Я не несла всякую чушь моему новому терапевту. Она была всего лишь сукой за столом, которая притворялась, что поддерживает мой процесс "восстановления". Тот факт, что я еще не заехала кулаком по ее лицу, был испытанием для моего восстановления, и каждый раз я выходила от нее словно скрученная в узел. И была уверена, что именно она и пригоршня таблеток, которые мне давали, были причиной моей бессонницы. Я не спала дольше нескольких часов за ночь с тех пор, как ушел Эллиот.
- Ты не шизофреник, - сказала моя новая сука-терапевт. - И не страдаешь от синдрома нарциссизма. И не было истории с применением насилия.
Ее офис напоминал музей национальных артефактов Америки. Ловцы снов. Маски. Настенные гобелены и ковры ручной работы висели на стенах в рамках.
- Вы говорите, что со мной все в порядке, - но я даже не вникала. Просто убивала время. Мы уже сто раз об этом говорили. Даже не подозревала, чего она от меня ожидала, а если бы и узнала, то это стало бы открытием века.
- Вся идея о зависимости от секса - это путь, чтобы навязать определенную модель и выставить вменяемых людей ненормальными. В большинстве случаев этими ненормальными людьми являются женщины. Если тебя не огорчает собственное поведение, то все, что ты делаешь, нельзя назвать неправильным.
- Значит, вы отпускаете меня?
- Я не пытаюсь воспринимать твою любовь к сексу как патологию, но до сих пор неясно, как это воспринимает твой мозг. Твоя память скомкана, и я подозреваю, что в конюшне произошло нечто большее, чем ты готова признать. И ты все еще агрессивна, в основном тогда, когда в комнате мужчины. Я бы хотела разобраться в причинах этого.
С учетом того, что я потеряла рассудок в три часа в кафетерии, она была права. Это учреждение не разделяло пациентов по половому признаку, поэтому мужчины всегда были рядом. Их не было только во время наших сеансов.
- Мне обязательно здесь находиться, чтобы вы сделали это? - спросила я. - Помните, что вы должны вернуть меня к нормальному существованию в обществе. Это не простой случай, когда я выхожу отсюда полностью излеченным человеком, который может получить работу и создать нормальную семью, так ведь?
- Ты здесь. Это время необходимо для тебя. Подумай об этом. Я могла бы предоставить тебе достаточно времени, чтобы помочь тебе разобраться с отношениями с Диконом и отцом.
Она преподнесла это, будто торт на день рождения. Подарок века. Неопределенное количество времени в Вестонвуд Спа, с ментальным эквивалентом горячих камней и отшелушивающих скрабов, и ее вмешательством по поводу моего отца, которого я при ней не упоминала, и Дикона, который вообще ее не касался.
- А с чем уйдете вы? - спросила я.
- Не понимаю, что ты имеешь в виду, - она склонила голову набок, ее волосы, собранные заколкой с чем-то, похожим на перья с бразильского карнавала, спадали на спину, а на лице было заинтересованное выражение.
- Мы выявляем некую травму, скажем, через два или три месяца, а вы? Для вас это огромная куча работы.
- Это работа, которую я люблю. Помогаю тебе исцелиться, - ответила она.
- Разве у вас нет какой-нибудь высокооплачиваемой работы в Беверли Хиллз?
- Да, у меня есть частная практика. Куда ты клонишь, Фиона? Боишься, что я брошу тебя, как предыдущий доктор?
Ей бы стоило знать меня лучше. В прошлый раз, когда она пыталась начать разговор об Эллиоте, я остановила ее, потому что поняла, что он ушел, чтобы защитить меня, и сказал об этом только мне. Я бы не предала его, потому что уважала. А она с покровительственной улыбкой и стоящими на столе локтями обвиняет Эллиота, даже не понимая, о чем она, блядь, говорит.
Я ненавидела её. Возможно потому, что она не была Эллиотом. Или потому, что она была той, кого можно ненавидеть, потому что пыталась заставить меня ненавидеть мужчин вместо того, чтобы ненавидеть ее прическу с бразильскими перьями.
