловьева, как всегда, не заперто. Сам Стас, сняв куртку и шарф, режет пиццу. Верин внешний вид оставляет без комментариев. Ясен пень, какое дело небожителям до внешности каких-то жалких людишек. Стас ставит тарелки с пиццей на барную стойку.
- Ну, как, тебе понравилось?
- Отвратительно! - Вера решает, что высказать все, что она думает по поводу увиденного сегодня - единственно возможный способ сохранить рассудок.
- Согласен, - Стас садится сам, делает приглашающий жест. - Курица редкостная. Ну, что делать. Не всегда есть возможность выбирать, с кем работать. Жаль, что ты не видела, как работают настоящие профессионалы. Но зато увидела, что ничего запредельного в этом нет. Если уж такие страшненькие и глупенькие справляются, то тебе сам Бог велел.
Стас успевает справиться со своей порцией пиццы к тому моменту, когда у Веры появляется какая-то разумная версия ответа на его слова. Потому что он просто переворачивает с ног на голову все ее впечатления от посещения фотосъемок. Впрочем, нельзя сказать, что, перевернутые, ее впечатления нравятся ей больше. Все как-то неправильно. Кроме последней фразы. Но ею она насладится потом.
- А, по-моему, девушка просто красавица, - наконец, говорит Вера, вспоминая эффектную раскованную Вику.
Стас фыркает. Встает, отходит за второй порцией пиццы.
- Нашла красавицу! Нос утиный, скулы плоские. Про ноги я вообще молчу.
- Что-то я ни одной некрасивой девушки на твоих фото не видела! - бросает Вера. С ужасом спохватывается, что выдала себя и свой интерес к нему с головой. Однако, Стас никак не проявляет своего удивления фактом знакомства Веры с его работами.
- Мастерство, детка. Мое и стилистов-визажистов. Если б ты знала, с чем иногда приходиться работать, - картинно вздыхает Стас, между делом приканчивая вторую порцию пиццы.
Вот это самое "с чем" почему-то невероятно злит Веру.
- Ты хоть представляешь, какое действие ты на них оказываешь? - непроизвольно Верин голос звучит громче, чем обычно.
- Конечно, знаю, - Стас пожимает плечами. Как ее бесит этот жест! Потому что сразу видно, какие они у него широченные, и как перекатываются мускулы под тканью футболки. - Более того, я этим нагло пользуюсь.
Стас внимательно смотрит на нее.
- Вер, только не говори мне, что ТЫ повелась на всю эту ботву.
- Не понимаю, о чем ты, - Вера вдруг решает, что она очень хочет пиццу.
- Это же просто слова. Они ничего не значат. Я еще и не такое говорю, чтобы добиться нужной мне реакции.
- Это какой же?
- Да разной. Смотря какое фото. Чаще всего страсть, желание, возбуждение, - Стас говорит все это совершенно обыденным голосом, а Веру начинает тихонько потряхивать от злости. "Не заводись, - уговаривает себя она. - Для него это часть работы". Но день, видимо, сегодня такой, что благоразумные намерения так и остаются намерениями.
- А что потом? Ты трахаешь каждую модель, которую снимаешь? - Вера получает почти физическое удовольствие, произнося "трахаешь", выделяя его интонацией. Ей хочется обидеть Стаса, ей хочется ссоры, перебранки, скандала, в конце концов.
- Ну, если бы это было так, я бы работал на одну "Виагру", - Стас чуть заметно усмехается. Пока Вера гневается, он успевает заварить чай и принести чашки.
- Некоторые из моделей имеют мужей или бойфрендов. А еще я, знаешь ли, и мужиков иногда снимаю. Ввиду моей унылой гетеросексуальной ориентации и наличию неких псевдоморальных принципов со всеми трахаться никак не получается. Только с самыми лучшими.
Стас обнимает ладонями кружку и смотрит поверх нее на Веру.
- Вер, да не обращай внимания на то, что сегодня было. Ты же разумная и вменяемая женщина. С тобой все по-другому будет.
