- Где же кровь?
Он обернулся, и она отшатнулась, увидев, как побледнело его лицо, а глаза превратились в глубокие черные дыры. Плотно сжав челюсти, он смотрел на нее с ненавистью и злобой.
- Где же твоя кровь, Алена?
- Я… я не знаю, - прошептала она, цепенея от ужаса.
- Не знаешь? Не знаешь, говоришь? Наверное, и не помнишь, где ты оставила…
Звук пощечины прозвучал в наступившей тишине резко и отчетливо. От сильного удара она пошатнулась и едва не упала на пол, но он тут же схватил ее за волосы и притянул к себе.
- Смотри на меня! Шлюха!
Снова удар по лицу, на этот раз еще более сильный. У нее потемнело в глазах, и она закричала.
- Молчи, а то я убью тебя! Так где же она, твоя кровь? Вспоминай, где ты ее оставила!
В памяти промелькнули обрывки разговоров, подслушанные за дверью: говорят, что такое случается, что крови может и не быть, да только все это - лишь пустые оправдания для женщин, которые не сумели сохранить себя до мужа…
Он повалил ее на кровать и сильно ударил. Потом схватил за волосы, бросил на пол и начал бить ногами по животу. Сжавшись в комок и прикрыв лицо руками, она вскрикивала от ударов. Ей казалось, что время остановилось, что это просто страшный сон, который она смотрит накануне своей свадьбы… Сознание уже почти покинуло ее, когда она опять ощутила внутри себя обжигающий горячий стержень, и она снова закричала. На этот раз ему хватило нескольких движений для того, чтобы наступил конец. Отшвырнув ее в сторону, он поднялся и, наступив ногой на ее распростертую ладонь, повалился на кровать. Пальцы хрустнули, но она даже не застонала. Не в силах подняться, она отползла в дальний угол комнаты и забилась в нем, спрятав лицо в ладони.
Через какое-то время она услышала шумные звуки его дыхания и поняла, что он заснул. С трудом приподнявшись, она едва не упала. В висках шумело, все тело ныло от нестерпимой, жуткой боли…
На полу, посреди комнаты, лежало ее свадебное платье. Она медленно подошла к нему, подняла с пола, сжала в руках. Отстраненно глядя на блестящий и мягкий шелк, она разомкнула пальцы. Платье снова упало вниз, и она заметила, как сильно оно помялось в тех местах, где она его сжимала. Снова опустившись на пол, она свернулась в комок и легла рядом с платьем. Ее глаза были сухими, и она подумала: "Почему я не плачу?.."
За окном уже проглядывали первые лучи нового солнца. Происходящее казалось ей кошмарным сном, и она снова думала о том, что сейчас она проснется и день ее свадьбы только наступит, что его еще не было - этот день и эта ночь ей просто приснились. Но тело болело, внутри жгло, а белое смятое платье на полу было настоящим, к нему можно было прикоснуться и ощутить кожей прохладу атласной ткани…
В полной тишине отчетливо слышались звуки дыхания мужа. Как же это могло случиться, почему - на самом деле, почему у нее не было крови? Ведь ей было больно, ужасно больно, тело ее разрывалось на части, когда он проникал внутрь, но крови не было… Может быть, она родилась на свет какая-то не такая, как все? Но, кажется, она сама однажды читала в журнале о том, что потеря девственности не всегда сопровождается кровью…
Алена не заметила, как заснула на холодном полу, совершенно обнаженная, сжав в ладони подол от платья. Проснувшись внезапно, словно от внутреннего толчка, открыла глаза и увидела, что Руслан сидит на краю кровати и смотрит на нее. Вскочив, она прикрыла голое тело платьем. События прошедшей ночи мгновенно всплыли в ее сознании, и ей снова стало страшно. Он смотрел на нее и молчал. Она тоже не могла произнести ни слова, да и не знала, что говорить. Молчание было настолько тяжелым, что страх с каждой минутой все нарастал, смыкаясь ледяным кольцом вокруг того места в груди, в котором она ощущала тугой мятный комок.
- Послушай, Алена… Подойди ко мне.
Она все так же молча повиновалась, не выпуская из рук платья, подошла и села рядом на краешек кровати.
