Пока Виктория Михайловна страдала, умирала и возрождалась, Людмила недолго думая связалась с самим господином Балканским и обратилась к нему за помощью. Виктория Михайловна вспылила. С какого перепугу финансовый магнат придет на помощь простым людям? Это вам не в прихожей валяться в новогоднюю ночь в пьяном виде. Ей совсем сейчас не нужен был этот странный господин, который поселил в ее душе беспокойство. Виктория Михайловна попыталась отступить, но было поздно, ее неуверенное топтание на ступеньках роскошной лестницы заметили все. Подняться наверх, словно ничего не случилось, было бы верхом глупости. Пришлось спуститься в гостиную. Хотя, видит бог, ей не нужна была чужая помощь. Она успокоилась и приняла решение ехать в Мадрид самостоятельно. Поезда ходят, ей не семнадцать лет. Ну, случилась беда – и что? Надо решать вопросы по мере их поступления. Ничего хорошего в сложившейся ситуации не было, но она женщина взрослая и способна сама разобраться с проблемами. Все решаемо. В конце концов, рядом всегда предупредительный Алекс.
– Доброе утро, здравствуйте, – тихо произнесла Виктория Михайловна, понимая, что отступать некуда.
Заговорщики, по-другому нельзя было назвать эту довольно странную парочку, встрепенулись и ответили в унисон: "Доброе утро". Как добросовестные пионеры на утренней линейке. Сговорились, не иначе. Впервые в жизни Виктория Михайловна разозлилась по-настоящему. Для этого не было особых причин. По жизни ее еще не так обижали и не просили прощения. Но почему-то сейчас ей не нужна была жалость Балканского. Что-то заклинило в голове, скорее всего от неожиданности, и Виктория Михайловна повела себя довольно странно. Призвав все силы небесные на помощь и внезапно вспомнив ночные комплименты Алекса-философа в свой адрес, она с независимым видом женщины, которая очень хорошо знает себе цену, прошла к креслу у журнального столика. Села в него по-светски красиво и небрежно, по крайней мере, ей так казалось, положила руки на мягкие подлокотники, переплела ноги замысловатым кренделем и произнесла капризным тоном, не узнавая себя: "Где мой кофе?" Словно она всю жизнь жила на вилле и не привыкла, чтобы ее прихоти не удовлетворялись. Она одна знала, чего ей стоило вести себя столь вызывающе. Сердце-предатель ухнуло куда-то вниз, как только она увидела Балканского, и возвращаться, кажется, не собиралось. Кофе прибыл через две секунды, но это не спасло ситуации. Людка обалдела от неадекватного поведения подруги, а Геннадий Николаевич расхохотался как сумасшедший. Актриса она была никакая. Хотела произвести впечатление светской львицы, а получилась комическая миниатюра. Виктория Михайловна решила не сдаваться, хоть на душе кошки скребли. Да, сошла с ума на старости лет. Решила, что имеет право изобразить из себя примадонну. Это самый большой грех, который она умудрилась сотворить в жизни. И никто не имеет права гоготать над ее глупым поступком. А ничего, что финансовый воротила дрых на ее думке в маленькой прихожей в новогоднюю ночь? Он, кстати, тоже кофе в тот вечер просил. Она это хорошо помнит. Какого черта Людмила пригласила его в дом? Предательница.
– Вика, с тобой все в порядке, ты хорошо себя чувствуешь? – Вопрос приятельницы прозвучал тихонечко, с мягкими интонациями, что произвело на Викторию Михайловну возбуждающий эффект. Неужели она выглядит таким образом, что с ней можно разговаривать, как с тяжелобольным человеком? Тоже мне, Армия спасения. Какого черта она приволокла на свою виллу Балканского? Его как раз и не хватало для счастья. Подруга называется. Могла хотя бы предупредить о своей тактике и стратегии. Она после душа, причесана небрежно, накрашена на скорую руку. Если у нее не было никаких шансов обратить на себя внимание Балканского, теперь мечтать стало вообще не о чем.
– Люд, может быть, объяснишь, что происходит? – Виктория Михайловна нервно забарабанила пальцами по подлокотникам кресла.
