"Почему я все время чувствую себя виноватой перед Митей? - раздраженно думала Наташа, замирая перед камерой и из последних сил удерживая на лице пленительную улыбку. - Конечно, я была не права, что не предупредила его о ночной работе, но почему эта моя небольшая оплошность перевешивает и его утреннее поведение, и то, что он не предложил встретить меня? Даже не спросил, когда я освобожусь!.. По очкам выходит, что он обращается со мной гораздо хуже, чем я с ним, а я все равно чувствую свою вину. Я уже готова бежать за ним и просить прощения! Моя собачья преданность Мите расстраивает меня даже больше, чем его равнодушие, но я ничего не могу с собой поделать. Дело во мне? Наверное. У меня комплекс вины: с тех пор как я родила Петьку, я постоянно чувствовала себя виноватой перед всеми. Перед родителями, перед бабушкой, перед самим Петькой, что он растет без отца, и даже перед этим гадом, его отцом. Это чувство вины прилипло ко мне, как вторая кожа, так что я не могу, просто не могу строить отношения иначе. Господи, ну что ему стоит приехать за мной! Если сейчас он позвонит, я стану абсолютно счастливой!.."
Но Митя, конечно, не позвонил.
Глава 4
Наступившие морозы сделали свое дело. Кожа на руках высохла и потрескалась, и Саня не знала, как ей быть. От бесконечного мытья и резиновых перчаток и летом-то руки не бывали белыми и нежными, а теперь стала совсем беда. Глядя на свои шершавые красные лапы, она сморщилась от отвращения. Прожив на свете двадцать восемь лет, Саня до сих пор понятия не имела, как пользоваться косметикой, в том числе кремом для рук. То есть, конечно, если бы она пришла в магазин и увидела там одинаковые тюбики, на которых написано "КРЕМ ДЛЯ РУК", то без колебаний купила бы один из них. Но посещение парфюмерного отдела супермаркета ввергло ее в настоящий ступор. Питательный крем, защитный, увлажняющий, дневной, ночной… И фирм-изготовителей около пятнадцати. Да еще над всем этим разнообразием - огромный плакат, поздравляющий с Днем всех влюбленных!..
Саня вспомнила, что сегодня действительно четырнадцатое февраля, и совсем пала духом, почувствовав себя чужой на этом празднике жизни. Но крем все-таки нужен… Как узнать, какой именно? Спросить неудобно. Можно, конечно, взять самый дешевый… Или лучше тот, на который сегодня объявлена скидка? Она мрачно смотрела, как другие женщины со знанием дела и с любовью перебирают тюбики и бутылочки с загадочным содержимым, и думала, что, родись она красивой, у нее была бы совсем другая жизнь.
Будь она красавицей, могла бы часами сидеть перед трюмо, умащая себя кремами и лосьонами… На самом деле вид собственной физиономии в зеркале вызывал у Сани только желание поскорее отвернуться. Она старалась вовсе не думать о том, как выглядит, считая, что теперь, когда она практически вышла из брачного возраста, ее вид никого не интересует.
- Саня, привет! - из-за перегруженной товарами тележки ей махала Наташа.
Саня улыбнулась, схватила первый попавшийся крем и подошла к подруге. Та совершала шопинг в компании Петьки и Дмитрия Дмитриевича Миллера. Петька прочно застрял возле стеллажа с игрушками, а профессор тупо толкал перед собой тележку, изображая изнемогающего древнеримского раба.
С Саней он еле поздоровался.
- Хорошо, что я тебя встретила, - сказала Наташа. - Знаешь, я купила Анатолию Васильевичу хороший коньяк, ты передашь ему?
- Попытаюсь. Только он вряд ли возьмет.
- Но мне так неловко! Он же не взял за ремонт моей машины ни копейки.
- Господи, Наташка! Папа относится к тебе как к родной. Это все равно, как если бы он мне ремонтировал машину за деньги.
- Но у вас нет машины, - внезапно включился в беседу Миллер. - Знаете, Александра Анатольевна, не могу сказать, что мне нравится поступок вашего отца. Наташа не бедствует и вполне может оплатить услуги автомастерской. Теперь же она чувствует себя обязанной.