Услышав, как ее называют "разумной и вменяемой женщиной" (!), Вера стервенеет. Рявкает "Нет" и уходит, хлопнув дверью. Потом стыдно, конечно. Но она уже приняла решение. Никогда в жизни она больше не будет разговаривать с этим озабоченным подонком. Если она для него всего лишь "разумная и вменяемая женщина".
Одного Вера не учла. Со Стасом она была знакома всего пять дней и не знала, какой он упрямый. Он уговаривал ее две недели. И все-таки уговорил.
Глава 5. Многоликие
"История Красавицы и Чудовища появляется во многих
культурах в разных формах. Красавица разлучена с Чудовищем,
и в этот момент оно умирает, не в силах перенести разлуку.
В горе девушка оплакивает Чудовище, чары рассеиваются
и оно превращается в прекрасного юношу.
Иногда Красавица должна отправиться на край света,
чтобы его расколдовать, иногда достаточно одной ее слезы".
Анна Маслова "Красавица и чудовище"
Раньше фраза: "Фотосессия - это тяжкий труд" Веру бы в лучшем случае насмешила. В худшем - вызвала бы глухое раздражение. Сейчас она готова подписаться под каждым словом. Кровью.
В кровь были стерты пальцы от тетивы на луке. Несмотря на то, что он бутафорский. Вера не знала, куда девать руки, куда смотреть. У нее был загнанный и полный паники взгляд. Стас психовал и орал, потом выгнал всех, кроме Веры, из павильона. Спустя два часа выгнал и ее домой, сказав, что ему нужно просмотреть отснятый материал и понять, где же он косячит.
В следующий раз было еще хуже. Потому что с киностудии привезли чертовы доспехи. Одевали Веру в них вдвоем знакомая Вере стилист Света и костюмер со студии. Вера нервничала, ибо не привыкла стоять полуголой перед незнакомыми людьми. Пусть и женщинами. У Светы тоже было маловато опыта в прилаживании рыцарских доспехов к женскому телу. Короче, заглянувшему с невинным вопросом: "Сколько можно копаться?" Соловьеву в голову полетела латная рукавица.
Все это было неимоверно сложно. Тело ныло от непривычных нагрузок. Особенно руки и плечи. Меч, хоть и ненастоящий, весил, казалось Вере, тонны. Стас опять выгнал всех из павильона. Вера внутренне сжалась, готовая к тому, что сейчас он опять начнет требовать от нее чего-то невозможного. А вместо этого…
- Тебе не кажется, что Джойс был психом? - Стас опять крутит что-то на фотоаппарате.
- А? - Вере кажется, что она ослышалась. Опускает поднятый меч, утыкая его в пол перед собой.
- Я, когда читал "Улисса", не раз думал о том, что ему надо не книжки писать, а у хорошего врача лечиться.
- Ты хоть представляешь, в какое время и в какой стране он жил? И что ему пришлось пережить?
- Я же не историк, чтобы это знать. Я простой читатель, мне не понятно…
- Чтобы понятно было, надо мозги включать…
Потом, спустя несколько часов съемки, Вера поняла, ЧТО он сделал. Он ее тоже завел. Только по-другому. Его меткие, язвительные, иногда откровенно провокационные реплики заставили ее забыть обо всем - о неудобных доспехах, о тяжелом мече, о ярком свете, о направленном на нее фотоаппарате. Короткие команды Стаса, выдаваемые им между злющими комментариями, Вера выполняла на полном автопилоте. Потому что голова была занята совсем другим. Она была в своей стихии, они спорили, ругались, дело дошло даже до личных оскорблений, но все это было великолепно, интересно, заставляло сердце биться быстрее, а глаза - гореть огнем.
Едва Вера перевела дух, чтобы окончательно расправиться с иллюзиями Стаса относительно Сэлинджера…
- Стоп машина, - Стас подает ей руку, чтобы помочь спуститься. - Ты просто ураган, детка.
Вера спускается с подиума и получает братский поцелуй во влажный лоб.
- Все супер, Вер, - Стас широко улыбается. - Ну, ты меня просто вымотала. Я весь как выжатый лимон. Не знаю, как буду работать дальше. А у тебя на сегодня все.