- Наверное, я был с тобой вчера слишком груб. Извини. И все же ты должна была меня предупредить.
- О чем?
- О том, что до меня ты уже встречалась с мужчиной. Или с несколькими мужчинами… Сколько их у тебя было, Алена? Кто они?
- У меня не было мужчины, Руслан! Не было!
Он криво усмехнулся, а потом, придвинувшись, взял ее за подбородок и поднял лицо.
- Не нужно больше меня обманывать. А говорят, в деревне ничего не скроешь от людей… А ты вот смогла, скрыла. Но только не понимаю - на что ты надеялась? Если бы я был твоим первым мужчиной, у тебя была бы кровь… И ты не почувствовала бы никакого наслаждения, когда… Ведь ты его чувствовала, скажи?
- Мне было приятно, - призналась она, - но мне было ужасно больно…
- Не говори глупостей, слышишь?! - Его брови сдвинулись, и она сразу же сжалась в комок, опасаясь, что сейчас он снова начнет ее бить.
- Я не буду тебя бить, - как будто прочитав ее мысли, ответил он, - но врать мне не смей! Не смей, слышишь?! Надо же, а с виду ведь не скажешь, что ты…
Опустив голову, он обхватил ее руками и долго молчал.
- Руслан, почему ты мне не веришь? - тихо спросила она.
- А почему я должен тебе верить?
- Я - твоя жена…
- Да, ты - моя жена… Наверное, я должен бы выгнать тебя из дому - знаешь, ведь так обычно поступают с такими, как ты… Но я этого не сделаю. Не сделаю, если ты скажешь мне, кто он. Кто они? Сколько их у тебя было?..
- Мне нечего тебе сказать, Руслан…
Размахнувшись, он снова ударил ее по щеке. В глазах заискрило, она отклонилась, закрыла ладонями лицо, ожидая нового удара. Но его не последовало. Он молча встал, накинул одежду и вышел из комнаты.
Первый месяц ее замужества - медовый месяц - на всю оставшуюся жизнь оставил в душе горький привкус. Через месяц после свадьбы она была уже совсем не той, что раньше. Прежняя Алена - мечтательная, робкая девушка - осталась далеко в прошлом, погибнув в ту самую ночь, когда она стала женщиной. Дни проходили за днями, но ничего не менялось. В течение дня еще можно было как-то отвлечься: домашние хлопоты, стирка, уборка, работа на огороде - все это не давало времени на то, чтобы думать. И она старалась, изо всех сил старалась не думать о том, что скоро день закончится, наступит ночь и все повторится снова…
Это был как будто замкнутый круг. Каждый вечер, каждую ночь, когда они оставались вдвоем в спальне, он задавал ей один и тот же вопрос, на который она не могла ответить. Тело ее было покрыто непроходящими синяками, и она не могла себе позволить надевать открытую одежду даже в такую жару, которая стояла в селении тем летом. Внешне, на виду, он был с ней приветлив, улыбался, хвалил, когда она вкусно готовила, но в тот момент, когда они оставались наедине, вдали от посторонних глаз, всегда был холоден и сух. Они практически не разговаривали, словно находились в вечной ссоре. Он хотел ее почти каждую ночь, но ни одна из этих ночей даже отдаленно не напоминала ей ту, первую, когда ей было так хорошо. Он брал ее грубо, при этом практически не дотрагиваясь руками и уж тем более - губами, получал то, что ему было нужно, и почти сразу засыпал, оставляя ее наедине с самой собой и со звездами, которые равнодушным и холодным светом светили в окно. По вечерам он редко бывал дома, возвращаясь часто далеко за полночь, принося в дом терпкий запах спиртного. Если она спала, он будил ее, и опять начинался этот кошмар…
Все происходящее оставалось тайной, но эта тайна давила на нее так, что порой ей казалось - она начинает терять разум. Она не могла ни с кем поделиться своей бедой, понимая, что никто не поймет ее, сама не в силах понять, как же могло такое случиться. Вряд ли ей кто-нибудь поверит… Ей очень хотелось поговорить с Лизой, но Лиза была далеко, в другом селении, жила со своим мужем счастливо, воспитывала сына… А к родителям он ее не отпускал, несмотря на то что они жили совсем рядом. Да ей и не хотелось видеть мать - она ужасно боялась, что та, едва взглянув в глаза, сразу поймет, что дочь несчастлива. А ей не хотелось огорчать мать, не хотелось, чтобы она знала про весь этот кошмар. Да и чем она может ей помочь? Прижать к себе, посочувствовать и пожелать терпения? Каждую ночь, засыпая, глотая комок в горле и сдерживая стоны от мучительной боли, она молила Бога о том, чтобы ее муж наконец образумился, чтобы он поверил ей, несмотря на то что она не может ничем доказать свою правоту.