И, блядь, меня бесили ее бразильские перья.
Большинство наших сеансов проходило именно так. Я просто отрицала все, что она говорила. Если она произносила, что небо ясное, то я утверждала, что оно затянуто тучами. Она говорила мне, что я была больна, а в ответ слышала, что со мной все хорошо. Она пыталась заставить меня согласиться с тем, что мой отец растлил меня, а Дикон избивал меня без моего согласия, и что во время секса я всегда была согласна терпеть унижения. Она сама не понимала, что это не было правдой. Было тяжело намеренно деградировать. Унизительно, но все же горячо.
Я не понимала ее. Почему ей было настолько небезразлично? Почему она не могла просто выслушать мои проблемы и решить, была ли я достаточно вменяемой, чтобы отправиться на допрос, или снизить дозу медикаментов, чтобы у меня не было желания бросаться вещами, а затем просто отпустить меня? Конечно же, больнице не были нужны деньги моих родителей так сильно.
- Дело не в деньгах, - сказала Карен однажды за ланчем. Она сидела в инвалидном кресле, к ней была подсоединена трубка, через которую в ее организм поступала пища. Большую часть времени она была слаба настолько, что даже не могла самостоятельно встать, но когда это ей удавалось, Карен пыталась найти меня. - Ты как редкое животное. Богатая. Известная. Живешь в тюрьме. Сколько в мире подобных тебе? А ты сидишь в их кресле. Они могут впиться в тебя зубами и использовать тебя.
- Для чего? Все ведь конфиденциально, разве нет?
- Конечно. Но под действием алкоголя? Кто знает, что они говорят на вечеринках, чтобы заполучить еще одного клиента? Или своим личным терапевтам. Нет никаких секретов. Мой последний парень написал статью об анорексии и богатстве, и в той статье фигурировал пациент, который был очень похож на меня. И адвокат не мог ничего сделать.
- Господи.
- Ага. Больше я с этими ебаными ублюдками не разговариваю. Никому и ничего не рассказываю. Даже своим друзьям.
Что я рассказывала Эллиоту? Все? Абсолютно все? Доктор Бразильские Перья не получила ничего, кроме отговорок, но Эллиот расколол меня. Я доверяла ему, но стоило ли? Начинала скучать по своим друзьям, которые понимали, что и когда говорить. Я доверяла им, потому что они жили в тени моей жизни.
- Это не как Оджай, - произнесла я. - Мы зависали с неправильными людьми. Сбавь обороты, когда выйдешь. Мы перестанем трахаться. И тем самым ограничим ущерб.
- Правда?
- Да, - я отталкиваю еду. Что, если Эллиот рассказал всем обо мне? Что я была зависимой от секса светской львицей, которая не знала, как и когда она ударила ножом любящего ее человека?
Мне было плевать, что думали люди, но представив Эллиота на вечеринке за обычным обсуждением моих проблем без упоминания имен, и то, как глаза людей расширяются от осуждения… Эта сцена меня тревожила. Мысль об Эллиоте, спокойно рассказывающем о моих проблемах, причиняла боль на таком уровне, который я даже не могла постигнуть. Это был он, и то, что я чувствовала к нему.
Он ничего не чувствовал?
Я была лишь объектом удовлетворения его любопытства?
Он ушел потому, что больше не мог меня выносить?
Мне тяжело давалось восприятие этой мысли, было сложно выбросить ее из головы. Она танцевала чечетку и с каждым стуком становилась все более презрительной и высокомерной. Я так сильно сжала вилку, что она оставила отпечатки на моих пальцах. Разжав их, увидела темно-фиолетовые следы. Пробежала пальцем по коже. Она была онемевшей и сверхчувствительной одновременно.
- Ты спала прошлой ночью? - прошептала Карен.
- Нет. Я не могу спать.
- Они дают тебе что-то от этого?
- Оно не работает. Мне нужен "Гальцион". Только он поможет.
Кто-то кладет руку на мое плечо, и я подпрыгиваю.
