Чесса медленно задула последнюю свечу. Кухня погрузилась в полную темноту, и в гостиной она заметила мерцающий красный свет. Это был огонек интеркома, показывающий, что микрофон включен. Она тупо смотрела на него, не желая поверить, что случилось самое страшное. Линия связи работала весь вечер. Все эротические разговоры, веселая чепуха о салате и клубнике в шампанском, мечты о будущей семье - все транслировалось в комнату ее сына. Каждое страстное слово, каждый шепот, все слезы и признания, вся ложь. Чесса бросилась к дверям и взлетела по ступенькам в комнату Бобби. Помещение было освещено светом, льющимся из коридора. Поток холодного воздуха пронизал ее до костей. Занавески хлопали на ветру, окно было открыто. Постель была пуста.
Бобби исчез.
Было уже за полночь, когда Ник добрался до места, с которого открывался вид на Уивертон. Несколько машин пряталось в тени, как обычно по воскресеньям. Ник, не обращая на них внимания, остановился у самого обрыва, как сделал это несколько лет назад. Над ним мерцали звезды, а лунный свет серебрил край индиговых облаков, громоздящихся над Сьеррой. Огни города под ним переливались, как бриллианты в сиянии свечей. Его сердце заходилось от боли. Признание сильно ударило по нему. Все, что ему было дорого, строилось на лжи. Все, кому он был дорог, жили среди обмана. Он не мог простить этого. Где-то неподалеку чихнул и зарычал двигатель, зажглись фары, и машина промчалась вниз к боковой дороге. Через несколько секунд она исчезла. Ник безразлично наблюдал за ней. Он был наедине со своей болью и воспоминаниями, реальными и теми, которые он для себя создал.
Звезды исчезали, прячась за облаками, сползавшими к горизонту и открывавшими новые звезды. За ветровым стеклом снова появилось видение. Пушистые, мягкие волосы, яркие голубые глаза, розовые губы, складывающиеся в соблазнительную улыбку. Лицо из его снов. Лицо Чессы. Оно плыло за стеклом автомобиля и вне его жизни, но все так же звало присоединиться к ней. Сердце Ника не слышало голоса разума. Только теперь он понял, почему создал иллюзию настолько реальную, почему ворвался в жизнь Чессы, невзирая на ее протесты, почему отбросил правду и поддался очарованию лжи.
Ник больше не хотел сдерживать свои эмоции. Он не мог больше притворяться перед самим собой, что финансовый успех есть мерило счастья. Впервые в жизни он наконец понял, что было поистине важно. Но правда его чуть не убила.
Так он просидел около часа. Небо светлело. Начинался новый день. Встающее солнце символизировало для Ника начало новой жизни и согрело его душу. Теперь, понимая, что он всегда знал правду, можно было подумать о причинах, по которым он игнорировал ее. Все было просто. В первый же момент, когда он увидел Чессу, он влюбился в нее, и эта любовь становилась сильнее и глубже с каждым днем. Принять то, что Бобби не был его родным сыном, было сложнее. Ник злился на Чессу за то, что она скрывала это. Но разочарование и злость отступали перед болью, которую он ощущал при мысли о том, что оба любимых человека не будут с ним. Чесса и Бобби были семьей Ника.
Он долго искал эту семью и не хотел отказываться от них. Он понимал, что с каждым часом надежда на воссоединение с ними уменьшается. Нику все было ясно. Если Бобби и не был его сыном по крови, он был таковым в его душе. Чесса была любовью всей его жизни, и он полностью принадлежал им.
Когда первые лучи солнца согрели долину, Ник уже мчался мимо ручья, где Бобби собирал камешки, мимо старых дубов, заросших мхом. Нетерпение подталкивало его сильнее давить на газ и крепче сжимать руль. Радость заполняла его душу. Он ехал домой. Но даже когда он мчался к дому, где осталось его сердце, голос разума шептал, что ему не следовало уезжать оттуда.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
К тому времени, как Ник добрался до знакомой дороги на окраине Мэрисвилля, тучи, набежавшие со стороны гор, унесли обещанное тепло. Ледяной ветер срывал остатки сухих листьев и затягивал морозной корочкой лужи. Голые ветки трепетали под его порывами, будто испугавшись приближающейся бури.
