Интерком замолчал.
Чесса всматривалась в темноту за окном, стараясь справиться с ужасом, поднимавшимся из глубины ее души. Она пыталась связаться с Ником по всем телефонам - домашнему, рабочему, мобильному. Она позвонила даже в службу связи, телефон которой он оставил на случай особой необходимости. Везде она натыкалась на автоответчики и оставляла сообщения.
Да, она действительно ненавидела эти аппараты.
Случилось что-то ужасное.
Нет!
Случилось что-то ужасное.
Послышался голос Бобби:
- Папа уже тут?
Она заставила себя ответить спокойным голосом:
- Нет. Я обещаю, что позову тебя, как только он приедет.
Тяжелый вздох.
- Хорошо.
Испуганная и подавленная, Чесса снова и снова прислушивалась к тихим звукам дома. Магси повернулась на диване и слегка зевнула. Чессе было слышно даже шуршание материи под ее почти невесомым тельцем. В комнате тикали часы. Она никогда не замечала этого прежде и не предполагала, что электрические часы могут издавать шум. Внезапно этот звук показался ей невыносимым, как бешеное биение сердца. Чесса больше не могла оставаться в доме.
Пытаясь избавиться от нервного озноба, она приготовила горячий и крепкий кофе, включила телевизор и бездумно переключала каналы, стараясь отвлечься. Она уже дважды пробежала по всем программам, когда что-то знакомое привлекло ее внимание.
В новостях сообщалось о крупной дорожной катастрофе, в которую попали десятки автомобилей. Это было ужасно. Масса дымящегося, искореженного металла, спасательные команды, выносящие раненых и оказывающие помощь пострадавшим и находящимся в состоянии шока.
Случилось что-то ужасное.
Трое погибших, десятки раненых.
Пленка была черно-белой и изображение очень плохим. Но тем не менее видневшийся вдалеке дорожный знак привлек внимание Чессы. Авария произошла в нескольких милях южнее Мэрисвилля, у поворота, где Ник проезжал десяток раз в неделю.
Случилось что-то ужасное.
Теперь она понимала что.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
К девяти вечера Чесса вернулась в свой полуподвальный цех, где отчаянная попытка отрешиться от тревог полностью провалилась. Она неправильно адресовала один заказ, запечатала два других, не полностью оформив, и заново пересчитывала содержимое еще одной коробки, когда услыхала звуки шагов по лестнице.
- Бобби. - Она метнула взгляд на интерком, желая убедиться, что тот работает. Красная лампочка мигала. - Бобби, милый, ты проснулся? - Никто не отвечал. Шаги снова простучали по лестнице, затем, с характерным шумом, на кухне. - Бобби!
Ее сердце забилось от волнения, и Чесса бросилась в гостиную, споткнувшись о порог. От страха ей сдавило горло.
Расстроенный и обескураженный, не замечавший, что его дорогой угольно-серый костюм весь измят и покрыт пылью. Ник стоял около раковины, устраивая красивый букет алых роз в керамической вазе. Он оглянулся и сказал:
- Ты снова забыла включить сигнализацию. Что, если бы вместо меня явился какой-нибудь вор или маньяк?
Чесса бросилась прямо в его распахнутые объятия. Ник нежно прижал ее к себе, ласково погладив по волосам.
- Если так ты встречаешь маньяков, ты, должно быть, божье наказание для тех, кто тебе действительно нравится.
Смеясь и плача одновременно, Чесса сунула одну руку ему под пиджак, обнимая его за талию, другой стараясь утереть льющиеся слезы.
- Я так волновалась!
Он удивился.
- За меня?
- Конечно, за тебя. Ты сказал, что будешь к четырем, потом не приехал, и Бобби был очень расстроен, потому что ты не увидел, как он забил гол. Телефон не отвечал, а мы слышали об этом ужасном происшествии на перекрестке и… - Слезы капали с подбородка прямо ему на грудь. - Я думала, что с тобой случилось что-то страшное. - Глаза остановились на темной царапине под самыми волосами. - Господи, да ты ранен!
