Дни ее отпуска быстро пролетали, и Дениза даже не пыталась скрыть своего ликования. "Арман тоже, наверное, радуется, что срок его тягостной повинности стекает. Только дед будет расстроен моим отъездом", - печально размышляла Джулия. Но ее отношение к gardiens постепенно смягчилось. И Арман, в свою очередь, охотно пошел навстречу, хотя неоднократно раздражал девушку своей очевидной осторожностью в обращении с ней. Однажды утром, когда они спешились, чтобы посмотреть на гнезда водяных птиц, и она оступилась у кромки воды, Арман протянул руку, чтобы поддержать ее, но тут же отпрянул, так и не притронувшись к ней. Этот поступок уязвил Джулию, и она больше не могла себя сдерживать.
- Хоть наше знакомство началось не слишком удачно, - резко сказала она, - это не повод, чтобы вести себя так, будто вы ждете, что я стану к вам приставать.
- Такая мысль даже не приходила мне в голову, мадемуазель, - заверил он, глядя на нее с удивлением. - Я знаю, что вы девушка не такого сорта.
- Большое спасибо! - И хотя ее тон был немного саркастичен, Джулия почувствовала облегчение, обнаружив, что он не ставит ее в один ряд с ее хищными соотечественницами. Она импульсивно протянула ему руку. - Может, будем друзьями?
Арман в изумлении поднял брови:
- Разве возможна дружба между молодыми мужчиной и женщиной без… - Он внезапно оборвал фразу.
- Почему нет? В моей стране парни и девушки часто бывают добрыми друзьями без близких отношений.
- Я слышал, что англичане довольно хладнокровная раса, - заметил он насмешливо.
- А разве у французских мужчин никогда не бывает друзей-женщин?
- Только после того, как они были любовниками. - Арман едва прикоснулся к ее протянутой руке. - Я стану вашим другом, если хотите, но, естественно, вы понимаете… - Он снова не договорил, прикусил губу и отвернулся, но девушка успела заметить выражение его глаз, которое сказало ей о многом.
- Да… возможно, я понимаю, - поспешно ответила она и пошла к своей лошади. Ее сердце трепетало. Итак, Арман не отваживается прикасаться к ней потому, что она слишком сильно привлекает его. Это была волнующая мысль и даже немного лестная.
Где-то в камышах горестно замычала корова. Арман натянул поводья и остановился.
- Она, наверное, потеряла своего теленка, - сказал он, - или сама в беде. Не подходите слишком близко - она может на вас напасть.
Он пустил лошадь легким галопом, и Джулия увидела вдалеке маленький живой комочек - теленок увяз в трясине. Рядом топталась его мать. Вернулся Арман и спешился.
- Подержите мою лошадь, - сказал он, протягивая поводья девушке.
Обратно он зашлепал по мелкой воде, схватил теленка и выволок его на твердую землю. Корова, не угадав добрых намерений, бросилась на Армана, и Джулия едва сдержала крик, когда увидела, как острые рога полоснули его по руке. Он бросился бежать, но корова не стала его преследовать - перенесла все внимание на своего отпрыска и принялась слизывать с него грязь и тину.
- Он завяз в болоте, - объяснил Арман. - Это не так часто случается… Хорошо, что мы здесь проезжали, иначе теленок мог утонуть.
Он подошел к Джулии, чтобы взять поводья, и она заметила красное пятно на рукаве его рубашки.
- Вы ранены?
- Царапина, - равнодушно ответил Арман.
Но Джулия была медсестрой. Продолжая держать поводья его лошади и не обращая внимания на его удивление, она решительно сказала, соскользнув с седла:
- Ее нужно обработать. Надеюсь, у вас есть с собой аптечка?
Он взглянул на свою подопечную с тревогой:
- В моей седельной сумке есть бинты, но…
- Так давайте их сюда, - перебила она.
Армана удивили повелительные нотки в ее голосе.
- В самом деле, мадемуазель…
- В самом деле, месье, - передразнила его Джулия. - У меня есть некоторый опыт работы медсестрой, так что делайте что вам сказано.