- Прости, - произносит Френсис, - я не хотела тебя пугать.
Я не слышала, как она подошла ко мне.
- Все в порядке, - ответила я, но не имела это в виду. Она весь день работает с такими людьми, как я. И знает, как подходить. Но я была такой уставшей, что подчинилась.
- У тебя посетители.
Не знаю почему, но подумала, что это мог быть Дикон. Я до сих пор лелеяла детскую надежду на то, что он придет и заберет меня. Трепет от этой мысли был написан на моем лице.
- Это твои сестры.
Глава 4.
ФИОНА
Мои сестры.
Их было шестеро, и брат. И даже если Френсис говорила обо всех, то не было ни единого шанса, что они все одновременно будут здесь.
Я вышла во дворик, и Марджи встала, чтобы обнять меня.
- Прости меня, солнышко, - сказала она. - Мне жаль, что пришлось оставить тебя, - Марджи отстранилась, но по-прежнему держала меня за предплечья. - Хорошо выглядишь.
- Ты снова мой адвокат?
- Нет. Я просто приехала навестить тебя.
- Мне не нравится новый парень.
- Он очень опытный, - сказала Тереза, стоявшая позади Марджи. - Он уже нашел тебе нового судью.
- Господи, Тереза. Не подкрадывайся ко мне вот так, - я обняла ее, и когда она отстранилась, снова откинула свой хвост назад.
Некоторые девочки стали настоящими сучками уже в раннем возрасте, в восемнадцать лет Тереза была именно такой. Всегда хорошей и правильной. Она сидела ровно, жевала с закрытым ртом, говорила "пожалуйста" и "спасибо", одевалась для каждого случая по-разному. Такая идеальность была привита ей с рождения. Никто из нас больше не был столь консервативным. Рыжий цвет, свойственный членам нашей семьи, только слегка был заметен в ее волосах. Я понятия не имела, что она здесь делает. Тереза меня ненавидела.
- Итак? - произнесла я, опустившись на садовую лавочку и раздвигая ноги совсем не как леди. Мне хотелось выставить свое развратное тело напоказ перед ней, чтобы заставить ее чувствовать себя некомфортно. - Как вы, дамы?
- Я в порядке, - ответила Тереза, сжимая колени вместе. - А как ты?
- Схожу с ума. Что вам нужно?
- Я просто пришла тебя проверить. Это жест вежливости.
- Потрясающе, у меня чай со Спенсом и Чипом в три часа, а потом небольшая игра в бадминтон. Вы присоединитесь к нам? - я кивнула головой в сторону поля, где находились площадки для крокета и бадминтона.
- О, Фиона, - Марджи откинула волосы назад.
- Небольшой разговор облегчает, а не вредит, - вспыхнула Тереза.
- Мне не нужно никакое облегчение, если только не берут мой зад.
Я хотела шокировать ее, и мне это удалось. Идеальная маска на ее лице, казалось, спала на мгновение. Мне казалось, что я попала в цель только до того момента, пока она не засмеялась. А после к ней присоединилась и Марджи. Я почувствовала гордость за то, что рассмешила их. Хоть Тереза была младше и противней, я была зла на Марджи. Этим смехом они словно показывали, что понимали меня. Но я знала, что это не так, и это было под влиянием момента.
- Ладно, дамы. Я занята поиском полноценности, - произнесла я. - Серьезно. Почему вы пришли без родителей?
- Они заняты, - отрезала Марджи.
- Ага, лучше сказать, что мама ненавидит дискомфорт, а после ее последнего визита с вопросами о том, касался ли отец меня когда-нибудь, я подумываю, что больше она не будет рада меня увидеть.
- Что ты сказала ей? - спросила Марджи сдавленным голосом.
Я сжала губы, а потом привела их в нормальное положение.
- Он никогда не прикасался ко мне.
- Это именно то, что ты ей сказала, или это просто факт? - спросила Марджи.
- И то, и другое.
Она просканировала мое лицо в поисках подсказки, как и во время клятвы, которую я нарушила намеком на скрытую правду.