Саня засмеялась.
- Вы, Дмитрий Дмитриевич, глупости говорите! Какие счеты могут быть между близкими? Наташа два года вела наше хозяйство, когда умерла мама, и это мы с отцом у нее в долгу, если уж на то пошло. Вы не можете судить со стороны и определять, кто из нас кому обязан.
Миллер фыркнул и уничтожающе посмотрел на них с Наташей. Саня испугалась, что своей отповедью могла заложить фундамент для ссоры между женихом и невестой, да еще в День святого Валентина, поэтому быстренько замолчала.
Наташа заглянула в Санину корзину, где сиротливо лежали пачка пельменей, батон, двухсотграммовый кусок колбасы и крем для рук.
- Бери всего побольше, - предложила она. - Я на машине, могу тебя подвезти.
При этих словах лицо Миллера страдальчески исказилось, и Саня решила пожалеть человека: соврала, что только вчера заполнила холодильник.
Не успела компания рассчитаться на кассе, как у профессора затрезвонил мобильный.
Звонили, конечно же, из клиники.
- Вот нет, чтобы позвать меня на два часа раньше! - Миллер хлопнул крышкой телефона. - Не пришлось бы тут любоваться, как ты перебираешь всякие шмотки. И почему ты, Наташа, все время таскаешь меня с собой на шопинг? Ты же знаешь, что я этого не выношу!.. А вы, Александра Анатольевна, не хотите поехать со мной в клинику? - Он повернулся к Сане. - Вы, конечно, не обязаны, и я пойму ваш отказ…
- Разумеется, я поеду, - сказала Саня, как обычно, не дав ему договорить фразу. "Нужно хоть раз не перебивать его, - подумала она, - тогда, может быть, мне удастся услышать, что я лучше всех провожу наркоз при нейрохирургических операциях. А может быть, и нет. Может быть, он всего лишь хотел сказать: но ваш врачебный долг помочь мне!"
Она знала, что Миллер отличает ее среди других врачей анестезиологической и реанимационной службы, но никогда не слышала об этом из его уст. Когда ему приходилось работать ночью или в выходной, а Саня дежурила в клинике, то он всегда приглашал в операционную именно ее.
Однажды дежурство выдалось очень напряженным. До трех ночи Саня работала в операционной, не имея возможности даже выпить чашку кофе, чтобы взбодриться. Наконец поток больных иссяк, и она прилегла немного вздремнуть. Но стоило ей закрыть глаза, как Миллер потребовал ее немедленной явки в нейрохирургию. Саня пробормотала, что сейчас не ее очередь, на что услышала: "Вы хотите сказать, что отказываетесь выполнять свои прямые обязанности?"
С тех пор она не пыталась с ним спорить. Кроме того, профессионализм Миллера был очень высок, и за это можно было простить ему недостаток душевности.
- Вы до утра пробудете на работе? - спросила Наташа, включая зажигание. Она изо всех сил делала вид, что нисколько не расстроена внезапной переменой планов.
- Не знаю, - ответил ее жених.
- Позвони, когда определишься, - попросила она. - Если зависнете до утра, то я лягу спать, а если нет, приеду за вами.
Миллер подумал.
- А если я тебе позвоню и скажу, что освобожусь через час, а на самом деле операция затянется часов на шесть? Ты же сама потом будешь упрекать меня, что я держу тебя за личного шофера. Лучше ложись спать.
- Тогда хотя бы еды с собой возьми, - сказала она грустно и стала перестраиваться в левый ряд.
Закончили только в пятом часу утра. У молодого мужчины, пострадавшего в ДТП, были черепно-мозговая травма и повреждения органов брюшной полости. Миллер освободился первым, предоставив действовать общим хирургам, а Саня, как анестезиолог, оставалась до конца операции. Потом она отвезла больного в реанимацию, передала его дежурной смене и, зевая, отправилась на поиски места, где можно было бы покемарить до утра. Но куда бы она ни заглядывала, везде все было занято спящими дежурными врачами. В конце концов она решила попытать счастья в кабинете Криворучко, где стоял дореволюционный и очень неудобный кожаный диван, испытанный на прочность многими поколениями клинических ординаторов и аспирантов. Хозяин кабинета говорил, что за свою историю диван настолько пропитался энергией греховной любви, что сидение на нем в течение часа гарантированно излечивает от импотенции. Существовало также поверье, что мужчина и женщина, неосторожно присевшие на диван вместе, немедленно начинают вожделеть друг друга и не успокоятся, пока не согрешат.
