Большинство разбойников бросилось в помещение, где хранилось оружие. Теперь они обзавелись ружьями. Некоторые солдаты попытались сражаться, но были застрелены. Остальные ошеломлены: крестились, шептали молитвы и, поглядывая на злодейские физиономии победителей, бормотали: "Иисус, это же демоны!"
К счастью для испанцев, возникшие невесть откуда исчадия ада не были слишком кровожадными. Они высадили пленных на береги ушли в море на захваченном корабле. Пушек на нем было почти вдвое больше, чем пиратов. Пьер Легран и большинство его бандитов, решив, что такое счастье выпадает только один раз в жизни, не стали искушать судьбу и взяли курс на Францию.
Пример Леграна и его команды вдохновил большую группу буканьеров. Они снарядили несколько каноэ и напали на испанские баржи, перевозившие в Гавану кожи и табак (тогда на Кубе только еще появились первые табачные плантации). Продав на Тортуге добычу, закупили оружие и боеприпасы. Отсюда отправились на баржах и вскоре захватили два судна с грузом серебра.
Флибустьерская "фирма" процветала. Теперь уже она владела двумя десятками судов. Эта хищная армада резко сократила морскую торговлю. Для защиты своих кораблей испанцы снарядили два фрегата. Пиратская флотилия была разбита (можно сказать, фирма обанкротилась). Уцелевшие суда стали действовать порознь.
…Один из наиболее жестоких беспощадных пиратов, получивший прозвище Губитель (или истребитель), родился и воспитывался в обеспеченной дворянской семье на юге Франции. Говорят, виной тому стала его любовь к чтению. По словам Ф. Архенгольца, он, "будучи еще в школе и читая о варварских поступках испанцев в Америке, воспламенился до того, что поклялся им непримиримою ненавистью".
Эту версию поддерживают едва ли не все историки пиратства. Как писал Жорж Блон: "Участвуя в любительском спектакле на школьном празднике, он едва не задушил своего одноклассника, игравшего идальго. Чуть позже, когда между Францией и Испанией началась война, он уговорил своего дядю, капитана корсарского судна, взять его к себе на борт".
Правда, по сведениям Архенгольца, как только Монбар "вышел из-под опеки, как употребил все свое достояние на сооружение корабля, с которым присоединился к флибустьерам и скоро отличился между ними на море и на сухом пути как один из самых смелых и искусных предводителей. Грабежи и распутства не прельщали его, цель его была одна – месть; безоружных он щадил, но ни одному вооруженному испанцу не даровал жизни".
На мой взгляд, романтическое объяснение причины, по которой человек стал моряком-разбойником, весьма сомнительно. Во-первых, таков единственный случай из всех известных. Во-вторых, ничем, кроме слухов, это нельзя подтвердить. В-третьих, пылкие порывы юности достаточно быстро гаснут под напором прозы жизни и складывающихся обстоятельств. Тем более в обществе пиратов, где каждый не сам по себе, а член вольницы, в которой далеко не все решает капитан.
Между прочим, знаток пиратских нравов А. Эксквемелин свидетельствовал: ""Капитан корабля обязан есть ту же пищу, что и вся его команда до юнги включительно. Если команда желает уважить своего капитана, то тому готовят какое-либо особое блюдо и подают его непосредственно капитану за общий стол".
Образ "идейного", романтически настроенного пирата вдохновляет писателей. Вот и Жорж Блон рассказал, как дядя запер Монбара, которому было 17–18 лет, в каюте, чтобы его не убили при первом же абордаже. Но как только пираты напали на испанское судно, юноша высадил дверь, как разъяренный бык бросился в гущу боя и стал разить испанцев.
Могло ли произойти нечто подобное? Без специальной подготовки юный вояка в сложных условиях сражения на палубе вряд ли мог быть на равных с профессиональными солдатами и пиратами. Впрочем, Блон описывает Монбара "человеком громадного роста, заросшим черным волосом, с кустистыми бровями", сославшись на Эксквемелина, хотя у этого автора мне найти такой портрет не удалось, да и вообще по отношению к юноше образ вызывает сомнение.