Ник увидел три полицейских автомобиля, стоявшие около дома Чессы. Старые привычки умирают медленно, и все его глубоко запрятанные инстинкты восстали при виде полиции. Он покрылся холодным потом, но подавил порыв сбежать и въехал на подъездную дорогу, почти готовый увидеть копов, волокущих его пьяного отца к патрульной машине. Эта картина до сих пор живо стояла перед его глазами.
Опыт самого Ника был еще более неприятным. Он почти чувствовал холодную сталь наручников на запястьях, слышал завывание сирены. Ему припомнилась тихая, спокойная беседа офицеров на переднем сиденье о планах на выходные, об организации пикника - обычный разговор об обычной жизни, который больно ранил подростка, трясущегося от страха на заднем сиденье. Каждая деталь той ночи до сих пор жила в его памяти. Ник все еще помнил металл, врезавшийся в его тело. Воспоминания, так не вовремя пришедшие, оледенили сердце и заставили его задрожать.
Полицейские машины. У дома Чессы.
Осознание ситуации ошеломило его. Дом Чессы. Господи Боже, что-то случилось. Что-то плохое. Паника накатила, почти парализовав Ника, и старую боль смело потоком нового страха. Вдавив акселератор, он промчался мимо патрульных машин, резко остановился и бросился к дому, где несколько офицеров в форме расхаживали, как нервные ищейки, а какие-то люди изучали поломанные цветы под окнами второго этажа.
Когда Ник приблизился к дому, полицейский двинулся ему наперерез:
- Вы член семьи?
- Что случилось? - Не дожидаясь ответа, Ник обогнул полицейского и шагнул на крыльцо. Офицер схватил его за руку.
- Ваши документы, пожалуйста.
- Документы?.. - Ник уставился на него, как будто никогда не слышал этого слова, и не заметил полноватую женщину средних лет, которая вышла на веранду.
- Все в порядке, офицер, это… э-э-э… друг.
Когда полицейский кивнул и отпустил подбежавших коллег, женщина внимательно посмотрела на Ника настолько знакомыми голубыми глазами, что он сразу понял, кто она. Он встречал ее раньше, много лет назад. Тогда она была стройной, с длинными, блестящими волосами такого же оттенка, что и у дочери. Теперь они поседели и потускнели от времени.
Он коротко поклонился:
- Миссис Марголис…
- Зовите меня Марджори. - Она напряженно улыбнулась, глядя на него со странной смесью надежды и печали. - Вы похожи на свою мать. Она была очень приятной женщиной. Жаль, что мне не довелось узнать ее поближе.
Ее слова отвлекли Ника только ненадолго.
- Где Чесса?
Печаль и горечь в глазах женщины насторожили Ника.
- Она не хотела, чтобы я звонила вам. Она считала, что вы не появитесь. - Улыбка исчезла. - Но я знала, что вы приедете.
- Вы мне звонили?
- Вы не получили мое сообщение?
Встревоженный, как никогда в жизни, и испуганный, Ник мотнул головой.
- Чесса больна? Она ранена? Я говорил, что надо установить сигнализацию, я предупреждал ее…
- Нет-нет, с ней все в порядке. - Марджори моргнула и пожевала губами. - Бобби… - выдавила она наконец. - Он убежал.
- И это все? - Ник почувствовал облегчение. - Дети часто убегают. - Он сам проделывал это столько раз, что и не сосчитать. Но, когда его взгляд упал на форму полицейских, суетящихся около площадки для футбола, он понял, что такое количество полиции не соответствует обычной детской выходке.
Миссис Марголис как будто прочла его мысли.
- Бобби отсутствует почти девять часов, с тех пор как прошлой ночью подслушал ваш разговор и узнал… - прикрыв глаза, она в отчаянии сжала руки, - что вы не его отец.
- Господи! - Он задрожал, в глазах помутилось, и на мгновение ему показалось, что он болен.