Но дни летели за днями, а ничего не менялось. Через три недели после первой ночи она убедилась в том, что не беременна, и уже не знала, огорчаться ей или радоваться. Раньше она хотела ребенка, мечтала о нем, но теперь - теперь она просто не могла себе представить, что произойдет, если у них с Русланом появится ребенок.
А через месяц после свадьбы он впервые не пришел домой ночевать. Она не могла уснуть, чувствуя предельное напряжение, которое проходило только после того, как очередная сцена заканчивалась и муж засыпал. Она всегда ждала его, чутко улавливая каждый звук в доме. В ту ночь она уснула только с первыми лучами рассвета, одна, в пустой комнате. Он пришел на следующий день к обеду.
- Где ты был? - спросила сына Алла Васильевна, сдвинув брови.
- Заночевал у Сереги, долго сидели, в карты играли… Да ладно, мама, сами разберемся.
Алена, естественно, не могла себе даже представить того, что она в чем-то упрекнет мужа. Но в тот вечер Руслан был немного другой, смеялся, шутил и даже слегка обнял ее, когда вставал из-за стола. Где-то в глубине души она чувствовала, что это - временное явление, что и сегодня, как всегда, ничего не изменится в тот момент, когда дверь их супружеской спальни закроется и они останутся наедине. И все же ей так хотелось верить в то, что все будет иначе…
В тот день на самом деле все было иначе - Руслан, появившись в комнате, разделся, лег в кровать и тут же заснул. А Алена, не веря в то, что сегодня не будет никаких побоев, и в то же время теряя последнюю надежду на то, что муж будет с ней добр и ласков, не выдержала и расплакалась. Слезы текли по щекам ручьями, она всхлипывала, не в силах удержаться. Он заворочался и проговорил что-то во сне. Она сразу испугалась, что разбудит его, вскочила с кровати и выбежала из комнаты в сад.
Здесь было прохладно, в траве стрекотали кузнечики, и она опустилась на маленькую скамейку под вишневым деревом. Во дворе было темно, но постепенно глаза привыкали к темноте, с каждой секундой различая ставшие привычными детали - крыльцо, ветки ореха напротив, весь силуэт дома; в темноте ночи его очертания казались ей какими-то устрашающими, и окна проваливались внутрь черными дырами. Внезапно она услышала какие-то приглушенные звуки, затем скрипнула дверь, и на пороге показалась чья-то фигура. Это была Лиля.
Алена облегченно вздохнула, поняв, что это не Руслан. Лиля за тот месяц, что Алена жила в доме, стала ее самым близким другом. Конечно, и перед ней она не посмела открыться, рассказать, что происходит у них с мужем, и все же между ними установились теплые отношения. Когда-то давно Лиля тоже впервые переступила порог этого дома, а поэтому ей были близки и понятны все тревоги, которые испытывала новая невестка.
- Алена? - тихо позвала она.
- Я здесь, Лиля.
- Я слышала, как ты спускалась по ступенькам… Мне и самой что-то не спится, можно посидеть с тобой?
- Конечно, посиди. Ночь такая тихая, теплая, светлая…
- Что-то случилось? - спросила она, опускаясь рядом на скамейку.
- Да нет, ничего… Ничего особенного.
- Ничего особенного - значит, что-то все же случилось… И я, кажется, знаю что. Поругались?
Алена вздохнула. Если бы она только знала, что они ругаются каждую ночь…
- Ты обиделась? Обиделась из-за того, что он вчера не пришел ночевать?