"Со своими индейцами де Монбар, – пишет Д.Н. Копелев, – подстерегал испанские корабли у берегов Юкатана и у Кубинского побережья и уничтожал на своем пути всё – военнопленных и захваченных гражданских чиновников умерщвлял и выбрасывал за борт, а товары и суда сжигал. Рассказывали, что когда де Монбар захватывал "испанцев", он приказывал вздернуть на рею труп шкипера ограбленного судна. С таким "флагом" он выходил на поиски новой добычи. Счастьем было для испанца, попавшего в руки Истребителя, умереть быстро".
Монбару испанцы приписывали изобретение ужасных пыток. Одна из них: вспороть пленному живот, прибить кишки к дереву и, тыча пониже спины горящими факелами, вынуждать его двигаться, разматывая собственные внутренности. Правда, сообщив это, Блон добавляет: "Немало черт Монбара, дошедших до нас, безусловно соответствовало истине, но в целом его облик тонет в море выдумок и легенд, откуда нелегко выудить правду; неизвестна и хронология событий".
Трудно поверить, будто Монбар так ненавидел испанцев, что даже уничтожал их товары и убивал всех, что называется, по национальному признаку. Пиратам надо было прежде всего обеспечить себе безбедную жизнь. Убивать и пытать пленников из удовольствия позволяли себе немногие. Подобные злодейства обычно имели какую-то материальную причину (выведать, где находятся деньги, ценности) или моральную (месть за убийство товарищей, казнь предателя). Слухи о жестокости пиратов могли распускать сами испанцы с тем, чтобы их солдаты сражались до последней капли крови.
Для успешной охоты пиратам надо было знать особенности навигации в каждое время года и выведывать трассы, по которым курсируют торговые суда. Пиратские капитаны и штурманы были в этом отношении людьми весьма осведомленными, а потому отлично выбирали время и место для засады. Если же им приходилось проводить в открытом море долгое время без добычи, они шли на любой риск.
Иногда пираты брали заложников, чтобы в случае неудачи выторговать с их помощью себе жизнь, а то и некоторые льготы. Так было, например, с командой Пьера Француза. Он был родом из Дюнкерка и отправился на промысел, имея небольшой трехмачтовый корабль (барк) и отряд в 26 человек. По его сведениям, можно было перехватить торговое судно, которое вышло из порта Маракайбо на северо-западе Венесуэлы.
Ожидания оказались напрасными. Проболтавшись несколько дней в открытом море, они устроили совет, на котором решили, что добыча ускользнула и надо попытать счастья у берегов Ранчерии, где на отмели трудятся добытчики жемчуга.
Судя по всему, пираты находились в отчаянном материальном положении, если решились на такое предприятие. Ловцы жемчуга собирали флотилию из десятка или дюжины небольших судов с вооружением на борту и более крупного военного корабля охраны, имевшего 24 пушки. И все-таки
Пьер Француз заверил своих товарищей, что его план гарантирует успех, если действовать решительно, быстро и дружно.
Барки с ловцами жемчуга стояли близ берега, занимаясь промыслом; более тяжелый корабль охраны стоял поодаль. Они могли ожидать нападения пиратской флотилии, а не одного небольшого корабля. Поэтому когда пираты не спеша прошли вдоль берега, не поднимая парусов, можно было подумать, что это испанское судно, возможно, тоже с охотниками за жемчугом. А это были хищники иного рода.
На самой большой барке, с которой негры ныряли за жемчугом, было восемь пушек и примерно шестьдесят вооруженных людей. Пираты пошли на сближение. Испанцы выстрелили по ним из всех пушек, но в спешке промахнулись. Ответным залпом были убиты и ранены несколько испанцев.