У него получалось это каждый раз. Заставить ее забыть обо всем, что было вокруг, кроме его голоса и иногда мягких, иногда злых вопросов. Учитывая их плотные графики работы, весь процесс растянулся на месяц. Вера не знала, что из этого получится, но ей это нравилось. Определенно. Да. Вера выучила массу новых слов. И самое главное из них - TFP. Творческая фотосессия. Вот как все это безобразие называлось.
* * *
Звонок. На это раз телефонный. Не открывая глаза, Вера шарит на тумбочке в поисках источника назойливого звука.
- Алло?
- Вера, это просто бомба! Ты почему мне ничего не сказала? Вся литературная общественность прямо на ушах стоит. Какие же вы молодцы! Соловьев просто гений!
Фамилия Стаса заставляет Веру окончательно проснуться. Она прокашливается.
- Матвей, а теперь с самого начала и членораздельно…
Глядя в монитор, Вера четко осознает, насколько противоречивые эмоции ее раздирают. Стас выложил всего одну фотографию. Ту самую, в доспехах. Но она наделала такого…
На ней Вера себя не узнает. Фото нереально красивое. Девушка на фото - КРАСИВАЯ. И настоящая. Как и горящий на заднем фоне замок. Как помятые, в пятнах крови доспехи. Вера-то помнит, что они не настоящие, но здесь, на фото - иллюзия полнейшая.
И лицо. Ее лицо. И не ее. Оно прекрасно. Гнев. Ярость. Огонь возмездия. И легкая горечь разочарования в глазах. Отблеск предательства. Вера понимает, что она совершенно необъективна. Но она готова полностью согласиться с Матвеем. Соловьев - гений. Только почему же он, мерзавец этакий, ей ничего не показал заранее. Вешал лапшу на уши, что не готово.
Дома мерзавца не оказывается. Вера решает привести себя в порядок и позавтракать, прежде чем идти убивать Стаса.
До Соловьева удается дозвониться далеко не сразу. Верины возмущенные вопли отметает сразу. Делал урывками, проект некоммерческий, вчера поздно вечером закончил одну, выложил. Над остальными пахал всю ночь.
- Ты больше ничего не выложишь, пока я не посмотрю, - Вера не понимает, какого фига она злится. Красивее фото у нее не было.
- О’кей. Вечером привезу ноутбук - посмотришь.
- Я хочу сейчас.
- Приезжай, смотри, - голос у Стаса глухой и раздраженный, он диктует адрес.
У него опять съемки в павильоне. На этот раз в каком-то другом. Видимо, он предупреждает охрану, потому что Веру беспрепятственно пропускают. Она теперь тертая и опытная. Тихонько незаметной тенью проскальзывает в павильон, находит себе место, где она не видна и никому не мешает. И наблюдает.
Стас снимает какую-то нереально знойную красотку. На девушке надето только красивое розовое с черным белье и босоножки. Понаблюдав за процессом съемки, Вера интуитивно ощущает разницу. Понимает, что сейчас на подиуме как раз профессиональная модель. Стас говорит короткими отрывистыми командами. Но она физически чувствует напряжение между фотографом и моделью. Даже при том, что Стас не говорит никакой непотребщины. Но она на него ТАК смотрит. Или это признак мегапрофессионализма, или у Веры паранойя…
Наступает перерыв, девушку уводят переодеваться. Стас закрывает лицо руками. Трет его ладонями. Вера вспоминает его слова о том, что он работал над фотографиями всю ночь. Ей становится стыдно. Ну, ладно, все равно уже приперлась…
- Стас?..
- О, привет! Когда ты…
- Я тебе не сильно помешала?
- Да нет.
Вера замечает красные воспаленные глаза.
- Ты сегодня ночью вообще спал?
- Пару часов. Пойдем, я тебе дам ноут, посмотришь пока.
Вера садится тихонько в уголке с ноутбуком. И медленно офигевает. Выбрать какую-то одну невозможно. Веру распирает от гордости. Она всегда ровно относилась к своей внешности. Далеко не уродина. Если приложить определенные усилия, так и вовсе красавица. Но это неинтересно. Потому что скучно. А Вера не любит всего, что скучно.