- Вы медсестра? Хм, очень полезная и важная профессия в наших краях, - пробормотал он и достал бинты.
Джулия осторожно закатала рукав его рубашки, невольно касаясь загорелой кожи, под которой застыли упругие мускулы. Ее пальцы не утратили профессиональных навыков, и, хотя девушка остро чувствовала, что Арман пристально смотрит на нее, она проворно и ловко наложила повязку и закрепила ее шейным платком.
- Вот и все, - сказала Джулия и осторожно опустила рукав рубашки. Арман глубоко вздохнул и расслабился. - Но вам надо зафиксировать руку, может, для перевязи сгодится ваш шарф?
Но он отказался от этой идеи.
- И так хорошо, спасибо, мадемуазель.
- Как только мы вернемся в дом, вы должны хорошенько промыть рану и продезинфицировать ее, - настойчиво потребовала она. - И хорошо бы наложить пару швов. - Джулия с беспокойством посмотрела на него.
- Уверяю вас, мадемуазель, что здесь нет ничего страшного. - Он посмотрел на нее и улыбнулся. - Знаете, обо мне никто так не заботился с тех пор, как я побывал в госпитале, когда после ссоры с быком чуть не потерял половину потрохов.
- Ох! - Джулия почувствовала легкий приступ тошноты.
- Это было на празднике в День святых Марий, - продолжал он. - Вы еще будете здесь в это время?
Джулия уже слышала разговоры об этом празднике, на который все население Камарга отправляется как в паломничество, но он проводится в конце мая, когда ее отпуск закончится. Она сказала об этом Арману.
- Очень жаль, - заметил он, - вам следовало бы отложить свой отъезд и посмотреть на праздник. Это передаваемая из поколения в поколение традиция нашего народа. Туристы толпами съезжаются поглазеть.
- А что это за праздник? - равнодушно спросила Джулия. На самом деле ее больше беспокоила его рана, чем фестиваль.
Арман сел на лошадь, и они направились в сторону усадьбы.
- Он отмечается каждый год 25 мая, это церковный праздник двух Марий: Марии Клеоповой, двоюродной сестры Пресвятой Девы, и Марии Саломеи, матери апостолов Иоанна и Иакова. Легенда гласит, что они бежали из Иерусалима и высадились на морском берегу Галлии. Но самое интересное действующее лицо этого предания - Сара, их служанка- египтянка. Ее день отмечают 24 мая. Святая Сара - покровительница и заступница цыган, хотя она и не была канонизирована. Кстати, останки обеих Марий хранятся в верхней церкви, а ее склеп находится в подземной часовне… Они любят Сару и собираются сюда со всех концов света. Несмотря на полчища назойливых туристов, это по-прежнему цыганский праздник: они вместе преломляют хлеб, произносят свои молитвы, поют и танцуют всю ночь напролет.
- Боюсь, я не смогу остаться до конца мая, - сказала Джулия, решив, что это совсем ее не привлекает. - Вы, конечно, пойдете?
- Я никогда его не пропускаю, - ответил Арман и добавил спокойно: - Моя мать была цыганкой.
Итак, он сам признался ей в этом, и то, что говорила Дениза, было правдой. Его внешность могла быть даром древних фараонов: худое лицо, темные, как ночь, волосы, миндалевидные глаза. И только тонкогубый рот и волевой подбородок принадлежали к западному типу.
- Спасибо, что рассказали мне, - искренне поблагодарила она.
- Значит, вы не презираете меня за то, что я цыганский полукровка?
- Конечно же нет! Кстати, Дениза сказала, что цыгане - самая древняя раса на земле.
- Эта женщина просто сумасшедшая, - равнодушно заметил он. - Все мое детство мне вслед звучали только презрительные слова. Но когда я вырос и стал достаточно сильным, я бил каждого, кто меня обзывал. Ни один человек не посмеет оскорбить меня сейчас, мадемуазель.