Головорезы с короткими саблями и пистолетами пошли на абордаж, взобрались на борт. Испанских солдат было больше, но сражаться на тесной палубе ловкие, как черти, пираты, в отличие от них, умели отлично. Схватка продолжалась недолго. Солдаты бросили оружие и запросили пощады, зная, что к ним на помощь вскоре придет сторожевой корабль.
Однако у пиратов на этот случай был неплохой план. Они загнали пленных в трюмы, затопили свое судно, а на захваченной барке оставили испанский флаг и направились в открытое море.
На сторожевом корабле сначала подняли тревогу, а затем успокоились и обрадовались, видя, что пиратская посудина пошла ко дну. Но когда заметили, что барка идет в море, поспешили за ним в погоню, поставив все паруса. Преследование продолжалось до вечера. Тем временем ветер крепчал, и на сторожевом корабле стали убирать паруса, тогда как моряки-разбойники не стали этого делать, отрываясь от погони.
Вдруг, не выдержав напора ветра, на барке треснула грот-мачта. Её срубили, а на фок-мачте и бушприте подняли все паруса. Все-таки сторожевой корабль догнал и атаковал их. Пьер Француз приказал связать пленных испанцев попарно и выставить на палубе. Но как сражаться против крупного военного корабля, имея горсточку людей, некоторые из которых ранены? Пираты выставили белый флаг. Им помогло то, что они не убили пленных и теперь могли выторговать для себя условия плена.
Можно себе представить, какие нравственные муки испытывали пираты, расставаясь с большой грудой жемчуга, имея которую они весь этот суматошный день чувствовали себя богачами. Единственным утешением служило то, что испанцы пошли на переговоры.
Обычно пленных пиратов если не вздергивали на рее, то превращали в рабов, заставляя таскать камни и известь на стройках и каменоломнях. На этот раз им обещали, что избавят от рабского труда и при первой оказии отправят в Испанию всей командой.
"Больше всего наш пират жалел свое добро, – писал Эксквемелин, – у него на борту было на сто тысяч реалов жемчуга, который он награбил на барках. И если бы не несчастье с грот-мачтой, выручка у пиратов была бы весьма изрядной".
Показательный комментарий! Писатель-пират рассуждает как подлинный представитель Нового времени, когда восторжествовали принципы предпринимательства, конкуренции, дохода любой ценой. Ведь не ""свое добро" вынужден был отдать пират, а награбленное, и вовсе не ""выручка" от доходной операции была у него.
Пират, мыслитель и мечтатель
Для одних морской разбой – профессия, для других – временный промысел, для третьих – попутное занятие. Среди последних встречались люди необыкновенные.
…В 1596 году лондонское издательство Роберта Робинсона выпустило книгу, ставшую сенсацией. Тираж повторили, а вскоре во Франции, Германии, Голландии вышли ее переводы. Полное название книги такое: "Открытие обширной, богатой и прекрасной Гвианской империи с прибавлением рассказа о великом и золотом городе Маноа (который испанцы называют Эль Дорадо) и о провинциях Эмерия, Арромая, Алмапая и других странах с их реками, совершенное в году 1595 сэром У. Рэли, капитаном стражи Ее Величества, лордом-управителем оловянных рудников и Ее Величества наместником графства Корнуэлл".
Автор книги был одним из тех благородных разбойников, которые обычно присутствуют в приключенческих романах, но не слишком характерны для реального мира. Кстати, что касается разведения в Европе картофеля, то пальму первенства (или ботву с цветами), по мнению ряда исследователей, более других заслужил именно Рэли, а не Дрейк, как нередко считается.
Начиная свое повествование, автор сообщает, что вступил "в зиму жизни" своей (по нашим меркам, находился в расцвете сил, имея 43 года) и не отправился бы на поиски счастья, будь более материально обеспечен.
"Я, однако, знал когда-то лучшие времена, и мне не пристало пускаться в путешествие ради грабежа, да и не подобает мне, занимающему ныне по милости Ее Величества почетные должности в Англии, рыскать от мыса к мысу и от места к месту в погоне за заурядными призами". (Как видим, Рэли косвенно признается в занятии пиратством; его оправдание вряд ли следует принимать всерьез, ибо он и в "лучшие времена" снаряжал пиратские экспедиции.)