Подробности разговора пронеслись в его сознании с бешеной скоростью. Он припомнил каждую ужасную деталь: от описания того, как старший Карлайл отказался от собственного внука, до трагической смерти биологического отца Бобби и гнусной сцены, последовавшей за ней. Бобби слышал каждое разоблачающее слово. А после этого Ник просто укатил, оставив Чессу разбираться с последствиями одну.
- Я должен с ней поговорить, - прошептал он. Глотнув холодного воздуха, он попытался успокоиться. - Пожалуйста.
- Она в доме, с детективами. - Когда он шагнул к двери, миссис Марголис придержала его за руку. - Она не виновата, понимаете? - Ник обернулся к ней с удивлением. - Ее отец и я, это мы вписали ваше имя в свидетельство о рождении. Чесса не знала ничего, пока не стало слишком поздно. Это наша вина, не ее.
Ужас в глазах женщины ошеломил Ника. Было похоже, что она считала это признание равносильным смерти. Крупная, полная, она казалась очень уязвимой и хрупкой, когда робко прикоснулась к его руке. Он мягко положил руку ей на плечо.
- Вы делали все, что считали наилучшим для защиты дочери и внука. Было время, когда я не понимал этого. Теперь я понимаю.
Слезы благодарности показались у нее на глазах. Она коснулась руки, лежащей на ее плече, и сжала ее.
- Идите. Чесса нуждается в вас.
Человеческий разум - странная вещь. Во время сильного стресса он заставляет тело держаться только на силе духа. Чесса стояла, выпрямившись, колени нисколько не дрожали, а отцовская рука обнимала ее за плечи.
- Найдите этого человека, - говорил Джеймс Марголис, - и вы найдете моего внука.
Детектив, кивая, вытащил из кармана куртки записную книжку.
- Мы отыщем отца мальчика, как только проверим сообщение о том, что ребенка, соответствующего описанию вашего внука, видели около шоссе, ведущего в сторону западных штатов. - Он повернулся к Чессе. - Вы можете сказать что-нибудь еще, кроме того, что мальчик услышал вашу беседу и убежал?
Она подняла подбородок, стараясь не расплакаться.
- Только то, что Бобби пытается добраться до Ника, потому что больше не верит мне. Ник не виноват. Он не возлагал на меня ответственность за мою ложь. - Тут она бросила короткий взгляд на отца и поправилась: - За нашу ложь.
Джеймс Марголис опустил глаза, избегая взгляда дочери.
- Парселл был под судом. Он явно замешан в исчезновении моего внука. Я настаиваю, чтобы вы работали в этом направлении.
- Хватит, папа, - произнесла Чесса, шагнув в сторону. Она видела ошеломленность на лице отца, его рука соскользнула с ее плеча и упала. - Разве ты не понял? Бобби не похитили, это не часть вендетты за давно прошедшие дела. Мой сын убежал, потому что его сердце разбито, потому что все, кого он любил, лгали ему, потому что он только что узнал, что человек, которого он считал своим отцом…
- Чесса, не надо. - Джеймс покосился в сторону детектива, который слушал с очевидным интересом. - Это частное дело.
- Больше нет, папа, это повредило слишком многим людям. Я скрывала все ради тебя и мамы, ради себя. Это моя вина. Я - мать Бобби. Он верил мне, и Ник тоже. А теперь они оба ушли.
- Нет, не ушли.
Звук знакомого голоса Чесса ощутила как ласковое любовное прикосновение. Она обернулась, непроизвольно поднеся руку к горлу.
Он стоял в коридоре, еще более растрепанный, чем прошлой ночью, но еще более красивый.
- Ник. - Любимое имя шепотом сорвалось с ее губ. Он раскрыл руки, и Чесса внезапно оказалась прямо в его объятиях. - Бобби убежал, - причитала она, позволив прорваться отчаянию. - Он услышал, о чем мы говорили вчера, и убежал.
Джеймс подошел ближе.
- Ты не знаешь, что он слышал, Чесса. Сейчас не время для дискуссий…
Она резко повернулась к нему и зашипела, как кошка, защищающая котят.
- Прекрати немедленно, папа! Я знаю своего сына и знаю, что он услышал и почувствовал. Я ощущаю это здесь! - Она приложила руку к сердцу, чувствуя его неровный, испуганный стук. - Время лжи закончилось. Все, что нужно сейчас, - это найти моего сына.