– Ты не обижайся, пожалуйста. Пока ты спала, возникли некоторые обстоятельства. – Странно, но голос приятельницы был просительным. Обычно она командовала безапелляционно, без тени сомнения, а тут словно оправдывалась. – Вика, все как-то странно получается. Одно к одному. Понимаешь, сегодня рано утром позвонила моя свекровь из Израиля. У нее обнаружили онкологическое заболевание. Ты же знаешь, она человек смелый и решительный. Так вот, она твердо уверена, что дальше медлить не имеет смысла, и считает, что пора рассказать Риточке, кто ее настоящие родители. – Людмила остановилась на секунду, вздохнула и умоляюще посмотрела на Викторию Михайловну. – В общем, ситуация такая, подруга моя дорогая. Свекровь везет Риточку в Москву, чтобы познакомить с родной матерью, то есть со мной. Человечек не виноват, что у него сумасшедшие родители. Девочка выросла и имеет право узнать, наконец, истину, потому как бабушка умирает. Это единственно правильное решение. Они прилетают послезавтра в Москву, и мне надо встретить их достойно. Ты слышишь меня?
Виктория Михайловна, погрязшая в собственных эмоциях и заботах, сразу не сообразила, что происходит. Она давно привыкла к тому, что у Людмилы нет неразрешимых проблем, женщина живет, как дышит, и устроила личное благополучие вопреки всем невзгодам и обстоятельствам. Да, ее лишили семейных радостей, отняли дочь, но это было так давно, что вся эта история превратилась в какую-то привычную реальность. И вот в самый неудачный момент, когда ей необходима помощь подруги, та ее покидает. Слов нет, Людмиле срочно нужно возвращаться в Россию. Это не обсуждается. Господи, неужели Костромина дождалась исполнения своей мечты?
А страшно-то как за подругу. Сумеют мать с дочерью понять друг друга и найти общие точки соприкосновения? Вопрос сложный.
– Людочка, милая моя. Как же я рада за тебя. Ты, главное, не волнуйся. Я уверена, все у тебя будет хорошо. Риточка тебя не осудит, она поймет, вот увидишь. И не думай обо мне. Раз уж все так получается, надо выбирать, что важнее. А я справлюсь. Честное слово, справлюсь. Тебе надо немедленно вылетать домой, – кивнула Виктория Михайловна.
– Ты не дрейфь, подруга. Алекс тебя в беде не оставит. И господин Балканский великодушно согласился помочь. Все будет хорошо. Ты представляешь, скоро я увижу Риточку? Невеста уже. – Что-то подозрительно заблестели глаза у счастливой матери. Еще бы, попробуй справиться с чувствами, когда грядет такое событие.
Потом начался сумасшедший дом. В течение трех часов Людмила умудрилась заказать билет на самолет, еще раз позвонила в посольство, собрала свои вещи и отбыла на родину. Виктория Михайловна осталась в полном одиночестве на чужой вилле в непонятном качестве и полной прострации. Пока рядом была неугомонная подруга, все казалось не так страшно. Теперь надеяться было не на кого. Балканский откланялся еще утром. Помолчал многозначительно и был таков. И то верно, какого рожна ему голову забивать чужими проблемами? Да и чем он может помочь? Он же не министр иностранных дел.