Саня усмехнулась. Она, наверное, будет первым человеком за всю историю кафедры, кто скоротает ночь на этом диване в одиночестве. Возможно, это даже ослабит его волшебные свойства…
В старом здании работало ночное освещение, и идти по сводчатым коридорам было жутковато. Каждый шаг гулко отзывался под потолком, и казалось, что из любого угла может спикировать летучая мышь. Миллер, идущий навстречу Сане, превосходно вписывался в этот готический интерьер: его лицо было почти таким же бледным, как халат, он пошатывался и вообще был очень похож на привидение.
- Вы еще здесь? - глупо спросила Саня. - А я думала, вы давно уже дома.
Профессор тяжело вздохнул.
- Это было бы непорядочно. В конце концов, вызывали меня, а не вас. Получилось бы, я вас втянул, а сам…
Саня досадливо махнула рукой.
- Послушайте, но сегодня же День всех влюбленных!
Миллер поднял запястье к глазам, с видимым усилием концентрируя взгляд на циферблате.
- Уже давно прошел.
- Но ведь Наташа ждала вас, может быть, до сих пор ждет! Дмитрий Дмитриевич, поверьте, в вашем присутствии здесь нет необходимости. Тяжесть состояния больного определяется повреждениями живота, со стороны мозгов у него все в порядке.
- Я бы не сказал, что у человека, гоняющего по городу со скоростью сто тридцать километров в час, с мозгами все в порядке.
- Не цепляйтесь к словам, Дмитрий Дмитриевич! Поезжайте лучше домой.
- А вы? - раздраженно спросил он. - Что же вы сами не едете, раз уж так чтите этот дурацкий праздник? Или не относите себя к влюбленным?
- Нет, Дмитрий Дмитриевич, не отношу. - Саня говорила подчеркнуто спокойно и миролюбиво: было ясно, что Миллер нетрезв.
- Вот и я не отношу.
Сделав это признание, Миллер устало провел рукой по лицу и прислонился к стене.
- Пожалуйста, не продолжайте, - попросила Саня. - Наташа моя лучшая подруга, почти сестра, и я не намерена обсуждать ваши отношения.
- Вы спросили, я ответил.
- Я ни о чем вас не спрашивала.
- Тогда поговорим о вас! - Миллер взял Саню за локоть и попытался проникновенно заглянуть ей в глаза.
Она в ужасе вырвала руку и отбежала от невменяемого профессора на безопасное расстояние.
- Я ни о чем не буду с вами разговаривать! Сейчас вызову вам такси, и все!
- Что ж вы так испугались? - Он криво усмехнулся, но тут же помрачнел и неожиданно признался: - Александра Анатольевна, мне так тошно!
- Неудивительно.
- Такая тоска! - Миллер сказал это удивленно, будто никогда не предполагал, что подобное может с ним случиться.
- Это всегда происходит, когда пьешь один, без товарищей, - назидательно произнесла она, думая, как бы отправить профессора домой, а самой устроиться в его кабинете. - Поезжайте к Наташе, и вам сразу станет легче.
- А вы? Вам есть к кому поехать?
- Но я же не тоскую!
- Знаете, я всегда вам удивлялся. Вы же одинокая женщина, у вас нет ни мужа, ни любовника, так?
- Се ля ви, - отрезала она, не желая развивать тему.
Но Миллера было не унять.
- Значит, вас нельзя назвать счастливым человеком. А вы такая добрая…
От изумления Саня чуть не проглотила язык. Она скорее готова была услышать от коллеги оперную арию, чем хвалу своей доброте.
- Вы всегда готовы помогать, видно, что вы искренне переживаете за пациентов. Как вам удалось не ожесточиться?