- А, это? - Он непроизвольно коснулся лба, прежде чем ответить. - Это ерунда. - Он нежно провел ладонью по ее щеке, глаза его потемнели. - Ты действительно волновалась за меня?
- Ужасно. - Это снова вызвало поток слез. Ник мягко вытирал их, взирая на нее с изумлением. Чесса не могла остановить непроизвольную дрожь. - Я видела все эти разбитые автомобили и пострадавших людей по телевизору…
- Шш. - Он нежно укачивал ее на руках, прижимая ее голову к виску. - Все хорошо, милая. Со мной все в порядке.
- Ты не отвечал на звонки, - бормотала она, как испуганный ребенок.
Чесса ненавидела себя за этот беспомощный лепет, за то, как она отчаянно приклеилась к его груди, за дрожащие от страха пальцы. Перенервничав, она сломалась и стала беспомощной, слабой, на грани обморока. За эти ужасные часы, когда она думала, что потеряла Ника, она поняла, что он значит для нее.
Она любила его. Глубоко и крепко, всей душой и телом она любила его.
Гладя ее щеку, Ник стал целовать ее лоб и губы. Его дыхание согревало кожу, сливаясь с беспокойным ритмом ее сердца.
- Телефон не работал. Его повредило… в аварии. - Чесса замерла. Однако Ник тут же успокоил ее и поддержал, когда она едва не соскользнула на пол. - Да, я угодил в ту аварию, которую показывали по телевизору.
Она едва могла выдавить:
- Что случилось?
- Мою машину ударило сзади и протащило на середину дороги, - ответил он. - Там все смешалось. Те из нас, кого не поранило, помогали нуждавшимся в помощи, пока не прибыли спасатели, а потом нас снова и снова опрашивали. Там было такое количество полицейских, какого я никогда не видел в одном месте сразу. Когда меня наконец подобрали и подбросили до гаража, где я взял автомобиль напрокат, было уже поздно и игра кончилась. Поэтому я двинулся в ближайшую забегаловку, а потом приехал сюда.
- Да, - прошептала Чесса, нежнее перышка прикасаясь к лицу любимого человека, убеждаясь снова и снова, что он жив. - Ты здесь.
- Мама!
Чесса поморгала, возвращаясь на землю при звуке знакомого голоса.
- Мама, ты где?
Испуг в голосе сына привел ее в чувство.
- Я здесь, золотко, на кухне.
В микрофоне раздалось сонное сопение.
- Хорошо.
Затем послышался зевок, шуршание, и все затихло.
- Он на самом деле не проснулся, - объяснила Чесса Нику. - Я обещала, что подниму его сразу, как ты приедешь.
Она уже сделала шаг, когда он остановил ее.
- Позволь мне пройти к нему, - попросил Ник. Он улыбнулся и приложил палец к губам. - Когда я вернусь, я сделаю последние приготовления к ужину.
Внезапно Чесса ощутила дикий голод.
- Ты купил и принес еду. Я приготовлю и разложу по тарелкам.
Он усмехнулся.
- Я надеялся на нечто более романтическое.
- Романтика всегда в глазах смотрящего, - сказала она, затем поцеловала его в уголок рта и прошептала прямо в губы: - Поторопись.
- Постараюсь. - Он внимательно оглядел ее, одновременно изучающе и рассеянно, молчаливо спрашивая что-то и явно стараясь оставить в тайне какие-то свои мысли. Наконец это странное выражение исчезло. Через секунду перед ней снова был знакомый ей Ник.
Чесса слушала, как он поднимается по лестнице, потом в микрофоне послышался его голос:
- Привет, дружок. - Пружины на кровати заскрипели. - Прости, я пропустил твою игру.
Неразборчивый ответ был очень сонным. Ник снова заговорил, но на этот раз его слова были неслышны.