- Немного… Я ведь ждала его, всю ночь глаз не сомкнула, а он даже не предупредил…
- Ну, ничего. Такое бывает. Знаешь, мне в первое время нелегко было привыкнуть к тому, что Юрий в ночную смену иногда работает - страшно даже было в комнате одной оставаться, но со временем привыкла… А Руслан всегда с тобой, просто вчера у друга задержался… Или ты думаешь, что он?..
Смысл ее слов не сразу дошел до Алены, а в тот момент, когда она наконец поняла, что Лиля имеет в виду, она почувствовала, как по телу пробежала стайка мурашек.
- Да нет, я не думаю.
- И не думай, - ответила она спокойно и тихо, - не надо об этом думать, Алена. Руслан - парень хороший, честный, он никогда не станет… Иди в дом, ложись, завтра ведь вставать рано.
- А ты?
- А я еще посижу немного. Знаешь, мне что-то тоже не спится.
- И я не хочу спать. Давай лучше вместе посидим, поговорим… Если ты не против.
Почти час они сидели на скамейке. Лиля рассказывала о своих первых днях, проведенных в новом доме, о том, как постепенно, день ото дня, она начинала чувствовать этот дом своим. О том, как трудно ей было в первое время, как нелегко было найти общий язык с Аллой Васильевной, как защищал ее в спорах Юрий.
- Знаешь, Юрка у меня молодец… И с детьми всегда помогал, ночью часто вместо меня просыпался, укачивал, пока маленькие были, а я спала.
Алена улыбнулась, вспомнив об Антошке и Алешке. Дети Лили были погодками, росли вместе - сейчас им было одиннадцать и двенадцать лет, оба уже вытянулись, обогнав в росте мать, и басили срывающимися хрипловатыми голосами.
- Настоящие мужчины растут, - улыбнулась Лиля, - все в отца… А Юрка еще дочку хочет. Только я уже боюсь рожать, слишком старая я для этого дела. И здоровья нету…
- Ну что ты, какая же ты старая, тебе ведь всего тридцать шесть, - удивилась Алена.
- Все равно, тяжело будет с маленьким ребенком. Сколько он ни уговаривал, я не соглашалась. Боюсь я рожать, Алена. У меня ведь и первые, и вторые роды были очень тяжелыми - еле спасли… На кого же я мальчишек оставлю, если что случится? Нет уж, я лучше племянников нянчить буду… Вот родишь - буду тебе помогать.
Алена вздохнула. Ей было ужасно тяжело думать о ребенке, какое-то противоречивое чувство буквально разрывало ее душу на части, когда она представляла себя маленькое розовое тельце своего малыша, своего первенца, сына…
В ту ночь она так и не уснула, а на следующее утро Лиля, заметив, что глаза у невестки все в мелких красных прожилках, посмотрела на нее с укором:
- Ну вот, досиделись… Что, совсем не спала?
- Совсем, - призналась Алена, - глаза слипаются, ничего не вижу…
- Иди отдохни. Что ты вскочила так рано? Поспи, я сама все приготовлю.
Представив, что сейчас ей придется снова оказаться в одной комнате со спящим мужем, Алена сразу сжалась. Нет, только не это - вдруг, проснувшись, он снова начнет ее бить, мучить своими расспросами? Только не это, уж лучше она вечером ляжет спать пораньше.
День пролетел незаметно, как обычно бывает, когда дел невпроворот. Она убиралась в доме, подметала двор, готовила вместе с Лилей и Мариной голубцы - вечером ожидались гости, потом стирала и кипятила на плите постельное белье. Гости в тот вечер засиделись допоздна - за окном уже совсем стемнело, когда дом опустел и она отправилась на кухню мыть посуду. Все потихоньку расходились по комнатам - спать. Ушел в спальню и Руслан, а она нарочно тянула время, с особой тщательностью намывая до блеска каждую тарелку и чашку, надеясь, что он успеет заснуть к тому времени, когда она закончит мытье посуды. Лиля сидела на кухне вместе с ней, протирала чистым сухим полотенцем мокрые тарелки и убирала их в шкаф. Сегодня у ее мужа была ночная смена.
- Алена, ты как заведенная… Неужели тебе совсем спать не хочется?