Наступил одинокий вечер, спать ложиться было страшно. Воспоминания о вчерашнем ночном кошмаре не давали покоя. На душе стало муторно, страх копошился глубоко внутри. Виктория Михайловна как сумасшедшая мерила ногами уютную спальню и разговаривала сама с собой. События разворачивались столь стремительно, что она не успевала на них реагировать. Завтра Алекс должен был отвезти ее в Мадрид, чтобы сдвинуть паспортную проблему с мертвой точки. Вторая бессонная ночь измотала совершенно. Виктория Михайловна не могла заставить себя лечь в постель. Остаться одной, без документов и денег – в чужой стране! Она ложилась, потом вскакивала, хваталась за телефон, но вовремя одергивала себя. Ну, позвонит она сейчас детям, и что? Сейчас ей одной плохо, а станет ли лучше, если дети потеряют покой из-за маминых проблем? Хотелось услышать теплое слово, почувствовать, что ты не одна, но разум все-таки брал верх, и она сдержалась, не стала звонить. Когда силы были на исходе, ожил мобильник. Виктория Михайловна глянула на экран. Она ожидала чего угодно. Ей сейчас нужна была поддержка. Было бы здорово, если бы именно в этот момент позвонили сын или дочка. У Людмилы тоже не самый простой случай. Ей свои чувства разделить не с кем. Кто из них? Виктория Михайловна схватилась за телефон, как за спасательный круг. Совершенно напрасно. Новый вызов. Что ж, это не страшно, можно и ответить. Скорее всего, кто-то ошибся номером. Она нажала на зеленую стрелку и произнесла короткое "да".
– Виктория Михайловна, добрый вечер. Надеюсь, вы еще не спите. – Голос Балканского она узнала сразу. Или она все-таки ошиблась, пытаясь выдать желаемое за действительное? Да, нервы – штука серьезная. Что за беспардонная манера начинать разговор, не представившись!
– Не сплю. С кем я говорю, извините? – На всякий случай Виктория Михайловна решила подстраховаться.
– Вас беспокоит Балканский.
– Слушаю вас, Геннадий Николаевич.
– Виктория Михайловна, вы не будете возражать, если я сейчас подъеду к вам?
– Не буду. Только я не очень хорошо понимаю зачем?
– Без красивых предисловий объясняю, не в моем характере бросать людей в беде. Посидим, поболтаем.
– Спасибо, но я не нуждаюсь в помощи. Я справлюсь сама, – твердо ответила Виктория Михайловна.
– Вы уверены? Или это от гордыни?
– Абсолютно уверена, Геннадий Николаевич. Спокойной ночи.
Стало хуже в тысячу раз, хотя до этого звонка казалось, что хуже быть не может. И чего из себя недотрогу строить, тем более что человек просто проявляет элементарное сочувствие? На роду написано чокнутой родиться и чокнутой помереть.
Стены душат. Открытые окна не спасают от духоты. Как назло, кондиционер неисправен, мастер приедет только завтра. Хотелось выйти на улицу. Но там наверняка через некоторое время появится предупредительный Алекс и начнет философствовать. А это точно не для слабонервных. Алекс прекрасный человек, обходителен, внимателен до трепетности, эрудит, полиглот, но уж очень нудный. Говорит, говорит, говорит без остановки. Надо иметь железные нервы, чтобы переносить его в больших дозах. Она сейчас точно не расположена выслушивать его заумные теории, оценивать остроту мышления и говорить комплименты. К тому же завтра они вместе поедут в Мадрид и проведут целый день. Без помощи Алекса она не обойдется. Ночь прошла кое-как, получилась рваной и неспокойной, спала Виктория Михайловна совсем мало и беспокойно.
Но, назло бедам и переживаниям, наступило чудное утро. Солнечное, праздничное, средиземноморское, курортное. Виктория Михайловна чувствовала себя совершенно разбитой. День предстоял не из легких, пора было вставать. Она приняла душ, привела себя в порядок и спустилась вниз. Виктория Михайловна не удивилась, встретив Алекса при полном параде. Он был свежевыбрит, бодр, свеж и, как всегда, предупредителен.
– Доброе утро, Виктория Михайловна, – жизнерадостно поздоровался Алекс. – Завтракать будете?
– Здравствуйте, Алекс, спасибо. Есть совсем не хочется. Я бы кофе выпила.
– Нет вопросов. Пожалуйста, ваш кофе.
– Вы словно волшебник, – улыбнулась Виктория Михайловна.
– Не понял.
– Не успею я сказать, чего желаю, – желание уже выполнено. Вот сейчас, например. Я еще до конца фразу не договорила, а вы уже мне кофе подали.
– А, ну это совсем не трудно, и ничего волшебного в этом нет. Это моя работа.
– Конечно, работа. – Голос Виктории Михайловны предательски дрогнул.