- Никто и не захочет этого, - ответила она. - Но ваша мама… Она умерла?
- Да, она умерла, когда я родился. Никто не знает, кто был мой отец. Им мог быть и принц… и бродяга. - Сардоническая улыбка появилась на его лице. - Мать забрела сюда, когда родные изгнали ее за нарушение закона. Месье Боссэ пришел нам с ней на помощь в трудную минуту. Он дал мне свое имя.
Об этом ей уже с презрением рассказывал Ги, человек, который не имел и четверти тех достоинств, что были у Армана.
- Я унаследовал беспокойные ноги, которые тянут меня в странствия, - мечтательно продолжал он. - Домашний уют и цивилизация совсем не привлекают меня. Я даже часто сплю по ночам под открытым небом.
- И вы еще никогда не покидали Мас?
- О нет, покидал, несколько раз. Месье Боссэ понимает меня. Я бродил по Испании… был в Греции… даже учился в Париже. - Арман засмеялся. - Вот это мне совсем не понравилось!
Эти откровения совершенно изменили мнение Джулии о нем. Он, оказывается, совсем не дикарь - путешествовал по миру и образован, но все-таки остается в Мас-Боссэ и проводит дни на пастбищах. Как будто угадав ее мысли, Арман сказал:
- Но я всегда возвращался в Мас. А теперь, когда ваш дедушка ничего не может без меня делать, я останусь здесь до конца.
- А потом? - спросила Джулия и вздохнула.
- Поеду за моря. В Южной Америке есть много нехоженых мест. Боюсь, что, когда Ги Кордэ унаследует ранчо, он его продаст. И это станет концом жизни здесь.
Оказывается, Ги не только имеет виды на наследство, но и на самом деле является наследником своего дяди. Джулия знала - он не любит эту землю, и ей тяжела была мысль о том, что усадьба попадет в чужие руки, возможно, даже будет разорена: болота осушат, скот и лошадей угонят.
- О нет! - воскликнула она. - Ему нельзя позволить продать все это!
Арман удивленно взглянул на нее:
- Оно и для вас стало что-то значить, да?
- Да, - просто ответила девушка и гордо добавила, в первый раз отождествляя себя с родными своей матери: - Все-таки я наполовину Боссэ!
- А я вот совсем не Боссэ, - посетовал он, - хотя и ношу эту фамилию благодаря любезности вашего дедушки. Но Мас не мог бы значить для меня больше, даже если бы в моих жилах текла кровь Боссэ.
- Наконец у нас появилось что-то общее, - робко заметила Джулия.
- Только любовь к ранчо, - твердо ответил он. - Скоро вы вернетесь к своей прежней жизни, и все это станет только воспоминанием. Но я думаю, что вы на самом деле не такая, как все. В своих мечтах вы постоянно будете возвращаться сюда.
Джулия отвернулась, чтобы Арман не мог видеть слез, внезапно навернувшихся ей на глаза. К горлу подступали рыдания. Она не такая, как все, - Камарг всегда будет преследовать ее. И не только эта земля, но и память о загадочном мужчине с миндалевидными глазами, чей образ уже отпечатался в ее сердце.
- Вы правда позаботитесь о своей ране? - спросила она Армана.
Его ответ не был успокаивающим:
- Это не имеет значения, мадемуазель.
Медсестра Джулия думала, что очень даже имеет, и вечером подробно рассказала обо всем Жилю. Она надеялась, что дед, единственный человек, с чьим мнением считался Арман, настоит на том, чтобы его ране уделили должное внимание. Но реакция на ее заботу разочаровала девушку. Беспокойство внучки старика больше позабавило, чем взволновало.
- Ты говорила мне о своем дипломе медсестры, - вспомнил он. - Это весьма похвально и полезно. Но если ты начнешь ухаживать за моими работниками, они тут же все притворятся больными, чтобы иметь удовольствие наслаждаться твоей заботой.