- Нашего сына, - сказал Ник спокойно. Он повернул ее к себе и нежно погладил мокрые щеки. - И мы найдем его.
Прежде чем Чесса ответила, к ним подошел детектив.
- Мистер Парселл, у меня к вам несколько вопросов, если не возражаете.
Ник слегка побледнел, но вежливо кивнул.
- Конечно.
- Когда вы в последний раз видели своего… э… сына?
- Прошлым вечером, около девяти. Бобби был в постели. Я зашел пожелать ему спокойной ночи.
- Вы не заметили, что мальчик чем-то расстроен или встревожен?
- Нет.
- Он не говорил чего-нибудь, что показалось вам необычным?
- Нет.
- Он сердился на мать или на других членов семьи?
- Нет, он был счастлив, потому что… - Голос Ника чуть дрогнул. Он прокашлялся и твердо закончил: - Потому что он знал, что я собираюсь просить Чессу стать моей женой.
Было слышно, как в другом конце комнаты Джеймс Марголис с шумом втянул в себя воздух. Детектив приподнял бровь.
- И мальчик был доволен?
- Да, очень. Мы с Бобби говорили об этом несколько раз. Это был наш секрет… - Внезапно Ник запнулся. - Секрет, - прошептал он, как будто слово приобрело другое значение. - Наш секрет.
- Какой секрет. Ник?
- Я знаю, где он.
Схватив Чессу за руку, Ник протащил ее через весь дом, пересек двор и кинулся к реке.
Она последовала за ним, едва заметив, что родители, детектив и пара полицейских в форме побежали за ними.
Они двигались к верхней дороге, проложенной вдоль разлившейся после дождей реки, полной опасных коряг и водоворотов под обманчиво спокойной поверхностью воды. Чесса непроизвольно замедлила шаг, ее сердце билось, как в лихорадке.
- Его там нет, - успокоил ее Ник. - Он в безопасности, верь мне.
Сейчас она верила только ему. Крепко держа ее за руку. Ник продвигался вдоль обрыва, приближаясь к гранитному утесу, высившемуся над рекой. Он взобрался на него и помог сделать это Чессе. Затем он повел ее дальше, к мокрым кустам, росшим наверху. Прикрывая лицо от ударов гибких веток, она продралась вслед за ним к маленькой пещерке, спрятанной среди кустов. Никаких следов пребывания мальчика не было. Ник тихо хмыкнул. Надежда Чессы сменилась паникой.
- Ты думал найти его тут? Где же он? - Она в отчаянии заломила руки.
- Есть множество секретных местечек, - пробормотал Ник.
Его рука ободряюще скользнула по плечу женщины, и он двинулся в другом направлении. Они добрались до дубовой рощи, примыкающей к скалам и очень похожей на ту, из которой только что вышли. Ник внимательно всматривался в верхушки деревьев, стараясь проникнуть взглядом за пожелтевшие листья.
- Бобби!
На дереве никого не было.
Вслед за ними к дереву подошел полицейский, затем подоспели и запыхавшиеся родители Чессы. Марджори, задыхаясь, умоляюще протянула к Нику руки:
- Пожалуйста, найдите его!
Муж молча обнял ее. Горе обвело темными кругами их глаза и резче обозначило морщины на лицах, сделав их старше и мудрее. Горечь сожаления отпечаталась на них, и впервые за многие годы Чесса поняла, как сильно она любит родителей.
Ник, подумав, зашагал к кустам, располагавшимся в отдалении. Один за другим он тщательно осматривал их, заглядывая под ветви, пока наконец решительно не раздвинул кусты и не исчез в их глубине. Послышался его спокойный, рокочущий голос, и в ответ раздался тонкий, сонный голосок ребенка. Чесса неверными шагами приблизилась к зарослям, боясь, что ей это только чудится, что голос сына - только галлюцинация измученного мозга. Камешек под ногой заставил ее потерять равновесие. Она едва удержалась на ногах, но продолжала идти. Ветви шуршали над головой, а палая листва заглушала все остальные звуки. Внезапно кусты раздвинулись, и на свет появился Ник, осторожно неся на руках самое драгоценное для нее. Все увидели его радостную улыбку и маленького человечка, крепко вцепившегося руками в его шею. Чесса закричала от радости и бросилась к самым любимым на свете мужчинам.