Счастье окутало ее. Человек, которого она любила, и сын, которого она обожала, были в безопасности, дома. Успокоенная тихим жужжанием голосов в микрофоне, Чесса извлекла из шкафа парадные тарелки и принялась накрывать на стол. В сумке, которую принес Ник, она отыскала свечи и бутылку шампанского, а также коробку со свежей клубникой. Ягоды были настолько аппетитны и ярки, что ее рот наполнился слюной. Улыбаясь, она выскользнула из комнаты, словно плывя по воздуху. Ее душа пела песню, рождавшуюся в ее сердце. Жизнь была прекрасна, а Чесса безумно и глубоко влюблена.
В интеркоме снова что-то скрипнуло, как будто кто-то встал с кровати.
- Ты уже спросил ее, папа? - Голос мальчика был слегка невнятным, но слова вполне различимы.
Ответ Ника тоже был хорошо слышен:
- Нет еще, сын.
- Но ты спросишь ее, правда? - Дальнейший разговор потонул в шипении микрофона.
Чесса поставила на стол блюдо с тщательно разделанным цыпленком и прислушалась.
- Пап, не выключай свет в коридоре. - Ответ Ника был неразборчив. - Спокойной ночи, папа. Я люблю тебя.
Простыни зашуршали, и все стихло.
Я люблю тебя.
Инстинкт говорил Чессе, что эта ночь могла стать ночью любви. Но сейчас она только начиналась.
На столе горели свечи. Мягкая музыка лилась из проигрывателя, аромат роз, стол, уставленный лучшим фарфором, остатки ужина. В бокалах с шампанским пузырьки медленно струились к поверхности, а клубника сияла глянцевыми бочками. Ник смотрел ей в глаза так, как будто она была для него самым драгоценным человеком в целом мире.
Это был чудесный вечер, и до конца его было далеко. Сидя за столом напротив Чессы, Ник ощупал свой пиджак, видимо опасаясь, что измятый и измазанный костюм нарушает идиллию. Такая же грязь покрывала и его когда-то белую вечернюю рубашку, сильно пострадавшую во время аварии. Он откашлялся, снова залез в карман пиджака, вынул что-то и зажал в кулаке.
- Этим вечером все идет не так, как мы планировали. - Он замолчал и нервно облизал губы. - Бобби считал, что надо положить это в бокал с шампанским под клубнику, но я боялся, что ты проглотишь его. - Он вдруг беспомощно улыбнулся и хохотнул: - Это было бы достойным завершением дня.
Чесса сидела, ничего не понимая, ошеломленная и молчаливая. Глубоко вздохнув, Ник расправил плечи и бросил на нее тот же изучающий взгляд, который уже несколько раз удивлял ее этим вечером. Прежде чем она раскрыла рот, он разжал кулак, и на ладони оказалась маленькая темно-синяя бархатная коробочка. Она взглянула на нее, как будто впервые в жизни видела подобную вещь.
- За последние дни мы все очень сблизились друг с другом. - Ник слегка запнулся. - Ты, Бобби, я. Мы стали как одна семья.
Пока Чесса смотрела на элегантную коробочку, покоившуюся на его ладони, Ник быстро открыл крышку и явил ей яркое сверкание бриллиантов. Ее пораженному разуму понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что сверкающие камни украшают золотое кольцо.
- Бобби думает, что нам следует пожениться.
Она застыла.
- Бобби думает?
- Ну, я тоже. Я имею в виду, что, учитывая то время, которое мы провели вместе, и то, что у нас очень много общего, есть смысл узаконить наши отношения.
- Звучит как предложение о деловом контракте, - заметила Чесса.
- Ох! - Растерянный и огорошенный, он нервно моргнул, положил коробочку с кольцом на стол и хрустнул пальцами. - Извини. Мне не приходилось делать этого раньше. - Он аккуратно вынул кольцо из шелкового гнездышка и взял ее за руку. Наплыв эмоций ускорил и смазал его речь: - Я не могу представить, на что будет похожа моя жизнь, если вы с Бобби не будете ее частью. Я хочу провести остаток своей жизни вместе с вами, если ты согласишься, конечно.
- Ты просишь меня выйти за тебя замуж?