- Арман не нашел в этом ничего приятного, - заверила она деда, и его глаза недоверчиво сверкнули. - Но вы не поняли: рана, подобная этой, легко может загноиться…
- Я не думаю, что есть какая-нибудь опасность, - перебил он. - Воздух здесь пропитан морской солью - это всегда спасает. Не беспокойся об Армане, он не дурак и очень выносливый.
Джулия вздохнула. Арман был не только выносливый, но и стойкий во всех отношениях. Дед сидел, как обычно, в своем кресле с наброшенной на плечи шалью, и ей показалось, что он выглядит сегодня еще более немощным, чем тогда, когда она в первый раз его увидела. Видимо, Ги не долго будет ожидать своего наследства. Она вернется в Англию, а Арман отправится в Южную Америку. Девушка опять вздохнула. Она была в длинном белом шелковом платье свободного покроя, которое надела, чтобы угодить деду. Солнце Прованса уже покрыло ее шею и руки нежным загаром, светлые волосы обрамляли посвежевшее личико. Старик ласково смотрел на внучку.
- Ты сегодня какая-то задумчивая, cherie, - мягко сказал он. - Ты думаешь о своем скором отъезде?
Она не ответила на вопрос, только взяла его изуродованную артритом руку и приложила к своей щеке. Джулия полюбила его больше, чем когда-либо могла себе представить. Дед продолжал смотреть на нее с нежной гордостью.
- А propos, - вновь заговорил он. - У меня к тебе важная просьба, и твое согласие может сделать старика счастливым.
Подняв глаза, Джулия испытующе взглянула ему в лицо, немного обеспокоенная.
- Вы были очень добры ко мне, - с благодарностью сказала она. - И если я смогу что-то сделать для вас в ответ, я буду только рада.
- Ты дала опрометчивое обещание, - хрипло рассмеялся Жиль Боссэ. - Сначала выслушай, что это за просьба. Жюльетта, я чувствую, что мои дни сочтены, но я не жалуюсь. Я прожил долгую жизнь, и в ней было много горя. Я потерял всех, кого любил, и глубоко раскаялся в том, как поступил с твоей матерью. Из-за своего глупого высокомерия я хотел выдать ее замуж за самого прекрасного и знатного человека на земле, а она выбрала…
Он внезапно замолчал, и Джулия закончила за него:
- Моего отца. Он хороший человек. Жаль, что вы до сих пор не знакомы с ним.
- Он украл мою дочь! - Старик вспыхнул, но затем тихо покачал своей белой головой. - Но я прощаю его за это. Как ты сказала, жаль, что мы никогда не встречались. Так много лет потрачено впустую, так много бесполезного высокомерия и гордыни… Я всегда буду благодарен ему за то, что он позволил тебе приехать сюда, чтобы скрасить мои последние дни, и я был бы еще более благодарен, если бы ты и он… - Жиль Боссэ остановился, чтобы откашляться, и Джулия поспешно протянула ему стакан воды. Старик сделал маленький глоток и улыбнулся ей. - Я хочу, чтобы ты осталась со мной до конца, - просто сказал он.
Джулия уже смирилась с неизбежностью скорого отъезда из Камарга и прощания с Арманом и даже не допускала возможности отсрочки.
- Я не могу… - беспомощно пролепетала она. - Мне надо вернуться на работу.
- Но теперь тебе нет нужды работать. Пока ты со мной, у тебя не будет недостатка в карманных деньгах, а позже ты станешь полностью обеспеченной.
- Но в этом нет необходимости! - воскликнула Джулия. - Я вполне способна сама о себе позаботиться. А пока я здесь жила, даже сэкономила немного.
- Ты тратила свои собственные деньги, пока жила здесь? - Дед с ужасом взглянул на нее.
- Только те, что заранее отложила на определенные цели. - В Арле она купила Джеки сувениры и подарки для Алисы. - Здесь не было возможностей тратить на разные шалости, - весело засмеялась она, - но, если я останусь, мне нужно будет купить кое-что из одежды.