- Чего ты хочешь от меня, Марджи?
- Судью поменяли. Отец хочет, чтобы ты вышла. Почему - это вопрос заинтересованности, - ответила она.
- Он хочет отвлечь внимание, - мягко произнесла Тереза в свои руки. - От того, что происходит с Джонатаном. Я знаю его. И понимаю его логику, - она подняла руку вверх и с неохотой показала клятву Дрейзен. Будучи второй по старшинству, она редко это делала. Было некое скрытое невысказанное уважение перед старшими, которые открывали ее.
- Клянусь перед Богом, - ответила я, удерживая свою руку наверху, - шестьдесят процентов деятельности моего мозга занято тем, что сказано при клятве, тем, кто ее дает, и тем, когда она дается. Я не настолько смышленая, дамы. Не наливайте слишком много - вода убежит.
- Клятва открыта, - произнесла Тереза.
- Ладно, давай.
- Джонатан.
Все, что сказала Марджи - это имя нашего брата, и потенциально длинное предложение закончилось молчанием. Пение птиц и возня насекомых в саду казались слишком громкими.
- Я знала, что с его девушкой было что-то… что грызло меня, словно при встрече с ней происходило нечто такое, за то мне должно быть стыдно.
- Рейчел. Она мертва, - произнесла Тереза, закрыв глаза и собираясь с силами. Марджи положила свою руку на предплечье Терезы и дала ей продолжить. - У Шейлы была вечеринка на прошедшее Рождество. Мы с Рейчел пришли за два дня, чтобы помочь все организовать. Она знала окрестности. Поэтому в ночь вечеринки Рейчел осталась после того, как большинство членов ее семьи уехало. Джонатан напился и начал вести себя, как задница. Она взяла его машину и… - она прочистила горло прежде, чем продолжить. - Нашли машину, но тела там не было.
- Мне жаль,- ответила я.
- Рейчел была моей подругой. У нее были проблемы дома, поэтому она часто приходила к нам домой. Папа, он…Ну, она начала получать подарки и не говорила откуда, это было несколько лет назад. Так что… - она снова прочистила горло и отвела глаза в сторону сада.
- Она и папа… Когда ей было пятнадцать, - отрезала Марджи своим профессиональным тоном.
Тереза подняла какую-то нитку.
- Джон узнал несколько недель назад.
- Никто из нас не знал, - вмешалась Марджи.
- Это сама жуткая вещь на свете, - произнесла я. - Серьезно, я думала, у них с мамой настоящая любовь на всю жизнь. Я законченная дура в розовых очках.
- Тебе не стоит использовать такие слова.
- Блядь! Блядь! Блядь!
- Ты можешь прекратить? Не нужно все усложнять, - лицо Терезы было напряженным, а пальцы сжались.
Марджи посмотрела на меня, ее взгляд говорил мне заткнуться. Озвучивание плохих новостей она обычно брала на себя, но Тереза, словно сгорбилась от того, что произнесла плохие вещи, и Марджи ее поддерживала.
- Ладно, продолжай, - сказала я.
- Они не сказали тебе, потому что не хотели расстраивать.
- Просто не хотели расстраивать сами себя.
- Джон пытался покончить с собой, - произнесла Тереза.
- Что? Когда?
- Менее недели назад, - ее голос затих. - Я нашла его. Он лежал с горстью таблеток, из-за которых у него случился сердечный приступ. Это было ужасно. Действительно ужасно. Это сломит маму.
Я посмотрела на Марджи.
- Он в порядке?
Мой брат - единственный и самый младший из нас восьми - был наследником, сокровищем и высокомерной задницей, которой я никогда бы не навредила.
- С ним все хорошо. Они устроили его сюда вчера вечером. Скорее всего, мама приедет сегодня днем, чтобы сказать тебе, но ты знаешь, как это делается.
- Сюда? Они устроили его сюда?
Марджи схватила руку Терезы, освободив ее от обязанности продолжать.