Саня засмеялась и пожала плечами.
- Это от нас самих зависит, какими нам быть. А не от обстоятельств.
Миллер глубоко задумался. Потом повернулся, сделал несколько шагов по коридору, распахнул дверь в свой кабинет и остановился на пороге, пропуская Саню вперед. Она вошла. Миллер вошел следом, закрыл дверь, подошел к столу, взял с него пустую бутылку и энергично потряс ею перед Саней:
- Видите, ничего нет! Вся надежда на тот коньяк, который Наташа передала для вашего батюшки. Несите его сюда, а завтра я куплю точно такой же. - С этими словами профессор уселся за стол и уронил голову на руки.
- Вот уж нет!
- Вы что, сомневаетесь в моей честности? - Миллер поднял голову, и его лицо приняло возмущенное выражение.
- Я сомневаюсь в вашей печени, Дмитрий Дмитриевич!
- Напрасно, - гордо заявил он. - Вы видите перед собой человека, пару дней назад пившего медицинский спирт, разбавленный водой с удобрениями для полива цветов.
- Это лишний довод, чтобы ничего вам не давать.
- Если бы вы знали, - неожиданно профессор опять заговорил проникновенным тоном, - какие демоны живут в моей душе, вы без колебаний отдали бы мне коньяк.
- Не надо тут строить из себя Печорина! - прикрикнула Саня. - Вы уважаемый человек, у вас прекрасная невеста, чего еще надо?
- Ничего. Абсолютно ничего.
Миллер снял халат, скомкал его и швырнул в угол.
- Хорошо, я поеду домой, - вдруг согласился он. - И вас отвезу.
- Нет, спасибо. Я завтра дежурю, так что мне нет резона гонять туда-сюда.
- Ну, как хотите.
Наташа собиралась отоспаться, а потом куда-нибудь поехать с Петькой, но утром позвонила менеджер из агентства.
- Ты можешь сегодня поработать на показе? - спросила она раздраженно.
Менеджер прекрасно знала, что показы не Наташин профиль, что для настоящей "вешалки" ей не хватает роста, к тому же она немного полновата. Обычно ее приглашали на подиум только в тех случаях, когда ожидалось присутствие большого количества нормально ориентированных мужчин, способных оценить женские формы.
- В принципе могу, - зевнула Наташа. - А что за срочность такая?
- Да ну! У Алки всю рожу герпесом обметало.
- А…
Вот уже ее приглашают на замену. Приближается перевод в команду запасных. Скоро она будет сидеть дома около телефона, ожидая, пока менеджер в виде большой милости не кинет ей заказ на рекламу кафе районного масштаба…
Если бы Митя женился на ней! Она бы тут же распрощалась с агентством! Пусть у нее нет образования, но можно будет устроиться на какую-нибудь государственную службу. Если Митя не захочет, чтобы его жена была просто домохозяйкой.
…Но пока она может рассчитывать только на себя. Ей нужно обеспечивать ребенка, и отказываться от работы она просто не имеет права.
- Ладно, выручу. Куда ехать?
Наташа записала адрес, и это не улучшило ее настроения. Мало того, что ее позвали на замену, еще и показ-то… Какой-то молодой кутюрье в заштатном Доме культуры… Мрак!
- Петь, если я отвезу тебя к Сане? - грустно спросила она.
- Йес! - завопил Петька.
- Тогда собирайся.
Наташа ехала сквозь внезапно разыгравшуюся метель и думала, насколько изменилась ее жизнь с появлением Сани.
Она так одичала за предыдущие годы!.. И даже не осознавала глубины своего одиночества. Нет, у нее, конечно, были приятельницы, с которыми можно было поболтать о том о сем… Но по сути, это ничего не меняло.
Митя тоже не избавил ее от одиночества, ведь она не могла рассчитывать на его помощь. Они жили каждый своей жизнью, встречаясь только в постели, а все беседы, которые они вели между собой, сводились к одному: придешь ли ты сегодня ночевать и что приготовить на ужин?