– Не переживайте вы так, Виктория Михайловна, – сочувственно произнес Алекс. – Все будет хорошо. Даже если вам придется пожить в этом доме какое-то время, должен сказать, Салоу – не самое плохое место на земле.
– Спасибо Алекс, я понимаю, только от этого не легче. Нам пора ехать? – Виктория Михайловна поставила кофе на стол.
– У нас еще есть минут двадцать, так что пейте кофе и не волнуйтесь.
Дорога до Мадрида заняла по большому счету не так уж много времени, но часы, проведенные в пути, показались Виктории Михайловне бесконечными. Ее очень волновала предстоящая миссия. Ни в российских, ни в иностранных посольствах ей бывать не приходилось. Так уж сложилось. И она смутно представляла себе, чем может закончиться их визит.
Вопреки опасениям, долго ждать не пришлось. Ее приняли довольно быстро, без лишних проволочек. Приятный молодой человек внимательно выслушал посетительницу, похвалил за предусмотрительно отснятую ксерокопию паспорта и пообещал помочь. Не успела Виктория Михайловна обрадоваться по-настоящему, как услышала слово, которое прозвучало приговором. Ей обещали восстановить паспорт в течение месяца! Непрошеные слезы мелкими противными каплями покатились из глаз по щекам. С трудом она заполнила положенные бумаги и покинула кабинет. Не видя ничего вокруг, прошла по дорожке, миновала калитку и направилась к машине. Хотелось зарыдать в голос, но нельзя было, вокруг же люди.
Навстречу уверенной походкой шагал не кто-нибудь, а сам господин Балканский. Поравнялся с Викторией Михайловной, кивнул вежливо, внимательно посмотрел на ее заплаканное лицо и прошел на территорию посольства. Да что же это делается? Она встречает этого господина в чужой стране чаще, чем в Москве. И при этом – в самое неподходящее время. Зареванная физиономия, красный нос. Красавица, да и только. И какого рожна он ходит за ней по пятам? Но это слишком сильно сказано. Вряд ли Геннадию Николаевичу придет в голову заниматься подобными глупостями. Скорее всего, у него здесь дела, а она со своими проблемами совсем ни при чем. Виктория Михайловна, расстроившись окончательно, села на заднее сиденье. Алекс проявил удивительную деликатность. За всю обратную дорогу лишнего слова не сказал, только посматривал иногда внимательно в зеркальце на грустную пассажирку.
По-хорошему, надо было воспользоваться ситуацией, поговорить с Балканским, объяснить ему, что ей поневоле придется жить в чужой стране целый месяц, а то и больше. Но сил не было. Слишком неожиданной оказалась встреча. И тем не менее поступила она крайне легкомысленно, потому что предупредить человека она была просто обязана.
Глава 12
Наступил тихий скучный вечер, первый из череды долгих одиноких вечеров длиною в месяц. За весь день после возвращения не произошло никаких интересных событий. Если бы не Людмилин звонок из Москвы, вспомнить было бы нечего. Виктория Михайловна от души порадовалась за приятельницу. Людмила, захлебываясь от радости, поведала, что она счастлива по-настоящему, несмотря на довольно печальные обстоятельства. Очень жалко свекровь. Но, видимо, в жизни все так и бывает. Горе и радость ходят рядышком. Наконец, через много лет, судьба смилостивилась над женщиной, лишенной самого дорогого в жизни, и воссоединила близких людей. Хоть Людмила по жизни хандрить не любила, больше хорохорилась и не уставала устраивать собственное благополучие, Виктория Михайловна очень хорошо знала, как та страдала от разлуки с дочерью. Даже не верилось в хеппи-энд, учитывая обстоятельства и сложности биографии. Дочка, как в сказке, оказалась умницей, красавицей, девушкой вполне реальной и исключительно благоразумной. Девочка с необыкновенным мужеством и олимпийским спокойствием выслушала и приняла запутанную историю собственной жизни. Она по-прежнему называла бабушку мамой, но это не имело значения, потому что настоящую маму приняла, поняла и простила. Поплакали втроем, не без этого. Но теперь все отлично. По словам Людмилы, они с дочкой, словно две подружки, не могут наговориться и надышаться друг на друга. Риточка получила юридическое образование, имеет неплохую практику в Израиле, несмотря на молодость. Одна беда – девочка категорически не желает оставаться в России, но Москва тем не менее ей очень нравится.