- После попытки самоубийства домой не отправляют. Им нужно выяснить, есть ли риск для него самого. Это как нянька, только чертовски дороже.
- Можешь и не говорить, - прошептала Тереза. Она повернулась к дворику всем телом.
На нее попали солнечные лучи, и я заметила темные круги под глазами и бунтарскую прядь, вырвавшуюся из ее хвоста. Она потеряла свою подругу, а ее брат чуть не умер. Сестра находится в лечебнице, а отец любит молоденьких девочек. Я поняла, что у нее есть своя зависимость, совершенство было тем наркотиком, который она выбрала для себя.
- Тереза, ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь, словно побывала в аду, - сказала я.
- Она была моим другом, но была влюблена в деньги. Скорее всего, именно поэтому она ушла от отца к Джону… Боже, это даже произносить тяжело.
- Слышать это не легче.
- Я думаю, что она пыталась шантажировать отца, - сказала Тереза. - Это хаос. Я никогда не видела отца в таком состоянии. Он боялся. Это страшнее, чем что-либо.
- Он не напуган, - отрезала Марджи. - Просто играет на этом. И да, она пыталась шантажировать отца. Я знаю это из своих источников.
- Почему он просто не заплатил ей?
- Может, и заплатил, - ответила Марджи. - Но она все равно доставала его.
- А потом и меня, - произнесла Тереза. - Она говорила о Джонатане и отце вещи, полные ненависти, словно пыталась заставить и меня ощутить то же самое. Сначала мне было не по себе о того, что она встречалась с моим братом. А теперь снова это же чувство. Когда увидишь Джонатана, можешь сказать ему, что мне жаль? Мы сильно поссорились перед этим. Я называла его такими словами… Не знаю, что на меня нашло, - она прижала ладони к коленям и уставилась на них. - Мы не можем драться друг с другом. Репортеры задают вопросы. Творится настоящий дурдом. Спрашивают о Рейчел и тебе. Они хотят использовать нас. У всех есть камеры, но я больше не хочу, чтобы нас использовали.
- Мы как цирк, - сказала я. - Не знаю, как избавиться от этого.
- Я собираюсь сделать это, - Тереза сжала челюсти, и маска стальной решимости появилась на ее лице. - Стану обычным человеком. Найду работу и буду делать карьеру, как и все. Найду друзей, которые будут любить меня за то, какая я, а не ради денег или чего-то другого.
- Удачи в этом, - ответила я, покачав головой, предвидя провал в достижении этой цели стать простым человеком.
Тереза уже пересекла половину пути, а Марджи взяла мою руку в свою.
- Держи свое дерьмо при себе и сможешь выбраться. Время твоего заточения - всего лишь несколько дней, твой парень не выдвигал обвинений, поэтому тебе, вероятно, удастся избежать многих вопросов и унижений, если не будешь высовываться. Это тебе сестринский совет.
- Противоположный тому, что ты даешь обычно?
- Ты нужна Джонатану. Он сам не свой. Будь здесь ради него. Это действительно напоминает цирк. Они показывают пальцем на отца, значит будут задавать вопросы.
- Я попросила маму поговорить с Кэрри. Мне жаль, я просто…
- Все в порядке. Забудь.
- Кэрри всегда знала, что у отца был… Я даже назвать это не могу. Всегда думала, что она… Этого я тоже не могу сказать.
Не могла сказать, что Кэрри всегда поощряла любовь отца к молодым девочкам, и это заставляло меня думать, что она получала больше сексуального внимания, чем кто-либо из нас. У меня нет доказательств, только интуиция. Так или иначе, Кэрри все равно не говорила об этом.
- Кэрри сама может о себе позаботиться, - ответила Марджи. - На твоем месте я бы оставалась здесь как можно дольше. На самом деле я бы даже сама к себе сейчас прислушалась.
- Если бы ты была здесь, то я бы ад перевернула, чтобы вытащить тебя.
- Намекаешь… на что?
- Ты бросила меня.
Она опустила руки на бедра.
- Для твоего же собственного блага.