- У тебя будет все, что захочешь. Есть магазины в Марселе, или, еще лучше, съездишь в Париж. - Его глаза загорелись. - Твоя мать одевалась в магазине на рю де ла Пэ, хотя мне говорили, что теперь там все изменилось. Это платье, что на тебе сейчас, очень красивое, но я хотел бы видеть тебя в одежде haute couture.
- Чтобы носить в Мас?
- Иногда мы устраиваем приемы. У меня есть друзья в Ниме и Арле. Это только в последние годы я стал дряхлым отшельником. Так ты останешься?
Он с беспокойством смотрел на Джулию, но та колебалась, не совсем уверенная в том, готова ли она отрезать себя от своей семьи, прежней жизни и друзей.
- Это не продлится слишком долго, Жюльетта, - умоляюще сказал дед.
И вновь его ужасная немощность сразила ее. Да, это не продлится слишком долго.
- Если мой отец согласится, я останусь, - пообещала она.
- Bon, мы спросим у него, и, возможно, если мне будет суждено еще пожить, он приедет навестить нас.
Но Джулия видела, что дед не очень рад этой перспективе. Он сказал это только для того, чтобы доставить ей удовольствие. Видимо, он боялся встречи с зятем, к которому был так несправедлив.
- Подойди и открой ящик стола, - сказал старик. - Там, внутри, лежит коробка. Дай ее мне.
Джулия послушно принесла ему металлическую коробку, из которой он достал пачку банкнотов.
- Возьми это, cherie, и не смей тратить ни одного су из своих сбережений, пока ты в моем доме.
Девушка открыла рот от изумления:
- Дедушка, но я не смогу истратить все это!
- Не сможешь? Тогда ты самая необычная молодая женщина, впрочем, я и так это знал. - Он с довольным видом покивал. - Возьми, дитя, это мелочь, сущий пустяк, и, когда все потратишь, приходи ко мне.
Джулия наклонилась и поцеловала его в исхудавшую щеку.
- Вы не должны меня так баловать, - сказала она.
- А вот насчет этого, - возразил он с показным стариковским высокомерием, - я сам решу. Я буду делать только то, что мне нравится.
Глава 4
Джулия прекрасно знала, кто будет в ярости от ее затянувшегося пребывания в доме. В последние дни Дениза с радостью говорила о предстоящем отъезде англичанки и даже не пыталась скрыть, с каким удовольствием она будет наблюдать за этим событием. Поэтому Джулия решила, что будет лучше, если об этом кузенов проинформирует дед, и ей было интересно узнать, как долго пробудут в Мас сами Кордэ. Был еще только май, а они неопределенно говорили, что проведут здесь лето, готовя картины для осенней выставки в Париже. Это совсем не нравилось Джулии, поскольку Дениза злилась и даже возмущалась ее утренними верховыми прогулками с Арманом, хотя сама нисколько не продвинулась вперед в своих отношениях с ним. Он старался избегать ее, как только мог, а когда его загоняли в угол, обращался с ней с холодной вежливостью.
Ги вел себя более дружелюбно и даже периодически делал попытки поухаживать за Джулией, но она была непреклонна. Джулия решила, что это сестра науськивает его в надежде отвлечь соперницу от Армана. Забавный маневр!
Жиль Боссэ с неизменным педантизмом уделял своим внучатым племянникам по десять минут каждое утро. Свидание, которое никому из них не приносило радости, но рассматривалось как comme il faut. Гости должны платить хозяину благодарностью, а хозяин не может полностью игнорировать своих гостей. Джулия надеялась, что дед расскажет им о планах продлить ее пребывание, и, отправившись на свою очередную прогулку верхом, размышляла о том, что будет происходить в ее отсутствие. Но первой ее заботой, естественно, была покалеченная рука Армана.
- Надеюсь, вам обработали рану? - строго спросила девушка, остановив взгляд на рукаве его рубашки.
Арман пожал плечами.
- Йодом, - лаконично ответил он.
- Устаревшее средство. И это все?
- N'importe. Прошу вас, мадемуазель, больше не беспокоиться по таким пустякам.