Почему эта книга так взволновала читателей? В ее названии упоминались экзотические страны и легендарное златообильное Эльдорадо. Что могло быть привлекательней? Для искателей богатств и приключений книга могла служить пособием и путеводителем.
Автор не поскупился на восторженные характеристики богатств Нового Света, недвусмысленно намекая, что пора бы Англии прибрать их к своим рукам. Подсказывались и стратегические направления колонизации: "Король Испании, как мы полагаем, не слишком обеднеет, если захватить три или четыре портовых города в Америке, да и богатства Перу и Новой Испании не оставлены на берегу так, чтобы их могло легко смыть большое наводнение". Он перечислили пункты, которые целесообразно захватить в первую очередь.
В вводной части Рэли показал себя сведущим в горном деле и минералогии. Он отобрал образцы лабораторных исследований. В ряде случаев оказалось, что аборигены и колонизаторы принимают за золото желтые блестящие кристаллики сернистого железа – марказита или пирита (последнее название происходит не от "пирата", а от греческого слова "пирос" – "огонь"), Рэли взял пробы из кварцевых жил, обнаружив немалые примеси золота. Столь же профессионально отметил трудности разработки месторождений в коренном залегании и в условиях малой освоенности тропических лесов.
Начинается его повествование незамысловато: "Мы покинули Англию в четверг 6 февраля 1595 года и в следующее воскресенье были в виду северного мыса Испании, так как ветер по большей части оставался попутным; мы прошли в виду островов Берлинге, мыса Рок, направляясь дальше к Канарским островам".
На первых же страницах приводятся сведения, заставляющие вспомнить воззрения средневековых схоластов о неорганическом зарождении жизни и единстве растений и животных. По его словам, есть "одна соленая река, на ветвях деревьев вдоль нее – множество устриц, они очень соленые и хороши на вкус. Все эти устрицы растут на ветках и сучьях, а не на земле".
Прибыв на остров Тринидад, Рэли сначала установил дружеские отношения с испанцами (помогло вино, которого они долго были лишены) и индейцами (помогли их обиды на испанцев). Дальнейшие события он изложил эпически спокойно: "Избрав наиболее подходящее время, я вечером напал на караул и, перебив его, послал вперед капитана Колфилда с шестьюдесятью солдатами, асам двинулся за ним, прихватив с собой еще сорок, и так на рассвете захватили их новый город", который был предан огню "по настоянию индейцев".
Впечатляюще описано плавание к вожделенному Эльдорадо: "Всем нам пришлось и под дождем, и в непогоду, и под палящим солнцем лежать без прикрытия на голых досках и здесь же готовить пищу и везти на этих судах все снаряжение, вот почему суда эти стали столь вредоносными и гнусными. Если добавить, что питались мы почти одной рыбой, изнывали в морской одежде, томимые зноем, в страшной тесноте, то головой ручаюсь – никогда не было в Англии тюрьмы более отвратительной и ненавистной".
Он привел выдержки из донесений испанского путешественника Франсиска Лопеса, посвященные фантастическим богатствам Эльдорадо, сознавая, что "эти сообщения могут показаться необыкновенными". Рассказал он и о неудачах испанцев в колонизации данного района, в связи с чем "эта империя уготована для Ее Величества и английской нации".
Одна из упомянутых им историй очень характерна. В испанском войске, отправившемся на завоевание владений инков, был некто Агирре, авантюрист, завороженный легендами об Эльдорадо. Он поднял бунт, убил руководителей похода и провозгласил себя императором Гвианы и Перу. После мучительных странствий по лесам он добрался до побережья, разорил несколько поселков (один такой городок назвал в честь такого события портом Тирана). Окруженный испанскими частями, он убил свою дочь, сопровождавшую его в походе, сдался в плен и был казнен.