Какое счастье, что девочка не отвернулась от матери, загнанной в угол безжалостными обстоятельствами. Виктория Михайловна очень радовалась за Людмилу. Звонок помог немножечко отвлечься от собственных унылых мыслей. Чего она так нюни распустила? Вон что пришлось пережить Людмиле! Да по сравнению с ее приключениями и бедами сегодняшнее положение, которое она считала катастрофическим, яйца выеденного не стоит. Она, в конце концов, находится не в самой плачевной ситуации. Ей не приходится бродить по улицам в поисках крова, еды и работы. Она живет в прекрасном доме в одном из лучших курортных городов испанского Средиземноморья, как королева. Никто ее из рая земного не гонит. Прислуга предугадывает любое желание, старается угодить и успокоить расшатанные нервы гостьи. Когда-нибудь все благополучно закончится, она вернется домой. И нечего рвать на себе волосы. Бывает и похуже. Надо, наконец, набраться мужества, перестать страдать и взять себя в руки. Не девочка, чай, и нечего сходить с ума понапрасну. Надо попробовать подойти к вопросу философски. А если то, что она считает несчастьем, лишь другая сторона медали? Вдруг судьба расщедрилась и вознаградила ее столь неординарным способом за годы тусклой жизни? Как знать. Да, общение с Алексом даром не прошло. Так и тянет не в ту сторону.
Ничего-ничего, надо сесть, хорошенько подумать, как с пользой провести оставшиеся дни, – и жить строго по составленному плану. Тратить время понапрасну сродни преступлению. Страна вполне благополучная, спокойная. Ничто ей не мешает походить по музеям и познакомиться с достопримечательностями. Итак, решено. С утра у нее будет культурная программа. Днем, после обеда, – на пляж, она будет ходить в ту самую уютную бухточку, где они бывали с Людмилой. А вечера можно будет проводить в саду наедине с книжкой или в милых беседах с дворецким-философом.
Оставался один щекотливый момент. Необходимо было позвонить Балканскому, пока он не уехал, объяснить, что она не сможет в ближайшее время приступить к исполнению рабочих обязанностей. Но с этим она немного подождет. Ей необходимо успокоиться и собраться с силами. Мужества пока не хватало. Так уж получилось, что Геннадий Николаевич не просто ее начальник и работодатель. Пора было признаться хотя бы самой себе, что встреча с ним изменила многие ее представления о жизни и взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. А самое главное, он ей нравится так сильно, что страшно становилось. Она ничего не знала о нем. Все сведения сводились к отрывочным фрагментам, которые она собирала по крупицам. Но самое интересное – для нее совершенно не важно было, женат, например, Балканский или нет. Не важно было, заметил ли, запомнил ли он, что на свете существует немолодая, закомплексованная, несуразная женщина – Плотникова Виктория Михайловна. Как назло, обстоятельства сводят их диковинным образом как раз тогда, когда она выглядела ужасно или вела себя неадекватно. Виктория Михайловна неожиданно разозлилась на себя. Старая клуша. За всю жизнь кокетничать и строить глазки не научилась.
Потянулись долгие дни вынужденного безделья. Виктория Михайловна строго следовала пунктам своего плана. Она бросила все силы на изучение культуры страны, добросовестно посещала музеи, съездила на экскурсию. Душевное спокойствие от этого не восстанавливалось. Кому рассказать, не поверят и поднимут на смех. Во как бывает! Одна, свободная, здоровая, проживает на шикарной вилле испанского курорта, где ее обслуживают по высшему разряду и предупреждают любые ее желания. А в результате – глубоко одинока и столь же несчастна. И поделать с этим ничего нельзя, как ни старайся. Постоянно терзал один и тот же назойливый вопрос: "Что будет потом, когда она вернется домой?"