- Думаю, да. - Он на секунду замер. - Конечно, я имею в виду "да".
Желание Чессы исполнялось, и ее мечта становилась явью. Но она была в ужасе. Замужество было слишком священно для нее, чтобы строить его на обмане. Но правда могла все разрушить.
- Ник, я должна сказать тебе… - Слова застряли у нее в горле.
Ник надел кольцо ей на палец, глядя на это как бы со стороны. Ей показалось, что кольцо превратилось из символа вечной любви в мыльный пузырь, лопающийся под малейшим напором. Оно было скорее прохладным, чем теплым, а его тяжесть - странной и какой-то неестественной. Чессе все казалось, что оно сдавливает руку в знак предупреждения о чем-то.
- Кстати, - сказал Ник мягко, - имя Энтони Карлайла тебе о чем-нибудь говорит?
Ник пожалел о вопросе в ту же секунду, как он сорвался с языка, так как при первых же словах краска сбежала с лица Чессы. Он сожалел об этом вопросе еще и потому, что боялся ответа.
Чесса вжалась в спинку стула и ухватилась за край стола.
- Кто рассказал тебе о нем?
- "Друг", которому не стоило лезть в чужую жизнь, но который предпочел все-таки это сделать.
- Понятно.
Ужас, стоявший в ее глазах, подействовал на него подобно удару.
- Ладно, я не хочу ничего знать. Это не имеет значения.
- Нет, имеет. - Ее глаза, недавно сиявшие от радости, были теперь темны и бездонны от переживаний. - Ты оказал мне честь, предложив стать твоей женой. Ты имеешь право знать. - Предупреждая его протест, она подняла руку. - Дай мне закончить.
Все было неправильно, и Ник понимал это. В тот момент, когда она подтвердила то, что он уже знал, он почувствовал, что все рушится. Чесса крепко сжала руки, задумчиво глядя на бриллиант, сверкающий на ее бледном пальце.
- Отец Энтони был основателем "Карлайл Электронике". Ты, конечно, знаешь его.
- Разумеется.
Любой в Уивертоне знал самого влиятельного гражданина города и крупнейшего работодателя в нем.
- Мы с Энтони сблизились в старших классах. - Чесса говорила бесцветным, монотонным голосом, как будто перечисляла сухие факты из энциклопедии. - Его родители не одобряли нашей связи, но нам было наплевать. Мы были очень юными, глупыми и безумно влюбленными. - Ник кивнул спокойно, как будто его сердце не сжималось от ужаса. - Это было много лет назад и никак не затрагивает нас.
Он больше всего на свете хотел, чтобы Чесса остановилась и не продолжала, прежде чем у нее вырвется какое-нибудь слово, которое изменит их жизнь навсегда.
Чесса качнула головой, показывая, что должна продолжить.
- Когда я поняла, что беременна, я думала, что Энтони женится на мне. Его отец не хотел и слышать об этом. Он был очень влиятелен и использовал все способы, все уловки, чтобы получить то, что хочет. Он угрожал отречься от Энтони и разрушить карьеру моего отца.
В ее словах звучал весь тот ужас, боль и метания, которые пришлось перенести юной девушке, когда от нее отреклись те, кому она доверяла больше всех на свете. Она подробно рассказала о том вечере, когда ее наивность испарилась, а невинность была предана. Чесса говорила, и ее глаза сухо блестели, как будто она вернулась в старый зал для приемов в доме Карлайлов в качестве незаинтересованного зрителя. Она описала все как человек, который уже не чувствует боли. Ник предположил, что она, скорее всего, боится дать волю эмоциям, чтобы не пережить снова свои тогдашние чувства.
- В конце концов, отец Энтони настроил его против меня и нашего ребенка. Через несколько месяцев после рождения Бобби Энтони погиб в автокатастрофе, так и не узнав о нем и не увидев его.
Тяжелый камень лежал на сердце Ника. Он хотел поддержать и успокоить ее, но ее обман слишком сильно ударил его. Сейчас ему казалось, что между ними висит ледяной меч, чье лезвие направлено одновременно в две стороны.