Рэли, подробно сообщая об экспедициях испанцев, то и дело упоминал о золотых дисках и других драгоценных изделиях. Такие свидетельства поддерживали интерес читателей надежней, чем описания природы или людей. Он достаточно высоко оценил физические достоинства аборигенов. Одну индианку счел настоящей красавицей, отметив, что похожую на нее женщину видел – и то лишь однажды – среди английских красоток.
Написал он и о мифических безголовых (в прямом смысле) людях: "Глаза у них на плечах, а рты посреди груди и… меж плеч у них растут свисающие вниз длинные волосы… Сильнее их нет людей во всей стране". Правда, усомнился в реальности их существования.
Экспедицию Рэли можно считать исследовательской. Во время ее он активно пиратствовал, но главной целью было изучение края в надежде отыскать подступы к Эльдорадо. В том, что его совершенно необходимо найти и покорить, сэр Уолтер не сомневался. Хотя прежде всего ему следовало бы выяснить; а существует ли эта страна в действительности?
На первый взгляд может показаться, что Рэли, несмотря на свой ум, жизненный опыт и знания, оказался чересчур наивным, поверив в досужие выдумки фантазеров. Однако будем помнить, что речь идет о времени, отстоящем от нас на века. Тогда европейцам еще были неведомы территории, составляющие большую часть суши, включая два континента: Австралию и Антарктиду. Сведения о дальних странах были скудны, разрозненны, противоречивы, недостоверны, а то и сознательно искажены. Нередко они держались в строгом секрете. То же относится к районам, откуда вывозились драгоценности.
Рэли основывался на услышанных рассказах и своих догадках, когда писал: "Гигантская империя лежит прямо на восток от Перу… и изобилует золотом… И, как заверяли меня испанцы, видевшие Маноа, город императора Гвианы, который испанцы зовут Эль Дорадо, по величине, по богатствами по превосходному расположению великолепнее любого города на свете.
В дни торжественных празднеств, когда император пьет со своими вассалами и губернаторами, соблюдается такой обычай: все пьющие за его здоровье сперва раздеваются донага и смазывают тело белым бальзамом Особые служители императора, превратив золото в белый порошок, выдувают его через полый тростник на их умащенные тела, пока все они не засияют с ног до головы, и так они сидят десятками и сотнями…"
Возможно, Рэли вдохновлял рассказ Хуана Мартина де Альбухар (Хуана Мартинеса) о его посещении Эльдорадо. Хуан побывал в плену у индейцев, которые уничтожили всех членов испанского отряда, вышедшего на поиски "золотой страны".
По словам Мартинеса, его с завязанными глазами привели к воротам города Маноа, по которому он шел два дня, пока не попал во дворец императора Инки. Через семь месяцев Мартинеса по его просьбе отпустили, подарив якобы столько золота, сколько способны были унести несколько слуг. Однако на обратном пути их ограбили какие-то индейцы. Лишь с бусинками золота удалось ему добраться до Тринидада.
Тут пора вспомнить о пиратском набеге Рэли на остров. Судя по всему, эта разбойничья акция имела уникальную цель: добычу информации. Ведь грабить в захваченном городишке было практически нечего, а уж устраивать пожар вообще вряд ли имело смысл… Если не учесть одно обстоятельство.
Дело в том, что пожилой губернатор Тринидада Антонио де Беррио много лет выведывал все, что мог, о местонахождении Эльдорадо, совершил несколько экспедиций в джунгли Венесуэлы, а также, как предполагалось, приобрел документы о путешествии Хуана Мартинеса.
Вот что требовалось Рэли: получить материалы об Эльдорадо. Именно для этого он взял в плен Антонио де Беррио. По-видимому, после сожжения города губернатор стал сговорчивее и сообщил те сведения, которыми владел. Но несмотря на упорные блуждания в бассейне Ориноко, англичане не встретили ни Эльдорадо, ни его признаков, ни, естественно, золота.