- Бобби, о, Бобби!
Протирая глаза кулачком, ребенок заморгал, увидев ее.
- Мама.
Плача и смеясь одновременно, Чесса ощупывала своего сына, отмечая каждую царапинку, каждый синяк. Ее пальцы нежно гладили его лицо, ерошили грязные волосы с набившимися в них веточками и листьями.
- Ты не ранен? С тобой все в порядке? Ты нас напугал до полусмерти!
Поток вопросов остановился, только когда она выдохнула весь воздух из груди. Лишь тогда Чесса заметила, что полицейский связывается по рации со своими коллегами, отменяя дальнейшие розыски. Она услышала тихие рыдания матери. Наконец, полностью проснувшись, Бобби сфокусировал глаза на людях, обступивших его. Оторвав взгляд от мамы, он посмотрел на мужчину, крепко держащего его в объятиях. Слезы хлынули по его щекам, размывая светлые дорожки на чумазом личике.
- Ты не настоящий папа! Мой папа не хотел меня!
Ник посмотрел на Чессу, молча прося разрешения говорить. Затем уселся, скрестив ноги, прямо на землю, устроив несчастного ребенка у себя на коленях.
- Ты прав, я не твой родной отец. Но я не верю, что твой отец не хотел тебя.
- Он не хотел, чтобы я родился! - возразил Бобби. - Я слышал, как мама это сказала.
- Прости, дорогой, - вступила в разговор Чесса, присаживаясь на корточки и беря руку Бобби в свои ладони. - Я должна была рассказать тебе все раньше, но боялась, что ты будешь сердиться на меня. - Мальчик хлопал глазами, ожидая продолжения. - Когда я сказала, что твой… - Чесса судорожно вздохнула, - сказала твоему настоящему отцу, что у нас будет ребенок, его лицо осветилось радостью, как на Рождество, и он так крепко обнял меня, что было трудно дышать. Он очень хотел тебя и был счастлив, что ты появишься, милый.
- Но он ушел.
- Я не верю, что он хотел уйти, Бобби. Когда ты должен был родиться, мы оба были очень и очень молоды. Завести ребенка - всегда огромная ответственность.
Бобби засопел и вытер рукой нос.
- Значит, это те дедушка и бабушка заставили его уйти?
- Частично ты прав. Они любили его так же сильно, как я люблю тебя. Они боялись, что он не готов еще стать отцом, и это заставило его сомневаться в своих возможностях. Я думаю, что ему нужно было больше времени, чтобы разобраться в себе и понять, чего он хочет.
Бобби зашмыгал носом и посмотрел исподлобья.
- Он не вернулся. А Ник вернулся.
Воспоминания сжали ее сердце.
- Да, - прошептала Чесса, - он вернулся.
Чувствуя, что ее голос дрожит. Ник перехватил инициативу.
- Я полагаю, что твой настоящий отец тоже вернулся бы, сынок. Ты ведь помнишь, что случилась авария. - Губы Бобби задрожали. - Он просто не смог вернуться. Он же не виноват, что умер.
Чессе на секунду показалось, что Бобби забьется в истерике. Глаза его расширились, дыхание стало неровным, а губы плотно сжались, но он взял себя в руки и взглянул Нику прямо в глаза.
- Джерри Моррисон говорит, что его отец наблюдает за ним с небес, - проговорил он, имея в виду одноклассника, чей отец умер много лет назад. - Мой папа тоже следит за мной?
- Да, я так думаю.
- Но это не то же самое, что иметь настоящего отца на земле.
- Да. - Ник перевел дыхание. - Я не могу занять место твоего родного отца, никто не может. Но я попытаюсь быть тебе отцом и сделаю, что смогу. В моем сердце ты всегда будешь моим сыном. Я люблю тебя очень, очень сильно. - Его глаза остановились на Чессе. - Так же, как я люблю твою маму.
Сердце Чессы замерло. Это была чистая правда. Она видела это по выражению его глаз, слышала по интонации голоса.