- А как же та ночь на холме над городом?
Вопрос повис в воздухе.
Отводя глаза, Чесса медленно покачала головой.
- Это была не я. Мы никогда не были вместе.
Ему показалось, что острый меч вонзается в него.
- В таком случае, как я оказался вовлечен в эту кутерьму?
Одинокая слеза скатилась по ее щеке.
- Мне нужно было имя для свидетельства о рождении.
Ник не спрашивал, почему она выбрала именно его. Сын городского пьяницы, чьи моральные принципы были сомнительны и кто, по всей вероятности, провел бы большую часть жизни упрятанным в какую-нибудь отдаленную тюрьму.
- Значит, настоящий отец Бобби лежит в могиле, а представитель отбросов общества, чье имя ты вытащила из шляпы, внезапно появляется у твоей двери, претендуя на отцовство. Тебе не кажется, что это смахивает на дурную мелодраму?
Она качала головой, глядя на него широко открытыми глазами.
- Я пыталась объяснить тебе, что Бобби не твой сын.
- Да, действительно. - Перед его глазами проплыло сердитое выражение ее лица, когда он ворвался в их жизнь, ее страстное отрицание его прав и его бесцеремонная настойчивость. Да, он хотел верить только в то, во что он хотел верить. - Полагаю, можно сказать, что мы оба получили то, что заслужили.
Сердясь скорее на себя, чем на нее, он встал так быстро, что чуть не уронил стул.
Чесса протянула к нему руку.
- Ник, подожди!
Он остановился, глядя через плечо.
- Чего ты хочешь?
В глазах Чессы была паника, губы беззвучно шевелились, как будто слова умирали, не успев вырваться наружу. Потом ее плечи опустились в отчаянии. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, прежде чем она выдавила:
- Прости, мне так жаль.
Боль и гордость снедали его.
- Да, я знаю. - С этими словами он исчез из ее жизни.
Часть души Чессы ушла вместе с ним. Она не обвиняла Ника за то, что он ушел, она винила себя. Она успокаивала себя, что, когда правде не верят, обман ничего не значит. Она даже уверила себя, что за истекшее время ложь смогла превратиться в правду. Но безумной иллюзии больше не существовало. Бобби нуждался в отце, а Ник нуждался в том, чтобы быть отцом. Чесса не могла вовремя разрушить их связь, которая приносила им так много счастья. Теперь в ее душе оставались лишь холод и пустота. Огонь свечей плясал на стенах, дробясь и сверкая на гранях бриллиантового кольца на ее пальце. В какой-то момент она думала, что обрела счастье и радость. Но все это оставалось иллюзией. Если бы она была честна перед собой, она поняла бы, что связь, основанная на обмане, была обречена с самого начала. Но она не знала, как она сумела бы набраться храбрости и все рассказать, если бы Ник не произнес имени Энтони. Возможно, Чесса продолжала бы лгать, поддерживая заблуждение и сына, и человека, которого глубоко любила. Она не знала. Ее руки дрожали, и камни кольца сверкали, как слезы. Чесса медленно стянула кольцо с руки и положила в коробочку. Оно не могло принадлежать ей. Ее уделом были только воспоминания, хорошие и плохие, радостные и печальные.
Она медленно разворачивала свое прошлое, прокручивая перед собой все события жизни. Темнота подступала медленно и тихо. Свеча затухала, пламя клонилось ниже и ниже, пока не пропало в лужице расплавленного воска, уничтоженное тем, что было им создано. Острая боль пронзила ее грудь, и боль новой потери заглушила старую.
Он ушел. И Чесса, и Бобби любили его, но он ушел. Внезапно вскочив, Чесса схватилась за горло. Боже, как объяснить Бобби все происшедшее? Что она скажет сыну? Как объяснить, что человек, которого он почитал как отца, друга и учителя, ушел навсегда из-за ее лжи? Чесса пыталась собрать мысли воедино. Необходимо было решить, как все объяснить Бобби.