Наташа думала, что Митя вряд ли изменяет ей. Но это тоже мало что значило. Ведь если вдруг у него появится другая женщина, разве будет он терзаться? Сразу уйдет от нее, только Наташа его и видела. Просто, наверное, Мите вообще никто не нужен, а женщину он завел только потому, что так принято…
А вот Сане она могла позвонить в любое время суток и попросить о помощи! Даже не надо было и просить, подруга сама предлагала посидеть с Петькой или забрать его из школы. Эти предложения трогали Наташу, привыкшую рассчитывать только на себя, чуть ли не до слез.
Сегодня утром Санин телефон был постоянно занят, а мобильный не отвечал, поэтому Наташа повезла к ней Петьку без предварительного звонка. Если Сани не окажется дома или она не сможет взять Петьку, Наташа отвезет его в Петропавловскую крепость: там есть небольшой музейчик, сотрудники которого учили детей рисовать, лепить и расписывать глиняные игрушки - это называлось "мастер-класс".
Петька был прекрасно знаком с мастер-классом, этой своеобразной детской камерой хранения, и нельзя сказать, чтобы его сильно туда влекло.
Нажав кнопку звонка, Наташа затаила дыхание. Неужели Сани нет? Но, слава Богу, через пару минут дверь отворилась - ее открыл Анатолий Васильевич, облаченный в женский махровый халат, из-под которого видны были жилистые икры.
- Привет, дети. Проходите, - сказал он спокойно, будто ждал их визита. - Прости, Наташа, я в неглиже. Сейчас переоденусь.
- Не надо, - запротестовала она. - Я только хотела узнать, не посидит ли Саня с Петькой часиков до восьми?
- Она с дежурства. Спит. Вы, дети, потише.
- Ой, извините, - сконфуженно зашептала Наташа, - я не знала. Мы пойдем тогда.
- Ты Петьку-то оставляй. Я с ним куда-нибудь прогуляюсь. В музей там или в зоопарк.
- Но мне так неловко…
- Прекрати. Давай, Петька, раздевайся. И сама проходи, чаю попьешь.
- Спасибо, но…
- Без разговоров!
Наташа покорно стала снимать сапоги и куртку. Выслушав привычную серию замечаний насчет своей недостаточной утепленности, она прошла в кухню. Анатолий Васильевич включил чайник и исчез, чтобы через минуту появиться уже в джинсах и фланелевой толстовке.
- Куда ты хочешь, молодой? - спросил он у Петьки, разливая чай.
Тот надолго задумался.
- Пойдем в Эрмитаж?
- Ну…
- Это для разгону, - успокоил его Анатолий Васильевич. - А потом в киношку через "Макдоналдс", устраивает такая программа?
Петьку такая программа устраивала.
- Вы на метро поедете? - с надеждой спросила Наташа. - На дороге сейчас кошмар что творится! Все колеса в разные стороны едут, и ничего не видно дальше капота.
- А ты на чем?
- Я на машине. Но у меня все-таки джип.
- А я все-таки не первый день за рулем.
- Ой, дядя Толя, я буду волноваться…
- За ребенка волнуешься, а за себя не боишься?
- За себя давно уже не боюсь, - сказала Наташа.
Анатолий Васильевич мягко накрыл ее руку своей ладонью.
- Ты бойся, - сказал он тихо. - Бойся.
Наташе пора было ехать. В несколько глотков она допила чай, после минутного колебания схватила конфету "грильяж в шоколаде" и, расцеловав Петьку, пошла одеваться.
Подавая ей куртку, Анатолий Васильевич заметил:
- Какие у тебя приятные духи…
Наташа удивилась: как это он смог уловить запах ее духов сквозь густую ауру "Дольче и Габанны", которой неизменно себя окутывал? Саня посмеивалась над "боевым ароматом" отца, но тому все было нипочем. Он говорил, что таким образом вознаграждает себя за годы автономок, где использование духов не приветствовалось.
В Эрмитаже, как всегда по выходным, была очередь за билетами, но военному пенсионеру Анатолию Васильевичу полагался бесплатный вход.
- Пригнись, браток, - сказал он Петьке и стал с жаром уверять контролершу, что тот еще дошкольник.