- Не хочется, - солгала она, потому что глаза у нее буквально слипались, - да тут уже немного осталось.
- Да ты и не торопишься, я смотрю… Вы что, снова поссорились? - Она прищурилась, и Алена тут же опустила глаза.
- Да нет, Лиля, что ты… С чего нам ссориться-то!
- Я же вижу, что ты как в воду опущенная, все время грустная, и не только сегодня…
- Просто немного скучаю по дому, - уклончиво ответила она, - по родителям…
- Ничего, привыкнешь. Вот увидишь, еще два-три месяца, и будешь чувствовать себя как дома… Со временем все образуется.
Лиля попыталась дотянуться до самой верхней полки в шкафу, где стояли тарелки, и вдруг вскрикнула, Рука ее разжалась, посуда с грохотом упала на пол…
- Ты что? Что с тобой? - Алена тут же подлетела к ней и схватила за руку.
Увидев, как сильно невестка побледнела, она пододвинула ей стул и поспешила налить воды, испугавшись, что Лиля может потерять сознание. Но та отодвинула ее руку со стаканом и, снова согнувшись, застонала от боли.
- Да что с тобой? - Задавая вопрос, она уже слышала, как по ступенькам кто-то спускается вниз, наверное, разбуженный грохотом упавших тарелок, часть из которых разбилась на мелкие кусочки.
- Кажется… кажется, дело плохо, - сдавленно ответила Лиля и попыталась приподняться.
- Да ты что, сиди! - Алена слегка надавила ей на плечо, не поняв, почему она решила встать. Но Лиля все же встала, и через секунду Алена увидела расширившимися от ужаса глазами, что то место, где она сидела, залито кровью.
- Я так и знала… - прошептала Лиля, бледнея буквально на глазах, - так и знала, что это будет… Алена, пожалуйста, нужно вызвать "скорую помощь"… Нужно позвать Юру, я боюсь без него ехать в больницу… Боже мой, сейчас ведь ночь…
И в следующую секунду она, обессилев, рухнула на стул. Глаза ее закрылись - Алена поняла, что она близка к тому, чтобы потерять сознание. Дверь распахнулась - на шум пришла мать.
- Что случилось?!
- Кровотечение… У нее кровотечение, - побелевшими губами прошептала Алена, но Алла Васильевна, казалось, сама все поняла раньше, чем успела услышать ее ответ.
- Так я и знала… Так и знала! Ведь говорила ей - лежи, не двигайся, нечего тебе домашней работой заниматься, не первый год здесь живешь, никто не подумает, что лентяйка… Разве можно, с ее-то здоровьем! Собери осколки, Алена, и вызови "скорую помощь". Третий месяц беременности, кровотечение…
Все происходило как в тумане. Алена быстро смела осколки, собрала их совком в мусорное ведро и дрожащими пальцами набрала номер "скорой". Алла Васильевна тем временем проворно и быстро наколола льда из морозильной камеры в холодильнике, побросала куски в полиэтиленовый пакет и положила на живот невестке.
- Потерпи, не бойся, все будет нормально… Ведь говорила тебе, сто раз говорила…
Лиля уже ничего не отвечала, только одними глазами поблагодарив мать за заботу. Алена вызвала "скорую", мысленно про себя повторяя, что с Лилей ничего не может случиться, что все будет хорошо - и даже в том случае, если она потеряет ребенка… Значит, она все же ждала ребенка, просто до поры до времени решила об этом молчать, значит, вчера ночью она обманывала Алену…
- Срочно беги в цех, - голос Аллы Васильевны доносился как будто издалека, - позови Юрия!
Алена выскочила из дома, по дороге накинув на плечи вязаную кофточку. Цех находился не очень далеко от дома, через три улицы. Она мчалась по темной дороге, спотыкаясь, мысленно повторяя одну только фразу: "Все будет нормально!"
Все будет нормально, с Лилей ничего не случится, ее дочка останется жива, она родится, врачи спасут и мать, и ребенка…
Увидев освещенные окна работающего цеха, она побежала еще быстрее. Запыхавшись, подлетела к проходной. Двери были заперты, и она принялась изо всех сил стучать по железной поверхности.